Чуе искренне хотелось бы сказать, что его ночь прошла дерьмово — что ему плохо спится в огромной кровати с пушистыми, похожими на облака шелковыми простынями и подушками, но правда заключается в том, что его сон был
божественным. Он спал как младенец. Настолько крепко, что от ножа, лежащего под подушкой, не было толка.
Но пережить ночь — это одно. А вот пережить первый день и все последующие — это уже совсем другой уровень сложности.
Часы показывают, что уже почти полдень.
Еще две недели назад столь позднее пробуждение означало бы, что большинство возможностей дня уже упущено. Нет бесплатного завтрака в одном из приютов. Никакого легкого способа проскользнуть сквозь оживленную толпу и выкрасть несколько кошельков.
Он полагает, что теперь его рутина изменится, но Чуя сомневается, что опаздывать, особенно в первый день, хорошая идея. Хотя он понятия не имеет, в чем будет заключаться его работа.
Эти мысли заставляют его бежать в ванную, а затем надевать единственную одежду, что есть у него в распоряжении. Это всепогодная, дикая смесь кожаных изделий, цепей и кобур. Юан как-то пошутила, что он похож на мстителя из сериала про супергероев. Чуя никогда его не смотрел, но он знает, что означает этот термин — мститель — и полагает, что в каком-то смысле он им и является. Во всяком случае, его потрепанной версией.
Он почти бежит к двери, ведущей на лестницу. Потом бежит обратно, вспоминая о проклятой ключ-карте. Затем уходит. На этот раз по-настоящему.
Стоит появиться в вестибюле, как на него тут же устремляются пристальные взгляды, хотя каждый раз, когда Чуя пересекается с чьими-то глазами, они отводят их в сторону, словно пораженные молнией.
Юан.
Уже не в первый раз в жизни он благодарит богов за ее розовые волосы и за то, что она так выделяется из толпы. Облегчение улетучивается, как только он замечает на ней черный костюм. Да, теперь они в мафии. После всех разговоров Дазая о символизме, имеет смысл одеть их соответствующим образом. И все же Чуя по глупости убедил себя, что овцам удастся сохранить хотя бы частичку себя. Он сражался с членами мафии, не соблюдавшими этот ужасный дресс-код.
— Юан! Боже, как я рад!
— Твою мать, ты жив! — восклицают они одновременно, и прежде чем он успевает произнести что-то еще, она уже тащит его в укромный уголок и…
Там остальные. Овцы. Его овцы.
Чуя вздыхает от облегчения.
Они все целы и невредимы.
— Ты в порядке? — тут же спрашивает Юан, ее руки взлетают к его щекам и шее, проверяя, нет ли там чего-то, о чем Чуя не хочет сейчас думать. — Ты ранен.?
— Я в порядке.
— Ты можешь рассказать мне, Чуя. Я просто хочу помочь…
— Эй, — он перехватил её руки и встретился с обеспокоенным взглядом, — Я в порядке. Правда. Я провел всю ночь один в своей постели. Клянусь всем, что мне дорого.
В тот же миг ее беспокойство исчезает, и на смену ему приходит яростный, хмурый взгляд, и она ударяет его по плечу.
— Ты просто исчез прошлой ночью!
Слегка поморщившись, Чуя потирает ушибленное место.
— Прости, ладно? Дазай продолжал говорить о символах и прочем дерьме, так что я решил, что будет лучше подождать несколько дней, прежде чем увидеться с вами, ребята. Вместо того, чтобы давать всем этим пингвинам повод сомневаться в нас.
— Значит, теперь он
Дазай, да? — Говорит Лука — вместе с Чуей, Юан и Ширасэ четвертый и последний член внутреннего круга овец.
Чуя колеблется. Это имя ничего не значит. («Конечно, оно что-то значит, » — сказал бы Дазай, будь он сейчас здесь. — «Имена — это тоже символы…» —
и почему этот мудак уже у него в голове?!)
— Я не могу называть его боссом Портовой мафии до конца нашего пребывания здесь, — в конце концов отвечает Чуя, пожимая плечами. — Это его гребаное имя, Лука.
Теперь, когда он больше не беспокоится о Юан, он смотрит на остальных своих друзей. От их холодных, настороженных взглядов у него сводит внутренности. Они должны так смотреть на
мафию.
А не на
него.
Чуя все еще принадлежит им, до самого конца, и он открывает рот, чтобы сказать это, прежде чем вспоминает, где они находятся.
— Мы заключили союз, — огрызается Чуя. — Мы все, блять, согласились на это.
— Нет, это
ты заключил союз, — возражает Лука.
— Мы все голосовали! И что я должен был сделать? Позволить Ширасе гнить в тюрьме?
При упоминании своего имени Ширасе молча качает головой. Это было постоянной проблемой с той минуты, как его освободили. Он считает, что овцы должны были оставить его там и убежать. Чуя считает, что лучше бы он глотал пули, чем бросил его в этой гребаной камере.
— Мы все проголосовали, — тихо бормочет Юан. — И теперь уже ничего не поделаешь.
Никто об этом не говорит, но Чуя надеется, они знают, что так просто всё не закончится. Они не собираются жить и умирать в качестве рабов мафии.
У Чуи есть план.
Все, что им нужно сделать, это набраться терпения.
Некоторое напряжение уходит из воздуха, и Чуя видит, что все одеты в одинаковые костюмы. Некоторые, как Юан, даже имеют при себе документы. Это означает, что они, должно быть, уже получили инструкции.
— Так вы все работаете?
— Моя работа начинается в… — Юан смотрит на часы. -… меньше чем через пять минут, вообще-то. Черт. Мне придется бежать в этих гребаных штанах!
Чуя рассматривает их. Они выглядят шикарно, но не очень удобны.
— Где ты их вообще достала?
— От нашего
начальства, — говорит Ширасэ, хотя это звучит больше как вопрос. — Про тебя, наверное, забыли.
Чуя скрестил руки.
— А
ты что должен делать?
— Я в доках, — говорит Ширасе таким усталым голосом, словно рабочий на фабрике.
— Я слежу за своими, — говорит Юан. — Если этот лысый говнюк даже подумает использовать меня в качестве живого щита…
Чуя тихо фыркает. Из них всех, Юан — единственная, за кого он не беспокоится.
— А что насчет тебя? — спрашивает Ширасэ. — Есть какие-нибудь приглянувшиеся вакансии?
Чуя почти не сомневается, что к нему будет особое отношение.
— Я узнаю через несколько минут. Вчерашний день был… суматошным.
Как по команде, его люди начинают расходиться. Некоторые из них хлопают его по плечу в прощальном жесте, а некоторые, включая Луку, уходят, ничего не сказав. Чуя сохраняет нейтральное выражение лица, хотя в горле у него пересохло.
Овцы ссорятся между собой в первый же день. Возможно, мафия так и
планировала.
Сначала они отстранятся друг от друга. А потом появятся проблемы.
И это настолько очевидная ловушка, что в нее слишком легко попасть.
Юан — единственная, кто обнимает его и обещает, что позже догонит.
Теперь, когда с этим покончено, Чуя может заняться
своей работой. И он думает, что единственный способ узнать о ней — спросить самого Дазая.
Чуя все еще не до конца знаком со зданием — все эти знаки и маркировки…
сбивают с толку, но один факт общеизвестен.
Босс живет на самом верхнем этаже.
Все это хорошо, но когда он пытается воспользоваться карточкой в лифте, но ни одна из причудливых ключ-карт, которые Чуя получил вчера, не дает ему доступа последний этаж. Это обидно, потому что Чуя —
муж босса.
У него, черт возьми, должно быть право посещать этого человека, когда он того захочет. Хотя это довольно понятно, учитывая, что их брак необычный. Мужья они или нет, в конце концов, Портовая мафия прежде всего рассматривает Чую и овец как своих новых пешек. Он догадывался об этом с того самого момента, как сказал «
да».
Лифт останавливается на… пятом этаже, и несколько человек заходят внутрь. Чуя не сводит с них глаз, даже когда они тут же отводят взгляд, словно случайно посмотрели на то, на что не следовало. Большинство из них — люди в костюмах с дурацкими очками. (Серьезно, кто носит солнцезащитные очки в здании?)
Чуя сомневается, что у них есть доступ в кабинет босса. А вот тот, кто осмелился взглянуть на Чую дольше, чем на один короткий взгляд — одет в толстое пальто с меховым воротником, скрывающим половину его лица, но, к сожалению, не позорную челку, спадающую на лоб. А вот он выглядит как тот, кто может привести Чую туда, куда ему нужно.
Все люди выходят из лифта на следующем этаже, оставив только их двоих. Он ждет, пока снова не раздастся электрический гул работающего оборудования снова, прежде чем заговорить.
— Эй, ты.
На него смотрит пара глаз цвета индиго. При таком ослепительном цвете они выглядят болезненно пустыми.
— У тебя есть доступ на верхний этаж?
— Если Дазай-сама захочет тебя увидеть, — отвечает парень таким ровным голосом, что кажется, будто говорит труп, — он позовет тебя.
Засунув руки в карманы куртки, Чуя прислонился к стене позади себя.
— Да, верно, только мне нужно увидеть его
прямо сейчас, а поскольку я замужем за ним… — он дерзко наклоняет голову. — Думаю, я исключение.
Однако, в ответ он получает все тот же невыразительный взгляд.
— Тогда Дазай-сама дал бы тебе карточку.
О, черт возьми.
В следующую секунду Чуя прижимает парня к стене, вцепляясь рукой в меховой воротник.
Значит, выставление напоказ своего нового статуса ни к чему не приведет.
Жаль.
К счастью, у Чуи в рукавах есть карты покруче.
— Отведи меня в кабинет босса, — рычит Чуя. —
Сейчас же.
— Или
что?
— Или я покрашу этот лифт в цвет твоих гребаных кишок.
Чуя не любит использовать способность без веской на то причины, ведь правительство продвинулось достаточно далеко, чтобы быть в состоянии отключить даже самые сильные способности, и к тому же, в девяти случаях из десяти способность ему даже не нужна. Иногда, в такие дни, как этот, когда его терпение на пределе, он готов сделать исключение.
Но прежде чем он это делает, ребенок, наконец, выдавливает из себя:
—
Хорошо.
Чуя ослабляет хватку, но продолжает удерживать ребенка, доставая ключ-карту и поднося ее к детектору, после чего нажимает на самый высокий этаж. — Это было не так уж и сложно, правда?
— Я делаю это, только потому что ты, как известно, так просто не сдаешься, а я не хочу опоздать на встречу, — бормочет парень, — а не потому что эта угроза на меня подействовала.
Он известен как упрямый мудак, да?
Чуя думает, что раз ходят слухи о Боссе и всех его подчинённых, значит, должны быть слухи и о нём. И об овцах. Это неизбежно, когда их организации уже много лет конфликтуют друг с другом.
Ему интересно, что это за слухи.
— Кто ты?
— Я — Белый Жнец.
— Да, а я — глупый дурак, согласившийся выйти замуж за мафию. Как тебя
зовут?
— Ацуши.
Дальше они ехали молча.
Лифт звякнул, и Ацуши провёл Чую через лабиринт коридоров, в каждом из которых находилось несколько телохранителей, больше похожих на мраморные статуи, чем на живых людей, и наконец остановился перед массивной дверью.
— Я здесь, чтобы увидеть босса, — говорит Ацуши четырем мужчинам, стоящим перед дверью.
Один из мужчин подносит руку к наушнику, бормочет что-то, что Чуя едва понимает, хотя он находится всего в нескольких футах от него, после чего мужчина проверяет ключ-карту, протянутую Ацуши. Затем двери открываются.
Хотя это единственная комната на всем этаже, можно с уверенностью сказать, что она гигантская. Достаточно большая, чтобы вместить небольшую армию. Однако все стены выкрашены в темные, мрачные цвета, и, несмотря на просторную обстановку, Чуя чувствует удушье.
Он задается вопросом, как, черт возьми, кто-то может проводить столько времени в таком угнетающем помещении и не сойти с ума.
Они с Ацуши проходят мимо дорогого длинного стола и заворачивают за угол. И вот он там.
Дазай.
Сидит за столом.
На нем нет вчерашней праздничной одежды, вместо нее угольно-серый костюм. Единственные яркие цвета в его внешнем виде — кроваво-красный шарф и веселые глаза, которыми он смотрит на них с Ацуши.
— Дазай-сама, — говорит Ацуши, — он хотел вас видеть. Надеюсь, мы не помешали.
— Все в порядке. Я все равно собирался сделать перерыв. — На его лице появляется ослепительная улыбка. Это заставило Чую нахмуриться еще больше. — Спасибо, Ацуши-кун. Можешь идти. — Затем Дазай поворачивается к Чуе. — А ты можешь отпустить моего протеже.
Чуя так и делает, хотя без особого энтузиазма. Они оба молча ждут, пока Ацуши склонит голову и выйдет из кабинета, а затем…
— Ты ведешь себя как полудикий зверь и угрожаешь моим бедным подчиненным в свой первый же день. Я удивлен.
— Мне бы не пришлось, если бы ты просто дал мне гребаную карту, — огрызается Чуя, подходя ближе, — или, знаешь, дал бы мне какие-нибудь гребаные инструкции о том, где я должен быть. У всех овец есть работа. А на меня все даже смотреть боятся!
— Столько злости в таком крошечном теле.
— Ты кого крошечным назвал?!
— Тебя, — ответил Дазай, положив подбородок на сцепленные руки. — Только три человека имеют доступ на этот этаж, и эти люди скорее перережут себе горло, чем не так на меня посмотрят. Я не могу сказать того же о тебе, муж. — Чуя лишь бросает на него еще один злобный взгляд. — Что касается работы. Ты женат на мне. Разве этого недостаточно?
— Это только ещё больше
раздражает, — пробормотал Чуя, скрестив руки, — но между нами заключён союз, поэтому я хочу работать.
— Давай посмотрим, что я могу тебе предложить. — Дазай берет лист бумаги из стопки на столе. — Слишком деликатно. Слишком важно. Нет. Нет. Недостаточно опыта. Нет. Нет. Хм, нет.
Чуя делает шаг вперёд и хлопает обеими руками по столу. — Да ладно, ты всем овцам дал работу!
— И всё это — грубая работа, — легко отвечает Дазай. — А ты теперь на самом верху иерархии.
Почему-то кажется, что наоборот,
вершина иерархии — это полная задница.
— И я, по-твоему, должен сидеть на месте и ничего не делать?!
— Обучение, прежде всего. Как только ты перестанешь ходить, как будто вышел из комикса про супергероев, — Дазай окинул взглядом одежду Чуи, — мы пойдём дальше.
Посмотрев на себя, Чуя моргает.
— В моей одежде нет ничего плохого.
— Если ты имеешь дело с уличными бандитами и разъяренными детьми с ножами, то нет.
«
А если хочешь стать главой мафии, то да, » — витает в воздухе.
Чуя хочет пробормотать, что Ацуши тоже не обязательно носить скучный костюм, но тут его взгляд падает на документ, который Дазай рассматривал ранее, и он краснеет. Это чистый лист бумаги. На нем ничего нет!
— Ты даже не думал дать мне работу?!
Дазай откладывает бумагу, будто пытаясь скрыть свою ошибку.
— Формальное обучение, Чуя. И я как раз знаю
подходящего человека, — постукивая по наушнику, он игнорирует обвиняющий взгляд, сверкая солнечной, легкомысленной улыбкой. — Пришлите мне Кое-сан, пожалуйста.
Коё.
Со вчерашнего вечера Чуя помнит, что это женщина с рыжими волосами, молча оценивавшая его макияж и прическу.
— Что значит
формальное обучение? — спрашивает он, потому что ничего из того, что приходит ему в голову, не звучит хорошо.
— Все то, чему тебя не научила улица. — Дазай непринужденно машет рукой, будто говоря о погоде, а не оскорбляя его. — Цифры. Контакты. Как правильно говорить, сидеть, ходить. Как подать себя. Как одеваться. Эмоциональный контроль. Всё это.
— Мне это не нужно.
— Конечно, нужно.
Ладно, может, Чуе и нужно. Чем он занимался последние несколько лет? Разбирался с уличными организациями, такими же детьми, как и он, сломленными, которым некуда идти, кроме как в безжалостный лабиринт конусной улицы, случайных ограблений и убийств? Это было царство палок и камней. По сравнению с этим, мафия — это империя. Настоящая.
Однако Чуя не позволит Дазаю топтать его. Он не глупый ребенок.
— Если бы ты просто дал мне гребаную работу, — рычит он, и теперь его от ублюдочного босса Портовой мафии отделяет всего метр, — я бы прекрасно справился…
— Слишком поздно, — перебил Дазай, постукивая по подбородку. — Госпожа Коё-сан уже здесь, и мы не хотим тратить ее время впустую, не так ли? Она ужасно занятая женщина.
Чуя нахмурился, заметив, что Дазай смотрит
мимо него.
— Она ведь ещё не… — Поворачиваясь, Чуя встречается с пристальным взглядом. Какими же навыками она должна обладать, чтобы войти сюда, не издав ни звука.
«
Может, » — думает Чуя, —
«тренироваться под её руководством будет не так уж и плохо. "
— Ваш новый протеже, Ане-сан. — Дазай без лишних слов кивает Чуе, уже занятый новой стопкой бумаг. — Покажи ему веревки.
— Да, босс, — говорит Коё и коротко кланяется, после чего подает знак Чуе следовать за ней.
Чувствуя нерешительность из-за того, как быстро и без слов происходит это взаимодействие, Чуя оглядывается на Дазая, который машет ему на прощание с веселой ухмылкой.
— Иди. Развлекайся. Не убей никого важного.
Вот тебе и легендарная адская гончая Йокогамы.
Чертов
ребенок с шарфом на шее.
Коё быстро уходит, и Чуя спешит догнать ее, когда они выходят из офиса. Как только за ними закрываются двери, Коё поднимает палец.
— У меня есть правила.
Чуя моргает.
— Правило номер один: твои наушники. Телефоны. Ключ-карты. Храни их так, будто от них зависит твоя жизнь. Потому что она действительно зависит от них. — Затем она вложила ему в руки папку с документами. — Документы с важными номерами и информацией. Запомни все, а потом сожги.
Сердце Чуи стучит в ушах.
Бля.
Как он должен.?
— Правило номер два: если я звоню тебе, я жду, что ты приедешь как можно скорее. Мне все равно, умираешь ты или находишься в нескольких сотнях миль от меня. У тебя есть способность. Используй ее.
Правило номер три: сейчас ты можешь носить статус мужа Дазая, но на самом деле ты никто. Новичок, ещё не заслуживший уважения. Ты делаешь то, что я тебе говорю, пишешь отчеты, являешься моей тенью — а это значит, что ты молчишь, работаешь каждую ночь до потери сознания и никогда не жалуешься.
Правило номер четыре: если я сплю, не буди меня, если только кто-то важный не умирает или на нас не напали.
Правило номер пять: если кто-то важный умирает, а ты мог бы это предотвратить, у нас будут проблемы. Ты не только разрушишь доверие к себе, но и разбудишь меня впустую. Ясно?
— Да, госпожа, — пробурчал Чуя, забыв о том, что он должен стать вторым главой мафии. Дазай назвал это
тренировкой, но больше похоже на
военный лагерь.
Несмотря на то, что Чуя должен быстро найти решение своей новой проблемы, все остальное звучит
неплохо. Выполнимо. Это способ проникнуть в механизм работы Портовой мафии, так долго поддерживающий её.
До сих пор.
До него.
Кое провела ему подробную экскурсию по зданию.
В детстве Чуя не умел ни писать, ни читать, поэтому ему приходилось полагаться на запоминание. Здание гигантское, еще более запутанное, чем Конусная улица. Здесь обосновались подставные мафиозные компании, а настоящая мафия работает за закрытыми дверями. Ещё месяц назад Чуя убил бы за эту информацию.
Здесь находится ее гнездо и у него есть ключ ко всему этому.
Ну, не ко
всему.
Дазай ясно дал понять, что Чуя не скоро получит доступ на верхний этаж. Однако время еще есть, и Чуя намерен использовать его с умом.
Конечный пункт назначения их экскурсии — комната на одном из верхних этажей.
— Зал заседаний, — объясняет она, когда они заходят в лифт. — Как только ты пройдешь достаточно высокий путь, чтобы попасть в бюрократическую и интернациональную часть бизнеса, ты будешь проводить там большую часть своего времени. За планированием и обсуждением цифр.
Чуя натянуто кивает.
Он сможет заниматься этим без необходимости быть отличным чтецом, верно?
— Встреча, на которую мы идем, касается аукциона на черном рынке через две недели. Ты встретишься с несколькими важными лицами, ответственными за приток денег.
Поджав губы, Чуя безучастно смотрит на женщину, стоящую рядом. Она сказала, что Чуя для нее
ничто, но ей не хочется, чтобы он потерпел неудачу. Не тогда, когда Дазай приказал ей добиться обратного.
— Коё-сан, — начал Чуя, — те люди. Они, должно быть, слышали об овцах. Верно?
Улыбка, расцветающая на ее лице, острая, режущая, как шипы.
— Все здесь знают об овцах, парень.
— Разве они не будут сердиться? Что я здесь?
— Не жди, что кто-то упадет на колени и будет относиться к тебе как к хозяину. — Чуя давно распрощался с этой мыслью. — Но приказ есть приказ. Босс хочет, чтобы тебя быстро обучили. Никто не будет идти наперекор его желаниям… — Она запинается, как будто из этого правила есть исключение.
— Совсем никто? — спрашивает Чуя.
Интересно.
Возможно, это стоит выяснить позже.
— Не говори ничего, о чем не знаешь, — говорит ему Коё, игнорируя последний вопрос. — Не угрожай никому, как ты делал с Ацуши-куном. Язык мафии — это уважение и иерархия. Будешь переступать эту черту слишком часто и столкнешься с последствиями.
Держать рот на замке и слушать, как какие-то старики говорят ему, что делать, противоречит всем принципам, которые Чуя приобрел за время работы с овцами. Это не его образ жизни. Даже если это делается ради великой цели.
Но что ещё ему делать?
Кое права. Чуя может выходить из себя, пока случайно не поставит под угрозу свою семью.
Двери лифта открываются, не оставляя больше места ни для вопросов, ни для колебаний. Длинными и грациозными шагами Кое ведет его через круглый, залитый солнцем холл к одной из нескольких комнат.
Дверь открывается еще до того, как Кое поднимает руку, и Чуя следует за ней внутрь. Первое, что он видит, это широко раскрытые глаза мальчика в выцветшем балахоне и куртке, который закрывает за ними дверь. Чуя почти замирает на месте. Это молодой человек — нет, юноша — волосы цвета ржавчины, шрам на щеке и ошейник на шее. Ощущение такое, будто смотришь на себя в зеркале, только это та версия Чуи, которая вместо овец попала к мафии. Кто-то резко дергает его за рукав пиджака, и внимание Чуи переключается на трех других мужчин, сидящих за столом. Взгляды, которые он получает в ответ, представляют собой смесь незаинтересованности и холодного презрения.
— Что это отродье здесь делает? Знаешь,
Озаки, мне не нравится, когда на встречах появляются незнакомые лица.
— Мне не нравится в тебе всё, Эйс, — отвечает Коё, садясь за стол и жестом подавая знак Чуе сделать то же самое, — и все же мне удается держать свои чувства при себе. Босс хочет, чтобы Чуя-кун был здесь, поэтому он будет здесь.
Губы светловолосого мужчины — Коё назвала его
Эйсом — сжались в тонкую линию, когда он откинулся на спинку кресла и щелкнул пальцами в сторону мальчика, отступившего в угол комнаты, словно пытаясь слиться с тенью.
— Карма, еще чашку кофе. Мне нужно что-то крепкое, чтобы справиться с этим дерьмом.
Руки Чуи сжимаются в кулаки, которые он прячет в карман, наблюдая, как Карма выбегает из комнаты.
— Что ж, господа, если ни у кого больше нет не относящихся к делу замечаний, то, полагаю, нам пора начинать.
В течение следующего получаса Чуя выясняет, что двух других присутствующих здесь мужчин зовут Рокуро, они братья и не состоят непосредственно в Портовой мафии, а работают на одну из подставных компаний. Он узнает и многое другое. Местонахождение складов. Имена важных людей. Маршруты кораблей, перевозящих нелегальный товар для аукционов. Целая куча информации, за которую правительство, вероятно, убило бы его, и вот Чуя вдруг оказывается в курсе всего этого.
Это похоже на ловушку.
Слишком легко они подсунули золото ему под нос, и недоверие Эйса к нему вполне понятно.
В какой-то момент мысли Чуи сбиваются, потому что Кое сует ему под нос лист бумаги.
— Чуя-кун, ты будешь отвечать за доставку товара из доков в аукционный зал.
Чуя смотрит на слова.
Символы. Имена, места, предметы, цены.
Важные вещи. Но для него они имеют не больше смысла, чем головоломка.
— Хорошо.
—
Хорошо? — недоверчиво переспрашивает Эйс и смотрит на Кое, как будто это слово само по себе является доказательством некомпетентности Коё.
— Что ты хочешь услышать? — спрашивает Чуя, скрестив руки. —
Да, босс? Насколько я знаю, это Дазай, а не какая-то сальноволосая сука по имени Эйс.
Слова вылетают прежде, чем Чуя успевает подумать, но когда выражение лица Эйса становится шокированным и оскорбленным, а ноздри раздуваются, Чуя ни о чем не жалеет.
Эйс поворачивается к Коё.
— Озаки. Ты действительно собираешься позволить ему так разговаривать с руководителем?
— Чуе-куну, возможно, еще нужно поработать над своими манерами, — Коё бросает на Чую предупреждающий взгляд, а затем холодно улыбается Эйсу, — но он говорит правду. Я отдала Чуе приказ. Он согласился. Не понимаю, почему ты так суетишься из-за этого.
— Ты же не собираешься всерьез позволить этому
ребенку руководить одной из самых важных частей операции?! Это мои деньги, которые будут потеряны, если это отродье предаст нас. Мои деньги, которые исчезнут, если он решит украсть их.
— Я не настолько… — Чуя замолчал, когда Коё подняла руку.
— Осторожнее, Эйс, пока никто не начал думать, что ты работаешь на себя, а не на мафию.
— Эйс не совсем ошибается, волнуясь, — говорит один из братьев, смерив Чую взглядом. — Это большая ответственность для… сколько тебе лет?
— Двадцать, — выдавил из себя Чуя, не упоминая, что технически это ложь. — А это-то тут при чем?
— Ты будешь отвечать за объекты, которые стоят миллиарды йен, — замечает Рокуро.
Чуя поднимает бровь.
— И что?
Эйс потирает виски и снова подзывает Карму, бормоча что-то о таблетке от головной боли и саке.
— Есть такая вещь, как излишняя самоуверенность. Я предлагаю тебе не относиться к этому легкомысленно. Это не ограбление бензоколонки.
— Мафия как противник тоже не была ограблением бензоколонки, — говорит Чуя, пожимая плечами, — но вот он я. Все еще бьюсь. Как и мои люди.
Ладно, оглядываясь назад, можно сказать, что поднимать тему прошлого конфликта овец с организацией, на которую он теперь должен работать, не самая лучшая идея, но эти чуваки начинают действовать ему на нервы. Есть причины, по которым Чуя — номер один в списке разыскиваемых в Йокогаме. И все это не было шуткой.
— Если у вас проблемы, я предлагаю вам обратиться к самому боссу. — С этими словами Кое встала, скрестив руки. — В остальном, мы закончили. Чуя.
Точно. Собрав тонну бумаг, которые он приобрел за последний час — возможно, больше, чем когда-либо за всю свою жизнь — Чуя встает, отказываясь смотреть на Эйса или братьев.
Так сложно держать рот на замке, чтобы не показать своего отвращения.
Как только Чуя выходит из комнаты, кто-то налетает на него на полной скорости, тарелки, стаканы и жидкости с грохотом падают на пол.
— Мне так жаль! — заикаясь, произносит мальчик, падая на колени и начиная собирать осколки голыми, дрожащими руками.
— Эй, не делай себе больно. — Чуя приседает перед ним, и знакомое красное свечение проступает на его коже, когда он касается пола. — Карма. Так ведь?
Карма открывает рот, наблюдая, как разбитые кусочки поднимаются и выстраиваются аккуратную линию, а затем летят к ближайшему мусорному ведру. Затем он вспоминает, что Чуя спросил его о чем-то, и его взгляд устремляется к нему.
— Э-э-э, да! Я — Карма. А ты — Чуя. Король овец. Я слышал о тебе, когда… — Он замолкает, покачав головой. — Я слышал истории о тебе.
Его губы слегка дергаются, но смущение всё же преобладает, особенно когда он лучше разглядел ошейник на шее Кармы. Он не такой, как у самого Чуи. Не для эстетики или символизма. Это именно то, на что он похож.
Ошейник.
— Я думал, что мафиози должны творить всякое дерьмо, а не быть личными слугами какого-то мудака?
Карма неуверенно улыбается.
— Я не совсем принадлежу мафии. Я принадлежу Эйсу.
— Что…
— Чуя-кун, — внезапно раздается голос Коё. — У тебя нет времени на пустую болтовню.
Черт.
Чуя поднимается на ноги и извиняюще улыбается Карме.
— Работа зовет.
— Как всегда, — отвечает Карма, пожимая плечами и стряхивая пыль со штанов. — И, кстати, ты был прав.
Чуя нахмурился.
— А?
— У Эйса жирные волосы.
С этими словами он разворачивается, скорее всего, чтобы найти замену пролитому напитку. Чуя бежит к лифту, где его ждет Кое, не желая испытывать ее терпение. Не после того, как она ранее встала на его сторону.
— Я рассказываю тебе о своих правилах, надеясь, что ты
слушаешь, — говорит Кое, хотя ее тон не такой резкий, как он ожидал. — Не заставляй меня ждать.
— Прости-прости, — бормочет Чуя. Затем, когда она прищуривается, он поднимает руки. — Я прошу прощения, госпожа?
— С тобой придется много работать. Я понятия не имею, о чем только думает Дазай.
Похоже, остальные тоже. Дазай, похоже, мало с кем делится своими соображениями.
— Мальчик. Карма, — Чуя смотрит на Кое. — Почему на нём ошейник?
Не отрывая взгляда от дверей лифта, Коё подняла подбородок.
— Это не то, о чем ты должен сейчас беспокоиться. — Чуя хочет возразить, но она оказывается быстрее. — Вместо этого, лучше прочитай бумаги, которые я тебе дала. Внимательно. Несколько десятков раз. Я защищала тебя, потому что знаю, что лучше не оспаривать приказы босса, но это не значит, что у меня нет собственных опасений. Подпольные аукционы — одни из самых прибыльных событий в году для нас. Крайне важно быть начеку. — Лифт с грохотом останавливается на десятом этаже. Кое смотрит на Чую. — Ты понимаешь, что я хочу сказать?
Перевод: у него будут большие проблемы, если что-то пойдет не так.
Чуя переводит взгляд на бумаги, на всю информацию, скрытую за системой знаков, к которой у него нет доступа. Он уже влип. Но он все еще может выпутаться. Каким-то образом. Он прожил девятнадцать лет без чтения. Справится и сейчас.
— Да, Коё-сан. Я понимаю.
***
Чуя возвращается в квартиру только на закате, проведя большую часть дня с Коё, запоминая все, что она ему говорила, и стараясь причинить как можно меньше неприятностей.
Когда он, наконец, возвращается, то первым делом рыщет на кухне в поисках чего-нибудь съестного и кофе.
Последнее занимает немного больше времени, он ищет растворимый кофе, проклиная каждый чертов ящик и полку, где его нет — зачем их столько, если в них даже нет кофе? — после чего понимает, что причудливая штука на вершине мраморной стойки — это кофеварка.
А выпив чашку кофе, он понимает, что он в сто раз лучше. Нет той горечи, которую он насильно вливал себе в горло, когда времени для сна было мало, а работы много. Как сейчас, думает он, глядя на разложенные бумаги. Чуя сомневается, что ему удастся заснуть сегодня ночью, ведь ему придется в одиночку выучить целый язык.
Он выудил у Коё кусочки информации из этих документов, попытался сопоставить их с письменными эквивалентами, но это было трудно сделать, когда Коё следила за ним словно ястреб.
— Ладно, Чуя, — бормочет он себе под нос, хватая словарь, прихваченный из библиотеки — конечно же, у мафии есть библиотека, — ты можешь это сделать. Ты пережил правительственные эксперименты. Сотню конфликтов с мафией. Несколько десятков потасовок. Преследование бешеными собаками. Обладающий огненной способностью эспер пытался убить тебя за то, что ты украл его бумажник. Гнев отца. Что такое научиться писать и читать по сравнению с этим, а?
***
Час спустя.
У него ничего не получается.
Он пытается запомнить слова, но это бессмысленно, их миллион и он не знает их значения. Чуя не может научиться читать, не говоря уже о том, чтобы запомнить все документы.
Но у него нет другого выбора.
Чуя не может позволить себе совершать ошибки в первые дни пребывания здесь, когда каждый его жест, каждое подергивание мускулов тщательно подмечается и оценивается. А уж о том, чтобы спросить овец, и речи быть не может.
Трудно притворяться, что он, их вожак, неграмотен, но он так долго носил с собой этот грязный, постыдный секрет, что просить о помощи вдруг стало как-то неловко. Так что нет, он не может этого сделать.
Вместо этого он делает то, что у него получается лучше всего: идет напролом.
***
Оказывается, когда Коё сказала, что
если я тебя позову, то буду ждать, что ты приедешь как можно быстрее, она имела в виду именно это, потому что в пять утра новый телефон Чуи гудит от входящего звонка, и холодный голос Коё на другом конце сообщает, что он нужен для работы.
Чуя делает глоток кофе, расчесывает волосы и завязывает их в высокий хвост, после чего спешит выскочить за дверь, с легким головокружением и туманом в голове из-за недосыпа. Коё ждет его возле здания рядом с обычной на вид машиной.
— Один из наших посыльных задерживается, — говорит она, открывая перед ним дверь. — В багажнике серый рюкзак. Водитель знает, куда ехать. Никаких остановок или объездов. Добираешься до туда. Доставляешь. Всё. Если вдруг тебя остановят и начнут расспрашивать, ничего не говори. Отдай им только это. — Чуя хмурится при виде визитной карточки. — Это адвокат. Ничего не говори, пока он не придет. Он тебя вытащит.
— Такое возможно?
— Все возможно.
— Войти и выйти, — повторяет Чуя, пытаясь подавить зевок. — И это все?
Коё кивает.
Ну, Чуя предпочел бы поспать или снова увидеть своих друзей, или заняться чем-нибудь еще, кроме работы в мафии, но задание кажется достаточно простым.
Его водитель — лысый мужчина заводит машину и выезжает на улицу. Чуя смотрит, как мимо пролетают размытые уличные вывески и витрины с неоновой подсветкой, стараясь не обращать внимания на удушающее чувство, которое обхватывает его грудь. Это немного безумно — быть скованным невидимыми оковами.
Какой бы неудобной ни была кровать, на которой он раньше спал, и каким бы дрянным на вкус ни был его кофе, по крайней мере, Чуя был
свободен.
Пятнадцать минут езды в тишине, и к тому времени, когда машина останавливается перед двухэтажным домом посреди пустынной улицы, начинают появляться первые солнечные лучи.
Не говоря ни слова, Чуя выходит из машины и открывает багажник.
Рюкзак, о котором идет речь, трудно не заметить, поэтому он хватает его и поворачивается к…
глухой удар
Чуя чувствует только обжигающую боль в голове, после чего падает.
Затем наступает темнота.
***
Чуя приходит в себя с лёгким стоном.
Что это за боль?
Открыв глаза, он несколько раз моргнул, чтобы понять, где находится. Это что-то темное, грязное и маленькое. Что-то, пахнущее ржавчиной и плесенью.
Он должен был доставить товар. Он уже выходил из машины, и тут…
Внутри него поднимается паника. Резко и быстро. Чуя рывком поднимается и обнаруживает, что лежит на полу со связанными руками. Он пытается использовать
Смутную печаль, но ничего
не выходит.
Как будто его способность просто
исчезла.
— Что за черт?
— Ты очнулся, — внезапно произносит голос позади него. — Тогда начнем.
Мужчина — нет, двое мужчин, появившиеся в поле зрения, одеты в темно-синюю форму, и Чуя мгновенно нахмуривает брови.
Федералы? Действительно?
Они не похожи на тех, с кем Чуя имел дело в прошлом, но он слышал о специальных подразделениях, которые занимаются организованной преступностью. Чего он не знал, так это того, что государство позволяет себе вырубить кого-нибудь и…
— На кого ты работаешь? — спрашивает более высокий из них. Его лицо, украшенное толстым шрамом, пересекающим глаз, не выдает никаких эмоций, излучая чистый лед.
«
Не говори ни слова», — сказала ему Коё, верно? Чуя поджимает губы и смотрит на них.
Мужчина делает шаг ближе.
— Я спрошу еще раз, и если для тебя это слишком сложно, то я облегчу тебе выбор.
— Послушай, — внезапно говорит другой, и Чую охватывает странное ощущение что эта форма ему не подходит. Не сочетается с его светлыми волосами. — У нас уже есть зацепка. Нам нужны только вещественные доказательства, ясно? Так что назови нам имя, место, что угодно, и мы заключим сделку, которая защитит тебя от них.
В его голове проносится множество возможностей. У него есть имена. У него есть куча компромата на мафию, но Чуя не для того всю жизнь имел дело со всяким дерьмом, чтобы его было так легко убедить.
— Отстань от него, — говорит тот, что повыше. — Он не будет говорить. Только если его заставить.
— Последний шанс, — говорит ему светловолосый парень.
Хороший коп, плохой коп?
— Время вышло.
Чуя ожидает удара, но от этого боль меньше не становится, заглушая все его мысли.
Обычно Смутная печаль исцеляет его быстро, хоть и не мгновенно, а без неё боль кажется более острой.
— На кого ты работаешь?
Чуя поднимает голову, скалясь.
— Пошел ты.
— Так ты говоришь. — Пальцы мужчины впиваются в рубашку Чуи, прежде чем он со всей силы ударяет его о стену. — Тогда назови нам имя.
Абсолютная беззаботность каждого слова делает это испытание еще более неприятным.
— Мы знаем, кто ты, Чуя, — говорит другой голос. — Мы можем защитить тебя. Просто сотрудничай с нами. Выдай нам хоть что-нибудь.
Чуя судорожно вздыхает, когда его голова запрокидывается назад от очередного удара.
— На кого ты работаешь?
— Назови нам имена, Чуя!
— Говори.
Их голоса сливаются в один нескончаемый поток звуков, пока Чуя пытается восстановить своё сбившееся дыхание…
— Мы можем защитить тебя и овец.
Глаза Чуи распахнулись.
Овцы.
Разве не это было его единственной целью до того, как Ширасэ арестовали и все пошло крахом? Обеспечить их безопасность? Защитить, вместо того, чтобы заставить их работать на организацию вроде мафии?
Это было бы так просто. Так просто открыть рот, сказать этим ублюдкам то, что они хотят услышать, и покончить с этим.
Все это слишком просто.
Слишком легко.
А в жизни так не бывает.
— Я сказал все, что хотел сказать, — шипит Чуя. —
Иди нахер.
Человек перед ним вздыхает, как будто он переступает через кусок собачьего дерьма на улице. Он вслепую протягивает руку, и другой парень, выглядя при этом расстроенным, вкладывает ему в руку пистолет.
— Нашему боссу ни к чему такие бесполезные люди, как ты.
— Думаю, мне придется позвонить ему и сообщить новости, — слышит он бормотание другого парня. — Он не обрадуется.
Дуло пистолета направлено прямо в лицо Чуе. Он поднимает подбородок, сжимая челюсть.
— Один.
— Последний шанс, Чуя. Мы можем
помочь тебе.
— Два.
Дело не в лояльности к мафии. И даже не в инструкциях и предупреждениях Кое.
— Последние слова?
Голос в его голове говорит, что всё это
чушь.
— Ты не сделаешь этого.
Мужчина нажимает на курок.
Хотя он на 95% уверен, что здесь что-то не так, Чуя все равно закрывает глаза в безмолвной молитве. Он сомневается, что попадет в рай со всей той кровью на руках, но, может быть, куда-то между? В место, где он сможет отдохнуть? Найти покой?
Может, это действительно так. Потому что все
тихо. Ни боли, ни крови, ни…
Чуя открывает глаза.
Мужчины молча смотрят на него.
Он был прав?
Затем губы блондина подозрительно дергаются, когда он сокращает расстояние между ними и подносит телефон к уху Чуи.
— Наш босс хочет поговорить с тобой.
У Чуи так стучит в висках, что голоса на другом конце линии почти не слышно.
Почти.
— Привет, Чуя.
