Сгоревшие Во Славе.

Куини проснулась и приподнялась на локте, наблюдая, как Гриндельвальд мирно спит на спине рядом с ней. Во сне его мысли кружились и вторгались в ее разум, и она пыталась отогнать их, но безрезультатно. Она нежно погладила его по груди, но он не проснулся. Он немного поерзал и издал тихий звук, но все еще спал, когда мощный, яркий сон ворвался в сознание Куини. - Мой мальчик, - тихо сказал Гриндельвальд Аврелию Дамблдору, стоявшему в коттедже на вершине горы, - Ты совершишь великие дела. Не только для меня, и не только для себя. Ты совершишь великие дела, потому что станешь великим. - Я все еще чувствую слабость, - возразил Аврелий, но Гриндельвальд взял лицо мальчика в ладони и тихо прошептал: -Нет. Ты сильный. Ты могущественен. Я чувствую твою силу в своих жилах, Аврелий. Я чувствую твою магию. Я чувствую это сейчас. Затем он наклонился и нежно поцеловал Аврелия, и Аврелий ахнул. Руки мальчика потянулись к жилету Гриндельвальда, и он нетерпеливо поцеловал Гриндельвальда в ответ. Гриндельвальд провел большими пальцами по щекам мальчика и лизнул его в губы, прежде чем углубить поцелуй. Внезапно глаза Гриндельвальда распахнулись, он несколько раз моргнул, и его окклюменционные щиты сразу же поднялись. Куини почувствовала, как по ее щекам потекли слезы, и дико замотала головой. -Это было на самом деле? - пронзительно спросила она, и Гриндельвальд медленно сел. Куини села рядом с ним, уставившись на него и вытирая слезы: -Это было воспоминание или фантазия, ты так его целовал? Осознание, казалось, снизошло на Гриндельвальда, как будто он не знал, что она видела до этого самого момента. Он кивнул. -Аврелий в коттедже. -Да, Аврелий в коттедже. -Куини тяжело дышала, начиная немного учащенно дышать, и поправила вырез своего бледно-зеленого слипа. Она выбралась из постели Гриндельвальда и пробормотала: -Это было по-настоящему. Я могу сказать. Он провел пальцами по своим ледяным светлым волосам и с кровати наблюдал за ней, когда она начала одеваться в свое изумрудно-зеленое шерстяное платье. Он тихо пробормотал: -Куини, я поцеловал его, чтобы более тщательно взять его под свое крыло. Ты должна понимать, что физический контакт для меня - это инструмент. Форма манипуляции, если хочешь. Это средство достижения цели, как я тебе уже говорил. Я не испытывал удовольствия, целуя Аврелия; я сделал это, потому что мне нужно было, чтобы он чувствовал доверие и безопасность, и..." -Значит, прошлой ночью, когда ты укладывал меня на простыни, это тоже было просто инструментом манипуляции? - Куини натянула платье, чувствуя, как ее лицу стало очень жарко, и Гриндельвальд прочистил горло, когда наконец встал с кровати, одетый только в пижамные брюки. -Нет, - спокойно сказал он: -С тобой все по-другому. Он подошел к Куини, но она наклонилась и начала натягивать шелковые чулки, дрожащими пальцами начала надевать туфли с т-образным ремешком и пробормотала: -Ты играешь мной, как на скрипке. Затем все замерло. Это были слова Якоба. Куини медленно поднялась и уставилась на Гриндельвальда, который, казалось, внезапно разозлился. Он сделал шаг к Куини, заставляя ее отступить к стене. Он сделал еще один шаг, и она снова попятилась. Он положил руки по обе стороны от нее, удерживая ее, и покачал головой. -Я не буду уклоняться от ответа, - сказал он: -Я использую любые средства, необходимые для достижения целей и целей моего движения. -Включая измену мне, - шмыгнула носом Куини, и Гриндельвальд наклонил голову, с любопытством спросив: -Измена? Находимся ли мы в этой точке, ты и я? -Ты заставил это выглядеть так, как будто мы были, - сказала Куини довольно грустно, и она изучила его асимметричные глаза, решив, что они очень странно выглядят. Она фыркнула и взмолилась: -Отпусти меня, пожалуйста. -Куда пойдешь? - он огрызнулся, и она посмотрела на дверь. -В свою комнату, побыть одной. -Она закрыла глаза, чувствуя тошноту, когда вспомнила сон, то, как Аврелий ожил под прикосновениями и губами Гриндельвальда. Она почувствовала, как новые слезы навернулись ей на глаза, и прошептала: -Пожалуйста, отпусти меня. Он посторонился, пропуская ее, и она поспешила покинуть его комнаты. Она торопливо шла по замку, проходя мимо нескольких человек, которые определенно заметили, как она плакала. Куини пробралась в свои комнаты и рухнула на кровать, свернувшись калачиком и пытаясь стереть из головы то, что она видела в мыслях Гриндельвальда. Быть Легилиментом - ужасное проклятие, подумала она. Она бы никому такого не пожелала. Видеть фантастические сны о ком-то, кого ты любил, было нежелательной чертой характера; это было ужасное бремя. -Куини? Она моргнула. Должно быть, она заснула, поняла она, и села при звуке голоса Винды в своей гостиной. Винда вошла в спальню, выглядя великолепно в темно-сливовом платье, и обеспокоенно спросила: -Ты больна? -Я... я чувствую себя не очень хорошо, - честно сказала Куини. Она села на край кровати. -Я хотела сообщить тебе, что мадам Труссо приедет завтра с образцами свадебных платьев, - скромно сказала Винда. -Мне было интересно, не будешь ли ты достаточно добра, чтобы помочь мне взглянуть на них и выбрать то, которое могло бы мне подойти. -Ой. Да, конечно. -Куини выдавила из себя легкую улыбку. -Я была бы рада этому, Винда. Я просто так... так рада за тебя. Но затем она расплакалась, и Винда медленно села на кровать рядом с ней, пока Куини тяжело дышала и всхлипывала. Винда положила руку между лопаток Куини, и Куини внезапно перенеслась обратно в Париж, в то время, когда Винда нашла ее плачущей под дождем и спросила, все ли с ней в порядке, привела ее к Гриндельвальду. Куини уставилась на Винду и покачала головой, пробормотав: -Он не единственный. Винда одарила Куини очень грустной улыбкой и призналась: -Когда-то я думала, что влюблена в него. Но он подарил мне только один поцелуй, и я могла сказать, что для него это было пустым звуком. Пустой. Он целовал меня только для того, чтобы приблизить к себе. Чтобы сделать меня более преданной. Он никогда бы ничего не почувствовал ни ко мне, ни к кому-либо еще. Так что я перестала любить его и в конце концов влюбилась в Ларсена. Но ты, Куини. Ты другая. Я вижу, как он смотрит на тебя. То, как он прикасается к тебе. Для него ты отличаешься от всех нас. -Он все еще использует свои… его инструменты, чтобы привлекать других, - с горечью выплюнула Куини. -Почему, если он любил меня?.. -Потому что он должен делать все и вся Для Всеобщего Блага, - успокаивающе сказала Винда. Она провела костяшками пальцев по бриллиантово-платиновому кулону на шее Куини. -Он подарил тебе это на Рождество? -Да, -Куини коснулась ожерелья, и Винда с любопытством наклонила голову. -Он тебе еще не сказал? -Сказал что? -Куини повернула кулон и провела пальцем по бриллиантам, а Винда уточнила: -Что он влюблен в тебя. Куини сглотнула и кивнула. Винда слабо улыбнулась и кивнула. -Я не думаю, что он когда-либо говорил эти слова кому-либо еще, включая людей, которых он целовал из стратегии. Ты отличаешься от всех нас. Затем они долго сидели в тишине, пока Куини наконец не сказала Винде: -Я думаю, ты лучший друг, который у меня когда-либо был, Винда. -Ты поможешь мне завтра?- Винда спросила: -С моим свадебным платьем? -Да, конечно. -Куини потянулась к руке Винды и сжала ее. -Я с нетерпением жду этого. *** -Куини? На этот раз, когда она моргнула, открыв глаза, она не удивилась тому, что заснула. В конце концов, была середина ночи, и Куини приняла долгую ванну после группового ужина и отправилась спать. Но теперь она открыла глаза и увидела Гриндельвальда в его черной фланелевой пижаме и черном шелковом халате, опустившегося на край ее кровати, и она медленно села. -Привет, - тихо сказал он, и когда она уставилась на его бледную фигуру в лунном свете, льющемся через окно, она хрипло ответила: -Здравствуйте, сэр. -Я бы хотел, чтобы ты называла меня по имени, пожалуйста, - сказал он довольно резко, и Куини несколько раз моргнула, прежде чем прошептать: -Геллерт. Он втянул воздух и наклонил голову при звуке своего имени, исходящего от нее, и повернул лицо, его бледный глаз почти светился в лунном свете. Он на мгновение прикусил губу, а затем произнес одно слово. -Измена... -У меня был долгий разговор с Виндой, - печально сказала Куини. -Я понимаю, что ты сделаешь то, что тебе нужно Для Общего Блага, и... -Нет, ты была права. Это был обман, потому что сейчас все по-другому. -Он облизнул губу и серьезно сказал: -Мы с тобой вместе, Куини, и с этим приходит ожидание взаимной исключительности. Стратегия найдет другой путь. Глаза Куини наполнились слезами. -Я не хочу мешать тому, чего ты пытаешься достичь, тому, что ты собираешься сделать. Он потянулся к ее руке и пробормотал: -У меня есть довольно грандиозные планы всех видов, это правда. Некоторые из них - мои собственные. Планы на мою собственную жизнь. Планы на тебя. И я бы никогда не хотел, чтобы тебе причинили вред или огорчили, Куини, так что... будут и другие способы привлечь людей под мое крыло. По отношению к тебе будет существовать исключительность. Признаюсь, это впервые в моей жизни. Моногамия - чуждое понятие для моего мозга и тела, но... Он поднял на нее глаза и покачал головой. -Такого никогда не было ни с кем другим. Она кивнула и сжала его пальцы. -Я действительно люблю вас, сэр. Он фыркнул. "Меня зовут Геллерт". Она почувствовала, как по ее телу пробежал румянец, и кивнула. "Я действительно люблю тебя, Геллерт". Затем он наклонился, запустил пальцы в ее волосы и крепко поцеловал.