Бракованный дуэт

      У Силко есть деньги и власть… Поправочка: только деньги и власть. На самом деле это часто решает многие проблемы. Но не в тот момент, когда Джинкс дает ему в руки ружье и учит стрелять. Оно не нож – тяжелое, сложное в устройстве. И она даже отводит его куда-то на пустырь, потому что, чувствует, что это задевает мужскую гордость. Совсем чуть-чуть, но Силко всегда бесится, когда у него что-то не выходит, хотя сам он не старается показывать это даже ей. Такое вот маленькое малодушие. Но Джинкс это нравится, так он выглядит живее, более близким к ней. Хоть и лопочет, что она идеальна, они не идеальны оба. Ссорятся, ругаются, но мирятся. Силко пытается навязывать ей свою картину мира, иногда душит заботой. Но подкоркой девушка чувствует, что он боится. Как и она.       — Вот так опора, на корпус, стой устойчиво… — она нажимает ладонями на разные точки мышц, чтобы убедиться, что он действительно держит стойку. Теплые подушечки пальцев проходятся по одежде, но даже так, он чувствует от них тепло. Наконец, она заканчивает осматривать, на шее, а это его слабое место, от затылка по спине проходит стая мурашек, и кажется, она учит его совсем не стрелять. Силко дышит через раз, она его трогает без подтекста, но в этом самый большой подтекст для него. Замирает, и в коем-то веке чувствует себя большим и неуклюжим словно… Словно он — махина Вандер. Ему приятно это чувство.       — Молодец, — радостно заключает Джинкс, — А теперь возьми ружье в обе руки, приклад в плечо.       Это обычное ружье, которое она утащила у миротворцев, клятвенно обещая ему вернуть его. Ну да, конечно… С чего-то она решила, что стрелять с этой большой пушки проще. Хотя у неё явно больше опыта с этим, чем у Силко. Что ж… Он сам на это подписался, кроме того — это полезный навык, особенно, когда у тебя в руках столько власти, а очередь из людей, что желают тебе отомстить начинается на одном конце Зауна и заканчивается у Пилтоверского моста…       Мужчина прижимает приклад к плечу, хоть так неудобно целится. Он упирается в плечо ощутимой тяжестью, хоть немного перебрасывая вес на корпус, а не руку. Силко тощий, но держать на вытянутой руке ружье, ему тяжеловато, особенно с непривычки. Руки дрожат от веса оружия, и прежде чем он выстрелит, вдруг Джинкс останавливает его.       — Подожди.       Его это, конечно, тоже слегка раздражает: как это подожди; я же встал как ты просила; давай уже поскорее с этим покончим. Но Силко слушается её, прикусывая себе язык, что касается стрельбы, у нее явное преимущество. Она внимательно осматривает стойку с оружием, обходя со всех сторон, подмечая, что он отлично смотрится с ружьем. Впрочем, у них обоих есть явное сходство, они оба вытянутые и элегантные. Не то что эта Шляпа… И она, конечно, соорудит ему что-нибудь потом, как сюрприз…       — Сейчас отдача придется тебе по зубам, — заключает она, замечая, что его щека плотно прижата к краю приклада. Слишком плотно. Черт, и как он сам об этом не додумался. Джинкс сует свою ладонь меж его щекой и прикладом, а вторую руку с другой – левой стороны, слегка отводит голову Силко в сторону. Его щека слева шершавая, с каналами шрамов. Каждый раз, когда он смотрит на себя в зеркало они кажутся ему мерзкими. Её касания нежные и почти не ощутимы, это не привычно для него, ведь она обычно дёрганая, грубая и явно использует нажим больше, чем следовало. «Неужели она так умеет, касаться... Нежно...» — думает промышленник про себя.       Он плохо видит левым глазом, поэтому ему проще прицеливаться. Она стоит позади него, заставляет выпрямить корпус, не сутулится, к чему мужчина привык, сидя в кресле. Чувствует, как её тело, словно влипло в него, полностью повторяет позу и придерживает за руки. Силко смотрит на цель, но способен только думать о том, что они поразительно близки, можно даже добавить, что до неприличия.       Джинкс указывает на амортизацию суставов, объясняет, что у оружия нет какой-то штуки для того, чтобы погасить отдачу, еще говорит про какие-то углы. Но Силко продолжает думать о ней: о том, что её дыхание щекочет спину; о том, что он чувствует (словно позвоночником) как бьется её сердце и, это кажется ему неуместным. Он никак не отвыкнет себе запрещать думать о ней как о женщине.       — Хорошо, — отвлекает её звонкий голос, а теперь стреляй, — на выдохе.       Пальцы умело поворачивают маленький затвор (шептало одиночного огня) в районе курка, и их пальцы соприкасаются не надолго, словно случайно. Они всегда теплые у него, почти горячие. Затем её ладонь юркает под его руку, помогая придерживать ее под локтем, вторая ложится ему на плечо. Он чувствует, как ткань его одежды сминается под её холодной ладонью. Кажется, они даже начинают дышать в унисон. И мышца льнет к мышце даже сквозь кожу и одежду чтобы амортизировать отдачу.       Раздается грохот, который отдается эхом. Дуло ведет вверх слишком быстро. Облако дыма мгновенно рассеиваться – мишень остается не тронутой.       — Силко! Хватит думать обо мне! Думай о цели! — Джинкс отчитывает его, словно он еще мальчишка, по таким очевидным вещам, что ему становится стыдно. Её голос расстроенный и по-прежнему звонкий. Хотя такая она, кажется, ему куда более серьезной, что его заводит ещё больше.       — Ну хотя бы, когда стреляешь, думай о цели… — более смущенно добавляет она, ворча ему куда-то в сторону.       — Я понял, — Силко улыбается искренне. «Глупо,» — думает он. Чувствует себя глупо, ведет себя глупо. «Тебе же не шестнадцать,» — продолжает одергивать он себя, а сердце так и колотится в груди, вот-вот выпрыгнет. «Ты достаточно старый, чтобы не краснеть!» — твердит себе он.       Джинкс хмыкает, кажется, она понимает в чем проблема… Но она не понимает почему это проблема для него. Потому что у такого авторитета как Силко (можно сказать единственного в её глазах) изъянов не должно быть. Ну или он их хорошо прячет.       — Расслабься, — шепчет она спокойно, возвращая руки на исходную позицию. Вновь ладони оплетают его ниже локтя и плечо, даря ощущение какой-то нереальной стопроцентной защиты. От неё становится тепло, и даже хочется зевнуть.       — Вот так, а теперь, опять на выдохе… Смотри на неё, это твоя цель, — её голос такой же тихий, спокойный, в нем не остается никакого намека на нервозность. Если бы Джинкс могла бы так разговаривать с другими людьми, они бы еще больше побаивались её. Потому что, этот тихий спокойный тон… За ним скрывается какая-то невероятная уверенность, в том, что она загонит тебе в глазницу свой палец и даже не поморщится (ага). Да еще и не по первую фалангу, черт возьми.       Но сейчас он спокоен, глубоко вдыхает и на выдохе видит лишь цель. «Ну же, не ударь в грязь лицом!» — твердит голос внутри. Силко вскидывает дуло ружья. Еще один вздох. Задержка. Выстрел.       — О, отлично… — Джинкс мигом разрывает телесный контакт подлетая к цели, рассматривает её со всех сторон.       — Мне кажется, тебе всё-таки не хватает мотивации, — ехидно добавляет она.