A Lesson in Thorns

Чуя ещё никогда не чувствовал себя таким растерянным: за последние месяцы, годы, да что там — за всю жизнь он не испытывал такого шока как при виде босса Портовой мафии, растянувшегося на диванчике с айпадом на груди и на данный момент мирно дремлющего. И как он докатился до жизни такой? Чуя всё так же продолжал быть телохранителем Дазая; они проводили время вместе в его рабочем кабинете. Дазай много рассказывал о своих обязанностях, но сам по большей части бездельничал. И когда он всё-таки снизошёл до насущных дел и притих на диване с айпадом, Чуя решил оставить босса мафии заниматься своими прямыми обязанностями. Он устроился рядом с учебником по письму и успел выполнить несколько упражнений, а, когда вновь повернулся к Дазаю, обнаружил, что тот уже сладко посапывает, обняв планшет. Конечно же это может быть ловушкой: сам Чуя не преминул бы испытать Дазая, притворившись спящим, и понаблюдать, что же тот станет делать. Поэтому он подходит ближе, чтобы внимательно рассмотреть хитреца: дыхание Дазая ровное — слишком ровное — такое невозможно подделать; и мышцы лица расслаблены… Сейчас он выглядит значительно моложе и кажется более человечным, более настоящим. Чуя щелкает пальцами прямо перед его носом — на такое вопиющее вторжение в личное пространство никакой реакции не последовало. Что ж… парень распрямляется, упираясь ладонями в бёдра, и обдумывает, что делать дальше. Технически, конечно, ничего от него не требуется: надо полагать, Дазаю действительно нужен отдых, к тому же дремота — единственный сон, который ему доступен. Но пока Дазай находится в таком беззащитном состоянии, для Чуи открыты почти безграничные возможности: например, ничего не стоит убить босса мафии, пока тот спит. Однако Чуя не раз говорил себе и своим друзьям, что просто отрубить голову этой гадюке будет недостаточно. Он решает использовать появившееся у него время более разумно: обыскать кабинет и постараться найти как можно больше компромата, чтобы наконец привести планы «Овец» в действие. Чуя ещё медлит некоторое время, поскольку, когда имеешь дело с таким человеком, как Дазай, ни в чём нельзя быть уверенным до конца. Он надеется, что его чувства достаточно обострены, чтобы отличить притворство от естественного физиологического состояния, но, сколько он ни вглядывается в человека перед собой, не может увидеть никаких признаков обмана — только бледное и пугающе изящное выражение лица может быть только у спящего человека. Чуя медленно, на цыпочках отходит на середину зала и осматривается вокруг — он понятия не имеет где лучше начать свои поиски в этом огромнейшем помещении, в котором, кстати, практически отсутствует мебель. Так-так… Где же такой человек, как Дазай, может прятать свои секреты? Может, в столе? Нет, это было бы слишком очевидным решением. Хотя… Что, если он прячет вещи у всех на виду? Итак, рабочий стол. Постоянно поглядывая на диван, Чуя подходит к столу Дазая. Тихо-тихо, стараясь не издавать ни единого звука, он выдвигает ящики, осматривает каждый из них. Бумаги, папки, записные книжки — всё это пока бесполезно для него, потому что он всё ещё не в состоянии их расшифровать. Чёрт! Ну что он пытается найти таким образом? Фотографические доказательства?! Чуя с надеждой открывает очередную дверцу… И тут же закрывает её обратно. Там нет ничего подозрительного, правда. Только лубрикант и пачка презервативов. Но на несколько мгновений это сбивает у Чуи расхитительский настрой. (Ну вот! Он только взглянул, а мысли уже взвились в голове роем назойливых мух!) Почему Дазай держит это дерьмо здесь? Ну ладно, он, конечно, проводит в этом кабинете большую часть времени, но… Чуя с подозрением косится на стол: Дазай же не трахает на нем своих партнёров, верно? Ведь не трахает, да? Ну а смазка? Может ли Чуя теперь думать, что Дазай предпочитает мужчин? Или он просто из породы тех внимательных и аккуратных людей, которые мылят руки по несколько минут и всегда используют смазку во время секса? Ну и да, конечно, они же мужья… Хотя вряд ли появление флакончика с лубрикантом в выдвижном ящике связано с этим: брак по расчёту ничего не говорит о чьей-либо сексуальной ориентации. Дазай вполне может быть натуралом. Или нет… Это совсем не имеет значения сейчас. На остальных полках также не находится ничего примечательного, и Чуя переключается на поверхность стола. Её нельзя назвать очень опрятной, но и захламленной тоже. Столешница выглядит как-то… пусто. Единственным ярким пятном на ней выделяется красно-белый коробок спичек с названием, которое, по предположению Чуи, читается как «Бар «Люпин». Стараясь не поддаваться отчаянию от того, что время для поисков на исходе, он хватает эту коробочку. Чуя надеется, что спички хотя бы пахнуть будут достаточно хорошо, чтобы скрасить послевкусие от его оглушительного провала. Однако… Внутри вместо спичек он находит целую партию флешек. Хотя прежний запах до сих пор остался, ванильный. А вот это уже интересно. Чуя не может украсть их все — это было бы слишком заметно. Но если таскать их по одной… С этим он должен справиться — главное, возвращать поскорее. Чуя наугад выбирает флешку и прячет к себе в карман. В этот момент до него доносится звук с дивана. Всхлип. Тихий отчаянный всхлип. Пульс Чуи резко учащается, а в горле встаёт ком. Он торопливо подходит к дивану, боясь найти Дазая уже проснувшимся. Однако ещё больше он страшится увидеть причину его испуга. Но Дазай спит. Лицо его, правда, больше не выглядит расслабленным — скорее скорбным или тревожным; мимические мышцы напряжены; брови хмурятся вплоть до заметных морщинок. Сам Чуя никогда не видел снов, но он знал это выражение по лицам своих друзей — так выглядят страхи, приходящие к человеку поздней ночью, выматывающие душу и отравляющие сон, — кошмары. Нога Чуи пинает диван, прежде чем он успевает подумать, что делает. Глаза Дазая распахиваются. Время в неловкости замирает, и в первое затянувшееся мгновение они просто смотрят друг на друга. — Ты был, эм… — Чуя начинает было оправдываться, но обрывает себя. На лице его появляется уже привычная Дазаю раздражённая гримаса. — Ты можешь поспать позже. Я должен спросить тебя кое о чём. Дазай всё ещё хлопает ресницами спросонья, затем зевает, потягивается, словно ленивый кот, и только потом садится. — О чём спросить, Чуя? — Я хочу навестить своих друзей. — Это не вопрос… Дазай склоняется перед журнальным столиком, стоящим напротив дивана, некоторое время шарит под ним рукой и наконец выуживает пакетик с белым порошком. Чуя слишком увлечён наблюдением за тем, как тот разбивает слежавшиеся комочки банковской картой, поэтому не сразу замечает оставленный комментарий — ему даже приходится прочистить горло, прежде чем продолжить разговор: — Сначала я хочу убедиться, что мне не придется выслушивать от тебя лекции о символизме ближайшие несколько дней. — Чуя, ты волен делать всё, что захочешь, — в этой фразе может быть подтекст или скрытый вызов, но голос Дазая звучит на удивление честно. Как, впрочем, и всегда во время их бесед. — И это всё ещё не было вопросом. — Что ж, отлично! — фыркает тот: по какой-то причине вид Дазая, глупо помешивающего наркоту, заставляет его расплываться в улыбке. — Тогда, наверное, я просто хотел накричать на тебя и… дать знать, куда направляюсь. Чтобы это не выглядело, как побег. — Очень тактично с твоей стороны, Чу-уя, — наконец Дазай наклоняется к столику. За время их милой беседы он успел сформировать длинную ровную дорожку, скрутить плотной трубочкой желтоватую купюру достоинством в 10 000 иен и даже в предвкушении поиграться с ней пальцами. Он расправляется с кокаином за один вдох, затем ещё несколько раз шмыгает носом и криво ухмыляется: — Не хочешь тоже закинуться перед уходом? За свою беспризорную жизнь Чуя, конечно же, успел познакомиться с наркотиками, но кокаин ему пробовать не доводилось. На улицах можно было достать только его дешёвые, сильно разбавленные аналоги, и нельзя сказать, чтобы эта бодяга сильно впечатляла. Весь эффект от неё заключался в учащённом сердцебиении и острой необходимости что-нибудь пожевать — это и близко нельзя было назвать кайфом. Максимум, на что можно было надеяться, — необычная ясность в голове, а так — ничего особенного. По этой причине предложение Дазая выглядит для него не слишком привлекательным. — Обойдусь, — бормочет он, отворачиваясь. — Я вернусь к тебе позже. Покидая кабинет, Чуя слышит, как со стороны дивана ему счастливо мычат что-то неразборчивое на прощанье. В глубине души Чуя понимает, как странно должна смотреться со стороны подобная фамильярность между ними, но по-настоящему удивительно — то, что она совсем не ощущается таковой. Он наблюдал за Дазаем последние несколько дней: слушал, как тот жалуется на никак не убавляющийся объём бумажной работы и подолгу препирается с подчинёнными, когда те по несчастью забредают на его этаж. В перерывах Дазай устраивал для него уроки чтения и письма и периодически приставал с неудобными комментариями и каверзными вопросами, однако обидно не было — их вполне можно было стерпеть. (На самом деле в компании Дазая было интересно и даже весело, но Накахара Чуя ни за что не признается себе в этом.) В любом случае, сближение между ними способствует реализации коварных планов Чуи — более того, сегодня он пожинает первые плоды. А раз из отношений с Дазаем уже удаётся извлекать выгоду, то нет необходимости думать о них так много. Юан раньше упоминала, что «Овцы» живут на двенадцатом этаже. Этот этаж полностью выделен под жилые помещения: есть как отдельные комнаты, так и целые квартиры. Всё время пока Чуя идёт от лифта по коридору, он неосознанно теребит воротник своей винной рубашки. А когда наконец останавливается перед дверью с табличкой 20.12, то неожиданно понимает, как глупо сейчас будет выглядеть в деловом костюме на тусовке его бесшабашных друзей. С сожалением вспоминая свою «нормальную» одежду, оставшуюся наверху, он принимает решение не возвращаться: всё-таки туфли и галстук — самая меньшая из его проблем с друзьями. Он слышит приглушённые голоса, доносящиеся из-за двери — должно быть внутри собралась большая компания. Он стучит, но, когда дверь открывается, всё тут же стихает — «Овцы» видят его. Не дожидаясь, пока стоящий ближе всех Сёго что-нибудь ему скажет, Чуя заходит в комнату и закрывает за собой дверь — какая бы вечеринка здесь не происходила, она явно прекратилась с его появлением. Присутствующие в комнате уставились на него со странными нечитаемыми взглядами, а тишина, повисшая в воздухе, кажется, уплотнила и без того трудно преодолимое пространство. — А почему все такие — Чуя, эй! — Это Юан, сбитая с толку наступившим молчанием, выглядывает из соседней комнаты. Короткие розовые волосы падают ей на плечи. Однако её приветливое выражение лица быстро скисает, когда она видит, что больше никто ничего не собирается говорить. — Зачем ты пришёл? — наконец спрашивает Лука, который всё это время сверлил его мрачным взглядом с высокого подоконника. Ну вот что Чуя должен ему ответить? Он мог бы огрызнуться, сказать, что он всё ещё часть «Овец», и что ему не нужна причина, чтобы быть здесь. Однако прошло слишком много времени с тех пор, как он видел своих друзей в последний раз, по крайней мере, большую часть из них; и он совсем не хочет устраивать ссору. Тем более выяснять отношения с Лукой. В конце концов, Чуя достаёт из кармана флешку и ищет глазами самого опытного пользователя компьютера в их команде. — Мне нужна Мисао. Она сидит на нижнем ярусе двухэтажной кровати и при звуке своего имени вопросительно поднимает бровь. Однако вскоре выражение её лица смягчается, и она приглашающе хлопает рукой по матрасу рядом с собой: — Ну входи. Что тут у тебя? — Я надеялся, что ты мне это скажешь, — говорит Чуя, протягивая флешку. — Я нашёл место, где их много, но пока опасаюсь таскать больше, чем по одной. Мисао изучающе разглядывает его, вставляя украденное в ноутбук, что как раз был у неё на коленях. — Я тоже хочу посмотреть, — восклицает Юан, плюхаясь рядом. Но вскоре её внимание полностью переключается на Чую. Она пихает его в бок: — Завтра у меня первая миссия под началом этой женщины, Коё. Чуя моргает от неожиданности: — Правда? — А что, у тебя были сомнения? — Ну, — он почёсывает затылок, — Коё есть Коё. Наверное, не стоит удивляться, что на это неуверенное замечание Юан только закатывает глаза. — А Юан есть Юан! — отвечает она. — Ты тоже там будешь? Ты ведь работаешь с ней, верно? — Да, но не завтра, насколько мне известно. — Правда? А чем же ты занят тогда? Помимо кражи флешек, естественно. — Э-э, я… — Чуя очень благодарен, когда Широ, один из самых младших в их группе, садится на край соседней кровати и смотрит на них своими большими, широко раскрытыми глазами. — Эй, малыш, как у тебя дела? — Чуя, может, ты знаешь, что случилось с тем человеком? Он действительно был распят? Чем больше его друзей подходит к нему, тем свободнее чувствуют себя и остальные. От тяжёлого молчания через несколько минут не остаётся и следа, и скоро уже все толпятся у маленькой кровати, желая услышать сплетни о Портовой мафии из первых уст. Все, кроме Луки. — Ширасэ сказал: это было просто ужасно! — Я слышал, что это дело рук тех религиозных фанатиков. Чуя, это правда? — Сколько тебе известно? Пока все наперебой задают вопросы, Чуя думает, как лучше ответить. Наконец он вздыхает: — Тот человек был вхож во внутренний круг управления «Посоха Епископа». На самом деле это единственное, что я могу сказать наверняка. Он решает не говорить ребятам о том, что сидел рядом с Дазаем, когда проигрывали последнее видеосообщение, записанное убитым. Как и о том, что в нём сообщалось множество ценных и в то же время ужасающих фактов об этой религиозной группе. Всё же эта информация строжайшим образом засекречена, и нельзя ей позволить выйти наружу через «Овец». И потом, это совсем не то знание, из которого они могли бы извлечь пользу. — А я говорил вам, ребята, — внезапно подаёт голос Лука, который, по-видимому, окончательно передумал присоединяться к общему разговору, — это сделала организация, борющаяся с обладателями способностей. Эти парни чистят улицы уже много лет… В Японии да и за её пределами в последнее время появилось множество активистов и даже организованных групп, которые открыто выражают свои опасения по поводу отсутствия контроля над пользователями способностей. Наиболее радикальные из них требуют введения надзора за их действиями и перемещениями вплоть до публичной идентификации. Чуя, конечно, знает об этом. Но он также видел записи… «Посох Епископа» до крайности непримирим в этом вопросе: они хотят полного и абсолютного истребления эсперов. Члены этой организации убеждены, что способности аморальны и противоестественны и что с их помощью «Господь испытывает своих верующих на то, способны ли они устоять перед искушением Дьявола и остаться на праведном пути». — …и, похоже, наконец-то взялись за Портовую мафию. Взгляд Чуи останавливается на Луке, на его самодовольной ухмылке. — «Наконец-то»?! Эти уроды распинают людей. — Конечно, их методы жестоки, — Лука пожимает плечами. — Но разве мы можем винить их, когда дело касается пользователей способностей? — Лука! — тихо шепчет Юан. — Что?! Я знаю: мы все здесь думаем об одном и том же — просто я единственный, кто достаточно смел, чтобы озвучить это. — Сомневаюсь, — бормочет Сёго. — Эти люди всегда пугали меня. Вам доводилось разговаривать хотя бы с одним из них? Они ужасно настойчивы! — Им промыли мозги, — поддерживает Юан. — Нам совсем не нужно обезьянничать за ними. — Не понимаю, почему с промытыми то? — Лука выгибает бровь. Чуя чувствует, как Юан напрягается. — Погоди-ка, ты хочешь сказать, что это нам промыли мозги?! — А ты оглянись вокруг: Портовая мафия полна эсперов. Как думаешь, с чего бы это? Услышав достаточно, Чуя решает вставить и своё слово: — Может быть, это с того, — с горечью усмехается он, — что всякие кретины вроде таких вот фанатиков без конца чернят их? Даже когда те не делают ничего плохого? — «Ничего плохого»?! Ты уже всерьёз говоришь, что Портовая мафия не сделала ничего плохого? — Нет, — отрезает Чуя. — Я, блять, говорю не это. Речь идёт обо всех пользователях способностей, а не только о тех, кто здесь работает. Конечно, есть и гнилые яблоки — они везде есть! Но нельзя же всех с ними равнять! — Ха? Я думаю, мировая статистика преступности говорит об обратном… — Эм, ребят, — их окликает Мисао. — А кто, по-твоему, собирает эту статистику? — Чуя на взводе, и он не собирается успокаиваться. — Так это же официальные данные! Или ты считаешь, что власти обманывают нас? — Думаешь, они не стали бы этого делать? — РЕБЯТА! — на этот раз Мисао кричит. Чуя через силу закрывает рот. Некоторое время он давит зубами ругательства, которые яростно рвутся наружу. Отрывает взгляд от Луки — это даётся ему уже проще. Наконец его внимание обращено к девушке. — Ты что-то нашла? — Всё зависит от того, сможешь ли ты это «что-то» расшифровать. Понимаешь, что здесь написано? Экран её ноутбука показывает… цифры и буквы. И то ли дело в том, что навыки чтения у Чуи всё ещё находятся в зачаточном состоянии, то ли в написанном действительно нет смысла — он не знает, не уверен. — Н-нет?.. Осторожно! — он едва успевает увернуться от столкновения лбами, когда Юан перегибается через его бёдра, чтобы тоже взглянуть на содержимое флешки. Её брови хмурятся. — Я думаю, это могут быть координаты. — Координаты, — повторяет Чуя за ней. — Ты уверена? — Ага. Смотри, — она начинает водить пальцем по экрану, — «35 градусов 27 минут 16,0 секунд северной широты, 139 градусов 37 минут 53,0 секунды восточной долготы». Мисао тут же запускает браузер и копирует текст в то, что Чуя принимает за Google Карты. Проходит ещё секунда, и… — The Golden Palace Hotel, — оглашает Мисао результат поиска. — Отель? — переспрашивает Юан. — Разве он не принадлежит мафии? — она бросает укоризненный взгляд на Чую: — Звучит, конечно, отстойно — не буду врать. Тот прикрывает глаза: — Как я должен был узнать, что на флешке, не имея возможности её просмотреть. — Я понимаю это — я всё, всё понимаю, — Юан делает успокаивающий жест рукой. — Давай лучше подумаем, что будем делать теперь. — Я верну флешку, — предлагает Чуя. — И, может быть, одолжу нам ещё одну. — А не считаешь ли ты, что мы должны хотя бы это место проверить? — Да? Наверное. — Так ты сейчас свободен? Чуя по-прежнему значится телохранителем Дазая, и он совершенно уверен, что ему как человеку, ответственно исполняющему свою роль, не следует проводить весь день в городе. Даже если он идёт туда в поисках улик, способных свалить и уничтожить этого преступного гиганта. К тому же, что именно нужно искать, он не знает. Но, с другой стороны, это не странно провести несколько часов со своими друзьями, так ведь? Да и Дазай в это время всё равно будет спать или заниматься документами, так что, чёрт возьми! — Да, но дай мне сначала переодеться во что-нибудь менее заметное, — отвечает Чуя, соскальзывая с кровати. Однако в тот момент, когда он уже собирается двинуться в сторону двери, Широ дёргает его за рукав: — Можно я пойду с тобой? Мне всё время так скучно! — Тебе нечем заняться? — переспрашивает Чуя. — Нет! Мне назначают всего одну работу в неделю, и там никогда нет ничего интересного! Несколько других его друзей, похоже, считают так же. — Кто ж знал, что мафия станет таким праздником сна? — Но нам по-прежнему много платят, так что я не могу жаловаться. — Да кого здесь волнуют деньги? Я скучаю по краже выпивки и ограблению ювелирных магазинов! Стараясь не обращать внимание на эти пёстрые выкрики совершенно различных мнений, Чуя рассматривает Широ и пытается придумать, как бы помягче ему отказать. К счастью, Юан приходит на помощь: — Прости, малыш, но это будет слишком заметно, если мы пойдем все втроём. Мы должны быть очень и очень осторожными. — Но ты же идёшь! А у тебя розовые волосы! — Что ж, — говорит Чуя, — поэтому мы сначала переоденемся. Я дам ей парик! Широ удивлённо моргает — глаза его светятся восхищением. — У тебя есть парики? Чуя надеется, что его кивок выглядит убедительным. — Значит, Юан может пойти с тобой и посетить твою квартиру? — Ты тоже можешь навестить меня… — Время, — обрывает их Юан. Она берёт Чую за руку и тащит его к двери. — Давай побыстрее разберёмся с этим. Но Широ не успокаивается: — Значит, мы все можем навестить тебя? Ну как Чуя может расстроить парня, когда тот смотрит на него такими глазам? — Конечно вы можете! — А можем мы?.. Они выходят за дверь до того, как Широ успевает закончить вопрос. Юан издает долгий, протяжный вздох. — Тебе действительно пора начать говорить им «нет». Границы, знаешь ли. Чуя потирает висок. — Я не против, если они придут. У меня достаточно любви и места для всех. За исключением, возможно, Луки, который… Даже мысль о том, что он сказал (да как он посмел вообще заикнуться о таком, находясь рядом с Чуей, пользователем способности, в одной комнате!), вызывает в нём новый прилив ярости. — Я тоже их люблю, но ты же нас знаешь. — эти слова сопровождаются ощутимым тычком в бок. — Они решат, что ты пригласил их на вечеринку, а потом, чего доброго, разнесут всё в щепки. Не позволяй им этого. У тебя такой красивый пентхаус, а я ещё даже не испробовала твою потрясную ванну! — Никогда бы не поверил, что однажды ты станешь охранять моё жильё от наших друзей!.. Впрочем, как и в то, что в один прекрасный день столько дерьма свалится мне на голову. Пока Чуя ворчит, они успевают дождаться лифта. Но Юан не намерена и дальше терпеть его нытьё: она посылает ему заразительную улыбку. — Не стоит благодарностей: я и так знаю, какая я замечательная. Вопреки всему, что он наговорил Широ, в квартире Чуи нет париков (если они и есть, то он об этом не знает). Заглядывая в шкаф, он видит то, что уже находил раньше: какие-то костюмы, запылённые книги, вешалки. Как бы там ни было, Чуя переодевается в узкие чёрные брюки и кожаную куртку, надеясь, что в них он скорее сойдёт за гражданского. Волосы собираются в тугой пучок и убираются под подошедшую к наряду чёрную кепку. — Ну, как я выгляжу? — Как кто-то из «Матрицы», — отвечает Юан, качая головой. Сама она в это время тоже пытается отыскать что-нибудь для себя. — Это так несправедливо! Почему тебе дали столько халявной одежды, а у меня только этот скучный, невзрачный костюм? — Все эти вещи я получил от Коё, — Чуя не упоминает пока о том, что цвета и стили всех его нарядов идеально сочетается с одеждой, которую носит Дазай. — Она позаботится и о тебе. Кстати говоря, ты ещё не передумала с ней работать? — С чего бы это? Знаешь, Чуя, ты не единственный, кто должен делать всю работу. Здесь парень хмурится: — О чём ты? — Ну как же: забраться внутрь, раскопать побольше грязи и, по сути, продать свою душу за «Овец», — взгляд, которым Юан стреляет в Чую наполнен решимостью. — Ты всегда говоришь, что мы семья, так почему ты никогда не позволяешь помочь тебе? — Это не так просто, — бормочет он, попутно убеждаясь, что драконье яйцо в тепле и сохранности в гнезде из одеял. — Это опасная территория. Ты можешь пораниться. — А ты у нас, значит, не можешь? — Но я же… — Но ты у нас кто? Непобедимый гравитационный манипулятор?! Знаешь, Чуя, Лука всё же был прав в одном: у всех здесь есть способности. Ты тоже можешь пострадать. — Но именно я был тем, кто втянул нас в эту авантюру, — не сдаётся Чуя. В конце концов, разве не будет справедливо, если он их из неё и вытащит? — Ты не говорил Ширасэ вламываться в дом того человека и арестовываться. Конечно, он не говорил. Но действительно ли это было поворотным моментом? Или поимка Ширасэ была для мафии, для Дазая, лишь предлогом, чтобы наконец сделать свой ход и заполучить его, Чую? Разве не из-за этого «Овцы» на самом деле оказались здесь? Парень не уверен, как отреагирует Юан, если он поделится с ней своими мыслями, и не хочет, чтобы та снова перевела разговор на шуточный лад. Поэтому соображения, давно терзающие его, вновь остаются невысказанными. — Я просто хочу, чтобы ты понимала, во что ввязываешься, — наконец говорит он. — Основные сферы деятельности Коё — управление борделями и ведение допросов. Ни одну из них нельзя назвать простой. Ответом ему служит подчёркнуто равнодушный взгляд. — Я знаю. Надеюсь, у тебя закончились аргументы? Чуя закатывает глаза. Похоже, дальнейшие увещевания будут бесполезны? Наконец он кивает — придётся смириться с её выбором. После взыскательного осмотра гардероба Юан останавливается на бежевом пальто и чёрной кепке, которая надёжно скрывает её яркие волосы. Они также выбирают по паре солнцезащитных очков. Теперь всё готово. Пользоваться лифтом и общим вестибюлем было бы слишком непредусмотрительно, поэтому Чуя берёт свою подругу на руки, и они вместе прыгают из окна. «Смутная печаль» замедляет стремительность падения, и если закрыть глаза, то можно подумать, что они воспользовались привычным средством передвижения. Но Юан смотрит вовсю. — Ох, Чуя, — мечтательно вздыхает она. — Я так скучала по этому! Тот улыбается: — Я тоже. Отель находится слишком далеко, чтобы идти до него пешком, поэтому новоявленные разведчики ловят такси и Юан платит. Чуя, конечно, мог бы рассчитаться сам, но дело в том, что он ещё не обсуждал с Дазаем свою зарплату — даже не знает, есть ли она у него. (Вернее, Чуя практически уверен, что есть — достаточно вспомнить недомолвки Дазая об отведённой ему таинственной роли и грандиозных планах — вот только он из неё ещё ни одной иены не видел. И сколько ему задолжали? Честно говоря, Чуе страшно даже фантазировать на этот счёт.) Не то чтобы его всерьёз интересовали кровавые деньги мафии. Машина оставляет их у высотного стильного здания, фасады которого так и сверкают на солнце. Высотой оно, конечно, вряд ли может сравниться со штабом мафии, но от того не выглядит менее величественным. Чуя тут же вновь проклинает своё умение уместно одеваться: ну как ему вообще пришло в голову, отправляясь в модный отель, вырядиться, как чёртов турист?! Охранник на входе же ни за что их не впустит! Однако каким-то чудом они попадают внутрь — мужчина в ливрее даже придерживает перед ними дверь и приветствует вежливой улыбкой. — Ух! Прорвались, — с облегчением вздыхает Чуя. — Теперь ищем что-нибудь подозрительное: любые члены мафии или, может быть, политики, которых мы могли бы шантажировать. — Думаешь, я знаю, как выглядят политики? — Чёрт, ты права: они все выглядят одинаково. — Постой, тогда дай мне погуглить… — О нет, пригнись! Выровняв равновесие и оглядевшись — Чуя для верности подкрепил свою просьбу толчком, — Юан сердито шипит: — Какого хрена ты творишь?! Игнорируя её недовольство, Чуя затаскивает их обоих за одну из колонн вестибюля, попутно молясь всем известным богам, чтобы их не заметили. — Почему мы прячемся? — на этот раз взволнованно шепчет Юан. — Я видел Альбатроса, — поясняет Чуя одними губами. — Ты видел — птицу?! — Нет, так зовут… В этот самый момент Чуя чувствует, как на его плечо опускается чья-то большая рука. И несмотря на то, что прикосновение ощущается почти невесомым, он понимает, что пропал. Паника сковывает тело, и, кажется, даже, надёжная помощница, «Смутная печаль» на этот раз не спешит являться на его немой призыв. — Здравствуй, Чуя, дорогой, — голос. Его застигнутому врасплох удаётся идентифицировать точнее, чем просто «чей-то». — Приятно видеть тебя здесь. Он принадлежит Дазаю. Сейчас все-все-все признаки указывают на то, что они с Юан находятся в серьёзной опасности, но, несмотря на это, Чуя чувствует, иррациональное облегчение. Совладав, наконец, со своими мышцами, он поворачивается. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает он, попутно разглядывая Дазая. — Разве ты не был на базе всего час назад? Появление босса на аукционе было в новинку. И теперь он снова вылез из своей берлоги? Дазай оглядывает Юан в течение ровно одной секунды — после этого всё его внимание сосредотачивается только на Чуе. Загадочно улыбаясь, он пожимает плечами: — Ну, я был, а потом меня попросили о встрече здесь. Какое странное совпадение, тебе не кажется? — Очень странно, — соглашается Чуя, пытаясь сохранить нейтральное выражение лица, — хотя Дазай наверняка знает, как Чуя оказался в отеле, так ведь? Никакое это не совпадение. Это он, как дурак, попался в расставленный капкан, да только охотник сегодня в хорошем настроении и не намерен в него стрелять. — Однако у меня такое чувство, что этот человек не появится, — продолжает Дазай. — Не откажешь присоединиться ко мне за ужином? — Эм… — Чуя смотрит на Юан, которая переминается с ноги на ногу рядом с ним и из последних сил сдерживается, чтобы не вспылить, нервно кусая себя за щеку. — Конечно. — Замечательно, — пропевает Дазай, отходя от колонны. — И перестань прятаться здесь, ладно? К счастью, он уходит вперёд, что позволяет Юан с Чуей перекинуться парой слов наедине (ну или покричать друг на друга шёпотом). — Почему ты согласился? — Ты не знаешь Дазая, — шипит Чуя в ответ. — Он бы нашёл способ заставить нас есть! Юан прикрывает лицо руками. — Боже мой, он собирается накормить нас ужином! — Всё будет нормально… я думаю. — «Нормально»?! Нас поймали с поличным! Да, но… Неужели Дазай был с ними так любезен только для того, чтобы впоследствии наказать? Этого не может быть. Чуя уже давно понял: Дазай будет проявлять чудеса терпения и лояльности, когда ему что-нибудь нужно. Особенно, если это «что-нибудь» он не получит, не заручившись его поддержкой. — Всё будет хорошо, — Чуя уверенно сжимает руку Юан. — Просто веди себя естественно. В ресторане к ним сразу подходит официант — вернее, спешит он к Дазаю — и отводит к большому столу, стоящему перед огромным мерцающим аквариумом, где среди камней и водорослей плавают десятки разных рыб. Юан садится рядом с Чуей; Дазай — напротив. Всё это происходит в благожелательной тишине, но, по мере того как зрение Чуи выхватывает больше деталей из окружающей обстановки, сердце его начинает предательски колотиться. Он привык делать такие вещи с Дазаем. Чуть-чуть. Но сейчас они не одни — с ними Юан, и Чуя совсем не знает, как нужно себя вести. Поэтому, только очутившись за столом, он сразу зарывается в меню и делает это даже до того, как успевает просмотреть текст и понять, что он всё ещё недостаточно хорош, чтобы понять хотя бы десять процентов написанного. Чёртовы иероглифы! — Чуя, — внезапный оклик Дазая вырывает его из уже начавшегося сеанса самобичевания, — ты любишь рыбу? Опустив меню настолько, чтобы встретиться с ним взглядом, Чуя моргает. Дазай выглядит таким же расслабленным и небрежным, как и всегда, да и вопрос его совершенно невинен, но у Чуи есть стойкое ощущение, что тот прекрасно понял его проблему. И, если честно, он благодарен — правда благодарен ему сейчас. — Люблю. — Тогда обязательно попробуй «Кинмедай-но-нэцке» — номер 49. — Хорошо, — Чуя принимает помощь, и у него вырывается лёгкий вздох: в попытке сохранить нейтральное выражение лица, ему приходится вступать в бой с собственной мимикой. — Спасибо. — Я не люблю рыбу, — заявляет Юан. — Молодец, — бормочет Дазай. — В меню полно других блюд — надеюсь, хватит, чтобы что-нибудь выбрать. Чуя провёл вместе с Юан всю сознательную жизнь и абсолютно точно знает, что она совсем не привередлива в еде и что раньше рыба никогда не была проблемой. Но он также понимает, почему сейчас она ведёт себя так: всё-таки не каждый день выпадает случай поужинать с ненавистным теневым главой порта. Да и потом, нельзя сказать, чтобы Дазай был с ней особенно дружелюбен — определённо не так, как с Чуей. Из напитков ребята выбирают себе воду и колу, но, несмотря на это, Дазай также просит официанта принести им бутылку красного вина и налить каждому по бокалу. Тон стекла и то, как оформлена этикетка, подсказывают Чуе, что стоит оно, должно быть, довольно дорого — сам он покупал себе раньше только дешёвые коробочные, поэтому напиток, появившийся у них на столе, уже кажется ему верхом изысканности. Дазай, вероятно, замечает, каким взглядом Чуя поглощает вино, потому что в какой-то момент он кивает: — Давай, попробуй! — его губы на мгновение смыкаются в лёгкой улыбке. — Моё любимое. Заинтригованный, Чуя подносит бокал ко рту и делает небольшой глоток. Он позволяет напитку растечься по языку, пробуждая вкусовые сосочки, и — Боги! Это может быть так вкусно?! — зрачки в его глазах стремительно расширяются. Это совсем не похоже на тот палёный «бензин», который они глушили, чтобы обмануть клетки мозга и забыть о своей жалкой жизни на одну ночь — этим вином можно действительно наслаждаться, получать от него искреннее удовольствие. Подперев подбородок рукой, Дазай наблюдает, как Чуя отпивает ещё глоток, и, похоже, остаётся доволен таким результатом. — Вау, — внезапно говорит Юан; и Чуя вздрагивает, так как уже позабыл, что она сидела с ними рядом всё это время. — На вкус — очень хорошо! — Это вино из старинного французского поместья в Южной Роне. Оно выращено в окрестностях Жигондаса, на склонах Ванту, — пропевает Дазай, слегка пожимая плечами. — Владельцы… Николь и Ксавье Роле обладают волшебным чутьем, когда дело касается вин! Чуя не может сдержать изумления: — Откуда ты всё это знаешь? — И какое совпадение, что Чуя такой большой фанат Франции! — бормочет Юан себе под нос. — Да, откуда ты знаешь это? Заранее изучил каждую позицию в винной карте, чтобы покрасоваться? Дазай предпочитает делать вид, будто совсем не замечает подколки — вместо этого он задумчиво играет с салфеткой на пустом блюде, искоса поглядывая на парня напротив. — Ну, мне довелось побывать на их винодельне. Трудно забыть такую ​​красивую резиденцию. — Ты был во Франции? — Чуя не может не выпалить и получает кивок в ответ. — Как это было? — Меня послали туда выследить одного из наших мафиози, который то ли стал предателем, то ли пропал без вести. Поэтому, к сожалению, у меня не было времени на осмотр достопримечательностей, но это всё равно было красиво. Особенно мне понравились boulangeries и pâtisseries, которые там на каждом углу. Можно подумать, что Чуя, который к своим двадцати годам не смог должным образом овладеть даже родным языком, понятия не имеет, что означают эти странные иностранные слова; но, как ни удивительно, значение их ему хорошо известно — с французского «пекарни» и «кондитерские». Дело в том, что он очень увлекался Францией, когда был подростком, и, по-видимому, фанатеет по ней до сих пор? — Это так… — Чуя хочет сказать «круто» и, возможно, задать Дазаю ещё с десяток вопросов; но его так поразило это маленькое открытие о себе, что он, в конце концов, откидывается на спинку кресла и пытается взять себя в руки. Да, нужно поскорее убрать это глупое, счастливое выражение с лица, которое наверняка уже там обосновалось. Наконец он кивает: — …интересно. Очень интересно. Напротив него Дазай слегка щурится, но принимает смену настроения без каких-либо комментариев. А ещё Чуя хочет спросить Дазая, от чего он решил поужинать сегодня именно в этом месте, и почему его «напарник» к ним не присоединился. Однако это может повлечь за собой опасные расспросы о том, как сам Чуя оказался здесь. Ну уж нет. До тех пор пока Дазай игнорирует слона в комнате, он будет довольствоваться тем же. Чуя переводит взгляд на Юан: она поглощена изучением винной этикетки и наверняка изо всех сил пытается найти опровержение тому, что только что сказал им Дазай… — Завтра первый день Юан у Коё, — Чуя пробует завести новый разговор. Пожалуй, это слабая попытка нарушить затянувшееся молчание, но всё равно, кроме этого, ничего не приходит в голову… Да и кто бы вообще смог изобрести более достойную тему в столь напряжённой обстановке? — Спасибо, что поговорил с ней. — А, да, мне рассказывали… Поздравляю, — кивает Дазай (правда, в голосе его не слышно особой радости). Юан вздёргивает подбородок и впервые за продолжительное время смотрит прямо на собеседника: — Спасибо. — Только не приходи к Чуе в слезах, когда начнёшь сожалеть об этом. Лицо Юан мгновенно вытягивается: — Я не пожалею, ты!.. — Она заметно сдерживает себя, чтобы не наговорить глупостей под влиянием момента. Наконец ей удаётся заменить свою гримасу на что-то более нейтральное. — Верь или нет, но я не так слаба, как ты думаешь! — Слаб ты или силён — тут это не имеет значения: в конце концов, всё можно сломать. Коё знает это лучше, чем кто-либо. Юан только качает головой, явно отказываясь воспринимать эти слова серьёзно. Чуя понимает, что отчасти она просто не решается испугаться, потому что Коё — женщина жёсткая — даже Чуе бывает не по себе рядом с ней. Но ведь… в остальном она не такая уж и плохая, верно? Хотя, с другой стороны, сам он провёл под её началом всего несколько дней — гораздо больше времени он проводил вместе с Дазаем. Да и его «подчинённые» — он однажды подслушал — шептались, как они рады, что именно Чуя стал их начальником. Чуя, а не Коё. Так кто же из них с Дазаем лучше знает её? — А почему Чуя не придёт завтра? — тогда спрашивает Юан. — Я думала, он тоже работает вместе с ней. — Чуя занят, — просто отвечает Дазай. — Чем? — Готовится к важному делу. Тебе не о чем беспокоиться. Ах да, эта встреча через несколько дней… Та самая, мыслей о которой Чуя старательно избегал, счастливо делая вид, будто это не ему придётся раскланиваться перед какими-то рандомными ублюдками и обсуждать с ними товары, поставки, деньги… — Чуя — мой друг и семья, — на этот раз голос Юан удивительно спокоен, — и 90% времени он занят бог знает чем. Так что прости меня за беспокойство. Чуя вздыхает: — Юан… — Что? По-твоему, это недостаточный повод для волнения?! — Чуя сидит прямо там, — указывает Дазай. — Так что, может, вместо того чтобы перебивать, просто возьмёшь да спросишь? Очевидно, Юан совсем не рада такому «содержательному» ответу, однако гримаса раздражения на её лице немного разглаживается. Наконец им приносят еду — что ж, официант подошёл действительно вовремя. Перед каждым из них, начиная с Дазая, появляются тарелки и соусницы. Мужчина интересуется, не хотят ли они чего-нибудь ещё и тихо уходит. Получив предлог не говорить, Чуя поспешно впивается в свою рыбу. У Дазая, должно быть, правда восхитительный вкус: сочные кусочки тают во рту и отлично утоляют голод, который незаметно подкрался за разговором. Не проходит пяти минут, как у Дазая звонит телефон. Тот выуживает его из кармана и с несколько секунд разглядывает имя вызывающего контакта. Весь вид его в этот момент выражает нежелание вести какие-то ни было разговоры, но всё-таки он решает ответить. Человек на другом конце линии, должно быть, говорит первым. От Чуи не укрывается, что чем дальше слушает Дазай, тем более беспокойным делается его лицо: брови хмурятся, а взгляд становится отстранённым. Наверное, стоит узнать, что за событие вызвало такую реакцию… Но Чуя замирает — свинцовые глаза Дазая устремлены прямо на него. Не уж то его полоса везения — кончилась? Могли ли это звонить по поводу флешки? Что же теперь с ними будет?.. — Спасибо, — роняет Дазай и вешает трубку. Всё ещё глядя на Чую, он продолжает: — Кто-то вломился в твою квартиру. От неожиданности тот чуть не роняет палочки. — Что? Дазай открывает что-то на телефоне, а затем пододвигает его Чуе, предлагая взглянуть. — Кажется мне, это твои. Чуя чувствует, как Юан склоняется ближе, чтобы ничего не пропустить; и вот уже они оба смотрят черно-белую запись с камер наблюдения. На экране хорошо видно, группу парней, толпящихся перед его дверью. Чуя узнаёт всех — это действительно «Овцы». — И правда… — бормочет он. Блядство! Ну как его друзья могли так подставиться?! — Вот придурки! — подхватывает Юан. — А я говорила, что они выкинут какую-нибудь глупость. — Это моя вина, — признаёт Чуя. Он встречается взглядом с Дазаем. — Я сказал им, что они могут навестить меня — я и подумать не мог, что они туда вломятся! Чуя ожидает, что его слова встретят с раздражением и даже гневом — наверняка ведь «Овцы» уже нарушили кучу разных правил организации. Однако всё, что он получает, это тихая понимающая улыбка: Дазай совсем не выглядит обеспокоенным или злым. — Мы всё ещё можем поужинать, а разобраться с этим позже, если хочешь. Да, но какой бы привлекательной и манящей ни выглядела оставшаяся еда… — Если я задержусь здесь, они могут сотворить что-нибудь похуже, чем просто сломанная дверь, — вздыхает Чуя. — Наверное, нам надо идти. — Понимаю, — Дазай откидывается на спинку кресла. — Я вызову для вас обоих машину. Каким-то образом Дазай вылавливает юркого официанта и просит упаковать их блюда с собой. Чуя отмечает, как Юан одновременно озадачена, но и обрадована этим фактом: действительно, было бы непростительным расточительством выбрасывать столько вкусной еды. К тому времени, когда их пакеты собраны, Юан уже не может усидеть не месте: преисполненная решимости надрать задницы своим недоумкам, она первая встаёт из-за стола и направляется к выходу из ресторана. Пользуясь тем, что убежавшая вперёд вряд ли его услышит, Чуя всё-таки решает повернуться к Дазаю: — Спасибо за всё это, — он широко поводит рукой вокруг. — И я прошу прощения за «Овец». Видит бог, у Мафии достаточно денег на новую дверь и ремонт сигнализации. Но то, что сейчас делают его друзья — это… грубо. И не только по отношению к Дазаю, но и к нему, Чуе, тоже. Вот как? Как только в приглашении зайти в гости они смогли услышать разрешение вломиться к нему в квартиру и разворотить там всё к чертям?! И это ещё при том, что «Овцы» все прекрасно знают о том, чем в это время они с Юан заняты, и как сильно рискуют, добывая информацию для их вызволения. Напротив Дазай слегка наклоняется к столу, чтобы дотянуться до лежащей на нём винной пробки и вновь закупоривает полупустую бутылку. Он протягивает её Чуе: — У меня такое чувство, что оно тебе понадобится. Чуя принимает «пожертвование» и хочет снова как-то поблагодарить, но горло его предательски пересыхает. — Уверен, что ты справишься с ними самостоятельно, но, если нужно, я могу пойти вместе с тобой. — Боюсь, это только подольёт масла в огонь. — Да уж… — Дазай тяжко вздыхает, и Чуе кажется, будто аура уверенности и непоколебимости, которую тот источал всегда, на мгновение улетучивается. — Это действительно наивероятнейший вариант. Чуя не знает, почему он до сих пор стоит и мнётся около опустевшего стола, будто ему ещё есть что сказать. И проходит некоторое время, прежде чем он понимает, что ему пора и что Юан, вероятно, уже давно ждёт его снаружи. — Мне действительно нужно идти, пока они не разбили мою ванну или что-нибудь в этом роде. Увидимся…? — Завтра? — предлагает Дазай. — Можем ещё раз потренироваться перед встречей. Чуя кивает: верно, мысль хорошая. — Тогда я зайду к тебе утром. Почему-то его уход всё ещё кажется немного поспешным, несвоевременным и крайне неловким. Вдобавок после этого Чуя ещё целых десять минут бродит по отелю в поисках розовых волос, пока наконец не выходит на улицу. Он замечает Юан, только когда она высовывается из автомобиля и машет ему рукой — судя по всему, она всё это время ждала в машине. Как только Чуя оказывается внутри, его затылок сразу падает на подголовник, а веки в изнеможении закрываются. Он чувствует, как тело покидают реки напряжения и страха — это было совсем близко… — Это было странно, — вместо этого говорит Юан. — Он… Он всегда такой с тобой? Чуть-чуть приоткрыв глаза, Чуя смотрит на неё растерянно: — Что ты имеешь в виду? — Ну как же, Чуя, это же… сам демон? А был таким обходительным, разговорчивым. Смотрел на тебя, будто само солнышко светит для него прямо из твоей задницы! — Он определенно не смотрит на меня так, — хмуро возражает Чуя. — Не придумывай. Юан приподнимает одну бровь: — Возможно, я чуточку преувеличиваю, но этот парень определённо не ведёт себя с тобой так, как, допустим, со мной. — Это правда. Но тебе ведь и не нужно проводить с ним столько времени, сколько мне. — Я не думаю, что именно это делает нас разными, — Юан откидывается на сиденье, похоже, всерьёз задумавшись над ситуацией. — Что-то здесь явно нечисто. И то, как он разговаривает… Тебе не показалось странным, что он вдруг заговорил о Франции? — Что именно в этом мне должно было показаться странным? — Дазай как будто заранее знал, что ты умираешь от счастья, как дошкольник в кафе-мороженом, каждый раз, когда кто-то упоминает эту страну. Чуя фыркает: — Хорошо, я понимаю: ты пытаешься разгадать его мотивы, но, поверь мне, я тоже. И каждый раз терплю неудачу — это абсурд! Во Франции хорошие вина, известные на весь мир. И то, что он посетил винодельню… Я бы тоже упомянул о таком. — Да, конечно. Но ведь он был там с заданием. И каким-то образом нашёл время посетить винодельню? — Юан делает выразительный взмах рукой. — Разве, по-твоему, это звучит логично? Для меня это звучит как бред! Что ж, замечание Юан вполне разумно. Но всё же… — Может быть, сама миссия была на винодельне? Юан оборачивается, чтобы бросить в него укоризненный взгляд. — Серьезно? Ты сейчас его защищаешь? — Нет! — от раздражения руки Чуи сжимаются в кулаки. — Я хочу лишь сказать, что не стоит зацикливаешься на вещах, которые сейчас не имеют большого значения. Кого вообще волнует, что за вино любит Дазай?! — Хорошо, — говорит Юан, — тогда давай поговорим о вещах, которые имеют значение. Например, о том, что он буквально поймал нас на слежке и даже ничего не сказал об этом! И это его «Я должен был с кем-то там встретиться…» — звучало, как полная ерунда! Чуя издает долгий протяжный вздох. — У меня есть мысли на этот счет… — Юан взглядом просит его продолжать, и Чуя сдаётся под её напором. — Конечно же я не верю, что Дазай собирался там с кем-то встречаться. Скорее всего, он как-то узнал, что его флешку просмотрели, поэтому и пришёл туда. Это похоже на правду? — Наверное… — В сомнении Юан обнимает себя руками; её длинные пальцы при этом отбивают нервную дробь. — Давай спросим Мисао, раз уж мы всё равно её скоро увидим. Это напоминание заставляет Чую мысленно схватиться за голову: в прошлом у «Овец» все проникновения со взломом заканчивались одинаково: полное разрушение помещений или шумная вечеринка на останках величия (что, в сущности, одно и то же — в любом случае вещи ломаются). — Почему они это сделали? — Чуя наконец решает вернуться к проблеме, которая так сильно его задела. — Они ведь должны были знать, какой опасности подвергают нас, и вообще, как плохо это могло обернуться при любом менее удачном раскладе? — Я бы сказала, что они просто действуют против Мафии, но… — Юан запинается, словно пытаясь подобрать правильные слова, — не то чтобы с нами плохо обращались для этого. Я думаю, это Лука, — на эти слова Чуя медленно оборачивается. Повисает недвусмысленная тишина, и Юан встречается с ним взглядом. — Ты слышал, как он говорил о…? — …способностях? — у Чуя вырывается безрадостный смех. — Естественно. Будто он верит, что все эсперы — действительно зло по своей природе. И дело не в том, что Чуя считает себя святым — он делал ужасные вещи, причинял боль людям. Но не потому, что он пользователь способности! — Не могу дождаться, когда он увидит твоё яйцо, — шутит Юан, пытаясь перевести тему. Однако это заставляет Чую трезво взглянуть на вещи. Страшная мысль обоим приходит в головы одновременно: «Овцы» в его квартире — драконье яйцо в опасности! К счастью, ехать до базы остаётся пять минут, но даже за это время Чуя успевает отчитать бедного водителя, торопя того ехать быстрее. Внутри его снедает страшное чувство, что Кафки уже может не быть к моменту, когда они туда доберутся — что будет слишком поздно!.. Похоже, страшные опасения терзают здесь не его одного: как только машина тормозит у входа, Чуя с Юан, вылетают наружу и на всех парах несутся к лифтам, почти сбивая нескольких человек. К счастью, наверх их довозят без промедлений. Когда двери лифта разъезжаются, только тогда Чуя понимает, что ярость его ещё не достигла предела: этаж встречает их гулкими басами и музыкой. Их слышно даже из-за закрытой двери! Он не утруждает себя поиском ключа-карты и вышибает её с ноги — всё равно замок пришлось бы ставить новый — и входит. В квартире «Овцы» снуют повсюду: одни на кухне, открывают и закрывают шкафы, ища выпивку; другие в гостиной с сигаретами и косяками частично в зубах, частично на полу уже на той стадии веселья, что даже не замечают его появления. А Лука… Лука с бутылкой пива развалился в его любимом кресле рядом с диваном. Как чёртов самопровозглашенный король! А рядом с ним околачивается ещё и свита из нескольких человек. Чуя всё-таки сначала проходит на кухню, ставит на стойку пакеты с едой; рядом со стуком опускается бутылка вина. Потом, даже не удосужившись поприветствовать друзей, толпящихся там, он топает к этому идиоту. Лука расплывается в пьяной ухмылке, как только видит его приближение: — Привет, Чуя. Как прошла твоя маленькая миссия? В ответ Чуя выбивает пиво у него из рук. Бутылка вмазывается в ближайшую стену, и вонючая жижа вперемешку с осколками стекает на пол. Лука моргает. — Что, чёрт возьми, ты творишь?! — шипит Чуя, нагибаясь, чтобы смотреть придурку в лицо. В этот момент кто-то дёргает его за рукав — Широ. Когда он рассматривает обозлённое лицо Чуи, в его глазах плещется искреннее непонимание. — Чуя-сан, ты же сам сказал, что мы можем потусоваться здесь? — Или это была очередная ложь? — морщится Лука, разглядывая свежую царапину. Вздохнув, Чуя опускается перед Широ. — Конечно, вы можете. Но это же… Вы вломились сюда, ребята. Да так, что люди, которые владеют этой квартирой, — влиятельные люди — сразу узнали. Это было опасно. И ты мог пострадать; и я, и Юан могли тоже. — Но всё ведь в порядке, — возражает Лука. — Нам никто ничего не сделал. Так почему ты злишься? — Мы успели поговорить с боссом до того, как он отправил сюда своих людей, — внезапно вмешивается в разговор Юан, подошедшая сзади. — Мы сказали, что сами со всем разберёмся. Но если бы нас тогда не оказалось рядом, вы бы, ребята, плавали сейчас в глубоком дерьме. И ради чего? — она кривит нос, поднимая чью-то бутылку. — Вечеринки с пивом? Неужели нельзя было хотя бы взять что-нибудь покрепче? — Эй, ещё не вечер! — все поворачиваются на возмущённый голос из конца комнаты. Это Ширасэ. (Чуя не заметил, когда он появился здесь.) — Мы все ждали, когда вы двое присоединитесь к нам. — Парень садится на корточки рядом с большой сумкой и радостно демонстрирует, что с крепким алкоголем у них всё в порядке. — Ну, как насчет этого? Вы, ребята, переговорили с большим боссом — всё хорошо. Так что, я думаю, все мы заслужили немного веселья после стольких скучных недель, так? «Овцы» ликуют; кто-то делает музыку ещё громче. Разумеется, все они согласны с Ширасэ. А вот Чуя — нет. Абсолютно. Он думает, что его друзья ведут себя, как обнаглевшие дети, не понимающие, что их беспризорная жизнь — кончилась, и ни больше не могут нарушать правила, напиваться, делать всё, что вздумается. Но он не озвучивает это вслух — не хватало ещё больше накалить обстановку. И, честно говоря, возможно, так даже лучше. Может быть, если он будет держать ребят подальше от игр мафии и от Дазая, то они будут в большей безопасности. Даже если ему придется действовать в одиночку… Так будет лучше. Он исчезает в спальне, чтобы посмотреть, какой урон успели нанести ей, и обнаруживает, что драконье яйцо исчезло. Паника подступает с новой силой. Он поднимает кровать, чтобы посмотреть, не закатилось ли яйцо туда, но нет. Чуя за считанные минуты переворачивает всю комнату — поиски не дают результата. Кто-то, наверное, нашёл его и решил, что это… игрушка? Или что-то подобное. Так что, скорее всего, оно до сих пор где-то в квартире… «Пожалуйста, пусть так и будет!» — Чуя уже не знает, каким богам молиться, чтобы его молитвы услышали. Потом началась настоящая вечеринка. Его друзья постепенно напиваются, что играет Чуе на руку: пьяные, они, вряд ли заметят, как он обыскивает полки, заглядывает в каждый угол и ползает по полу. Но это также опасно: в таком состоянии они запросто могут ненароком повредить яйцо.. Чуя пытается разглядеть, не закатилось ли оно под диван и случайно подслушивает разговор: — Да, они позаботились и об этом тоже — даже имеют членство в Национальном парламенте! — Не знаю, чувак. Ты действительно хочешь довериться сектантам? Когда подобное заканчивалось чем-то хорошим? — Тут не знаю. Но вы же не станете отрицать, что их методы работают? Даже правительство не смогло избавиться от такого количества эсперов за столь короткий срок. — Да, наверное, потому что это вопиющая дискриминация? — Ой, да ладно тебе! Пользователи способностей могут делать всё, что им вздумается, убивать столько людей, сколько захотят. Нормальные люди сопротивляются подобным желаниям. И что? Сразу дискриминация? — Чел… — Я согласен, что некоторые из них, эм… плохие… Но тебе не кажется, что ты слишком обобщаешь? — Если эсперы такие мерзавцы, то зачем ты трахнул одного из них, а, Лука? В ответ на вопрос раздается громкий смех. — Заткнитесь. Это — лучший пример. Он хороший парень, но посмотрите на него сейчас: выслуживается, лебезит перед боссом, ведёт себя так, будто подсасывать Мафии вдруг стало смыслом его жизни! И нет, это не значит, что способность на него плохо влияет. Ладно вам, мы ведь все это видим, да? Он лишь притворяется, что у него все под контролем. Музыка вдруг становится приглушённой. Она волнами прокатывается по помещению и отдаётся в голове Чуи тупой головокружительной пульсацией. Он моргает, потом снова моргает, смотрит вниз и… Его руки светятся красным сиянием Смутной печали; он подносит их ближе к лицу, желая, чтобы способность скорее исчезла — прежде, чем он кого-то заденет или проломит пол. Но ничего страшного не происходит. Чуя размеренно дышит и прикрывает глаза. — …хочешь ты этого или нет, но ты всё равно должен поставить его в известность. — Зачем? Да, это наши правила, но так было до того, как нас продали мафии. Хватит! Он больше не собирается все это выслушивать. Чуя встаёт в полный рост, уже не заботясь о том, что его увидят, и продолжает поиски. В конце концов, он находит яйцо на кухне рядом с парой тёмно-пурпурных авокадо, принесенных Дазаем несколько дней назад. Если честно, яйцо довольно легко спутать с авокадо. Он запихивает яйцо в пакет и прячет на полке, надеясь, что на этот раз друзья его не найдут. Он пытается. В течение ближайших нескольких часов он пытается оставаться на вечеринке, говорить с друзьями и притворяться, что ему все нравится, что он радуется и наслаждается, как и на всех вечеринках до этого. Но вскоре Юан уходит под предлогом, что ей завтра рано вставать, и пытается увлечь за собой остальных. Но безрезультатно: напившись, они стали слишком буйными. Чуя до сих пор слышит у себя в голове слова Луки о том, что он не контролирует ситуацию, а его мерзкая способность само олицетворение зла. Скажи это любой другой, Чуя только посмеялся бы, может, даже устроил бы шоу, но... Больно слышать нечто подобное от людей, которых называешь друзьями. Особенно, если они действительно верят в свою чушь. Вечер заканчивается тем, что Ширасэ тошнит прямо на его постели. Тогда Чуя хватает Кафку, бутылку вина и решает уйти. Есть только одно место, куда он может сейчас отправиться. Когда Чуя стал «тенью» Дазая, он наконец получил ключ-карту, открывающую доступ наверх, так что попасть на сороковой этаж — не проблема. Вопрос лишь в том, впустит ли его Дазай в столь поздний час. Чуя неторопливо вальсирует по пустынному коридору, освещенному только огнями улицы. Сумка с Кафкой раскачивается из стороны в сторону, и Чуя ловит себя на мысли, что это может навредить яйцу. Внутри что-то сжимается, когда он понимает, что так доскакал до самого офиса, и что его видели как минимум четверо мужчин, охраняющих дверь. — Я здесь, чтобы увидеть босса, — говорит он, как только справляется с нерешительностью, и показывает своё удостоверение личности. Крайний справа охранник стучит по наушнику и докладывает о нём, но голос звучит так слабо, что Чуя не может разобрать ни слова. А через несколько мгновений тишину разрезает щелчок — двойная дверь открывается. В тускло освещенном офисе раздается тихий звук его шагов. Рабочий стол пуст, но от того места, где стоят диваны, исходит свет, и Чуя направляется прямо к нему: на журнальном столике горит лампа. А вот хозяина нигде нет… Он уже собирается идти обратно к столу, чтобы вернуть флешку, когда одна из дверей открывается, и входит Дазай. На нём больше нет ни шарфа, ни пальто, ни даже пиджака его чёрного костюма — только белая рубашка, да и у той несколько пуговиц расстёгнуты. Будто Дазай собирался переодеться, но его прервали. И выглядит он удивлённым, но очень уставшим… — Чуя?