«Он был первым, с кем я стал говорить вежливо. За кем я был готов пойти на край света. Тот, кого я стал считать классным. Всё это был — Кейске Баджи».
«Стоя на расстоянии нескольких метров, едва ли я мог дотянуться, происходящее казалось чем-то неестественным. Лицо, прежде такое уверенное, размазано кровью, помято и в слабом освещении, превратилось в сплошное месиво. Волосы раскинулись по обе стороны, как и руки, что даже не стремились воспротивиться. Он смотрел прямо перед собой и молча терпел каждый удар, и последняя фраза, брошенная ему нападающим была будто сакральной, идущей прямо из души, и под пустой водопад из слёз он сказал лишь — «знаешь, что я пережил?» — а после остановился и отпрянул. Стало до безумия сложно смотреть, сложно понимать, что на груди такого родного прежде Кейске кто-то может таким образом плакать, выплескивая всю боль. Ноги сами собой двинулись назад, а сердце галопом заходилось, и, оперевшись спиной о ближайшую стену, оставалось только ждать. Ждать, пока чувства отступят, пока ситуация хоть немного прояснится, но вместо этого он обнимал его, крепко и заботливо. Человека, который позволил себе такое. Человека, который был в его прошлом… И, а… да, — «это их личное». Прерывать действительно не хотелось, и лучше просто вернуться к остальным.» Убедившись, что ноги снова имеют крепкую опору, Чифую лениво побрел обратно. Встретившись с Майки, стоящим отчего-то у входа, Мацуно прошёл мимо, словно не заметил, вперив пустые глаза перед собой. Блики в них, прежде такие живые, превратились в ничто и на сердце удивительный штиль. Пустота необъятная и в то же время маленькая, размером с горошину, но чёрная до безумия, затягивающая в себя всё с невероятной силой. — Послушай… — хотел было заговорить Сано, но блондин его, кажется, не слушал, поэтому Манджиро оставил попытку и предпочел предоставить это Баджи, надеясь, что тот придурок — не такой и придурок всё-таки. Сано не мог знать, что именно произошло, и тем не менее беспокоился, наблюдая за таким поникшим Чифую, который зашёл обратно в дом. Вроде бы физически он здесь, но сам далеко в своих мыслях. — Так и знал, — тяжело вздохнув и поднимая взгляд куда-то в ночное небо, заговорил Майки, решив вернуться к остальным. Сано уже жалеет, что позвал этих двоих. Всего пару мгновений Чифую хватило, чтобы осознать — ему тут не место. Парни, девушки, музыка, все чему-то радуются и продолжают пить, но юноше слишком не по себе от такого резкого контраста. Казалось бы, всего полчаса назад они с Баджи сидели так же и выглядели счастливыми, а теперь в душе что-то сравнимое с печалью или досадой. Мысленно он уже несколько раз вернулся в то место и, грубо выругавшись, спрашивал — «какого хера здесь происходит?», — но поставив себя на место Баджи, для которого подобная ситуация была, видимо, неизбежной, немного смягчился. Мацуно вовсе не ревнивый по натуре, просто неприятно, когда кто-то трогает то, что ему чертовски нравится, — Баджи, например. Учитывая, что Чифую мало что понимал в этой ситуации — оставалось только ждать хоть каких-то объяснений, и ему не просто не по себе, он немного***
Решение о переводе было принято не так давно. По сравнению с насыщенным Токио, маленький городок южной Кореи казался оазисом, где нет чрезмерной суеты. В последний раз госпожа Баджи-сан посещала страну, где когда-то жили они с родителями, в юности. С тех пор прошло почти двадцать лет и, когда на работе ей предложили перевестись в новый филиал за границей, который только открылся в Корее, реакция была вполне ожидаемой. С одной стороны, хотелось вернуться, а с другой — здесь она прожила достаточно долго и здесь вырос её сын, поэтому решение следовало принимать вместе. Когда они с семьёй перебирались в Японию, ситуация в Корее была весьма шаткой в плане экономики, несмотря на то, что она стремительно росла, никто не мог прогнозировать, что так и будет продолжаться. До уровня страны восходящего солнца, отнюдь, не дотягивала. Теперь — ситуация в корне изменилась. За последние несколько десятков лет эта страна не только переняла японскую философию, но и усовершенствовала её. В то время как в Японии был переизбыток кадров, со своим средним специальным, женщина не могла уйти дальше дежурной медсестры с постоянным заработком, но возможность развиваться и повышать квалификацию было предложением, очевидно, более заманчивым. Сложность лишь в том, что придётся снова заморачиваться с переездом. Что касалось квартиры, сотрудникам, которые были заинтересованны в подобном переводе, предоставляли временное место в общежитии на этот испытательный срок длиной в два месяца. Такую возможность предоставляли непосредственно в целях дать человеку шанс попробовать себя на роль более серьезной должности. Группа из десяти человек, собравшаяся со всей городской больницы, была внесена в список, и к середине марта их должны были отправить в Корею. Отличная возможность получать образование и работать по совместительству, особенно, учитывая, что всё оплачивает государственная программа. Вопрос был в том — как осесть с хорошей работой в другой стране. Поступление Баджи было ещё не согласовано, он чётко дал понять, что после испытательного срока вернётся в Японию, но мать его всё же надеялась на рассудительность сына. На то, что он бросит свои детские глупые привязанности и будет думать о будущем.
***
После выписки старику Мансаку был прописан постельный режим и Шиничиро всё ещё оставался с ним дома, наблюдая за дедом, он пропустил выпускной Эмы и Майки, но те обещали ему взять запись торжественного мероприятия у одного из знакомых, что хоть немного, но утешало. Дети выросли слишком быстро и он всерьёз озадачен как бы поскорее вернуться к работе, чтобы не терять прибыль ещё больше. Но сейчас нужно сосредоточиться на другом и позаботиться о том, кто когда-то вырастил его, поэтому Шиничиро не торопится выходить на работу по крайней мере в ближайшие дни. Да, и у него имелись кое-какие сбережения на такой случай. Воздух сегодня по-весеннему прохладный от дождя, который моросил всю ночь, был насыщен приятным запахом сырой травы и намокших цветов с деревьев. Напоминает детство, когда старшему Сано было без разницы что за погода за окном. Шиничиро всегда куда-то спешил и был настолько активным, что окружающие удивлялись, что у него за батарейки такие. Такеоми уже тогда был его другом и в детстве им двоим всё казалось таким необычным и интересным, начиная с того кто выше залезет на дерево и заканчивая скачками на палках наперегонки. А сейчас? Сейчас Шиничиро понимает, что даже Майки давно переступил этот возраст, когда радуешься хорошей погоде или дождю, чтобы выйти в резиновых сапогах и побегать по лужам. А ведь каких-то десять лет назад Шини со слезами на глазах, своих конечно же, затаскивал Майки домой, поскольку этот негодник гулял до ночи, в то время как Сано старший уже опаздывал на одно из своих не многочисленных свиданий. Шиничиро выходит на порог и, достав свою сигарету, успел поднести к губам, как вдруг его снесло в сторону торнадо по имени Манджиро, который одет достаточно забавно и этот его жёлтый дождевик делает его немного «утковатым», потому что на накинутом резиновом капюшоне — уточка, и Шиничиро умиляется. «Майки всё такой же», — думает он про себя. — Я скоро вернусь, — доброжелательно отсалютовав двумя пальцами брату, произносит Манджиро и резко соскакивает со ступеней, направляясь куда-то в сторону остановки. Пяти минут не проходит и к Сано присоединяется его друг, и теперь они уже вместе с Доракеном, который накинул на себя простой прозрачный дождевик, чтобы не быть вымокшим, ждут ближайший микроавтобус. — Он тебе только вчера сказал? — уточняет Рюгуджи. — А тебе говорил ра́ньше? — вопросом отвечает на вопрос, Манджиро. — Нет, просто как-то неожиданно что-ли. — Ты прав, Кенчик, неожиданно.***
13 марта — день вылета, тот самый день, когда семья Баджи ненадолго уезжает. К счастью, они не заводили питомцев, а потому не нужно будет беспокоиться о том, как бы взять их с собой или попросить соседей приглядывать за ними. За весь вчерашний день они с Чифую практически не говорили об этом. Не обсуждали, как будут общаться на расстоянии и у кого какие планы на эту весну. Вечером Кейске вместо того, чтобы предложить Чифую прогуляться, просидел один, видимо, обдумывая грядущий переезд. Мацуно, тоже не писал лишний раз, стараясь не навязываться, и как бы ему не хотелось, в этот день Баджи не приходил к нему их обычным незаконным «через-окно-способом». Большую часть дня Кейске просидел в комнате. Пару раз его навещала мама, чтобы узнать, как у сына дела и не хочет ли он поужинать, но тот сказал, что покушает позже и продолжал слушать музыку, попутно листая какой-то неинтересный журнал лишь для того, чтобы думать о самых бессмысленных и не интересующих его вещах. И слава богу, что музыка могла заглушать поток собственных мыслей. Он был уверен, что ведёт себя, как и должен — это всего лишь на время, им не нужны сопливые сцены, будто видятся они в последний раз. А ещё, просто осознавать то, что его не будет рядом — тошно само по себе. Поэтому даже сильные люди бегут от проблем, исключая лишние эмоции, переживания, воображая, что это нормально и даже в какой-то степени правильно. Чифую практически не спал просто потому, что мысли одолевали, и, уснув к утру, проснулся немного после десяти. Он хотел бы спросить, что чувствует Баджи перед таким затяжным расставанием, но они не касались этой темы. Они до невероятного совместимы, даже учитывая сложные характеры, те, тактично подстраиваясь друг под друга, не изменяя себе, и стали чем-то неделимым. Но в то же время, даже после всего оставались вещи, которые просто не обсуждались. Чифую, получив взбучку от мамы за то, что не пришёл к завтраку, когда она звала, со второй попытки всё же нехотя встал и поплёлся на кухню. По выходным мама всегда готовила что-то вкусное и даже запах жареных яичных лепёшек для тамагояки не придавал настроения. Закончив с умыванием, он пришёл за стол и успел сделать пару глотков чая, перед тем как на телефон, что лежал в кармане домашних штанов, пришло сообщение. «Зайду через пару минут?» — пишет Кейске. И Чифую мысленно отвечает твердое «нет», но ноги уже несут его в сторону двери. И он вовсе не сорвался с места стоило только увидеть сообщение, а просто тактично улизнул, чтобы избежать лишних вопросов от родителей и, бросив только — «я сейчас», скрылся за дверь. Он, немного растрёпанный, вышел в подъезд, встретившись взглядом с парочкой друзей, и те, только недоумевая, оглянули его: — Привет? — вопросительно и, скорее всего, не ожидая увидеть Чифую, поздоровался Манджиро. — А где Баджи? Мацуно растерянно посмотрел в сторону его квартиры, уже слыша шаги по лестничной площадке и предпочел не отвечать. — Ого, все собрались, — широко улыбаясь заговорил Кейске, — Чифую, — его обращение не было вопросом и продолжения после имени не последовало, Баджи позвал его, явно выделяя среди остальных, и почему-то такая мелочь делала Мацуно немного счастливее. «В твоих глазах за яркой, убедительной улыбкой, я видел тонкую вуаль тоски». Чифую сделалось не по себе от осознания того, что этот момент уже настал, сейчас он уедет и больше не будет этого привычного болвана. Хотелось обозвать его похуже, чтобы тот на все ближайшие два месяца запомнил, но почему-то не выходит. — Не мог раньше сказать? — первым недовольно начинает Майки. — Мы бы тебя как следует проводили. — Кейске смеётся, потому что Сано хоть и делает вид, что дуется, но, очевидно, будет скучать по своему другу. — Это бы ничего не изменило, да и может хватит так на меня смотреть? Я не навсегда уезжаю. — Очень надеюсь, — сомнительно сощурив глаза, Манджиро подходит ближе, — иначе… — он закидывает руку на Чифую, довольно растягивая губы в улыбке. — Даже не хочу слышать, — отшивает все его предположения Баджи и тактично возвращает руку Майки обратно её обладателю, чтобы подвинуть Чифую ближе к себе и обнять. Руки Кейске осторожно опоясывают его талию, а подбородок ложится на плечо, и, возможно, Чифую показалось, что тот облегчённо вздохнул. — Кенчик, ты посмотри на них, — удивлённо призывает друга Майки, — может и ты меня…? — Нет. — Беспрекословно чеканит Доракен. — Ну и вредина, — по-детски Манджиро собирает руки на груди, а после всего за секунду опускает эту игривость и выдаёт: «Я пригляжу за ним». Их дальнейший разговор едва ли можно назвать содержательным, Сано рассказал, как отчаянно пытался отлепить Эму от бывшей старосты его класса. Под конец вечера девушек совсем обуяло тоской и они ревели, не щадя красивого макияжа, и жестоко истребляли салфетки, комкая их, измазанные тушью, и выбрасывая в мусорку. После к ним подсели ещё пара знакомых и тоже разделили их наконец-то нашедшие выход чувства. — Вот так бывает весело. — Подытожил Майки свою историю, — и под конец, когда я подошёл, эти двое как белуги облепили меня и плакали, что больше мы не будем видеться каждый день или вроде того. Ещё немного и я бы решил, что я сраная, мать его, тереза. — Ты гладил их по голове, Майки, — добавил Кен, — и если честно, я уже и сам думал, что ты вот-вот расплачешься, — Доракен усмехнулся от одного воспоминания. — Я был на грани. Потому что Шиничиро сказал без неё не приходить, а мне чертовски хотелось спать. — Заодно встретили рассвет по пути домой, — пояснил Кен. — Ты-то почему пошёл с ними? — невзначай спросил Баджи. — Потому что хотел побыть со мной, конечно же. — Пояснил Сано. — Потому что под конец Эму пришлось нести на руках. — Опроверг его теорию Кен и был достаточно прямолинеен, всё же для него первостепенным было доставить этих двоих домой. — Так а… — Сано переводит взгляд на Чифую, а после снова на Кейске, видимо, раздумывая стоит ли спрашивать, — вы как добрались? — Нормально, спасибо, что беспокоился, Майки, — съезжая с темы, отвечает Баджи, — думаю, мы скоро уже выдвигаемся в путь, — намекая, что пора заканчивать, предупредил Кейске. — Что-ж, звони, если что, — предлагает Майки и протягивает руку Кейске, и тот пожимает её, а после Доракен в знак прощания делает то же самое. — А теперь — выметайтесь, — смеясь просит Кейске и ловит взгляды парней, которые не оценили шутку, но всё равно уже уходят. — Не попади в неприятности, как ты умеешь. — Бросает напоследок Манджиро и скрывается из виду. — Всё будет хорошо, — поговаривает Кейске, как только те двое уходят, и Чифую лишь соглашается, бросив тому скомканное «ага». Дверь знакомой квартиры хлопнула и за спиной послышался звук шагов. По ступеням спускалась ещё одна пара ног, и Чифую по привычке дёрнулся, но руки, обнимающие его, не ослабили своей хватки, всё так же держа в объятьях. — Такси через пять минут, я буду ждать на улице, — делая вид, что не случилось ничего необычного, госпожа Баджи-сан прошла мимо них, покидая подъезд. Молчание, оставленное её уходом и осознанием скорой разлуки, давило на ребра изнутри, и Мацуно неосознанно задержал дыхание, чтобы не ощущать этой неприятной горечи прощания. — Дыши, Чифую, — мягко попросил Кейске, упираясь головой в его затылок, и сейчас, скорее всего, и сам чувствовал нечто сродни этому. — Дышу. — Врешь, — сказал Баджи, отпуская его и останавливаясь перед парнем, словно ждал, что тот обнимет его уже теперь сам. — Пиши, если станет скучно, — стараясь казаться спокойным, произнес Чифую, но голос его заметно дрогнул под конец фразы, и он сам почувствовал этот резонанс. — Без тебя каждый день. — Спокойно и достаточно понятно ответил Баджи. — Без тебя тоже, — наконец-то найдя в себе силы улыбнуться, проговорил Чифую, и лицо его буквально сияло в глазах Кейске. Ещё немного и он послал бы всё к черту, чтобы остаться вот так с ним стоять и смотреть в глаза Мацуно, такие живые и невероятно глубокие. И если его глаза — океан, то в нём нет ни одного айсберга, от которого он ощутил бы холод. И сейчас он уйдет, забирая с собой приличную часть самого Чифую, а тот останется здесь, где на пятом его не ждут и без известий о будущем, которое для них двоих всё ещё не ясно. — Мы с тобой так и не потанцевали, — со смешком напоминает Кейске, и Чифую как-то нелепо улыбается, вспоминая такого решительного себя. — Не напоминай, — выдыхает он, поднимая глаза, и наконец-то встречается ими с золотисто-карими, обрамленными каймой чёрных ресниц и вздёрнутых по краям бровей. Глаза опускаются ниже медленно, словно стараясь запомнить это лицо, останавливаясь на скулах или ямочке от кривой улыбки, которая печально вырисовывается на лице. И те самые губы, которые целовали, искушали, сводили с ума, которые передавали ему любовь, и с которых всё началось. Он всегда смотрел на них, каждый грёбаный раз, когда они были вдвоём, мельком взгляд останавливался на красивой линии верхней и плавной мягкости нижней, но сейчас на ней едва заметный след от недавней драки. Прошло всего пару секунд, но он успел всё запомнить, словно сфотографировать для себя, и на вопросительный взгляд Баджи он лишь бодро улыбнулся, словно говоря «всё хорошо». — Потанцуем потом? — предлагает Кейске, не навязчиво опуская одну руку на чужую талию, а другой приподнимая левую руку Чифую и поддерживая её снизу своей, а после немного выставил в сторону, — я буду вести. — Как получится, — добавляет к его реплике Чифую, и тоже кладет руку на талию Баджи, меняя ведущие руки местами. — А тебе палец в рот не клади, — подмечает брюнет, перехватывая его запястье снова, а после одним движением, другой рукой коснувшись волос, стягивает свою резинку и так нелепо цепляет её на руку Чифую. — Зачем? — неуверенно уточняет он. — Как знать, — так же весьма смутно поясняет Кейске и уже слышит мерзкий гудок автомобиля за дверью. — Ладно, — отстраняясь, произносит Чифую, и Кейске тоже отпрянул, и они оба, неловкие и потерянные, смотрят друг на друга и, не сговариваясь тянутся ближе, чтобы обнять и поцеловать хотя бы раз за этот день. Медленно, чувственно, растягивая момент как мягкую карамель, но в конце — всё равно пустота. — До скорого, — торопясь кидает ему Баджи и, до последнего смотря на своего парня, задом покидает здание. — Пока. — Бросает Чифую и остаётся один с непонятным чувством и ощущением прохлады на губах, которые только что целовали.***
— Где ты был? — ворчит мама Чифую, — все остыло уже. — Друг приходил и спасибо, я не голоден пока. — Улыбается он, направляясь к себе и откладывая телефон, ложится под одеяло, чтобы проспать минимум сутки, а в лучшем случае пару месяцев. Взгляд останавливался на запястье и он понемногу понимает, что тот имел ввиду: «Запомни меня».