Сгоревшие Во Славе.

-В последний раз, когда ты направил свою палочку в этом направлении, ты взорвал половину горы, - сказал Гриндельвальд Криденсу. Мальчик поправил хватку на палочке и кивнул. Гриндельвальд сказал: -На этот раз я хочу, чтобы ты изолировал одно дерево - только одно - и произнесли заклинание Bombarda. Направь свою палочку на одно-единственное дерево, Аврелий. Криденс выставил свою новую палочку, которую Гриндельвальд раздобыл для него, и он стоял на краю балкона с вытянутой рукой. -Бомбарда!- закричал он, и его заклинание выстрелило из конца его палочки и разнесло большую сосну на далеком холме. Гриндельвальд ободряюще потрепал Криденса по плечу и сказал ему: -Молодец, мой мальчик. Ты продолжаешь учиться фокусироваться. Твое обучение продолжится завтра. Но теперь мы празднуем, потому что это Рождество. Я думаю, у тебя никогда не было настоящего празднования Рождества? -Миссис Бэрбоун не разрешила. Криденс опустил палочку и покачал головой. -Она сказала, что такое веселье было демоническим. -Ах. Ну, ты же больше не в ее лапах, не так ли? Ты в безопасности здесь, с нами.- Гриндельвальд еще немного помассировал плечо Криденса и сказал: Обширная столовая замка была создана для грандиозного пира, и все уже ждали, Гриндельвальд знал. Все они сидели с карточками с именами, и он позаботился о том, чтобы Куини была помещена рядом с ним. Теперь он и Криденс вошли внутрь и прошли мимо красивой рождественской елки, которую украсила Куини, вверх по винтовой лестнице и вниз по коридору на звук низких бормочущих голосов. В тот момент, когда он вошел в столовую, все стояли в молчаливом уважении. Криденс нашел свое место между Кэрроу и Абернати и встал там, а Гриндельвальд занял свое место во главе стола. Он взглянул туда, где стояла Куини, выглядевшая абсолютно красивой в бордовом бархатном платье, мирно улыбаясь ему. Он взял бокал красного вина, который стоял рядом с его тарелкой, и все остальные потянулись к своим бокалам. -Мои братья и сестры,- тепло сказал Гриндельвальд. "Счастливого Рождества". -Счастливого Рождества,- пробормотали все за столом. Гриндельвальд продолжал: -Joyeux Noël. Fröhliche Weihnachten! Счастливого Рождества всем вам. Сегодня мы собрались по этому самому праздничному и радостному случаю, чтобы отпраздновать вместе, как семья волшебных душ. Мы собрались, чтобы отпраздновать наше будущее и предстоящий год. Нам предстоит многое сделать. Скоро мы соберемся в Вене с нашими друзьями в их домах, и нам нужно много подготовиться, чтобы это было успешным. Но я верю в вас всех. И мне очень повезло, что вы все здесь со мной сегодня, на Рождество, чтобы отпраздновать все, что мы сделали вместе, и все, что мы будем продолжать делать… Для большего блага!" -За общее благо! - закричали сидевшие за столом, и все выпили. Гриндельвальд сел, и когда на тарелках появилось первое блюдо из спаржи с голландским соусом, он потянулся к левой руке Куини. Она казалась удивленной, что он так нагло накрыл ее руку своей за обеденным столом, но он встретил ее взгляд и многозначительно сказал: -Ты выглядишь изумительно. -Спасибо. -Она, казалось, затаила дыхание, а Гриндельвальд не сводил с нее глаз, зная, что взгляды за столом смотрят, как он держит ее за руку. Наконец он отпустил ее и съел свою охлажденную спаржу. Когда тарелки очистились и уступили место ростбифу с картофельным пюре, Гриндельвальд спросил: -Винда, это обручальное кольцо? Винда покраснела и ухмыльнулась Ларсену, прежде чем кивнула, он сказал: - Поздравляю. -Гриндельвальд вгрызся в мясо. Ларсен немного нервничал и признался: -Мы думали, что, возможно, сможем протащить его через министерство во Франции, сэр, но ... - Я с удовольствием проведу для вас церемонию связывания, - небрежно сказал Гриндельвальд, и Винда ахнула. За столом воцарилась тишина, и Ларсен запнулся. -Ч-какая честь. Какая невыразимая честь, сэр, иметь вас… моя дорогая Винда и я бы... - Это совсем не беда. Дайте мне знать удобную для вас дату, - ровно сказал Гриндельвальд, и Куини завизжала от восторга, хлопая в ладоши. -О, Винда!- воскликнула она. -Ты станешь самой красивой невестой в мире! О, ты просто должна позволить мне помочь тебе выбрать что-нибудь с мадам Труссо. Обещаешь? Винда улыбнулась. -Обещаю, Куини. Внезапно Гриндельвальд представил себе Куини в платье из белого шелка и атласа, струящуюся смесь, которая будет двигаться вокруг нее, как вода. Он смотрел на ее золотые кудри и представлял себе белую кружевную вуаль, покрывающую их, представлял ее с алой помадой, контрастирующей с белым. Затем он моргнул, и ужасающее видение исчезло. Внезапно он перестал дышать. Это то, чего он хотел? Жениться на ней? Нет. Что за нелепая, нелепая идея. Он, холостяк. Он трахал волшебников для спорта и целовал ведьм, чтобы получить лояльность. Вот кем был Геллерт Гриндельвальд. Не какой-нибудь романтик, чахнущий после идеи Куини Голдштейн в свадебном платье. - У меня что, еда на лице или что-то в этом роде? Она наклонилась к нему и отчаянно прошептала вопрос, и он понял, что пристально смотрит на нее уже довольно долго. Он покачал головой и пробормотал: -Ты выглядишь изумительно. -Ты уже говорил это,- усмехнулась Куини, возвращаясь к своей говядине. Гриндельвальд прочистил горло и изо всех сил пытался поддерживать разговор на протяжении всего ужина. Люди медленно отфильтровывались после десерта, но Куини была одной из первых, кто пошел. Она пошла с Виндой, они оби болтали о свадебном платье Винды, в то время как Ларсен тихо разговаривал с Криденс, который выглядел застенчивым и неловким. Гриндельвальд сидел во главе стола и наблюдал, как заканчиваются небольшие разговоры, а затем через некоторое время он встал и пожелал всем счастливого Рождества и спокойной ночи. Он направился по коридору к лестнице, по которой поднимался довольно медленно. Наверху лестницы он остановился и снова подумал об ужасной идее, пришедшей ему в голову. Было бы так ужасно, если бы она постоянно принадлежала ему? Могла ли у великого Геллерта Гриндельвальда быть невеста? Понравится ли ему еще больше, заставит ли его казаться более родственным, быть женатым человеком? Нет! Прекратите эту абсурдную чушь прямо сейчас! он кричал в своей голове. Он закрыл глаза и подумал об Альбусе. Он подумал о переплетении своих пальцев с пальцами Альбуса, держа их окровавленные ладони вместе, когда они бормотали заклинания, чтобы защитить себя друг от друга. Он нуждался в смерти Альбуса сейчас, но он не мог сделать это сам. Ему нужно было, чтобы его движение росло. Куини собиралась сыграть роль во всем этом, но какова будет ее роль рядом с ним? Он испытывал искушение пойти к своему Видящему Черепу и попытаться получить видение, но он боялся того, что может увидеть. На самом деле он не хотел знать. Прямо сейчас он просто хотел ее. Он просто хотел держать ее лицо, целовать ее и шептать ей, что она выглядит великолепно. Он прошел по коридору к ее комнате и постучал. Ему не нужно было стучать; ее комнаты были не заперты, и он мог войти, если бы захотел. Но он дал ей достоинство стучать. Дверь распахнулась, и ответила Куини в своем сливовом халате. Она широко улыбнулась и заправила волосы за ухо. -Привет. - Она отступила в сторону, пропуская его, и призналась: - Я надеялась, что ты зайдешь пожелать спокойной ночи. Это был очень хороший тост, который ты произнес. -У меня есть для тебя подарок,- объявил Гриндельвальд. "Рождественский подарок". -Рождественский подарок!- практически простонала она. Она резко повернулась, закрывая дверь. -Но у меня нет ни одного для тебя! Как я должна была купить ... -Я не покупал это; я сделал это. Сегодня утром - Он ухмыльнулся ей, и она положила руки на свою узкую талию. -Ну, это едва ли справедливо; вы так искусны. -Никто не говорил, что Рождество было справедливым - Гриндельвальд полез в карман своего бархатного плаща и вытащил маленькую, обернутую серебром коробочку, которую он приготовил для нее. Он передал его, и когда они медленно сели на ее диван, она удивилась. -Ты завернул это и все - Она начала теребить бумагу, и когда она добралась до бархатной коробки внутри, он заверил ее: -Это просто маленькая безделушка. Щеки Куини покраснели, когда она открыла коробку и ахнула. Она уставилась на платиновое ожерелье, которое он тщательно наколдовал для нее - прочную цепочку с инкрустированным бриллиантами кулоном в форме символа Даров Смерти. Куини вытащила ожерелье из коробки и надела его, и она коснулась кулона на ключице. -Он заколдован, - сказал ей Гриндельвальд -Я наложил на амулет, тщательные следящие чары. Если ты когда-нибудь потеряешься, я смогу найти тебя через это ожерелье. Ее глаза наполнились слезами, и он прошептал: -Я никогда не оставлю тебя, Куини -Гриндельвальд встретил ее взгляд, и Куини кивнула. "Я люблю тебя". В ответ он взял ее лицо в ладони и наклонился, очень нежно касаясь губами ее губ. Поцелуй, естественно, стал глубже, и довольно скоро Гриндельвальд почувствовал серьезную тоску по тому, чего даже он никогда не делал. Он хотел попробовать ее на вкус. Он никогда не прикасался губами к женщине, по крайней мере там, внизу, потому что это всегда казалось ему унизительным, а он был главным. Но он хотел этого прямо сейчас. Он хотел попробовать ее на вкус. -Куини - Он оторвал свой рот от ее и соскользнул с дивана, опустившись на колени. Куини ахнула, когда он раздвинул ее ноги и потянулся к ее халату, чтобы вытащить трусики из-под короткой ночной рубашки. Она выскользнула из них, но тихо спросила: -Что ты делаешь? -Обещаю, тебе понравится. -Он надеялся, что это правда; ему дали понять, что ведьмы искренне наслаждаются такими вещами. Он не совсем понимал, почему жаждет этого прямо сейчас, но жаждал, ужасно, и он лизнул внутреннюю сторону ее бедра длинным, медленным следом своего языка. Она ахнула и схватила его за плечи через плащ. Он чувствовал себя странно переодетым только что, но он не мог потрудиться снять одежду. Он отодвинул в сторону ее халат и застонал, когда его рот добрался до места между ее ног. Сладкая. На вкус она была сладкая. Гриндельвальд прижал ее бедра к дивану, чувствуя, как напрягается в брюках. Он заметил, что теперь, когда она стала влажной, она была очень милой. На вкус она была как десерт. Он стонал, прижимаясь к ней, его голос жужжал в ее плоти, и его член болел, напрягаясь в тканевых пределах. Гриндельвальд провел языком ровными движениями, а затем пососал ее клитор, и это занятие, казалось, доставляло ей огромное удовольствие. Она сжала его плечи сильнее, чем когда-либо, и выгнула спину, громко застонав. -Да,- промурлыкала она, ее руки двигались к его светлым волосам. -Да, да, да. Еще, пожалуйста. Гриндельвальд использовал свой язык, чтобы сформировать буквы на ее складках, произнося Q-U-E-E-N-I-E и слегка ухмыляясь, когда она извивалась и стонала над ним в ответ. Он сильно сосал ее клитор, пока она не завизжала. -О, борода Мерлина! -Куини -Он собирался кончить в брюках, как в коттедже, когда она каталась на нем в этом же халате. Он ничего не мог с собой поделать; все взорвалось, как бомба, которую он предвидел, взорвут магглы. Его сперма просочилась в брюки рывками, когда он сильно сосал, лизал и сосал, лизал и сосал. Он крепко держал бедра Куини, и она закричала, что звучало как смесь боли и блаженства. В ушах у него все еще звенело, а зрение было затуманено, когда он почувствовал, как ее стены сомкнулись вокруг его губ. Он поцеловал внутреннюю сторону ее бедра и наблюдал, как ее тело сокращается во время кульминации, слушал ее стон и, наконец, отстранился. Между ними наступило очень долгое молчание, в котором они оба некоторое время просто тяжело дышали, пока, наконец, Куини не пробормотала: -О, боже мой. Тебе нужно...? -Нет, я нашел свое удовлетворение просто прекрасным, - заверил ее Гриндельвальд. Он сунул руку в карман плаща и вытащил Старшую палочку, выкачивая и вытирая беспорядок в брюках и очищая рот. Он поднял трусики Куини, которые она надела обратно, и помог ей встать на шаткие ноги. Он восхищался блеском кулона с Дарами Смерти на ее шее и коснулся его, пробормотав: -Тогда счастливого Рождества, Куини. -Ты … не мог бы ты...- Она, казалось, колебалась, но потом облизнула губы и спросила: -Ты останешься на ночь? Он скривил половину рта и кивнул. -Знаешь, я думаю, что так и сделаю.