Сгоревшие Во Славе.

Куини болтала ногой в воде вверх-вниз. Она высунула пальцы ног из ванны и заскользила ими по белому фарфору, изо всех сил стараясь не представлять, как убивают Тесея Скамандра. - Они надежно заперты, - раздался голос от двери ванной, - Я велел поместить их в номер с четырьмя охранниками за дверью, запечатал окно мощными чарами. Но у них есть удобная кровать на ночь и ванная, и... ты выглядишь расстроенной. Куини несколько раз моргнула и уставилась на краны в ванной. - Спасибо, что позаботился о безопасности моей сестры, - пробормотала она, но Гриндельвальд в ответ медленно прошествовал в ванную. Его кожаные ботинки поскрипывали по черно-белому кафельному полу, и Куини смотрела, как они двигаются, как кожа изгибается и сминается. Она подняла на него глаза, вцепившись в бортики ванны, и призналась: -Я бы хотела, чтобы брату Ньюта не пришлось умирать. Гриндельвальд фыркнул. - Тесей Скамандер представляет экзистенциальную угрозу моему движению, Куини. Он и другие авроры из британского министерства уже однажды пытались разогнать митинг, и... - Ты заманил их в ловушку в Париже, - возразила Куини, и Геллерт вскипел: - Они хладнокровно убили одного из моих последователей, или ты забыла ту рыжеволосую девушку, упавшую замертво. - Это был не Тесей! - пронзительно заявила Куини, выпрямляясь в ванне. Она пристально посмотрела на него и настаивала: - Ньют Скамандер, при всех его недостатках, является одним из самых невинных человеческих существ, которых я когда-либо встречала, Геллерт, и он не заслуживает потери своего брата. Если бы кто-то убил Тину, я была бы в ярости! Я была… Я была бы сломлена! И знаю ли я Тесея? Нет. Я нет. Но Ньют знает его, и Ньют любит его, и он будет абсолютно уничтожен этим. Гриндельвальд уставился на Куини сверху вниз, его лицо было неподвижным и совершенно неразборчивым. Он был похож на каменную статую, белую и торжественную. Он держал свою тонкую, шишковатую палочку и, вздохнув, провел большим пальцем по одному из ее узлов. Наконец он наклонил голову и пробормотал: - Моя поисковая группа отправляется отсюда через десять минут в Париж, а затем в Лондон. У них есть приказ убить и Зига Ларсена, и Тесея Скамандера. Но я чувствую по тебе, что если я убью Скамандера, это немного повредит твоей душе. Это немного сломает тебя. И я не хочу ломать тебя, даже самую малость. Я должен взвесить преимущества сохранения Скамандера в живых и то, как его смерть повлияет на тебя. Он прищурил глаза, свой светлый глаз и свой более темный, и слегка покачал головой. Он глубоко вздохнул и пробормотал: - Куини, есть как ужасные, так и то же время прекрасные вещи, которые ты делаешь со мной... Я сейчас вернусь. Он повернулся на каблуках и вышел из ванной, а Куини ахнула. Она вылила воду из ванны и вылезла, вытираясь полотенцем. Казалось, прошла вечность, прежде чем она надела короткую черную ночную рубашку и черные трусики, и пока она сидела на краю кровати с колотящимся сердцем, время шло незаметно. Она подумала о Тине, подумала о Ньюте и закрыла глаза. По словам Гриндельвальда, они будут заперты, их будут использовать как инструменты. Она не могла спорить с ним по этому поводу. Он уже проявил к ним великое милосердие, не убив их. На самом деле, по отношению к Куини было проявлено милосердие. Геллерт знал, что убийство ее сестры уничтожит Куини, и поэтому вместо этого он использовал их как жертв Империуса. От этой мысли у Куини все еще болел живот, ее все еще подташнивало, но это было лучше, чем быть убитой своей сестрой. На мгновение она задалась вопросом, не поступила ли она неправильно, выбежав на поле во время розыгрыша. Но Гриндельвальд неоднократно заверял ее, что ее действия были демонстрацией высочайшей лояльности и что он очень гордился ею. Он любил ее, повторял он, целуя ее волосы, лоб и губы. Он обожал ее за то, что она сделала. В конце концов, дверь в ее покои открылась и Геллерт медленно вошел внутрь. Он направил свою палочку на дверь и быстро пробормотал Colloportus. Он прошел через гостиную в спальню, и дыхание Куини участилось, когда она встала с кровати и склонила перед ним голову. - Команда ушла, - сказал Гриндельвальд, сцепив руки за спиной своего черного бархатного плаща. - У них есть приказ казнить Зига Ларсена на месте и убить Тесея Скамандера только в случае крайней необходимости. Глаза Куини наполнились слезами. Она испустила прерывистый вздох облегчения и прижала ладони ко рту. Она кивнула и прошептала: - Спасибо. Спасибо тебе. - Я пошел в комнату Ньюта и Тины, чтобы сообщить им об этом событии, - сказал Гриндельвальд. - Я хотел, чтобы они знали о моем помиловании. Они были не так благодарны, как я мог бы надеяться, но... ах, ладно. Они были удивлены, хотя и не очень обрадованы, услышав, что по возвращении в Англию их не арестуют, но вместо этого их воспоминания будут стерты и заменены другими, а Винда Розье поселит их в коттедже в Уэльсе. Прямо сейчас, пока мы разговариваем, Винда работает над их воспоминаниями. У Куини отвисла челюсть, и она в изумлении уставилась на Геллерта. Значит, Тину и Ньюта не использовали бы в качестве оружия, но их воспоминания были бы изменены и они оказались бы в Уэльсе? Гриндельвальд продолжал: - Они будут считать себя неженатой парой, Белинда и Грегори Лайонс. У них останутся простые, приятные воспоминания, хотя в этих воспоминаниях не будет ни тебя, ни того, что произошло в Париже. Я надеюсь, что это избавит нас от них на некоторое время. - Геллерт. - Глаза Куини наполнились слезами, она шмыгнула носом и сделала шаг к нему. - Почему... зачем ты все это делаешь? - Потому что... - Гриндельвальд сглотнул, его горло заметно дернулось: - Потому что я люблю тебя, Куини Голдштейн, и я не хочу причинять тебе боль. Я обещал позаботиться о тебе. Это и есть моя попытка позаботиться о тебе. Куини обняла его за плечи и привстала на цыпочки. Она легонько поцеловала его в губы и почувствовала его руки на своей талии. Она промурлыкала ему в губы: - Я не смогла бы любить тебя сейчас сильнее, даже если бы попыталась. - Нет? - Он сбросил свой бархатный плащ, позволив ему соскользнуть на землю, и Куини быстро начала расстегивать его жилет. Она сбросила его с плеч, и когда он выскользнул из него, она прочла сомнение в его глазах. - Ты поступаешь правильно, - заверила она его. - Так и есть. Ты поступаешь правильно по отношению ко многим людям, не только ко мне. - Ты буквально единственный человек, который мне небезразличен, - пожал он плечами, вытаскивая свою белую рубашку из брюк и медленно расстегивая ее. - Я не хочу никого обидеть, но мне абсолютно все равно, счастливы ли твоя сестра или Ньют Скамандер, печальны, живы или мертвы. Я забочусь только о тебе, Куини. Это все для тебя. Поэтому я надеюсь, ты понимаешь, что это важные шаги, предпринятые во имя любви. - Я действительно понимаю это, и я ценю - Куини стянула рубашку с его груди, и когда он потянулся к своим напряжённым запястьям, чтобы снять их, он фыркнул: - Мне нужно быть внутри тебя. Лучше раньше, чем позже. Она поняла. Ему нужно было чувствовать себя ближе к ней после всего этого. После того, как он так радикально изменил свои планы только ради нее, ему нужно было знать, что то, что у них было, было интуитивно реальным. Что ж, подумала она, она покажет ему, насколько это реально, что у них было вместе. Она сняла ночную рубашку и стянула трусики, раздеваясь в спешке, которая умудрялась оставаться чувственной. Как только она оказалась обнаженной, она потянулась к его брюкам и начала расстегивать их, стягивая их вместе с нижним бельем, когда его член выскочил наружу, на удивление возбужденный. Он слегка зашипел, когда она обняла его и заметила: - Он уже твердый. -Предвкушение - мощный афродизиак, - ухмыльнулся Гриндельвальд, склонил голову набок и снял брюки. - Я начал хотеть тебя еще на полпути по коридору, Куини. - Ммм. - Она улыбнулась ему и пообещала: - Я приготовлю тебе ужин завтра вечером. Потому что группового ужина не будет. Ладно? Что ты хочешь, чтобы я тебе приготовила? Может быть, жареную курицу с картофелем и глазированной морковью? Хмм? -Ммф. - Гриндельвальд склонил голову к голове Куини, когда она погладила его член. - Твою стряпню. Нет ничего подобного ей. - Я не знаю, то, как ты машешь своей палочкой, когда играешь с огнем, просто невероятно, - пробормотала Куини, и он слегка рассмеялся. - Тебе это нравится, не так ли? - спросил он дразнящим голосом, и она ответила ему: - Я видела, как ты наколдовал свое голубое пламя по периметру вечеринки в Габлице. Ты был похож на дирижера оркестра. Я обливаюсь потом, наблюдая, как ты это делаешь. Он подавил смешок. - Врёшь. - Я говорю правду, - прошептала она, приблизив к нему свое лицо и проводя большим пальцем по кончику его члена. - Я хочу снова потанцевать с тобой. Когда мы снова будем танцевать? - Скоро - Его дыхание стало поверхностным, учащенным, и она снова погладила его кончик. У него перехватило дыхание, а затем он пробормотал: - Эти вечеринки были чрезвычайно успешными с точки зрения сбора средств; они привлекают богатых. Митинг прошел хорошо. Я думаю, что очень скоро мы планируем еще одну вечеринку. И мы будем танцевать. -Хорошо. - Куини подняла на него глаза и мягко поддразнила: - Должна ли я танцевать с Клаусом Райнером на этой вечеринке? Гриндельвальд выдохнул это слово, его член пульсировал в руке Куини. - Нет. Ты моя. Боже. Ты будешь танцевать со мной и только со мной. Потому что ты моя. - Я люблю тебя.- Она прижалась лбом к его груди и поцеловала его там, и он повел ее к кровати. Теперь у нее между ног было мокро и липко, возбужденной всеми этими прикосновениями и разговорами. Она позволила ему мягко подтолкнуть себя, пока не забралась на кровать, но была удивлена, когда он тихим голосом приказал ей: - Ляг на бок... - Ммм. Хорошо.- Куини сделала, как он приказал, устраиваясь на боку и ожидая, когда он подойдет к ней сзади. Она была немного озадачена тем, что он хотел заняться с ней сексом, это была нежная и медленная поза, которую они часто использовали ленивыми утрами, а не быстрый трах, которого она ожидала от него прямо сейчас. Но когда он подтянул ее колени к груди и вонзил в нее свой член сзади, она обнаружила, что ничуть не возражает против такой позы. Она не возражала против его медленных, неглубоких толчков.И она, конечно, не возражала против того, как он потянулся, чтобы обхватить грудь одной рукой, покачивая бедрами. Куини нисколько не возражала, когда он начал целовать ее в шею. Все это было очень приятно, еще лучше, когда его рука переместилась с ее груди вниз, между бедер. Ее пальцы накрыли его, и вместе они пульсировали и теребили ее клитор, пока он входил в нее снова и снова. Куини откинула голову назад и беспомощно застонала, а Геллерт усилил свои поцелуи на ее шее. Она ахнула, когда его пальцы и ее собственные задвигались сильнее в тандеме, когда вместе они приблизили ее к призрачному краю. -Геллерт, я собираюсь...- Куини почувствовала, как ее щеки запылали, и он уткнулся ей в шею, а затем прошептал на ухо: - Да, моя хорошая девочка. Кончай... Это ее доконало. Она жестко обхватила его член, и он застонал, когда ее стенки сжались. Она знала, что его пальцы чувствовали сокращения, и ему это нравилось. Она закрыла глаза и позволила удовольствию захлестнуть ее, позволила теплу разлиться по венам. Затем ее перевернули, и она оказалась на животе прежде, чем поняла, что происходит. Куини прижала ладони к простыням и чуть приподнялась, задыхаясь, когда Гриндельвальд начал толкаться с того места, где он теперь стоял на коленях позади нее. Его член торчал вот так под невероятным углом, а ее бедра были низко опущены, и на мгновение Куини показалось, что она снова кончит. Но он приподнял ее бедра и толкался все сильнее и сильнее, и она знала, что осталось всего несколько мгновений, прежде чем он достигнет своего пика. Она услышала, как он тихо, по-звериному заворчал, и его руки потерлись о ее зад. Она повернулась, чтобы посмотреть на него через плечо, и он сильнее вонзил в нее свой член при виде ее глаз. Тогда он погрузился в нее и кончил, его неровные глаза закатились, а голова откинулась назад. Его рот открылся, и из него вырвался сдавленный звук. Его сперма вытекла обратно из тела Куини, стекая по задней поверхности ее бедра, и по какой-то причине это ощущение заставило ее задрожать от восторга. Она принадлежала ему. Он был милостив к ее семье и старым друзьям, потому что любил ее. И его сперма стекала по ее бедру. Все это вместе взятое заставило ее отчаянно прошептать: -Я люблю тебя, Геллерт. - И я тебя. - Он вышел из ее тела и лег рядом с ней, игнорируя беспорядок так, как обычно не делал. Обычно он бросался откачивать жидкость и вычищать, но сегодня вечером, казалось, хотел оставить на ней свой след. Куини решила не приводить себя в порядок сразу. Она переместилась вместе с Гриндельвальдом, чтобы лечь под одеяла, и свернулась калачиком возле его тела, скрестив руки у него на груди и уткнувшись в него лицом. -Ты сердишься на меня?- она спросила серьезно, потому что это было искреннее беспокойство. Но он вздохнул и покачал головой. -Ты более чиста, чем большинство в моем движении, - сказал он. - В тебе больше хорошего, чем в ком-либо, кого я когда-либо встречал, за исключением немногих. И я бы не стал нарушать эту доброту, не с теми чувствами, которые я испытываю к тебе. Я решил, что смерти и использование Империуса не были строго необходимы, и они не стоили тех страданий, которые они причинили бы вам. Это была простая математика, но вы должны понимать, что это не было актом милосердия по отношению к вашей сестре или Ньюту Скамандеру. Мое решение было принято исключительно из-за тебя, Куини. Но нет, я не сержусь. -Я надеюсь, ты понимаешь, что я полностью предана тебе, - поклялась Куини, и Геллерт кивнул. - Я понял это, когда увидел, как ты бежишь через поле, чтобы сказать мне, что твоя сестра была переодета на трибунах. Я знал это задолго до этого. Будь уверена, что твоя лояльность не подвергается сомнению. Если бы это было так, я бы не стремился угодить твоей доброте. Она вздохнула и закрыла глаза, все еще испытывая укол грусти при мысли о том, что Тине изменили память. Но потом она поняла, что Гриндельвальд сделал это для нее и представила себе Ньюта и Тину, живущих где-нибудь в тихом коттедже, в блаженном неведении о том, что теперь они с Куини враги, не подозревающих о битвах, в которых они участвовали. И она слегка улыбнулась, потому что это казалось самым милосердным исходом из всех возможных. Она подняла голову и встретилась с неровным взглядом Геллерта. Она потянулась, чтобы потрепать его по коротко остриженным волосам, как раз так, как ему нравилось, и серьезно пробормотала: - Спасибо тебе, Геллерт. Спасибо.