***
С тех пор, как Казутора снова встретился с Баджи, его прежде спокойное состояние обострилось. В тот день хотелось смеяться ему прямо в разбитое лицо, но вместо этого слезы ручьем катились из глаз. Он не грустил, считая, что переступил детские обиды. С того дня наступило чёртово чувство эмоционального подъёма, прилив сил и мысли о том, что он может всё преодолеть. Хотелось творить и придумывать что-то новое, поэтому буквально перед поступлением он выбрал кафедру графического дизайна и визуальных коммуникаций. В прошлый раз, около года назад, он уже испытывал подобное, и потому присоединился к не самой лучшей компании. На тот момент, словно находясь в состоянии мании, он был склонен делать опрометчивые поступки. Поначалу ему даже нравилось заниматься с ними рэкетом и зарабатывать, наказывая недобросовестных людей, но уже спустя месяц, когда наступила стадия своеобразной интермиссии, он предпочитал оставаться наблюдателем и крайне редко занимался избиениями. На этот случай у Кисаки всегда был верный пёс по кличке Ханма. Спустя ещё неделю он впал в депрессию, ощущая свою никчемность, порой необоснованную вину, а после и вовсе залёг на дно, даже не посещая занятия и не выходя на связь. Тетта не давил на Ханемию, поскольку в силу своего ума и сообразительности, давно подметил за улыбающимся Казуторой странную закономерность: его глаза всегда пустеют, стоит перестать на него смотреть, и такие перепады настроения ни что иное, как проблемы с головой. Неудивительно, Кисаки знал, что Тора прикончил своего убогого отца, но не знал истинных корней такого поведения.Ханемия Харука 01.03.1971 года рождения, уроженка специального района Токио Синдзюку.
*Справка дана о том, что Ханемия Х. находилась на государственном обеспечении в специализированном доме Хао Саяши с органическим нарушением нервной психики, диагноз БАР. Мать несовершеннолетней отказалась от ребенка. Временные попечители Мисаки и Ханако Сумидзу*
Впервые увидев странный документ в маминой папке после смерти отца, Тора понемногу начал понимать отчего его мать бросалась из крайности в крайность, почему не могла уйти, и почему порой днями сидела, смотря в никуда стеклянными глазами, а после снова возвращалась в обычно-нейтральное состояние. Он никогда не спрашивал о её прошлом, и та лишь в общих чертах говорила, что её родители просто погибли, поэтому бабушку и дедушку Казутора не знал. Отец же, пьяница и человек, склонный к любви к азартным играм, давно был изгнан из семьи, по крайней мере так он говорил сыну в детстве, оскорбляя своих родителей самыми бранными словами. Тора искренне любил его как отца, но ненавидел, как человека, а после ненавидел и мать, которая была настолько бесполезной, и себя, поскольку в его маленькой душе уживались столь противоречивые чувства. Когда они остались одни в новой съемной квартире, он посетил психотерапевта, захватив с собой ту странную справку и был разбит, узнав, что его жизнь будет такой же. Непостоянной, временами гиперактивной, а после депрессивной. Он понимал, что поступок с убийством отца был пиком той самой маниакальной стадии, и будь его голова в порядке, возможно, тот не совсем хороший человек, был бы ещё жив. Сегодня же, отправляясь на очередное дело, Ханемия был уверен в себе и полон сил, готов выполнить любое указание. Он снова попал в такую ситуацию, и это уже третий раз, когда он осознаёт, что материнские гены и врождённое заболевание сыграло с его жизнью злую шутку. Просто так, на всякий случай, у него всегда лежали прописанные психиатром препараты, чтобы не навредить кому в случае чего, но пока не было необходимости в этом. Но что-то внутри подсказывало, что скоро пригодятся.***
После двух ночи посетители практически покинули заведение, и те несколько, что остались, старательно высматривали вытирающую со столов Джи Ён. — Они всегда так? — с присущим Баджи акцентом, спрашивает он у Дейва, пока тот до идеального блеска натирал стаканчики. Парень в ответ бросил на него беглый взгляд, видимо, обдумывая, как бы попроще ответить, чтобы друг-иностранец понял и выдал короткое: — Практически каждый раз. — Больные, — недовольствуясь шипит Кейске, не сводя глаз со знакомой, а после того, как напарница её попросилась домой пораньше, девушка и вовсе осталась одна работать в зале. — В таких местах часто всякий сброд ошивается, — так же пристально, как и Баджи, наблюдая за последним столиком, проговорил бармен, и Кейске не сразу, но понял его слова, хотя бы из-за того, с какой неприязнью Дейв смотрел на парней. — Присмотри за ней, — кивнул бармен в сторону Джи Ён, которую те уже позвали, чтобы сделать очередной заказ. Не теряя времени, Кейске вышел из-за барной стойки и уже шёл в сторону девушки, которая сейчас явно не по своей воле сидела рядом с ними. Один из парней по-свойски закинул руку на плечо, тем самым удерживая и одаривая мерзкой улыбкой, а другой, перекинувшись через стол, что-то говорил ей, отчего лицо той искажалось отвращением. В сложившейся ситуации Кейске готов был действовать радикально, и если драка неизбежна, то бить надо первым. Ещё пару шагов и он оказался прямо у столика, привлекая немного шальные от выпитого алкоголя взгляды. — Вы мешаете девушке работать, — безропотно проговорил Кейске, пока ещё вежливо, и знакомая его в попытке встать только дёрнулась, но оказалась остановлена тяжестью чужой руки. — Мы ещё не договорили, — выглядывая из-за плеча, сообщает той обнимающий её парень. Немного подавшись корпусом вперёд и показательно разминая плечи, Кейске только устало вздохнул, прищурив глаза и сильнее сводя брови вместе: — Ещё одно такое поползновение и пешком вы не уйдете, — предупреждает он, смотря надменно с высоты своего роста, приподняв подбородок. Довольный вой тянется со стороны стайки шакалов после его заявления, а тот самый Со Джун сидит, опершись локтями о стол и подпирая сцепленными кистями подбородок. Он смотрит серьезно, с открытой враждебностью, но не говорит этого вслух. — Пожалуйста, — убирая руку с девушки, проговаривает самый рослый парень. — А то мы уже забоялись, — прыскает он со смеха, натягивая на лицо мерзкую не трезвую улыбку. Кривая ухмылка появляется и на лице Кейске, и он уже понимает, что неприятностей не избежать. Этим парням не избежать, потому что они его всё-таки выбесили. Взглянув на Джи Ён, Кейске осознаёт, что в него сейчас кто-то врезался сзади или толкнул, и он, уже собравшись ответить умнику, занёс кулак, а тот лишь извиняясь поднял руки, намекая, что он не специально, и после, немного шаткой походкой, иногда придерживаясь за столики, направился в туалет. «Случайно», — решил Баджи, смотря на парня, который еле ноги волочит. Направившись вместе с подругой к Дейву, Кейске придерживал ту за плечи, ведь они обусловились, что он должен вести себя как будто они в отношениях, но даже так — сталкер Джун не хотел отваливаться от нее, поэтому им следовало бы продумать следующий шаг своего неполноценного плана. — Что это было? — интересуется рослый парень у друга, который только что пришёл из туалета, — пили одинаково, почему ты еле дошёл? Улыбка, в которой растянулись его губы, была чересчур коварной, и когда тот, посерьёзнев дал знакомым понять, что его актёрские навыки на высшем уровне, из кармана достал чужой телефон. — Ты что у него телефон стащил? — вопрошал один из них, округляя свои раскосые глаза. — Ещё бы, будет знать, ебаный шлюхан, — с отвращением произносил слова тот, который недавно обнимал девушку. — Будет знать, как у нашего Джуна Джиён-ни уводить. — Дай посмотрю, — просит один из дружков, присоединившийся к ним после полуночи, и, взяв в руку чужой телефон, он, опасаясь, оглянулся, не смотрят ли за ним сейчас, а после, подставив экран на свет, пытался разглядеть следы от кода безопасности. Внешние уголки губ тянутся вверх, а глаза по прежнему спокойны? и восхищенно произнеся: — Да неужели? — парень одним движением снимает блок с телефона. — Ты невъебически-охуенен, — испытывая чувство особого воодушевления, поговаривает самый молчаливый до этого момента Джун. — Открывай, посмотрим, что у него там. — Кто понимает по-японски? — уточняет герой этой «вечеринки анонимных говнюков», стащивший телефон. — В душе не чаю, — подаёт басистый голос самый старший. — Открывай галерею, — предлагает Джун, и как только парни видят фотографии какого-то постоялого двора и окрестностей, на телефон приходит сообщение, и все вместе внимательно смотрят в экран. На аватарке отправителя черный кот и так сразу по иероглифам не понять кто он. Открывая входящее, все пятеро смотрят на милый смайлик в конце и, чуть пролистнув вверх, замечают такую же романтическую манеру написания. — Походу у него ещё одна девушка, — подводит итог один из них. — Надо ему конкретно подосрать, — коварно щурится Джун, — так, слушайте план, — предлагает он, чуть наклонившись вперёд. Самый рослый парень, который позволил себе вольность в сторону Джи Ён, теперь же, следуя инструкциям, шёл к барной стойке, где Кейске и его знакомая всё ещё сидели вместе, болтая и покручивась вполоборота на круглых стульях. — Извиняюсь, — заговорил незнакомец, обращаясь к девушке, — я не знал, что у тебя есть парень, — словно оправдывая своё поведение, тот делал виноватое лицо. — Да и вообще не видел вас прежде вместе, может вы всё-таки друзья? — Как бы там ни было, тебя Чоу Мин, это касаться не должно, и если тебя, — девушка кивает головой в сторону его друзей, — он подослал, — имея ввиду парня, который к ней неравнодушен, — то передай — мой ответ не изменится. — Джиён-ни, — ласково тянет юноша... — Не называй меня так, — строго перебивает его девушка, — мы даже не друзья, — та продвигается на стуле ближе к Кейске и кладет в его руку свою. — Через час закрываемся, — прямо намекнул парню Баджи, что им бы уже пора уйти. — Да, я всё понял, — соглашается знакомый Джи Ён, — ещё раз прошу прощения. — Он уходит, а Джи Ён ближе наклоняется к Кейске и, будь кто рядом, мог бы подумать, что она его поцеловала, но вместо этого девушка сказала тихо: — Я пойму, если ты передумаешь. — Думаешь они могут меня напугать? — слишком спокойно спрашивает он на японском, и Дейв, стоящий неподалеку, сам невразумеет, что между этими двумя, и о чём они толкуют, но сейчас, он единственный, кто обратил внимание, как пятеро парней склонились к центру стола как мухи на сладкое, заинтересованно что-то разглядывая. — Сделал? — уточняет старший из всех парней, склоняясь над чужим телефоном. — Несколько кадров, — подтверждает Джун, показывая их в отправленных сообщениях. — Сегодня кто-то будет послан, — с усмешкой проговаривает организатор этого розыгрыша, а после удаляет входящее, которое только что пришло от Чифую. Что там написано им не понятно и не интересно, поэтому, быстро расправившись с уликами, парни идут расплачиваться. Один из них оставляет рядом с Дейвом телефон Баджи и наличку, и тот, решив, что напарник забыл свой сотовый тут, спустя пару минут, отдал его Кейске. Естественно, брюнет тоже удивился, но после решил, что по запарке оставил его, и теперь уже сунул в карман. Телефон был в состоянии покоя и больше никто ему не писал.***
Погода была мерзкой весь вечер, и сейчас, открыв небольшое окошко их комнаты, Чифую даже рад, что оба его соседа ушли по своим делам. Сырость и прохлада проникала в помещение и наполняла лёгкие, остужая его изнутри, ведь только что он воспылал от злости. После такого милого пожелания доброй ночи, Баджи ответил парой фотографий. И к сожалению, он был не один, от одного воспоминания его как цунами накрывает раздражением. Девушка на фото держала его за руку. Он улыбался, а на последнем они сидели спиной, и та будто поцеловала его, и это было настолько тошнотворно, что он хотел бы выблевать все внутренности теми самыми ебучими цветами. Сейчас задели его естественный инстинкт и парня коробит от отвращения к самому себе. Когда ревность стала для него определяющим и всепоглощающим чувством? Когда он впервые понял, что самый законченный собственник? И как справиться с этой тяжестью в районе лёгких? Открыть бы дверку и выпустить всех бабочек, что бьются о ребра изнутри, умирая при этом, но увы. Он слишком погряз в одном человеке, сделав его центром своей вселенной, и оказался не прав. По-хорошему, он хотел бы оправдать это как и чем угодно, но стоит ли? Вдруг это его выбор. Из двух теорий, что Баджи сам отправил это и кто-то из его новых друзей, доминирует последняя и если так, то те люди и вовсе поглумились над ним, скинув как его Баджи уже развлекается с какой-то… Хотя чему удивляться, это правильно, так и должно быть, ему должны нравиться девушки, а Чифую, скорее, ошибка, друг по интересам, необычный опыт в жизни. И от этого хочется ударить себя по лицу. Как заставить себя без лишних страданий отбросить эту мысль и лечь спать, и проснуться когда-нибудь-никогда, например. Лицо искажает болезненная гримаса, запястье практически жжёт, и он стягивает чёрную резинку, бросая её вниз с высоты третьего этажа. «Не самое время раскисать» — утешает себя Чифую. На часах начало четвертого утра и через пару часов ему вставать. Почему именно сейчас вспоминаются самые трогательные моменты: начало знакомства, первое признание на кухне под алкоголь, объятья у школьной лестницы, прощание в подъезде — картинки сменяют друг друга, стремительно заканчиваясь, и как только он вспоминает увиденное недавно, наступает полный штиль в душе. Лицо его слишком непроницаемое, глаза смотрят прямо, спокойно и холодно, он выключил все эмоции, до завтра, до следующего раза, до тех пор, пока на телефон не приходит милое пожелание доброй ночи от Баджи. «Не он отправлял» — понимает Мацуно, ведь сделай Кейске это нарочно, чтобы расстаться не писал бы следом, или может он так стебётся над ним? Он молчит мучительно долгие пару минут, а после набирает: «без меня тебе будет лучше» — и отправляет адресату, и спустя считанные секунды поступает звонок. На заставке старая фотка, где они вместе у него дома, Чифую прикрывает лицо рукой, а Баджи улыбается, сверкая своей клыкастой улыбкой, и от этого ещё более тошно. Плечи его едва заметно дрожат, словно на них водрузили непосильный груз, и он смотрит прямо перед собой, до боли закусывая губы и сдерживаясь, чтобы не ответить. И вдруг телефон, как по волшебству, выскальзывает из его рук, а после… : — Не звони, он уже спит, — оповещает своего друга Тора и Баджи не успевает ничего ответить, как и Чифую осознать, что случилось. — Идём, — бросает Ханемия телефон на соседнюю кровать и зовёт соседа по квартире с собой, и именно это спасает Чифую от отвратительного «самоедства». Сейчас он протянул бы ему руку и вытащил из этого болота. — Расскажешь? — замыкая изнутри дверь небольшого туалета на пару мест, спрашивает Казутора, но Чифую опускает голову, словно для него это невыполнимая задача. — Куришь? — спрашивает Ханемия, достав пачку из кармана, и Мацуно немного удивлен, ведь он не замечал за соседом такого, — не мои, не удивляйся, — проговаривает тот, доставая парочку и подкуривая обе, протягивает одну Чифую, а вторую уже держит губами. — Не курю, — признается Мацуно, вспоминая, что почти так же во время школьной поездки он вместе с Баджи курили возле окна, и от этого хочется грубо выругаться, ведь все его мысли рано или поздно клином на нем сходятся, — но спасибо, — Чифую с небывалой для не курящего выдержкой делает несколько глубоких затяжек, оставив от сигареты половину, а после, освобождая от дыма лёгкие, сползает по кафельной стене, усаживаясь задом прямо на пол. — Настолько херово всё? — не торопясь, затягивается Тора, смотря в ночное небо. — Типа того, — уклончиво соглашается Чифую. — Что бы ты сказал, если бы кто-то прислал тебе фотки где твой, — блондин запинается, поскольку это больно, все же, — … твой любимый человек был с кем-то еще. Казутора не спешит с ответом, он смотрит на тлеющую сигарету в своих руках, а после вниз на Чифую, и заверяет: — Понятия не имею, мне никогда не нравился кто-то настолько. Чифую горько усмехается, ведь и ему прежде не нравился никто так по-серьезному. — Думаю, Баджи не такой уебок. — Не скрывая, что он уже и раньше догадывался, сообщает Казутора, и Мацуно снова ухмыляется. — Это было так очевидно? — Ага. Он смотрел на тебя как-то иначе. — Насмотрелся, — горько усмехается Чифую, и Ханемия садится рядом, заметив, что у того кончилась сигарета. Он не особо задумываясь, протягивает ему свою фильтром вперёд, и Чифую касается её губами, вдыхая очередной раз. Чувство жалости или сострадания пробуждается где-то в недрах души Казуторы и ему хотелось бы обнять Мацуно и пожалеть, но вряд-ли ему это поможет. Сам же Ханемия пусть и спокоен внешне, внутренне всё ещё на взводе. Всего час назад он ломал рёбра и бил ёбла, и сегодня сам в целом занимался поганцами-должниками. Его восходящая степень возбужденного состояния ещё не достигла своего пика, но сейчас — он хозяин своего мира. Эмоционально бодр и полон энергии, и от этого, почему-то, его всё сильнее тянет помочь Чифую.