***
После ухода друзей — Юан обещает скоро вернуться со своими вещами — никто больше не беспокоит Чую до конца дня. Даже Коё. Возможно, это связано с тем, что он не умеет читать, и больше не считается в глазах Дазая достаточно компетентным, чтобы выполнять какую-либо работу. Или его статус не совсем настоящего мужа дает ему некоторые привилегии в виде выходных. В любом случае, свободное время он использует, чтобы придумать план. Если Дазай собирается приходить к нему каждый день, то Чуя должен вести себя умней. Разумеется, с Дазаем ему не сравниться, но он выучил парочку уроков, живя на улице будучи вожаком овец. Он справится. У Портовой мафии должно быть хоть какое-то соглашение с государством, чтобы действовать так свободно и масштабно. До прихода Дазая к власти Чуя слышал о специальных подразделениях, созданных специально для борьбы с преступными организациями, картелями и бандами, но потом… как будто все сдались. С тех пор правительство занимаются только тем, что загоняет в тупик небольшие группировки. Портовая мафия неприкасаема. Даже детективное агентство, иногда дающее о себе знать, похоже, примирилось с ее существованием. Очень жаль, что этот зверь так глубоко запустил свои когти в Йокогаму. Как бы то ни было, если Дазай смог заручиться поддержкой политиков и военных, всё, что нужно сделать овцам, — разрушить их перемирие. Нелегкая задача, но выполнимая. Чуя изучает территорию. В пентхаусе он не находит ничего ценного, кроме нескольких пыльных книг, черных пальто и костюмов в шкафу. В здании мафии большая часть сотрудников, с которыми он сталкивается, ведет себя так, словно он заражен чумой. Они стараются не пересекаться с ним взглядами, но это позволяет ему без труда изучать здание. Чуя находит зал заседаний, куда Коё привела его на встречу с Эйсом и братьями. Он надеется найти здесь Карму. Именно с такими людьми, ему нужно подружиться. Не настолько значительными, чтобы их кто-то заметил, но достаточно глубоко сидящими в самом сердце мафии. Чуя уверен, что Карма был бы не прочь взорвать здесь все к чертям собачьим. Каждый, кто носит ошейник на своей шее, хотел бы. Но Кармы там нет. Коридоры жутко пустынны. Когда одна из дверей открывается, он видит просто мужчину средних лет с небольшим чемоданом и в простом костюме. Чтобы мужчина не косился на него, Чуя делает вид, что ждет лифта. Затем двери лифта распахиваются, и… Дазай стоит перед ним вместе с одетым в облегающий угольно-серый костюм человеком, длинные тёмные волосы которого собраны в шикарный хвост. Лицо Чуи становится непроницаемым. — О, привет, Чуя, — радостно говорит Дазай, выходя из лифта, — прекрасный день, чтобы прогуляться по зданию, правда? — Да, я больше всего на свете обожаю темные стены со всех сторон. В тот момент, когда он пытается проскользнуть мимо, Дазай хватает его за воротник кожаной куртки, без усилий оттягивая его назад, будто он чертов ребенок, которому мать делает выговор. — Ты же не ждешь, что я буду торчать в квартире все время, — бормочет Чуя, бросая свирепый взгляд. Дазай наклоняет голову, прежде чем посмотреть на свою безмолвную тень. — Гин-чан, я говорил, что Чуе нельзя уходить? — Нет, — говорит Гин. — Ты этого не говорил. — Замечательно. Значит, не только я что-то пропустил. — Чуя открывает рот, чтобы возразить, но Дазай снова останавливает его, качая головой и цокая. — В любом случае, следующим пунктом в моем списке дел был ты, так что, — он слегка подталкивает его вперед, а затем, наконец, отпускает, — пойдешь с нами. — Когда Чуя делает это, хоть и с выражением скептицизма на лице, Дазай указывает на Гин. — Кстати, Чуя, это Гин. Она мой секретарь. Гин, это мой любимый муж, Накахара Чуя, хотя ты, возможно, знаешь его как короля овец или парня, который доставлял нам проблемы последние несколько лет. Гин коротко и вежливо кивает. Она говорит не так уж и много. — Я думала, ты будешь… выше. — Что это должно означать? — Что ты используешь слишком громкие слова для такого маленького человека, — отвечает Дазай. — Ну, тогда неудивительно, что ты такой высокий, — огрызается Чуя, — с таким-то гигантским самомнением. Куда мы вообще идем? Я думал, ты никогда не покидаешь свой кабинет. — Хм, из-за бесконечных покушений мне не хочется покидать свою уединенную крепость, — отвечает Дазай. Пока они пересекают круглый зал, небо за окнами окрашивается в оранжевые и сиреневые тона. — Несколько часов назад они попытались снова. Чуя переводит на него взгляд. — Правда? Может, ему даже не придется все делать самому. — Нет, — отвечает Дазай, — я солгал. — После попытки два месяца назад смельчаков больше не нашлось. Честно говоря, мне уже надоело ждать. Однако, возвращаясь к твоему вопросу, мы уже пришли. Как по команде, они остановились перед простой черной дверью. — Комната наблюдения центрального управления. Чуя смотрит, как Дазай достает ключ-карту, но тот, глупо ухмыляясь, закрывает комнату своим телом. — Гин-чан, почему бы тебе не постоять с Чуей? Познакомиться поближе? — Хорошо, — говорит Гин, даже если на ее лице отражается сожаление, в точности как и у Чуи. — Итак… тебе здесь нравится? Узнать, как устроена комната наблюдения, было бы ценной информацией. Однако Гин — секретарь Дазая; она наверняка знает все об этом месте. Поэтому Чуя решает подыграть. — У меня была работа и получше, — шутит он, оглядываясь по сторонам, после чего снова смотрит на Гин. — Должен сказать, я ожидал больше крови и насилия, а не всяких деловых штук. — Я тоже так думала, когда только начала здесь работать. Последние несколько месяцев были спокойными, но я уверена, что скоро ты получишь свои кровь и насилие. Чуя нервно смеется. — Это… обнадеживает. — И тут он видит возможность выудить из нее полезную информацию — Когда ты присоединилась? — Чуть больше года назад. — Могу я спросить, почему? Губы Гин изгибаются в вежливой улыбке. — Господин Дазай предложил мне работу. У меня больше ничего не было. Поэтому я согласилась. — Неожиданно она задает встречный вопрос. — А ты почему согласился? У него не было выбора. Хотя, нет, он был. Чуя с овцами могли бы сами вытащить Ширасэ из тюрьмы, пусть и не без усилий. По крайней мере, так считают сам Ширасэ и Лука. Но возможность разрушить мафию, получить всю информацию, которой она располагает… Это шанс на миллион. — Я хотел спасти друга. Сложив руки за спиной, Гин медленно обводит глазами коридор. — Здесь не так уж и плохо, — говорит она. — Не круизное плавание, но привыкнуть можно. Дверь комнаты наблюдения открывается прежде, чем Чуя успевает ответить, и оттуда выходит Дазай. Он зачем-то рассматривает их обоих, а затем, отходит. — Гин, на сегодня ты свободна. Развлекайся, надери всем задницы. Нахмурившись, Гин объясняет: — В свободное время я люблю практиковаться в навыках ближнего боя. — О, эй, я тоже. — Чуя улыбается, не замечая, как взгляд Дазая задерживается на нем. — У вас здесь есть спортзал, верно? Может, я могу как-нибудь присоединиться к тренировке? Гин выпрямляется, обдумывая эту идею. — Знай, я не буду давать поблажек, только потому что ты муж Дазая. Дазай фыркает. — Значит, так? — В нем расцветает азарт — чувство, которого ему так не хватало. — Давай. Я тоже не буду поддаваться. Двери лифта закрываются. — Здесь слишком мало места для вашего соперничества, — ворчит Дазай. Он ворчит. Сам босс мафии. — Будто не ты превращаешься в пещерного человека во время тренировок, — Гин ухмыляется, когда Чуя поворачивается и неверяще смотрит на Дазая. — Ты спаррингуешься? — Ты совсем не веришь в меня, я ранен в самое сердце, — Дазай прижимает руку к груди. — Я чувствую как оно разлетается на кусочки. Прямо здесь. — Я думал, ты никогда не покидаешь последние этажи. Когда лифт останавливается, Гин делает шаг вперед, неловко улыбаясь Чуе перед тем, как выйти. — Мне бы хотелось как-нибудь попробовать. — Да. — Чуя хочет дать ей свой номер или что-то в этом роде, но… — Да, да, я потом дам вам контакты друг друга, — вклинивается Дазай, — и вы сможете стать друзьями по спортзалу. Не волнуйтесь. У нас с Чуей сегодня много срочных дел. Гин выходит, исчезая из виду за металлическими дверями, и Чуя снова остается наедине с Дазаем, стараясь не показать излишней взволнованности по поводу таких простых вещи, как спортзал и тренировка. И возможности сблизиться с секретарем Дазая, конечно же. — Ты заводишь друзей, — комментирует Дазай. — Рад за тебя. Улыбка Чуи тут же испаряется. — Я просто пытаюсь сделать жизнь в этой дыре приемлемой. — Молодец, Чуя. Рад за тебя. Поездка до пентхауса проходит в тишине. В глубине души он осознает, что Дазай ведет себя с ним исключительно прилично, даже учит его грамотности, не разыгрывая из этого драму, чего Чуя не ожидал, но… Ненавидеть Дазая легко и это помогает оставаться на плаву в клетке с акулами, которой является мафия. Ненависть к Дазаю — это якорь, который удерживает Чую. Необходимость. Дома за круглым столом в гостиной Дазай начинает копошиться в своей сумке. Чуя заваривает себе чашку свежего кофе и берет из холодильника несколько батончиков. Когда он возвращается, в руках у Дазая нет ни словарей, ни тетрадей. Вместо них — папки, которые Коё дала ему в первый день. — Ты собираешься учить меня на основе информации о мафии? — с сомнением спрашивает Чуя, садясь напротив. — Нет, сначала я просто расскажу тебе все, что здесь есть, чтобы ты выучил. И только тогда я буду учить тебя. — О. Это… умно. Единственная реакция от Дазая — с трудом сдерживаемый смех. Многое Чуя уже слышал от Коё (она участвует в принятии любых решений в мафии), несколько номеров, на случай, если не получится с ней связаться, такие вопросы как ношение оружия на улице… Однако структура по контролю за перевозкой товаров с черного рынка — это нечто. Есть несколько десятков мер предосторожности и правил, на которые он должен обратить внимание. А еще пять имен, одно из которых ему знакомо — Альбатрос. Некоторые из товаров, которые они будут перевозить, требуют особой осторожности (иначе он может взорвать целый городской квартал). Что касается учебной части… Дазай удивительно терпелив. Сначала он объясняет и показывает ему различные слоговые схемы, дает несколько советов, как можно быстрее запомнить некоторые иероглифы. Затем Чуе нужно выучить хирагану. Чуя сидит и учит самые основы японского, которые большинство детей могут проговорить даже спросонья. Стыдится ли он этого? Да. Понимает ли он теперь, что его самостоятельные попытки выучить язык были просто нелепы? К сожалению, да. По крайней мере Чуя настолько сосредоточен, что через несколько часов он в совершенстве овладевает хираганой и катаканой. — Кто-то очень хочет быть хорошим учеником, — замечает Дазай, когда Чуя дописывает последний символ. Чуя поднимает глаза и тихо хмыкает. — Я хочу как можно быстрее покончить с этим. — Ты же понимаешь, что понадобятся месяцы, даже годы? — Я понимаю, что ты считаешь меня какой-то уличной крысой, но я не настолько тупой. — Чуя, дети в школе годами учат это… — Но я уже не долбаный ребенок, — ворчит Чуя. — Я взрослый, так что могу учиться быстрее. — Ты определенно не ведешь себя как взрослый. — Дазай немного наклоняется вперед и стучит пальцем по столу. — При самом благоприятном раскладе тебе понадобится год, чтобы освоить чтение и письмо. — Я справлюсь и за полгода. Дазай приподнимает бровь. — Уверен? Ты веришь в это? — Да. Я это знаю. Понятное дело, Дазай ему не верит. Чую это не особо волнует, но он никогда не отступает перед вызовом. В данный момент блеск в глазах Дазая разжигает пламя в груди Чуи. Он качает головой. — Спорим? Веселье Дазая, кажется, растет в геометрической прогрессии. — На что? Хороший вопрос. У Чуи ничего нет, но… — Чего ты хочешь? — Овцы уже находятся под контролем Дазая, но ему все еще что-то нужно от Чуи. В течение нескольких тягучих секунд Дазай обдумывает вопрос. — Овцы, — в итоге объявляет он. — Ты отпустишь их. Чуя таращится на него. — Что? — Мне плевать, останутся твои овечки в живых или нет, но они покинут мафию, ты останешься здесь, и все будут счастливы. — Я не буду спорить на них, — огрызается Чуя. — Уже не так уверен в себе? Чуя сжимает руки в кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не выпустить свою способность на свободу и не раздавить дурацким столом этого бессердечного ублюдка. (Хотя ему интересно, что будет, если он прямо сейчас убьет Дазая). — Что я получу, — рычит Чуя, — когда выиграю? — Тогда я и пальцем не трону овец, — Дазай пожимает плечами и откидывается в кресле, сложив пальцы домиком. — Никогда. — Договорились, — тут же, не подумав, соглашается Чуя. Речь идет о его семье. Чуя позаботится, что они были рядом с ним и в безопасности, даже если для этого придется вбивать в свою голову десятилетние знания за шесть месяцев. — Ты, — говорит он, — и никто другой из мафии тоже не тронет их. — Думаю, это можно устроить. Чуя устало вздыхает, чувствуя, как в затылке зарождается острая головная боль. — Иначе я сверну тебе шею и сожру. Дазай хмурится. Он в отвращении кривит губы, и есть в этом что-то предельно искреннее. Чуя рассмеялся бы, если бы не испытывал к нему ненависти. — Господи, Чуя. И этим ртом ты целуешь людей? Чуя усмехается. — Ха, ха. Иди нахуй. *** На следующий день Коё вызывает его. Чуя думает, что две молчаливые девушки в красных кимоно отведут его в кабинет Коё, который он видел в первый день краем глаза, но вместо этого он оказывается на заднем сиденье машины вместе с не более болтливым водителем. Несмотря на отвратительное окончание его первой и последней на данный момент миссии, Чуя только рад набраться опыта, что-то сделать, выбраться из квартиры. Всю дорогу он стучит пальцами по бедру, размышляя, в чем именно будет заключаться его работа. Он не ожидает, что это будет бордель в Коганечо, куда обычно едут, если нужно получить что-то незаконным путем. Это рассадник преступности, Чуя сам бывал здесь пару раз, но всегда держался подальше от всего, что имело отношение к мафии. Дверь машины открывается, и Чуя на секунду думает о том, чтобы остаться внутри. Что случиться в худшем случае? Его уволят? Или попытаются убить? Нет. Они используют овец. Его ногти впиваются в ладонь с достаточной силой, чтобы пустить кровь, и Чуя заставляет себя двигаться. Снаружи здание выглядит непримечательным, его можно не заметить, если намеренно не искать. Девушки ведут Чую по узкому переулку, заходя через какой-то черный вход. В соседней комнате раздается нежная, чувственная музыка, но коридор, в котором они находятся, выглядит совершенно обыденно: шкаф для одежды, тележка с сервизом и несколькими пустыми тарелками, три двери и лестница. — Ане-сан ждет вас наверху, — говорит одна из девушек, слегка подталкивая его. Чуя оглядывается через плечо и получает ободряющие кивки от обеих, когда поднимается по лестнице. Он доходит до единственной двери наверху и стучится. Через пару секунд он слышит: — Войдите. Кабинет больше похож на дом. Он просторный, выкрашен в розовые и зеленоватые тона, есть встроенная кухня, а сама Коё ждет его на бархатном диване с чашкой чая в руке. — Присаживайся, — говорит она вместо приветствия. Чуя садится. Он проводит пальцами по мягкому материалу, после чего встречается с ней взглядом. Коё кивает на сервиз, стоящий на журнальном столике. — Выпей чаю. — Он ведь не отравлен, правда? — шутит он, беря в руки крошечную чашку и блюдце, пытаясь держать их как Коё. — Как-нибудь потом мы обработаем этот предмет ядом. Ох. Значит, потом. — Вот так, — она наклоняется, чтобы поправить положение его пальцев на чашке с чаем: правая рука обхватывает чашку, левая поддерживает ее. Выражение ее лица уже не такое радостное. — Все равно что учить осла пируэтам. — Это просто смешно. Зачем пить чай из крошечных чашек, когда есть чашки побольше, которые вполне справятся с этой задачей? И почему мы пьем чай вместо того, чтобы работать? — Ты знаешь, что большинство бизнесменов предпочитают просто разговаривать, а уже потом заключать сделки? — спрашивает Коё, явно не впечатленная его маленькой вспышкой. — За чаем. Никто не станет тебя слушать, если ты не можешь даже нормально держать чашку. Вздыхая, Чуя повторяет точное положение рук Коё, ее позу и даже выражение лица (спокойное и собранное, но в то же время такое, будто она выше всех остальных). — Хорошо, — хвалит она. — Дальше: как ты относишься к одежде? Чуя до сих пор не понимает, что с ним не так. Он стильный, хоть и не любит мафию, но вполне вписывается во всю эту криминальную атмосферу. Однако Коё считает иначе, поэтому она заставляет его встать и тащит в комнату, которая примыкает к ее кабинету. Когда Чуя собирается возразить, она бросает на него холодный взгляд, и в итоге его затаскивают в комнату, полную одежды. Чуя осматривается, пока Коё отодвигает платья и костюмы, что-то выискивая. Здесь есть несколько туалетных столиков и бархатных стульев. — Вся эта одежда твоя? — Она для моих подчиненных. Не только сотрудников мафии, но и сдешних работников, — хотя, они, скорее всего, тоже работают на мафию. Чуя издает небольшой звук в задней части горла. — Ты собираешься заставить меня… — Ты не будешь здесь работать, — отвечает Коё, даже не глядя на него, и достает с вешалки белую шелковую рубашку. — Если хочешь, я могу организовать несколько частных уроков с одной из моих девочек или с одним из мальчиков. Дазай сказал мне не делать этого, но, исходя из личного опыта, не лишним будет знать, как обращаться с чьим-то телом. Чуя выдавливает неловкую улыбку. — Думаю, у меня с этим все хорошо. Спасибо. — И под «хорошо» он имеет в виду не то, что он эксперт в сексе. Он просто использует другой язык тела, чтобы заставлять людей делать то, что ему нужно. По большей части, кулаки. И он не собирается ничего менять. По крайней мере, Коё не возражает. Проходит еще несколько минут, прежде чем она появляется с несколькими рубашками, брюками и аксессуарами, элегантно накинутыми на руку. Чуя думает, что все действия Коё элегантны, наблюдая, как она опускается на один из стульев, чтобы разложить свою находку. Чуя понимает, что… возможно, научиться у нее кое-чему действительно будет полезно. Он привык справляться с жизнью самым быстрым и грубым способом — когда ты растешь на улице, у тебя нет выбора. Однако эти осторожные движения не только красивы, но и обманчивы, а Чуя устал от того, что все его эмоции можно прочитать по лицу. — Примерь это, — приказывает Коё. Чуя рассматривает одежду — она не так уж плоха, но он не может не думать о своей кожаной куртке с некоторой грустью. Похоже на расставание со старым другом. — Всё? — Да. Мне нужно увидеть всё на тебе, чтобы понять, подходит это или нет. — Хорошо. Сапфирово-голубая рубашка под цвет его глаз. Она неплохая, но слишком яркая и слишком бросается в глаза. Коё, видимо, думает так же, потому что качает головой. Они перебирают несколько рубашек, брюк и костюмов, некоторые из них попадают в кучу, которую Чуя заберет домой, а другие, которые Коё не считает достойными, оказываются в углу. Чуя примеряет последний костюм. — Вот этот, — говорит он, осматривая себя. Оттенок красного дерева смутно напоминает ему о чем-то. Он выглядит хорошо, особенно в паре с облегающими брюками. — Я хочу этот. Хмыканье Коё звучит странно саркастично, но не настолько, чтобы спросить ее об этом. — Ты бы получил его в любом случае. Чуя хмурится еще больше, когда смотрит на себя в зеркало. — Ну, он красивый. — Босс тоже так считает. Чуя чувствует себя не в своей тарелке. Он наконец понимает, на что похож цвет рубашки. На шарф. Оттенки совершенно одинаковые.***
После обеда Дазай приходит, чтобы продолжить татуировку на его спине. Во время нанесения краски он заставляет Чую пересказывать выученные таблицы. Чуя почти благодарен Дазаю за это, учитывая, какое значение имеет пари и что стоит на кону. В качестве благодарности Чуя не срывается на него в течение нескольких часов. Когда Дазай заканчивает, он откидывается на стуле и спрашивает: — Ты знаешь все, что нужно к завтрашнему дню? — Наверное, знаю. — Дазай бросает на него один из этих взглядов. — Да. Я не буду стоить тебе миллионы йен. Не беспокойся об этом. — Я беспокоюсь не о деньгах. Мне хочется, чтобы руководители перестали считать тебя врагом, и я наконец смог использовать тебя. Вот опять. Этот загадочный разговор о Чуе и той странной роли, которую Дазай хочет ему отвести, при этом ничего ему не рассказывая. Чуя не в восторге от этого. — Я должен победить какую-то конкурирующую организацию или что? — бормочет он. Дазай, однако, в кои-то веки серьезен. — На самом деле, ты довольно близок. — А?! — Мафия, какой ты ее знаешь сейчас, — Дазай театрально размахивает рукой вокруг себя, — долго не протянет. Это лишь затишье перед бурей. — В таком случае разве ты не должен готовиться к бою? — Я как раз этим и занимаюсь. — Дазай поднимается на ноги и лениво вытягивает руки над головой, от чего конец рубашки задирается, обнажая участок кожи. Чуя поднимает глаза и сонно зевает. — Знаешь, ты такой чертовски странный. — Мне уже говорили об этом пару раз. Таинственность и загадочность — это еще не все, что можно сказать о Дазае и каждом его слове. — Тем не менее, — говорит Дазай, — будь готов к восьми утра. Я пошлю кого-нибудь разбудить тебя, если ты не сможешь поставить будильник. — Я умею считать, — огрызается Чуя. Дазай лишь ослепительно улыбается и салютует ему, щелкая пальцами, после чего выходит из комнаты.