***
— Гарри? — мягко раздался голос около МакГонагалл и Гарри. — Вы кто такая? — Лина, что ты здесь делаешь? Прозвучала одновременно два голоса. Совсем юный, мальчишеский. И отработанный годами преподавания, строгий и властный. — Обливиэйт. — мгновенно выстрелила девушка в женщину заклинанием. — Ты отвела мистера Поттера в больничное крыло и направилась выполнять задание директора, при этом ты никого постороннего не видела и не слышала. — МакГонагалл с остекленевшими глазами отошла на шаг назад от Гарри, и развернувшись, побрела обратно в класс, где валялось безжизненное тело Барти. Гарри встал и снова покачнулся: пока он слушал рассказ Крауча, он почти не замечал боли в ноге, а теперь она вспыхнула с новой силой. Он почувствовал, что его всего трясёт. Дракула взяла его за руку и повела по тёмному коридору. — Гарри, как ты? Я знала… я знала, что-нибудь в этом роде непременно… что случилось? — Что произошло? — настойчиво повторила она. И Гарри рассказал всё в мельчайших подробностях, начиная с того момента, как он зашёл в лабиринт. Когда Гарри упомянул о том, что Хвост проткнул ему руку кинжалом, Лина резко остановилась и потребовала показать руку. Гарри показал ей разорванный рукав мантии и место пореза на руке. — Он сказал, что моя кровь сделает его гораздо сильнее, чем чья-либо, — сообщил Гарри подруге. — Он сказал, что защита, которую мой… мой отец оставил на мне… она теперь будет и у него. И он был прав… не знаю почему, но я чуствую это. Гарри был уверен в этот момент, что глаза Дракулы торжествующе блеснули. — Очень хорошо, — заметила она, возобновляя свой путь. — Волан-де-Морт совсем не знает магии крови. Продолжай, пожалуйста, Гарри. Гарри продолжил. Он объяснил, как Волан-де-Морт появился из котла и повторил всё, что запомнил из речи Тёмного Лорда перед Пожирателями смерти. Потом он рассказал, как Волан-де-Морт развязал его, вернул палочку и приготовился к дуэли. Но когда настал момент рассказать о золотом луче, соединившем волшебные палочки, Гарри почувствовал, что у него перехватило горло. Он не мог выдавить ни слова. Он пытался заставить себя говорить, но сознание его затопили воспоминания о том, что возникло из палочки Волан-де-Морта. Он снова видел Седрика, незнакомого старика, Берту Джоркинс… своего отца…и мать. Он обрадовался, когда Лина нарушила молчание. — Палочки соединились? — переспросила она, переводя взгляд с Гарри на потолок — Почему? — задумчиво спросила она. — Приори Инкантатем, — пробормотала девушка едва слышно и посмотрела на Гарри, между ними будто пролёг невидимый мостик взаимопонимания. — Эффект обратного вызова заклинаний? — резко спросил парень. — Именно, — подтвердила Дракула. — У ваших палочек, Гарри, скорее всего одно и то же магическое ядро. Предположу что это перо из хвоста одного и того же феникса, либо волосы с одного единорога. Хотя, это ещё может быть сердечная жила одного дракона, но это вряд ли. — девушка фыркнула. — Вообще, ещё в начале девятнадцатого века вышел закон запрещающий иметь палочки с идентичными свойствами, как раз из-за вот таких случаев. Была даже создана комиссия для проверки волшебных палочек и она до сих пор активно действует и изымает незаконные палочки, меня удивляет факт того, что Британия так нагло игнорирует международный закон. — У меня в палочке перо феникса. — уточнил Гарри. — Ясно. Знаешь, я не артефактор и не разбираюсь в этом. Об этом можно поговорить с Усянем, я про него тебе рассказывала. Только это должен сделать лично ты, если тебе это интересно. — Буду очень рад. Дальнейший путь до больничного крыла прошёл в тишине. Когда Гарри распахнул дверь, он увидел, как миссис Уизли, Билл, Перси, Гермиона, братья Криви и Оливер окружили смущённую мадам Помфри и требовали от неё ответа: где Гарри и что с ним? Все тут же обернулись на звук открываемой двери, и миссис Уизли тут же сдавленно воскликнула: — Гарри, Гарри! Она бросилась к нему, но Перси встал между ней и Гарри Поттером. — Мама, — твёрдо сказал он, подняв руку, — пожалуйста, выслушай меня. Гарри подвергся сегодня ужасному испытанию. Сейчас ему нужны сон, тишина и покой. Если он захочет, чтобы мы остались с ним, — добавил он, глядя на остальных, — вы можете остаться. Но я хочу, чтобы ему не задавали вопросов до тех пор, пока он не будет готов ответить на них. И уж конечно никаких вопросов сегодня вечером. Миссис Уизли кивнула. Лицо её было багровым от злости, но она не смела при Гарри начинать очередную сору. Она резко повернулась к остальным и прошипела сердито, как будто они шумели: — Слышали? Ему нужен покой! — Гарри, — обратилась Молли к мальчику — директор попросил передать, что он зайдёт сразу же, как только поговорю с Фаджем. Мадам Помфри повела Гарри к кровати, и он заметил в дальнем конце палаты Грюма. Тот лежал, не двигаясь, а рядом на тумбочке его ожидали деревянная нога и волшебный глаз. Мадам Помфри протянула Гарри пижаму и расставила вокруг него ширму. Он снял мантию, надел пижаму и забрался в постель. Из-за ширмы появились Гермиона, Билл и миссис Уизли с братьями и Оливером и устроились на стульях по обе стороны кровати. Гермиона смотрела на Гарри почти с опаской, как будто боялись его, а до Гарри только сейчас дошло, что Лина снова пропала. — Со мной всё в порядке, — сказал он. — Я просто устал. Миссис Уизли зачем-то поправила одеяло, глаза её наполнились крокодильими слезами и она запричитала сначала о Гарри, а потом постепенно перешла на Джинни, и что сейчас девушка очень сочувствует парню, но не хочет выходить и показывать своё заплаканное личико. Из кабинета возвратилась мадам Помфри с бутылочкой пурпурного зелья и кубком в руках. — Ты должен выпить всё, Гарри, — заявила она. — Это зелье, чтобы спать без снов. Гарри взял кубок, сделал несколько глотков и сразу же почувствовал, что глаза у него слипаются. Окружающее как будто заволокло дымкой, лампы дружески подмигивали ему сквозь ширму, а тело, казалось, тонет в мягком тепле матраса. Не успел он опустошить кубок, как тут же уснул.***
Когда Гарри проснулся, ему было так тепло и уютно, что глаза открывать не хотелось, а хотелось наоборот, тут же уснуть снова. Свет в комнате был приглушён, и он был уверен, что сейчас ещё ночь, и значит он не мог проспать долго. Рядом послышался шёпот. — Они разбудят его, если не прекратят немедленно! — И чего они там кричат? Ничего ведь не могло случиться! Гарри открыл глаза. Кто-то снял с него очки, поэтому всё вокруг расплывалось. Он увидел лишь нечёткие очертания Гермионы и Перси рядом с собой. — Это голос Фаджа, — прошептала миссис Уизли, поднимаясь со стула. — А это Минервы МакГонагалл, верно? О чём это они там спорят? Теперь голоса донестись и до Гарри. Люди кричали и бежали в сторону больничной палаты. — Мне очень жаль, Минерва, но тем не менее… — громко произнёс Корнелиус Фадж прямо под дверью. — Вам не следовало приводить его в замок! — кричала профессор МакГонагалл. — Когда Дамблдор узнает об этом… Гарри услышал, как со стуком распахнулась дверь палаты. Все окружавшие его повернулись к дверям и не заметили, как Гарри сел и надел очки. Фадж решительно влетел в палату. Следом за ним вбежали профессора МакГонагалл и Снейп. — Где Дамблдор? — спросил Фадж у миссис Уизли. — Его здесь нет, — сердито ответила она. — Это больничная палата, министр, и вам не кажется, что вам было бы лучше… В этот момент дверь снова распахнулась, и на пороге возник Дамблдор. — Что случилось? — резко спросил он, переведя взгляд с Фаджа на профессора МакГонагалл. — Почему вы беспокоите больных? Минерва, я удивлён… я просил вас постеречь Барти Крауча… — В этом больше нет необходимости, Дамблдор! — взвизгнула она. — Министр позаботился об этом! Гарри никогда не видел, чтобы профессор МакГонагалл теряла контроль над собой. Её щёки пылают от гнева, ладони сжаты в кулаки; её всю трясёт от ярости. — Когда мы сообщили мистеру Фаджу, что нами был обнаружен убитый Пожиратель смерти, ответственный за всё, происшедшее сегодня ночью, — тихо произнёс Снейп, — он, похоже, решил, что под угрозой находится его собственная безопасность. Он настоял на том, чтобы вызвать дементора для охраны. С этим дементором он явился в кабинет, где Барти Крауч… — Я предупреждала его, что вы не согласитесь, Дамблдор! — вмешалась профессор МакГонагалл. — Я сказала ему, что вы никогда не позволите дементорам переступить порог замка, но… — Моя дорогая! — взревел Фадж. — Поскольку я являюсь министром магии, то именно я решаю, брать ли с собой охрану, если мне предстоит допрашивать потенциально опасного… Но профессор МакГонагалл перебила его: — Что за бред вы несёте, — крикнула она, — мы же ясно дали понять, что Крауч мёртв. Так зачем было приводить дементора в школу полную детей и иностранных гостей?! — Туда ему и дорога! — вспыхнул Фадж. — Похоже, на его совести несколько убийств! — Корнелиус, мы же договаривались о приватном разговоре в моём кабинете. — заметил Дамблдор. Он не сводил с Фаджа взгляда, как будто впервые разглядел его по-настоящему. — Так почему... — Потому, что ты утверждал, что он выполнял приказы Сами-знаете-кого! Он мёртв! И все должны это знать, особенно Поттер! — взревел министр. Гарри откровенно говоря совершенно ничего не понимал, а в особенности, при чём здесь он. — Он действительно выполнял указания лорда Волан-де-Морта, Корнелиус, — ответил Дамблдор. — Смерть этих людей была лишь побочным следствием плана, который должен был помочь Волан-де-Морту вернуть себе былое могущество. План удался. Волан-де-Морт вернул себе тело. Фадж явно не поверил своим ушам. Растерянно моргая, он уставился на Дамблдора. Министр магии выглядел так, будто его только что ударили по голове мешком с песком. — Ты...ты действительно веришь, что Сами-Знаете-Кто… вернулся? — с трудом выдавил он. — Абсурд! Дамблдор, это нелепость… — Без сомнения, Минерва и Северус уже сообщили вам, — продолжил Дамблдор, — что мы слышали признание Гарри, о том, что Волан-де-Морт вернулся, а так же рассказ мальчика о планах Барти, который сам всё ему рассказал. — уверенно произнёс директор, под согласные кивки и недовольный взгляд Снейпа. Сам же Гарри сидел в полном ахере от ситуации. Он мог с точностью заявить, что ничего из вышеперечисленного не говорил, так какого Мордера?! — Послушайте, Дамблдор, — начал Фадж, и Гарри с изумлением увидел, как министр заулыбался, — вы… неужели вы всерьёз верите этому. Сами-Знаете-Кто возродился? Бросьте, бросьте… конечно, Крауч мог верить в то, что выполняет указания Сами-Знаете-Кого, но верить словам сумасшедшего, Дамблдор… — Когда Гарри прикоснулся к Кубку Трёх Волшебников, тот перенёс его прямо к Волан-де-Морту, — настойчиво продолжал Дамблдор. — Он был свидетелем возрождения Волан-де-Морта. Я всё вам объясню, если вы пройдёте ко мне в кабинет. Дамблдор бросил взгляд в сторону Гарри, увидел, что тот проснулся, но, покачав головой, сказал: — Боюсь, я не смогу разрешить вам расспросить сегодня Гарри. Фадж продолжал загадочно улыбаться. Он тоже посмотрел на Гарри, затем обернулся к Дамблдору и спросил: — Вы… э-э… готовы поверить Гарри на слово, Дамблдор? — Конечно, я верю Гарри, — ответил Дамблдор. Его глаза гневно сверкали. — Я слышал рассказ Гарри о том, что произошло после того, как он коснулся Кубка. История объясняет всё случившееся после исчезновения Берты Джоркинс прошлым летом. Странная улыбка не сходила с лица Фаджа. Он снова бросил взгляд на Гарри, прежде чем ответить: — Вы готовы поверить, что лорд Волан-де-Морт возродился, только на основании заявления сумасшедшего и слов мальчика, который… который… Фадж снова посмотрел на Гарри, и Гарри внезапно всё понял. — Вы читали статьи Риты Скитер, мистер Фадж, — тихо произнёс он. Гермиона подпрыгнула от неожиданности. Она ближе всех сидела к Гарри и совершенно не подозревали, что он проснулся. Фадж слегка покраснел, но тут же упрямо посмотрел на Дамблдора. — Ну и что? — вызывающе произнёс он. — Что, если я выяснил, что вы скрывали некоторые факты, касающиеся этого мальчика? Змееязычный волшебник, да? И всё время странные заявления и припадки… — Я полагаю, вы говорите о болях в шраме, которые Гарри испытывает в последнее время? — холодно спросил Дамблдор. — Значит, вы признаёте, что у него бывают боли? — быстро переспросил Фадж. — Головные боли? Кошмары по ночам? Возможно, даже галлюцинации? — Послушайте, Корнелиус, — сказал Дамблдор, шагнув навстречу собеседнику. От директора снова исходило ощущение силы. — Гарри также здоров, как и мы с вами. Шрам не повредил его мозгам. Я считаю, что шрам болит, когда лорд Волан-де-Морт находится поблизости от Гарри, либо планирует совершить убийство. Фадж отступил на полшага от Дамблдора, но выглядел всё таким же упрямым. — Простите, Дамблдор, но я и раньше слышал о том, что шрам от заклятия может действовать в качестве будильника… Гарри не верил своим ушам. Всё это напоминало какой-то абсурд. Гарри отчётливо помнил, что после переноса с кладбища обратно на поле для квиддича он ничего не говорил про возрождение тёмного лорда. Так же он не говорил и о разговоре с Барти, так почему директор так в открытую врёт. Шрам?! Дамблдор знал про шрам, но ни разу не помог. И с чего он взял, что между Гарри и Волан-де-Мортом есть ментальная связь, что он, Гарри, может чувствовать его?! — Волан-де-Морт вернулся, — повторил Дамблдор. — Если вы сейчас осознаете это, Фадж, и примете соответствующие меры, возможно, нам удастся спасти положение. Прежде всего необходимо удалить всех дементоров из Азкабана… — Абсурд! — снова закричал Фадж. — Удалить дементоров! Да меня вышибут из кабинета, заикнись я об этом! Половина волшебников спит спокойно только потому, что знает — дементоры охраняют Азкабан! — А вторая половина, Корнелиус, спит гораздо беспокойнее, зная, что самых опасных сторонников лорда Волан-де-Морта охраняют существа, которые по первой его просьбе станут на его сторону! — возразил Дамблдор. — Они не останутся верны вам, Фадж! Волан-де-Морт может предложить им гораздо больше, чем вы! Если к Волан-де-Морту вернутся его сторонники и дементоры переметнутся к нему, вам будет очень трудно помешать ему снова добиться той власти, которая была у него тринадцать лет назад! Фадж молча открывал и закрывал рот, как будто не мог найти слов, чтобы выразить своё негодование. — Следующее, что необходимо предпринять — это направить послов к великанам. — Послов к великанам? — взвизгнул Фадж, снова овладев даром речи. — Что это ещё за безумие? — Протяните им руку дружбы сейчас, прежде чем станет слишком поздно, — продолжал Дамблдор, — не то Волан-де-Морт убедит их, как он это сделал раньше, что он единственный из всех волшебников сможет вернуть им их права и свободы! — Вы… вы это серьёзно? — ахнул Фадж, качая головой. Он отступил от Дамблдора ещё на шаг. — Если волшебное сообщество узнает, что я договариваюсь с великанами… люди ненавидят их, Дамблдор… конец моей карьере… — Вы ослеплены, — повысил голос Дамблдор, волны мощи, исходящей от него, стали почти осязаемы, глаза его сверкали, — любовью к своему посту, Корнелиус! Вы придаёте — и всегда придавали — слишком большое значение так называемой чистоте крови! Вы не понимаете, что важно не то, кем ты родился, а то, каким ты стал! Я говорю вам: сделайте то, что я сейчас предложил — и независимо от того, будете вы занимать эту должность дальше или нет, вас запомнят как величайшего и самого смелого министра магии в нашей истории. Не сделаете — и останетесь в истории как человек, который отошёл в сторону и тем самым позволил Волан-де-Морту попытаться во второй раз уничтожить мир, который мы старались восстановить! — Сумасшедший, — прошептал, пятясь, Фадж. — Чокнутый… Повисла тишина. Мадам Помфри, прикрыв рот руками, стояла в ногах у Гарри. Гермиона по-прежнему держала руку на плече у Гарри, чтобы не дать ему встать. Билл и Криви молча смотрели на Фаджа. Перси и Оливер отошли в сторону, чтобы не попасться на глаза нынешнему министру и не потерять свои должности. Миссис Уизли гневно раздувала ноздри и багровела с каждой секундой. — Если вы решительно намерены закрыть на всё глаза, Фадж, — продолжал Дамблдор, — то сейчас наши пути разойдутся. Действуйте так, как сочтёте нужным. А я… я тоже буду действовать так, как сочту нужным. В голосе Дамблдора послышался намёк на угрозу. Это было просто заявление, но Фадж ощетинился так, будто Дамблдор навёл на него волшебную палочку. — А теперь послушайте, Дамблдор, — ткнул пальцем в его сторону Фадж. — Я всегда давал вам определённую свободу. Я очень вас уважал. Я мог не соглашаться с некоторыми вашими решениями, но я молчал. Немногие позволили бы вам взять на работу оборотня и Хагрида или без согласования с Министерством решать, что и как преподавать ученикам. Но если вы собираетесь работать против меня… — Я собираюсь работать только против лорда Волан-де-Морта. — ответил Дамблдор. — И если вы тоже против него, значит, мы с вами сторонники, Корнелиус. Фадж, похоже, не нашёлся, что ответить на это. Какое-то время он молча раскачивался с носков на пятки и вертел в руках свой котелок. Наконец он произнёс почти жалобно: — Не мог он вернуться, Дамблдор, это же просто невозможно… Снейп решительно вышел вперёд, закатал рукав мантии и ткнул руку прямо в нос Фаджу. Министр отшатнулся. — Вот, — хрипло сказал Снейп. — Вот, смотрите. Чёрная Метка. Уже не такая чёткая, как, скажем, часа полтора назад, но различить её всё же можно. Тёмный Лорд впечатал свой знак в руку каждого Пожирателя смерти. Именно так мы узнавали друг друга. Так Тёмный Лорд призывал нас к себе. Когда он касался Чёрной Метки на руке Пожирателя смерти, все остальные должны были немедленно трансгрессировать к нему. Целый год Метка становилась всё более чёткой. У Каркарова тоже. Как вы думаете, почему Каркаров бежал сегодня? Мы оба чувствовали, как горит Чёрная Метка. Мы оба знали, что он вернулся. Каркаров боится мести Тёмного Лорда. Он предал слишком много его верных сторонников, и хозяин вряд ли примет его с радостью. Фадж, покачивая головой, отступил от Снейпа ещё на полшага. Похоже, он не слышал ни слова из сказанного Снейпом. Он уставился с отвращением на уродливую отметину на руке Снейпа, затем с усилием оторвал от неё взгляд, посмотрел на Дамблдора и прошептал: — Я не знаю, чего добиваетесь вы и ваши сотрудники, Дамблдор, но я услышал достаточно. Добавить мне нечего. Завтра я свяжусь с вами, Дамблдор, чтобы обсудить вопросы руководства школой. Я должен вернуться в Министерство. Он замер на полпути к двери, резко развернулся и подошёл к кровати Гарри. — Твой выигрыш, — сухо сказал он, вынимая из кармана внушительный мешочек с золотом, и кладя его на тумбочку. — Тысяча галеонов. Церемония должна была бы состояться завтра, но в сложившихся обстоятельствах… Он водрузил котелок на голову и решительным шагом вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Как только Фадж исчез, Дамблдор повернулся к группе, стоящей возле кровати Гарри. — Предстоит очень много работы, — сказал он. — Молли… я не ошибаюсь, полагая, что могу рассчитывать на вас с Артуром? — Конечно, можете, — ответила миссис Уизли. Она выглядела весьма решительно. — Артур знает Фаджа. Он и в Министерстве-то работает только потому, что любит маглов. А Фадж считает, что ему не хватает истинной гордости волшебника. — Тогда мне нужно отправить ему письмо, — сказал Дамблдор. — Нужно известить всех, кого мы сможем убедить в своей правоте, а Артур поговорит с теми в Министерстве, кто не так близорук, как Корнелиус. — Минерва, — повернулся Дамблдор к профессору МакГонагалл, — попросите Хагрида как можно скорее подняться ко мне в кабинет. И ещё — если она согласится прийти — мадам Максим. Профессор МакГонагалл молча кивнула и вышла. — Поппи, — обратился Дамблдор к мадам Помфри, — будьте так добры, спуститесь в кабинет профессора Грюма. Там, я думаю, вы обнаружите домового эльфа Винки в ужасном состоянии. Сделайте для неё всё, что сможете, и отведите на кухню. Я думаю, Добби позаботится о ней. — Очень… очень хорошо, — удивлённо ответила мадам Помфри и тоже вышла. Дамблдор молчал до тех пор, пока шаги мадам Помфри не затихли вдалеке. — Северус, — обратился директор к Снейпу. — Ты должен сейчас же отправиться в путь. Предупреди Римуса Люпина, Арабеллу Фигг, Наземникуса Флетчера и Сириуса Блэка. — в общем всю старую компанию, я свяжусь с тобой позднее. — Да, — ответил Снейп. Он выглядел бледнее обычного, а его чёрные глаза странно блестели. — Тогда, удачи, — сказал Дамблдор. С мрачным предчувствием во взгляде он смотрел, как Снейп молча вышел из комнаты. Прошло несколько минут, прежде чем он снова заговорил. — Я должен спуститься, — наконец сказал он. — Мне нужно поговорить с родителями Диггори. Гарри, прими оставшееся зелье. Я ещё увижусь с тобой позже. Дамблдор ушёл. Гарри откинулся на подушки. — Нужно выпить оставшееся зелье, Гарри, — заговорила, наконец, миссис Уизли. Она потянулась за кубком и задела мешочек с золотом. — Тебе нужно выспаться как следует. Попробуй подумать о чём-нибудь другом… подумай, например, что ты купишь на выигранные деньги! — Да, только это наши...наши с Седриком деньги... Он сражался с этим с того самого момента, когда вышел из лабиринта, и всё-таки это его настигло. Гарри чувствовал, как щиплет в уголках глаз. Он моргнул несколько раз и уставился в потолок. — Ты ни в чём не виноват, Гарри, — прошептала миссис Уизли. — Я это прекрасно понимаю. Я в порядке. — соврал Гарри. Теперь щипало не только в глазах, но и в горле. Как он хотел, чтобы сейчас все отвернулись! Миссис Уизли поставила кубок с напитком на тумбочку, и хотела обнять Гарри, но Гермиона оттеснила её руки и сжала друга в крепких объятиях. Никто никогда не обнимал его так, почти как мать, хотя, скорее как сестра. В это же мгновение на него обрушилась вся тяжесть случившегося этой ночью. Лицо матери, голос отца, тело Седрика на земле — всё невыносимо кружилось перед глазами, так что Гарри едва не прокусил себе губу борясь с горестным воем, который рвался изнутри. Раздался громкий хлопок, и Гермиона отпустила Гарри. Колин стоял у окна и, сжимая что-то в руке, шептался с братом. — Извините, — прошептали мальчики. — Вот твоё зелье, Гарри, — сказала миссис Уизли, быстро вытирая глаза тыльной стороной ладони. Гарри выпил всё одним глотком, и оно тут же подействовало. Тяжёлые волны сна без снов накатили на него. Сопротивляться он не мог и не хотел. Он откинулся на подушку и больше не думал ни о чём.***
Хуже всех была встреча с родителями Диггори, которые пришли в больничное крыло на следующее утро. Они не обвиняли его в происшедшем, наоборот, оба благодарили за то, что он вернул им тело Седрика. Мистер Диггори то и дело всхлипывал, а миссис Диггори от горя даже плакать не могла. — Значит, он совсем не страдал, — сказала она, когда Гарри рассказал им частичную правду о смерти Седрика. — И знаешь, Амос… он умер сразу же после того, как завоевал Кубок. Должно быть, он был счастлив. Когда они встали, чтобы уйти, она посмотрела на Гарри и сказала: — Ты теперь берегись, Гарри, будь осторожнее.***
На следующий день Гарри всё же пришлось направится в кабинет директора. Гарри всё ещё чувствовал отголоски боли в ноге. От предстоящего разговора с директором его била нервная дрожь и подкашивались ноги. Если так поразмыслить, то от любого неверного действия или слов, Гарри ещё сильнее может увязнуть в игре Дамблдора. В больничном крыле директор ясно дал понять, что у него есть определённый сценарий, по которому он идёт, и сейчас Гарри выбился из своей роли. — Лимонный щербет, — прошептал Гарри пароль. Горгулья довольно фыркнула и отошла в сторону. Парня сильно удивляло и озадачивало такое пренебрежение безопасностью директорского кабинета. Всем уже давним давно известна любовь директора к сладостям...так почему же? — Гарри, я так рад, что ты зашёл ко мне. — Дамблдор, в своей излюбленной манере доброго дедушке, поприветствовал мальчика. — Присаживайся, — кивком головы указал на пустующее кресло перед директорским столом. Гарри робко и нерешительно приблизился указанной мебели. Его руки в нервном тике, то сжимались, то разжимались, по виску скатилась холодная капля пота, а глаза всё норовили впереться в пол и не подниматься. — Чайку, мальчик мой, ешь лимонные дольки. — директор гостеприимно налил чашечку ароматного чая и поставил вазочку со сладостями. Заботливая улыбка и добрые голубые глаза могли очаровать кого угодно, но только не Гарри, который на данный момент был слишком нервный. — Спасибо, директор, но я только после завтрака. Вы же знаете мадам Помфри, она не отпускает больных голодными. — нервно улыбнулся мальчик, да же не притронувшись к чашке чая. Очки директора блеснули, а улыбка чуть дрогнула. — Мальчик мой, я хочу повторить ещё раз, — сказал Дамблдор. — Ты проявил вчера чудеса отваги. Я не ожидал от тебя подобного. Ты проявил храбрость, подобно тем, кто погиб, сражаясь с Волан-де-Мортом, когда тот был в расцвете своих сил. Тебе досталась ноша взрослого волшебника, и ты оказался достойным нести её. А сейчас ты отдал всё, чего мы вправе были ожидать от тебя. Гарри в недоумении смотрел на директора. Что происходит? ЧТО ПРОИСХОДИТ?! — Ты, скорее всего, ничего не помнишь, бедный мальчик, вчера у тебя был сильный шок и усталость от всего пережитого. — директорские очки блеснули, а за ними хитро сощурились глаза, видя перед собой растерянного ребёнка. — Ты, мой мальчик, вчера мне всё рассказал. И о разговоре с Барти, и о том, что Волан-де-Морт вернулся, и о вашей с ним дуэли, и даже вспомнил большую часть пожирателей, что присутствовали на ритуале. Я благодарен тебе за эти сведения. Ладно, иди. Хорошего тебе лета, мой мальчик. Гарри, находясь в прострации, встал и покинул кабинет, забыв при это попрощаться. Он хорошо помнил вчерашний вечер, и никакого разговора с Дамблдором не было. Так почему?***
Этим же вечером Гарри вернулся в башню Гриффиндора. Гермиона и другие ребята рассказали ему, что Дамблдор обратился за завтраком к ученикам школы. Он просил всех оставить Гарри в покое, не задавать вопросов и не просить рассказать, что же произошло в лабиринте. Гарри заметил, что многие обходят его стороной, а некоторые начинают шептаться друг с другом, когда он проходит мимо. Он понял: читали статью Риты Скитер о том, что он неуравновешен и может представлять опасность. Может быть, даже строят свои собственные версии смерти Седрика. Гарри это не волновало. Больше всего ему нравилось быть с Гермионой и болтать о чём-нибудь постороннем или просто молча сидеть рядом, пока играют в шахматы. Он чувствовал, что они вдвоём понимают друг друга настолько, что уже не нуждаются в словах. Они просто ждут какого-то знака, известия о том, что происходит за стенами Хогвартса. Раздумывать, что может случиться, не имеет никакого смысла, пока это не случилось. Они лишь однажды заговорили об этом — когда Гермиона рассказал Гарри о подслушанном разговоре миссис Уизли с Дамблдором перед отъездом домой. — Она просила его разрешить тебе поехать прямо к ним этим летом, — сказал она. — Но он хочет, чтобы ты пожил у Дурслей, по крайней мере, поначалу. — Почему? — удивился Гарри. — Она сказала, что у Дамблдора есть на это причины, — мрачно ответил девушка. — Я не думаю, что мы должны ему верить, правда? Кроме Лины и Гермионы Гарри мог разговаривать ещё с Хагридом. Поскольку учителя по защите от Тёмных искусств теперь не было, во время этих уроков они были свободны. В один из таких часов, в четверг после обеда, друзья решили навестить Хагрида. День был ясный, солнечный; Клык выскочил из распахнутой двери и бросился им навстречу, громко лая и размахивая хвостом. — Кто там? — проревел Хагрид, появляясь в дверях. — Гарри! Он быстро подошёл к ним, обнял Гарри гигантской ручищей, взъерошил ему волосы и сказал: — Рад видеть тебя, дружище, да, отрастил ты себе конечно патлы. Здорово! Войдя в хижину, они увидели на столе две чашки размером с ведро. — Выпил чашечку с Олимпией, — заметил Хагрид. — Ушла только что. — Значит, вы помирились, да? — спросила Гермиона. — Не знаю, о чём это ты, — отмахнулся Хагрид, доставая ещё чашки из буфета. Приготовив чай и водрузив на стол тарелку с плохо пропечённым печеньем, Хагрид откинулся в кресле и пристально оглядел Гарри своими похожими на чёрных жуков глазами. — Ты как, в порядке? — грубовато спросил он. — Да, — ответил Гарри. — Нет, — возразил Хагрид. — Конечно, нет. Но всё устроится. Гарри промолчал. — Я знал, что он вернётся, — заявил Хагрид. — Знал это всегда, Гарри. Знал, что он там… э-э… прячется… выжидает. Это должно было случиться. Ну, так это и случилось… И что теперь? Ничего… Будем бороться. Может, сможем остановить его… не дать ему снова… ну, взять власть. Это Дамблдор так считает. Великий человек, Дамблдор… Пока он с нами, я спокоен. Хагрид увидел по лицам друзей, что они не верят своим ушам, и удивлённо поднял свои лохматые брови. — Нет смысла сидеть и беспокоиться, — сказал он. — Чему быть, того не миновать. Надо просто быть к этому готовым. Дамблдор рассказал мне, что ты сделал, Гарри. Хагрид посмотрел на Гарри, и его грудь раздулась от гордости. — Ты поступил, как поступил бы твой отец. А лучшей похвалы просто нет. Гарри не улыбался. Ему совершенно не нравилась речь Хагрида. — А что Дамблдор попросил тебя сделать, Хагрид? — спросил он. — Он послал профессора МакГонагалл за тобой и за мадам Максим… тогда ночью. — Есть небольшая работёнка на лето, — ответил Хагрид. — Но это секрет. Нельзя говорить об этом, даже вам нельзя. Олимпия — для вас мадам Максим, — может, тоже поедет со мной. Я так думаю. Надеюсь, смогу её уговорить. — Это связано с Волан-де-Мортом? Хагрид сжался при звуках этого имени. — Может быть, — уклончиво ответил лесничий. — А сейчас… сейчас… кто хочет пойти со мной, посмотреть на последнего соплохвоста? Шутка… Шутка! — тут же воскликнул он, увидев их лица. С тяжёлым сердцем Гарри собирал чемодан накануне отъезда из Хогвартса на Тисовую улицу. Он боялся Прощального пира, который всегда был таким праздничным, таким радостным — ведь на нём объявляли факультет-победитель. После возвращения из больничной палаты Гарри не ходил в Большой зал, когда там было особенно много народу, и старался есть попозже, чтобы избежать любопытных взглядов. Когда они с Линой(так как собирали всех учеников, со всех школ) и Гермионой вошли в зал, они сразу заметили, что зал не украшен, как обычно, цветами победившего факультета. Сегодня стена за учительским столом была задрапирована чёрным. Гарри тут же понял, что это — дань уважения Седрику. За столом преподавателей сидел настоящий Грозный Глаз Грюм. Деревянная нога и волшебный глаз вернулись к нему, но несмотря на это он был весь какой-то дёрганый и вскакивал каждый раз, когда кто-то заговаривал с ним. Стул профессора Каркарова был пуст. Садясь на своё место, Гарри задумался, где же Каркаров сейчас, поймал его Волан-де-Морт или нет и что вообще теперь будет с Дурмстрангом? А вот мадам Максим была на месте. Она сидела рядом с Хагридом, и они о чём-то тихо переговаривались. Дальше, рядом с профессором МакГонагалл, сидел Снейп. Их взгляды на мгновение встретились, когда Гарри посмотрел на него. Трудно было понять по лицу, о чём он думает. Выглядел он, во всяком случае, таким же мрачным и неприятным, как и всегда. Гарри ещё долго вглядывался в него, после того как Снейп отвёл глаза в сторону. Почему, почему Дамблдор так уверен, что Снейп действительно на его стороне? Дамблдор в Омуте говорил, что Снейп был их шпионом, что он действовал против Волан-де-Морта, «несмотря на огромный личный риск». Может быть, он снова пойдёт на это? Может, он уже вступил в контакт с Пожирателями смерти? Сделал вид, что никогда не переходил на сторону Дамблдора, что, как и сам Волан-де-Морт, всё это время он лишь ждал подходящего момента? Размышления Гарри прервал профессор Дамблдор, который поднялся со своего места. В Большом зале и до того было совсем не так шумно, как бывало раньше, а теперь и подавно повисла тишина. — Закончился, — произнёс Дамблдор, оглядев присутствующих, — ещё один учебный год. Он замолчал и посмотрел на стол пуффендуйцев. За этим столом было тише всего, а лица студентов были самыми грустными и бледными во всём Большом зале. — Многое я хотел бы сказать вам сегодня вечером, — продолжил Дамблдор, — но прежде всего я должен признаться, что мы потеряли очень хорошего человека, который должен был сидеть здесь, — Дамблдор махнул рукой в сторону стола пуффендуйцев, — и вместе с нами радоваться Прощальному пиру. Я хотел бы, чтобы все сейчас встали и подняли стаканы в честь Седрика Диггори. И они это сделали. Заскрипели отодвигаемые скамьи, и все присутствующие встали, подняли кубки и по залу прокатилось: «За Седрика Диггори». — Седрик обладал многими достоинствами, которыми отличаются студенты Пуффендуя, — снова заговорил Дамблдор. — Он был хорошим верным другом, любил труд, высоко ценил справедливость. Смерть его подействовала на всех вас, независимо от того, знали вы его или нет. Поэтому я думаю, вы имеете право узнать, как это случилось. Гарри поднял голову и посмотрел на Дамблдора. — Седрика Диггори убил лорд Волан-де-Морт. По залу пронёсся взволнованный шёпот. Одни смотрели на Дамблдора с ужасом, другие — с недоверием. Директор спокойно дождался пока шум стихнет. — В Министерстве магии не хотят, чтобы я сообщал вам это, — продолжил он. — Возможно, некоторые из ваших родителей будут в ужасе от того, что я сделал. Либо потому, что они не верят в возвращение Волан-де-Морта, либо потому что считают вас слишком маленькими, чтобы говорить об этом. Но я уверен: правда в любом случае предпочтительнее лжи, а пытаться представить смерть Седрика несчастным случаем или заявить, что он сам в этом виноват, было бы оскорблением его памяти. Ошеломлённые и испуганные лица одно за другим поворачивались к Дамблдору… но поворачивались далеко не все. Гарри увидел, как за слизеринским столом Малфой что-то говорил Крэббу и Гойлу. Рядом уверенно кивало Паркинсон. Блейз нервно поджимал губы, а Нотт в упор смотрел на Гарри. Горячая, тошнотворная волна гнева закипела у Гарри внутри, и он заставил себя перевести взгляд на Дамблдора. — Есть ещё один человек, которого необходимо упомянуть в связи со смертью Седрика, — говорил Дамблдор. — Я говорю, конечно, о Гарри Поттере. По залу будто пробежала волна, когда многие головы повернулись сначала к Гарри, а потом снова к директору. — Гарри Поттер сумел ускользнуть от лорда Волан-де-Морта, — продолжал Дамблдор. — Он рискнул жизнью, чтобы вернуть тело Седрика в Хогвартс. Он проявил храбрость, которую перед лицом лорда Волан-де-Морта проявлял не каждый взрослый волшебник и теперь я пью в его честь. Дамблдор тяжело повернулся к Гарри и снова поднял кубок. Почти все в Большом зале повторили его движение. Они назвали его имя, так же, как назвали имя Седрика Диггори, и выпили в его честь. Но за стоящими школьниками Гарри увидел, как многие из слизеринцев остались вызывающе сидеть на своих местах и даже не притронулись к кубкам. Дамблдор, у которого волшебного глаза не было, этого не заметил. Когда все снова заняли свои места, Дамблдор продолжил свою речь. — Цель Турнира Трёх Волшебников — укреплять взаимопонимание среди волшебников всего мира. В свете случившегося — то есть возвращения лорда Волан-де-Морта — такое взаимопонимание становится, как никогда, важным. Дамблдор перевёл взгляд с Хагрида и мадам Максим на Флёр Делакур и студентов из Шармбатона, а затем на Виктора Крама и дурмстрангцев за слизеринским столом. Гарри увидел, что Крам насторожен и почти испуган, как будто ожидает, что Дамблдор скажет что-нибудь резкое. — Каждый гость этого зала, — сказал Дамблдор, и его взгляд задержался на учениках из Дурмстранга, — будет с радостью встречен здесь всегда, в любое время. Хочу повторить ещё раз: в свете возрождения лорда Волан-де-Морта мы сильны настолько, насколько мы едины, и слабы настолько, насколько разъединены. Лорд Волан-де-Морт славится способностью сеять раздор и вражду. Мы можем бороться с этим, создавая прочные связи, основанные на дружбе и доверии. Различия в наших традициях и в наших языках несущественны, если у нас общие цели, а наши сердца открыты навстречу друг другу. Я уверен — и никогда ещё я не хотел бы так сильно ошибиться, — что впереди нас ждут мрачные и тяжёлые дни. Некоторые из присутствующих в этом зале уже пострадали от рук лорда Волан-де-Морта. Многие семьи были разрушены. Неделю назад погиб ваш товарищ. Помните Седрика. Если настанет время делать выбор между лёгким и правильным, вспомните, что случилось с честным, добрым, смелым мальчиком только потому, что он случайно встал на пути лорда Волан-де-Морта. Помните Седрика Диггори. Чемодан Гарри был упакован, сверху стояла клетка с Буклей. Они с Гермионой толкались вместе с остальными четверокурсниками в переполненном холле в ожидании карет до станции Хогсмид. Стоял прекрасный летний день. Гарри подумал, что на Тисовой улице наверняка тепло, летний ветерок колышет пышную листву, а на клумбах искрится калейдоскоп цветов. Но его это не радовало. — Гарри! Он оглянулся. По ступенькам крыльца быстро поднималась Флёр Делакур. За ней в распахнутую дверь Гарри увидел, как Хагрид помогает мадам Максим запрягать гигантских лошадей. Карета из Шармбатона скоро тронется в путь. — Мы встретимся, я надеюсь, — сказала Флёр, протягивая ему руку. — Я надеюсь получить здесь ‘габоту, хочу улучшить свой английский. — Он и так очень хорош, — с искусственной улыбкой ответил Гарри. Флёр улыбнулась ему. Гермиона нахмурилась. — До свидания, Гарри, — попрощалась Флёр. — Было очень п’гиятно познакомиться! Настроение у Гарри невольно поднялось, когда он смотрел, как Флёр бежит к мадам Максим и её серебряные волосы сверкают в лучах утреннего солнца. — Интересно, как доберутся обратно дурмстрангцы? — спросила Гермиона. — Как ты думаешь, смогут они управлять кораблём без Каркарова? — Каркаров не управлял, — раздался рядом мрачный голос. — Он сидел в своей каюте, а всю работу делали мы. Рядом с ребятами встал Крам. Мимо него проскакала Лина и тут же с объятиями налетела на друзей. — Можно тебя на пару слов? — обратился Виктор к Гермионе. — Выкладывай, — холодно ответила девушка и отошла в сторонку вместе с Крамом. — Поторопись! — громко крикнул ей вслед Гарри. — Кареты подъедут через пару минут! Они вернулись очень быстро. Лина пристально смотрела на Гермиону, но лицо её было бесстрастно. — Мне нравился Диггори, — коротко заявил Крам Гарри. — Он всегда был со мной вежлив. Всегда. Несмотря на то, что я был из Дурмстарнга… вместе с Каркаровым, — добавил он, нахмурившись. — У вас уже есть новый директор? — спросил Гарри. Крам пожал плечами. Затем, как и Флёр, протянул руку Гарри. Гермиона отвела взгляд к безлошадным каретам, которые катились к ним по подъездной дороге. Крам печально вздохнул, смотря на девушку, но та не уделяла ему никакого внимания. Линáлиан коротко попрощалась с друзьями и обещала написать летом, а так же прислать приглашения. Она так и не рассказала, зачем убила Барти.***
Этот летний день разительно отличался от дождливого сентябрьского дня, когда они ехали в Хогвартс, — на небе ни облачка. В купе вместе с Гарри и Гермионой ехали братья Криви. Они так сильно просились, что Гарри просто не смог им отказать. Букля дремала, сунув голову под крыло, а Живоглот свернулся на пустом сиденье, как пушистая рыжая подушка. Поезд катил на юг, а друзья разговаривали больше, чем за всю предыдущую неделю. Сейчас ему было не так больно говорить о случившемся. Вернувшись от тележки, Гермиона спрятала деньги в сумку и достала оттуда номер «Ежедневного пророка». Гарри настороженно глянул на газету — он не был уверен, хочет ли он узнать, что там написано. Гермиона, заметив это спокойно сказала: — Там ничего нет. Можешь посмотреть сам, но там действительно ничего нет. Я проверяла каждый день. Только маленькая заметка на следующий день после третьего задания, где сообщалось, что ты выиграл Турнир. Они даже не упомянули о Седрике. И вообще ни о чём. По-моему, Фадж им пикнуть не даёт. — С Ритой ему это не удастся, — возразил Гарри. — Тем более такие события. — Рита не написала ни слова после третьего тура, — сказала Гермиона странно напряжённым голосом. — По правде говоря, — начал Колин, и его голос дрогнул, — Рита Скитер вообще какое-то время не будет ничего писать. Если, конечно, она не хочет, чтобы я выдал её тайну. — закончил за старшего брата Деннис и довольно фыркнул. — О чём это ты? — спросил Гарри. — Нам, как информаторам, было очень интересно, как этой женщине удаётся подслушивать разговоры, хотя она не должна была находиться на территории школы, — выпалил Колин. Гарри был уверен — они уже несколько дней умирала от желания рассказать им это, но сдерживалась из-за всего происшедшего. — И как она это делает? — тут же спросил Гарри. — И как вы это выяснили? — уставилась на них Гермиона. — Ну, по правде говоря, эта мысль пришла к нам из магловских фильмов — ответил Деннис. — Жучки, — радостно возвестил Колин. — Рита Скитер, — объявили мальчики с плохо скрываемым триумфом, — незарегистрированный анимаг. Она может превращаться… — Деннис вытащил из сумки плотно закрытую стеклянную банку, — в жука! — Да вы шутите! — воскликнула Гермиона. — Она, она, — улыбаясь, кивнул Деннис, гордо продемонстрировав им банку. Внутри лежали палочки и листочки, среди которых сидел большой жук. — Когда мы, слышали ночью, как Хагрид рассказывал мадам Максим о своей маме, на статуе сидел жук! — Точно! — вспомнила Гермиона. — А Виктор вытащил жука у меня из волос, когда мы разговаривали с ним у озера. И, если я не ошибаюсь, Рита сидела была в Больничном крыле в тот день, когда мы разговаривали про твой шрам. Она летала по школе целый год, собирая разные сплетни. — А когда мы увидели Малфоя под деревом… — медленно начал Гарри. — Он разговаривал с ней, держа её в руке, — сказала Гермиона. — Он, конечно же, знал. Именно так она получала все эти замечательные маленькие интервью у слизеринцев. Им было всё равно, что она нарушает закон, если они могли передавать ей всякие гадости про нас и про Хагрида. Гермиона взяла банку из рук мальчиков, улыбнулась жуку, который сердито жужжал, тычась головой в стекло, и потрясла её. — Я сказал ей, что выпущу её, когда мы вернёмся обратно в Лондон, — продолжил Деннис. — Понимаете, Колин наложил на банку заклятие Неразбиваемости, поэтому она не может превратиться в человека. А я велел ей в течение года держать своё перо при себе. Посмотрим, сможет ли она отучиться от вредной привычки писать обо всех грязную ложь. Спокойно улыбаясь, Гермиона передала мальчикам банку и они спрятали её обратно в сумку. Дверь купе скользнула в сторону. — Очень умно, Криви, — заявил Драко Малфой. Около него стояла ухмыляющаяся Панси Паркинсон, рядом, оперившись о косяк двери стоял Теодор Нотт, внимательно наблюдая за Гарри. Все трое выглядели ещё более самодовольными, высокомерными и угрожающими, чем когда-либо. — Итак, — протянул Малфой, сделав полшага в купе. Он оглядел сидящих, и лицо его искривила презрительная ухмылка. — Вы поймали какую-то жалкую корреспонденточку, а Поттер — снова любимчик Дамблдора. Большое дело. Ухмылка на его лице стала шире. Панси оскалилась. — Пытаемся не думать об этом, да? — тихо спросил Малфой, глядя на Гарри и Гермиону. — Пытаемся сделать вид, что ничего не случилось? — Убирайся, — тихо сказал Гарри. Он не вспоминал о Малфое со вчерашнего вечера, когда тот шептался с Крэббом и Гойлом во время речи Дамблдора о Седрике. В ушах у Гарри звенело. Рука сама собой схватила палочку в кармане мантии. — Ты на стороне проигравших, Поттер! Я предупреждал тебя! Я говорил тебе, что нужно тщательно выбирать себе компанию, помнишь? Когда мы встретились в поезде в первый день в Хогвартсе? Я говорил тебе, не общаться с этими отбросами! — он дёрнул головой в сторону Гермионы и Криви. — Слишком поздно, Поттер! Они умрут первыми, когда Тёмный Лорд вернётся! Грязнокровки будут первыми! Нет… вторыми, первым был Диггори… В купе раздался взрыв, будто кто-то поджёг целую упаковку фейерверков. Ослеплённый сверканием заклятий и оглушённый разрывами, прозвучавшими со всех сторон, Гарри потряс головой и посмотрел вниз, на пол. Малфой и Панси лежали без сознания в дверях. Теодор нагло присел на свободное место около Гермионы и хмуро смотрел на вошедшего. — Я подумал, что стоит последить за этой троицей, — просто заметил Эдриан, наступив на Драко, перед тем как войти в купе. В руках у него была палочка. Он старательно прошёлся по Малфою. — Интересный эффект, — заметил Пьюси, глядя на Панси. — Кто применил заклятие Фурункулюс? — Я, — призналась Гермиона. — Теодор, — продолжил Пьюси. — Что тебе нужно? Я знаю, что Малфой твой друг, но ты никогда не признавал его точки зрения. — Эдриан направил палочку к горлу Нотта и слегка надавил на кадык. — Забирай их, они не украшают купе. — Нотт молча кивнул, бросил мимолётный взгляд на Гарри и ушёл, прихватив своих слизеринских дружков. — Играть кто-нибудь будет? — решил разрядить обстановку Деннис, вытаскивая из кармана колоду карт. Остаток путешествия был очень приятным. Гарри хотелось бы, чтобы эта поездка длилась всё лето, чтобы поезд никогда так и не доехал до вокзала Кингс-Кросс… Но в этом году он поневоле понял, что время не идёт медленнее, если впереди тебя ожидает что-нибудь неприятное, и поезд слишком скоро затормозил у платформы 9 ¾. Ученики стали выгружаться, и коридор вагона заполнили обычный шум и суета. Братья Криви спешно попрощались, вытащили свои чемоданы и поскакали к выходу с платформы. Эдриан молча посмотрел в глаза Гарри, слегка улыбнулся и ушёл. Эта улыбка отпечаталась в сознании Гарри и он точно ещё долго не сможет её забыть, и те чуства, что она вызвала. — Пока, Гарри! — сказала Гермиона и сделала то, чего никогда раньше не делала: чмокнула его в щёку. И вновь посмотрев в сторону выхода тяжело вздохнула, забрала чемодан, ещё раз крепко обняла друга и направилась к выходу со станции, где отчётливо виднелась дорогая машина. Дядя Вернон ожидал его на выходе. «Этим летом всё решится. Не стоит пока волноваться», — сказал он себе, усаживаясь на заднее сиденье дядиного автомобиля. — И на моей улице будет праздник — Гарри мысленно засмеялся во весь голос, а глаза его запылали зелёным пламенем, словно луч Авады, пронзая дядю с заднего сидения. О, это лето определённо будет интересным. Жаль, что не все доживут до его конца.Конец первой книги.