Оставив друзей после посиделок у старшего Сано, Чифую и Кейске идут домой, всё же удалось приятно провести время в пусть и не совсем привычной компании. На улице уже по-весеннему тепло и от зимы не осталось и следа, разве что люди ещё не успели переодеться в демисезонные куртки.
— Я сдохну, — ворчит Баджи, — зачем нам столько домашки задают, когда учиться осталось всего ничего?
— Чтобы ты поплакался, — издевается Чифую и получает пинок коленкой под зад, — больно же, — потирая ушибленное место сквозь ткань школьных брюк, жалуется он.
— Неженка. — Дразнит Баджи.
— Чего ради я неженка?
— У тебя всегда такое лицо жалкое, стоит сделать немного больнее. Такое лицо… — Кейске отводит взгляд в сторону, но решает договорить начатое, — что хочется сделать это ещё раз.
Чифую, наблюдающий за переменой выражения его лица, уловил странное в сказанном, но почему-то, даже если Кейске ни на что не намекал, на ум приходит одно.
Секс.
— Так сделай, — спокойно продолжает его мысль Мацуно и взгляд брюнета удивленный, а после оба замолкают, решив, что продолжать разговор не стоит.
Пару минут пути они не говорят абсолютно, видимо, каждый раздумывая о своём, а после уже заходя в подъезд, Чифую, толкая ручку двери, ощущает как на ладонь его легла чужая, мягко накрывая тыльную сторону его руки.
— Не хочешь ко мне? — предлагает Баджи и мысли Чифую все заодно, вторят лишь о том, что это не спроста.
— Помочь с домашкой? — неуверенно интересуется.
— Ага, вроде того.
Для Кейске пригласить Чифую — испытание на прочность и он действительно не планировал ничего «
такого», по крайней мере можно будет спокойно пообнимать его такого милого дома, в своей комнате, не парясь, что кто-то будет как-то не ровно смотреть в их сторону.
Квартира Мацуно осталась позади и, добираясь до пятого, оба неспеша заходят, попутно закрывая дверь.
— Располагайся, — заявляет Баджи, топая в сторону кухни, чтобы заглянуть в холодильник и оценить, что у них на обед.
Пара бутылочек с йогуртом, который ему оставили на завтрак и о котором он удачно забыл, пара сырых яиц и «любимый» салат из морской капусты, и оценив всё ещё раз, он хватает бутылочки и идёт в свою комнату, где Чифую по-хозяйски расположился на стуле перед компьютером.
— Прошу, — ставит брюнет одну из них перед Мацуно, а сам отворачивается, чтобы переодеться.
Сам того не ведая, Кейске делает ужасные вещи, заставляя разум Чифую, и без того уже развращенный этим парнем, трепетать от восторга. Баджи невероятен — волосы его так идеально спадают на спину, что хочется обнять его и зарыться в них носом, а ямочки у поясницы так идеально смотрятся, особенно когда тот немного наклоняется вперёд. Серая футболка уже скрывает такой прекрасный вид и Мацуно успешно притворяется, что был увлечен чтением состава на бутылке.
— Думаешь он просрочился? — недоумевая такой заинтересованности, спрашивает Кейске.
— А, да, нет, — скомкано выдает Чифую и пока брюнет доставал книжки, которых в сумке у него всего две,
да и зачем больше? Мацуно чисто из любопытства открыл браузер и, попивая йогурт, нашёл вкладку с фильмами, решив посмотреть первый попавшийся, и уже хотел было открыть, но вместо воспроизведения нажал по рекламе. Новое окно, открывшееся на весь экран пестрило яркими гифками, с грудастыми тянками, что демонстрировали свои прелести, и он, немного призадумавшись уставился на главное видео, где по центру было откровенное порно. Мацуно наклоняется немного ближе, сохраняя безразличие и ища кнопку закрыть, но тут перед ним замельтешили два члена — один как-то свободно болтался в пространстве, а другой «
входил», и,
блять,
почему именно сейчас ему это попалось? В голове парня ещё не укладывается факт того, что у обладательниц груди тоже могут быть члены и это слишком дико, например?
— Решил поближе рассмотреть? — не понимая, что за ситуация такая, подначивает его Кейске.
Непроглоченный йогурт, вырывается вместе с кашлем и Мацуно, успев закрыть рот рукой, пачкает всё лицо, и себя в придачу. Баджи первые пять секунд пытается понять, что за свинство тут произошло, но когда слышит стоны со стороны, снова поднимает взгляд на монитор и…
Пиздец.
Зачем Чифую вообще включил это?
Мацуно, старательно вытирая лицо, всё ещё сидит измазанный, а Кейске понемногу ловит приходы. Вид такого Чифую напоминает только о том, что он
всё-таки мужчина и у него есть свои желания,
пусть даже к такому же мужчине и как бы ему хотелось измазать Мацуно сейчас равносильно так же.
Кейске встаёт с кровати и, удачно отставляя свою бутылку, подходит к Чифую, останавливаясь совсем рядом. Блондин удивлённо поднимает глаза на стоящего перед ним Баджи, и тот в свою очередь лишь приподнимает его лицо на себя, удерживая за подбородок, и Чифую теряет себя как личность, когда обнимает ноги Кейске и касается их лицом так послушно.
Он уже не парень, которому хочется отстаивать свои права. Один взгляд Баджи пробуждает в нём странную похоть и, когда тот замечает, что Кейске свободной рукой поддевает ремень, чтобы снять, всё внимание сосредотачивается на одном лишь выпирающем бугорке под одеждой.
И вовсе Чифую не хотел
сосать.
Никогда.
Никому. Но сейчас, только немного, просто попробовать, и он так неожиданно для себя касается напряжённого органа сквозь ткань белья и Баджи вздыхает, едва заметно толкаясь вперёд, лишь бы сильнее ощутить соприкосновение с чужими пальцами.
— Сними, — неожиданно заявляет Мацуно и Кейске даже заостряет внимание на его спокойном лице, словно в этой просьбе ничего смущающего, но тем не менее, не расспрашивая, поддевает резинку, оттягивая её вниз, и оттуда бодро выскакивает такой упругий сейчас
член.
Чифую никогда не видел так близко, разве что свой, но с высоты своего роста и прямо перед лицом, кажется, что всё намного больше, хотя, возможно, не кажется.
Интересно до одурения, ведь он всё ещё не выключил эту спамную порнуху, но Баджи, кажется, даже и не смотрит. Ему не интересно, потому что Чифую сейчас делает покруче.
Ловкие пальчики уже по-свойски оголили предмет его полнейшего внимания, а после просто из интереса ради он подносит его к губам и, слегка приоткрыв рот, касается языком.
Яркая вспышка света перед глазами Кейске, а дальше словно холодок пробежал по позвоночнику, и после темнота, глаза закрываются, и он падает, мысленно, плавно и медленно в своем внутреннем мире, где Чифую всё ещё рядом и они абсолютно голые обнимают друг друга и это чертовски комфортно.
Реальность не хуже фантазий и, открывая глаза — перед ним Мацуно, чьи щеки порозовели, наверное, от стыда или волнения, но он всё ещё смотрит вверх прямо на Баджи, своими невинными глазами, не выпуская его член изо рта.
Это конец.
Баджи обожает его до крайности, всё в нём до мелочей, каждый сантиметр его лица и, теряя самообладание, он зарывается руками в светлые пряди, с силой насаживая чужую голову на себя, чувствуя как глубоко внутри упирается его
член, и, немного отстраняя, замечает влажные уголки глаз.
Еще немного. Поэтому, не останавливаясь, он двигается страстно, мечтая оказаться не только во рту, и от одной мысли о Чифую под ним становится настолько хорошо, что разрядка не заставляет себя долго ждать и блондин как-то испуганно отталкивает парня руками, всё ещё держа рот приоткрытым, стараясь восстановить дыхание, и по подбородку его так пошло стекает вовсе не йогурт.
Баджи убит наповал, сегодня случилось что-то настолько невероятное, что он готов душу отдать, лишь бы между ними все было именно так, горячо и по обоюдному согласию.
Мацуно молча вытирается, а после, направляясь в ванную, возвращается через минуту.
Кейске идёт к нему так же молча и, поддевая края рубашки Мацуно, ловко снимет ее и тот стоит, растерянно прикрывая свою грудь или же остатки гордости.
— Надень, — Баджи протягивает парню свою футболку, намекая, что его собственная одежда так соблазнительно испачкана. — Закину постирать и вернусь, — предупреждает Кейске и уходит.
Чифую ещё пару секунд смотрит на футболку и после, укладываясь на кровать, кидает её на лицо и пахнет она охрененно, как и сам Кейске, поэтому рука неосознанно тянется сжать себя внизу, ведь по-хорошему ему бы тоже не помешало снять напряжение.
— Тебе неймётся довести меня сегодня? — спрашивает Баджи тоном весьма суровым, а после дверь, издав два щелчка, закрывается на замок.
***
Такемичи ушёл практически следом за Кейске и Чифую, ссылаясь на свои какие-то дела, а Сано предпочёл ещё побыть вместе с Шиничиро и остальными.
— А вы и правда родственники, — замечает Сейшу и оба Сано направляют на него одинаково пустой недоумевающий взгляд тёмных глаз, — черты лица, если присмотреться, похожи.
— Только мне достался ум и красота, а Майки — сила, — держа руку на плече младшего, по-братски кулаком потёр его макушку Шиничиро.
— Ума как у муравья и девушки до сих пор нет, — абсолютно безразлично парирует Манджиро и это удар ниже пояса, такой болезненный, что лицо Шиничиро темнеет от душевной боли.
— Это было подло, Майки, — не ослабляя хватки, проговаривает Шин, прижимая младшего к себе и стараясь раздавить в объятьях. — Будешь так говорить — никогда не переедешь из нашего додзе, а если переедешь, то я за тобой следом и не дам тебе нормально жить со своей девушкой. Придётся ухаживать за старым братом, я ведь тебя как мать растил.
— Прошу, не начинай, — поняв, что сказанное было лишним, просит Манджиро.
— Ты меня за самое больное, — делая голос самый печальный, жалуется Шиничиро.
— Я не хотел.
— Могу я выйти ненадолго? — встревая в братскую перепалку, обратился к старшему Инуи и, получив короткое «да, конечно», поспешно вышел из магазина.
Все споры разом прекратились и Доракен, сидящий напротив, так же заинтересованно смотрел за своим напарником.
Едва чёрный мотоцикл остановился перед входом, с него слез парень и, облокотив своего железного коня о подножку, снял шлем, а после, протягивая руки, обнял вышедшего к нему Инуи.
Шиничиро без предубеждений — сердцу не прикажешь, но впервые перед ним так очевидно обнимаются парни.
— Друг, наверное, заехал поздороваться, — не привлекая особого внимания к происходящему, списывает это на свое недопонимание Шиничиро.
— Не думаю, что просто друг, — констатирует Майки, всё ещё не отрывая взгляда, и теперь Шин, оборачиваясь, видит, как те свободно себе целуются прямо на улице и это явно не перепутать с чем-то другим и старший тут же отворачивается.
Доракен заинтересованно выводит пальцем что-то на столе, едва стирая незаметный слой пыли, словно разбавляя свои мысли столь незначительным движением.
— Ну, всякое бывает, — подводит итог Шиничиро.
— Ага, — наконец-то отвернувшись соглашается Майки.
После возвращения Инуи никто не спрашивал ни о том, кто его навещал, ни о том, в каких они отношениях, просто решив, что это было бы неуместно. По крайней мере Майки уверен, что с Доракеном у этого парня ничего.
— Могу я пораньше уйти сегодня? — интересуется Кен и Шиничиро не против, он вообще крайне сговорчив, да и отношения у них скорее дружеские, чем «начальник — подчинённый».
— Я тоже, пожалуй, пойду, — заметив, что время позднее, проговаривает Манджиро и выходит первым. Едва дверь закрывается, следом за ним выходит Рюгуджи и идёт в направлении не своего дома.
Сано сначала думает, что совпадение или, что тому нужно в какой-то магазин по пути, но очевидно же — Доракен идёт следом.
— Заблудился? Или нужно что-то? — оборачиваясь, спрашивает Манджиро, но голос подводит и сложно не заметить скачок амплитуды тембра голоса.
— Хотел поговорить, — стараясь выглядеть спокойным, поясняет Кен.
— О чём?
А действительно о чём? В голове Доракен понимает, что не так с ним, с ними, чего хочет, о чём думал, но в разговорах он всегда был не очень силён и скажи что-то не так — хорошая возможность наладить отношения может кануть в бездну. Таким образом, пункт «
поговорить по душам» отходит на задний план и вместо него выступает самый простой — «
признать вину».
И с видом страдальческим, Кен подходит совсем близко, а после, склонившись достаточно, проговаривает короткое:
— Я был не прав, — и всем своим видом источает сожаление.
Как бы не было печально, но у Рюгуджи никогда не было семьи, поэтому ему в принципе нет дела до чужого мнения. Его опекун — человек, повидавший самое дно человеческих возможностей. Которого ни раз пытались убить, чтобы не возвращать тому долг и который сам хотел убить клиента, который, будучи гостем, посмел ударить одну из его работниц. Люди, глотнувшие разного дерьма за свою жизнь, всегда понимают больше остальных, и Доракен уверен, расскажи он ему про Майки, тот и бровью не повел бы, мол — «дело молодое».
Но вот у Сано есть семья, которой такой его выбор может не понравиться, но иначе у них двоих уже не может быть. Естественно, в лучшем случае, Кену стоило предпочесть Эму, но почему-то не пошло.
— Ты всегда не прав, — сменяя гнев на милость, поддакивает Манджиро, что никак не соответствует действительности, ведь чаще из них двоих — именно Кен и прав.
— Пусть так, — смиряется Рюгуджи и он чувствует как спокойно становится на душе после стольких дней обоюдного недопонимания, словно вернулся домой и тебя там ждали. Достаточно образно, но для него Майки — самый близкий из всех человек.
— Ладно, пошли уже, проводишь, — соглашается Манджиро, направляясь первым, и Кен идёт следом.
Пожалуй, их примирение засчитано, и всё напряжение между когда-то друзьями со временем сойдёт на нет.
***
— Не думай заканчивать так быстро, — предупреждает Баджи, умело
надрачивая чужой член, а Чифую лишь сдавленно вздыхает и явно сдерживается. Футболка всё ещё на его лице и он, в последний раз издав такой не сдержанный стон удовольствия, заканчивает, пачкая пальцы Кейске и себя.
— Я ведь ещё не наигрался, — проговаривает брюнет, размазывая
липкость по ещё напряжённому животу Чифую, выводя не нем узоры пальцами и опуская их прямо к промежности, слегка надавливая.
Мацуно сжимается от дискомфорта или от предчувствия какого-то
пиздеца, но предчувствие обманывает и уже после нескольких плавных движений вокруг самого интересующего сейчас места, тот расслабляется.
Ещё один толчок и палец всего немного проникает внутрь, напоминая о том, как же безумно тесно и горячо внутри Чифую. Стон срывается с губ Мацуно и Баджи так же мягко стонет в унисон, проникая немного глубже.
Мешающая футболка наконец летит к черту и Кейске как одержимый впивается в губы своего парня, прижимаясь бедрами к его собственным, а после немного вытаскивает пальцы, чтобы проникнуть глубже. Очередной стон вибрацией отдается на языке Кейске и Чифую под ним буквально извивается, то прогибая спину, то ускользая бедрами назад.
— Не ёрзай, — приказывает Баджи, — тебе же лучше потерпеть, — и после этих слов Мацуно наконец-то притихает, ровно до тех пор, пока на смену одному пальцу не приходит следующий.
Не больно, но всё ещё неприятно, живот стянуло от его же семени и хочется стереть
это с себя и вынуть пальцы Баджи, которые так беспокоят и не дают расслабиться. Словно все эти прелюдии лишь игра. Он до сих пор помнит как идеально их тела сочетаются, но не помнит в какой момент смирился с позицией принимающего.
С самого начала? Когда понял, что Кейске одним своим существованием может заткнуть все его желания? Или когда впервые судорожно кончал в руку, истошно выстанывая Баджи-сан? Он хотел этого достаточно давно, поэтому, словно в бреду, просит: «трахни меня уже, так, чтобы я забыл о том, что тоже парень»
Баджи горько вспоминает слова, сказанные им же когда-то, о том, что ему жаль, что Чифую парень, и, несмотря ни на что, сейчас его это ни капельки не волновало.
— Я трахну тебя как парня, — рыча как дикий кот, предупреждает Баджи, — как своего парня, а после сделаю это ещё раз, пока ты не попросишь остановиться. — Заканчивает с разговорами Кейске и одним движением разворачивает Мацуно к себе спиной и, толкая вперёд, роняет животом на кровать.
Боксеры ненужной тряпкой отправляются к двери и Кейске не собирался, но само собой лицо опускается над Чифую
внизу и он уже влажно проталкивается языком, заставляя несчастного парня вскинуть бедрами от неожиданности.
— Не надо, — просит истошно, но Баджи лишь держит запястья рук, что намереваются помешать и делает
это снова.
Достаточно странно.
Мацуно обмякает окончательно и на смену такой мягкой неге, приходит что-то абсолютно противоположное. Оглядываясь через плечо, он видит стоящего голым позади Кейске и тот едва касается
своим возбуждением его промежности, а после толчок и болевые покалывания внутри.
Взгляд всё ещё замирает, смотря, как плавно такой напряжённый член тонет в нём.
— В прошлый раз было сложнее, да, Чифую? — обращается к нему Баджи, находясь внутри, — нравится тебе? — проговаривает, слегка толкнув парня бёдрами, отчего тело блондина по инерции тоже двинулось вперёд.
Боль притупилась и всё, что осознавал Чифую, так это
нечто горячее внутри.
Хотелось просто отдаться, поэтому, расслабляясь, он так удачно прогибается в спине, очередной раз ощущая как по собственной заднице шлёпает чужое тело и отчего-то невыносимо хочется ускориться.
Кейске, наклоняясь, опускается животом на спину парня, всё ещё оставаясь внутри, и, чтобы прочувствовать всю красоту момента, опускается прямо к светлой коже, касаясь шеи губами и плавно покидая чужое нутро, входит резко и болезненно, так, что голова Чифую сама собой запрокидывается, упираясь в плечо стоящего за ним.
Чертовски приятно. Тепло чужого тела буквально окутывает, руки скользят по животу, задерживаясь там же отчего-то, а после кисть Баджи касается пальцев блондина и кладет их так же ему на живот и, делая ещё одно глубокое движение, он спрашивает:
— Чувствуешь? Интересно, правда? — сбивчиво проговаривает Кейске.
— М… угу, — с горем пополам выдает Чифую, который не очень-то готов разговаривать сейчас, но, действительно, он не думал, что сквозь его тело так просто прочувствовать внутренние толчки.
— Мы никуда не спешим? — интересуется друг, но вместо ответа слышит недовольное ворчание и он уже заметил, что идея болтать в процессе Чифую не по душе и это забавно.
— Знал бы ты, как в тебе горячо, — подначивает друга Баджи, сильнее притягивая рукой чужую задницу и заставляя его сильнее сжиматься, — ты красивый даже здесь, — шипя произносит Кейске, смотря туда, где их тела так удачно сходятся в одном движении.
Чифую смущён и стыд его не описать одними лишь словами — он голый абсолютно, перед парнем на коленях, в своих забавно натянутых носочках, и тот разглядывает его в самых срамных местах
и чёрт.
Он настолько глубоко задумался, что кажется слышит голос матери, которая осуждает, отчитывая за что-то. Ещё несколько секунд и Мацуно слышит его отчётливее, а после замирает совсем.
— Заметил наконец? — спрашивает Баджи, — они так сдружились в последнее время, снова наверное будут сидеть и болтать на кухне, — словно ни в чём не бывало заявляет Кейске, поясняя приход их родительниц, в то время, как у Мацуно его и без того светлые волосы, готовы поседеть от страха.
— А если зайдут?
— Я запер.
Чифую вроде отпустило, но не до конца.
Кейске слышит, как к двери идёт его мама и та, постучав, не стала задавать вопросов.
— Спит, наверное, — проговорила вслух женщина, и Баджи только улыбается её наивным догадкам.
— Боишься? — шепотом спрашивает он у Мацуно, очередной раз начиная двигаться более поступательно, а после, останавливаясь практически совсем и входя нарочито медленно, продолжает донимать блондина, — давай посмотрим насколько тебя хватит?
Чифую затыкает лицо одеялом, потому что в его планы вообще ничего такого не входило и молчать сейчас единственный вариант, но так не хочется, и он, немного поворочавшись, разворачивается на спину, притягивая парня за плечо ближе к себе, только губами проговаривает тихо, но чтобы тот понял: «хочу видеть тебя».
От действия такой фразы, сказанной едва уловимо, у Кейске уши закладывает от резкого скачка давления. Вот они вместе и между ними всё настолько прекрасно, что Мацуно хочет смотреть прямо в глаза и это чертовски мило —
высшая степень близости, поэтому он, не отказывая, поднимает одну коленку парня до его же груди, целуя её, а после поднимая и другую, демонстрирует Чифую как же развратно он выглядит со стороны. А после совсем медленно, прогибаясь в спине, проникает глубоко, выводя бедрами необычные движения коротко, но чувственно.
Внутри всё горит и Чифую, старательно прикусывая губы, ощущает, как напрягаясь, его собственный член пачкает живот. Баджи замирает, а после Мацуно осознает насколько всё внутри становится мокро и он уже в принципе понял в чём дело.
Они всё ещё лежат, обдумывая такой чудесный и полноценный вечер, а после Кейске, нащупав что-то под кроватью, заботливо вытирает Чифую, потому что тому ещё как-то домой идти, а из комнаты не выйти просто так.
— Приходи ко мне почаще, — шутит Баджи, обнимая парня перед собой.
— Как же ты бесишь, — ворчит Чифую, который в целом доволен, но говорить об этом не хочется и, натягивая чужую футболку, садится на кровати. — Домой надо, — констатирует он.
— Есть у меня один план, — смотря в сторону балкона, проговаривает Кейске и как бы Чифую не хотел отказаться, сейчас этот выход кажется единственно-верным.
Открывая окно, парни смотрят насколько безопасно спускаться по пожарной лестнице и, вроде бы, не всё так плохо, поэтому как самый неудачный влюбленный, Мацуно пробирается на свой этаж, попутно оказавшись замеченным соседями с четвертого,
и в принципе есть ли ему дело, что те подумают?
Баджи усмехается, когда тот уже оказывается у себя, и подмечает, что этот ход не так плох и можно почаще бы им пользоваться.
— Добрый вечер, — проговаривает Кейске, выходя из своей комнаты.
— Ты спал?
— Ага, — устало бросает он по пути в ванную.
— Школа так выматывает, что дети без сил приходят, — вещает госпожа Мацуно, — Чифую, кажется, тоже спал. Дома было слишком тихо, когда я пришла с работы. Они действительно такие молодцы, стараются на полную. Я так рада, что они так сдружились.
«Не плохо так сдружились» — думает про себя Баджи, усмехаясь всей ситуации, ведь рано или поздно нужно будет во всем признаться.
