Сгоревшие Во Славе.

-Bleu. -Bleu. Это просто! - хихикнула Куини, и Винда Розье едва заметно улыбнулась. Две ведьмы сидели в одной из многочисленных красивых гостиных Нурменгарда, и Куини надела один из своих новых нарядов, элегантный ансамбль из коричневой шерсти. Она потягивала чай, пока Винда рассказывала ей: -Многие слова звучат одинаково на французском и английском языке. Как... розовый. Слово, обозначающее розовый, - роза. Как цветок. -Роза. -Куини попыталась воспроизвести гортанный звук, который издала Винда, произнося звук " Р " по-французски, но это вышло странным придушенным звуком, и Винда приложила пальцы к губам и слегка рассмеялась. Куини засмеялась громче, на американских манерах, и пожаловалась: -Я ужасно говорю по-французски! -Ты пытаешься учиться, и это главное, - возразила Винда, и обе ведьмы снова рассмеялись. -Какую радость я слышу в этой комнате! - раздался ровный голос с порога. Куини повернулась так быстро, что чуть не пролила чай, и вскочила на ноги, когда поняла, что в комнату входит Геллерт Гриндельвальд. Винда Розье встала и склонила голову, выглядя, как всегда, болезненно элегантно. Внезапно вспышка удивления пронзила Куини. Целовал ли Гриндевальд когда-нибудь Винду в губы так, как он это делал с ней? Возможно, подумала она. Винда была невероятно красива. Она двигалась, как вода, текучая, как море. Она была непоколебимо предана и завидно компетентна. Она была француженкой. Она была всем, о чем Куини могла только мечтать. И она была с Гриндельвальдом уже некоторое время. Так поцеловал ли он ее в губы, если сделал это с Куини? Да, подумала она. Вероятно, так оно и было. И эта мысль, по какой-то странной причине, заставила ее желудок сжаться. Она на мгновение уставилась на Винду, а затем решила, что элегантный наряд Винды был самой красивой шляпкой, которую когда-либо видела Куини. Внезапно ее охватили ревность и неуверенность. -Винда. Куини вытянулась по стойке смирно при звуке голоса Гриндельвальда. Он был в тяжелом костюме, из черной вафельной шерсти и бархата, в кожаных перчатках, и он вздохнул. -Винда, я хочу, чтобы ты поехала с Абернати и остальными в Вену. Начните поиск мест для встреч здесь, в Австрии. -Да, месье.- Винда опустила глаза в пол, а затем поспешила из комнаты мимо Гриндельвальда, оставив Куини наедине с ним. Куини на мгновение почувствовала себя неловко, поэтому спросила, -Могу я помочь с... разведкой мест? -Твое место здесь,-как ни в чем не бывало сообщил ей Гриндельвальд. -Через несколько дней Аврелий Дамблдор спустится с гор, где он усердно работает над оттачиванием своего магического фокуса, и мне нужно будет знать, что происходит у него в голове. Мне понадобится твое... уникальное... умение, Куини, и оно понадобится мне здесь. Твое место со мной. Это заставило ее слегка вздрогнуть, и она кивнула, убирая волосы с лица. Она поставила свою чашку на низкий столик рядом с собой, и Гриндельвальд предложил: -Почему бы тебе не пойти и не одеться? -Собраться, сэр?- Куини нахмурила брови. Гриндельвальд пожал плечами. -Я отправил почти всех своих последователей во все стороны на миссии. Прошлой ночью вокруг замка шел снег. Я бы хотел прогуляться по нему. -Прогулка по снегу?- Куини сглотнула. Гриндельвальд приподнял брови, подходя к ней ближе. -Ты не возражаешь против прогулки со мной по снегу, Куини? -Н-Нет. Я бы… Я бы с удовольствием…пошла гулять по снегу. - Куини широко улыбнулась, и его лицо слегка дернулось при виде ее улыбки. Двадцать минут спустя Куини надела меховые сапоги, черное шерстяное пальто с меховой подкладкой, черные варежки и теплую шерстяную шляпу поверх золотистых волос. Она вышла из своей комнаты, чтобы увидеть Гриндельвальда, ожидающего ее, и он слегка ухмыльнулся. Ему нравилось смотреть на нее, подумала она. Он считал ее хорошенькой. Ей не нужно было проникать в его мысли, чтобы рассказать так много. Ему понравилась ее улыбка. Поэтому она улыбнулась ему. Они вышли на главный балкон и оттуда спустились по каменной лестнице, и Гриндельвальд повел их в сторону леса, который рос на скалистом склоне горы рядом с замком. Там была относительно ровная часть, петляющая между высокими вечнозелеными деревьями, и именно в это переплетение леса и снега Гриндельвальд привел себя и Куини. -Могу я спросить вас кое о чем, пожалуйста? - осмелилась сказать Куини, пока они тащились. Она уставилась на сверкающий ярко-белый порошок вокруг своих ботинок, и серебристый голос Гриндельвальда ответил: -Ты можешь спрашивать меня о чем угодно. У Куини перехватило дыхание при этих словах, и она слегка улыбнулась про себя. Но потом она нахмурилась. Как могли Тина, Якоб и Ньют быть такими слепыми? Почему они не могли понять, что так оно и есть? Она вздохнула. -Та война, которую вы видели своим пророческим черепом, - сказала Куини. -Вы расскажешь мне об этом подробнее? -Я знаю только то, что мне показали видения, - сказал ей Гриндельвальд. Она подняла глаза и увидела, что он выглядит ужасно встревоженным, когда сказал: -Магглы… Нет-Майи... примерно пятьсот лет назад они считали, что вершиной войны было то, что называлось Длинным Луком в бою. Особый тип лука и стрел, которые позволяли лучникам стрелять издалека. Это привело к победе в войнах. Но то, что я видел в той войне, было гораздо больше, чем летящие стрелы, Куини. Они убьют миллионы, и это потому, что они потратили столетия на совершенствование этого искусства об убийстве. Всегда, всегда они стремятся к лучшей технологии убийства. Куини вдруг почувствовала себя плохо. Она остановилась и уставилась на Гриндельвальда. Он покачал головой. -Мы не можем вечно жить в тайне, но если они узнают, на что мы способны, они обратят свое оружие против нас. Они уничтожат нас. Они уничтожат себя, отправят себя в лагеря смерти. Я видел это. Это будущее, если мы не займем свое законное место. -Наше законное место... наверху?- Куини было не по себе, но Гриндельвальд заверил ее. -Они не способны защитить себя от собственных разрушительных тенденций. И если их не остановить, это будет нашей погибелью. Видишь ли, Куини, существует естественный порядок вещей. Я не призываю к искоренению Не-магов. Я призываю их к защите. От самих себя. -Я понимаю.- Куини кивнула. В этом было так много смысла. Почему Тина, Якоб и Ньют не могли понять, какой в этом смысл? Якоб, который сражался в окопах и своими глазами видел убийственные наклонности Но-магов? Почему он не мог видеть сейчас? -Ты думаешь о тех, кто оставил тебя позади, - тихо сказал Гриндельвальд, и глаза Куини вспыхнули. Она прошептала. -Я просто хочу мира и счастья. -Это то, за что мы боремся, - тихо прорычал Гриндельвальд. -Для общего блага. И когда-нибудь они увидят, Куини. Мы заставим их всех увидеть. Все глаза будут открыты. Ты понимаешь? Все глаза увидят. Все уши услышат. И тот естественный порядок, о котором мы говорили, будет установлен до тех пор, пока все не будут в безопасности и все не будут счастливы. У Куини перехватило дыхание, и глаза наполнились слезами. Одна закипела у нее над глазом и потекла по щеке, и Гриндельвальд вытер ее легким движением большого пальца, обтянутого кожей. Он прошептал ей сверху вниз, -Ты будешь со мной, чтобы увидеть этот новый мир, Куини Голдштейн? -Сквозь огонь снова и снова, - пробормотала она в ответ, и внезапно воздух, казалось, затрещал вокруг них, как будто его магия немного разрядилась. Светлые глаза Гриндельвальда довольно дико сверкнули, и его губы слегка приоткрылись. Он протянул руку в кожаной перчатке и взял Куини за щеку, и она прислонилась к его ладони. Это было приятно-стоять здесь, в снегу, рядом с ним, на холоде, все еще тихо. Слышался только шум далекого ветра в горах и шелест вечнозеленых ветвей, и когда Куини посмотрела на Гриндельвальда, у нее возникло ощущение, что они были совершенно одни. Винда и многие другие уехали в Вену. Криденс - Аврелий - был в коттедже на горе, в довольном одиночестве, совершенствуя свое заклинание. Прямо сейчас Куини и Гриндельвальд стояли в тени сосен, окруженные одеялом безмолвного белого холода, и чувствовали себя очень одинокими. И он держал ее лицо в своих руках, и смотрел на нее сверху вниз, и внезапно ей больше всего на свете захотелось, чтобы он поцеловал ее, как тогда, на балконе. Ей было все равно, сделал ли он это с Виндой, или с волшебником, или с кем-то еще. Она не могла ревновать прямо сейчас. Он говорил разумнее, чем кто-либо когда-либо в мире, подумала она, и он был могущественным, и от него пахло океаном, и она хотела его. -Пожалуйста, - тихо сказала она, ее глаза расширились, когда она посмотрела на него. Она перевела взгляд с его бледного глаза на темный, а затем прошептала это слово. -Пожалуйста. Он ответил, опустившись к ней, и на этот раз, когда его губы встретились с ее, он погрузился в глубокий, ищущий, удовлетворяющий поцелуй.

***

Отойди, дурак! Гриндельвальд попытался оторваться от Куини, оторваться от ее рта. Он целовал ее уже слишком долго, стоя здесь, на снегу. Конечно, он привел ее сюда, чтобы поцеловать, но это превращалось во что-то нелепое. То, что он намеревался сделать, было поговорить с ней о политике - приблизить ее к сердцу своей философии, все более тесно под его крылом. И он это сделал. Он намеревался обнять ее лицо и просунуть язык между ее губ, немного обследовать ее рот, заставить ее немного постанывать, оставив ее желать большего. Вот как действовали поцелуи, не так ли? Во всяком случае, так действовали поцелуи Геллерта Гриндельвальда. Когда он поцеловал Винду, у нее закружилась голова, она задыхалась, но он больше никогда к ней не прикасался. Когда он поцеловал Альбуса Дамблдора, бедный мальчик мучился весь остаток лета. Поцелуи Гриндельвальда были насмешкой. Из них никогда не было никакого вывода. Он получил удовлетворение от того, как другая сторона просто попробовала его на вкус и медленно заморгала в смущенном желании. Но он не следовал своему собственному образу действий с Куини Голдштейн. С самого начала у нее все пошло не так, как надо, подумал он. Он поцеловал ее в лоб в порыве неожиданной трусости, а затем выклевал ее губы из… был ли это страх? Теперь он обнял ее - как в объятиях! - в заснеженном лесу, и он не мог заставить себя остановиться. Его руки двигались сами по себе. Его левые пальцы вцепились в ее шерстяную шляпу, в ее волосы, и он раздавил ее рот своим. Его правая рука обвилась вокруг ее поясницы и притянула ее вплотную к себе. Она была молода. Она была прекрасна. На вкус она была как мята. Он не мог заставить себя остановиться. Она застонала ему в рот, и внезапно у Гриндельвальда перехватило дыхание, и он начал чувствовать возбуждение, превосходящее все, что когда-либо вызывал поцелуй. Его пальцы сомкнулись на волосах и лице Куини, и он притянул ее к себе еще крепче, чем когда - либо, и наконец - наконец-ему удалось убедить себя, что им обоим нужно дышать полной грудью. Она отшатнулась назад в снег, у нее так закружилась голова, что он протянул руку, чтобы поймать ее с помощью магии без палочки. Он поддержал ее движением руки, и она пробормотала слова благодарности, натягивая вязаную черную рукавицу на распухшие, блестящие губы. -Меня еще никогда так не целовали, - прошептала Куини, а Гриндельвальд просто стоял там, как идиот, с сердцем, колотящимся барабанным боем в груди. Он сглотнул и ответил Куини. -Здесь холодно. У меня есть планы на Вену. -Конечно.- Она сцепила руки в перчатках и выглядела встревоженной. Красивая, но встревоженная. -Спасибо за... прогулку. И разговоры. Мне действительно нравится слышать о вашем видении нашего будущего, и я хочу быть частью всего. "Так и будет". Гриндельвальд направился в сторону замка и бросил через плечо: -Не стой здесь и не мерзни, Куини.