Правильные мальчики не целуются

      Досадная улыбка скользнула по лицу Казуторы, когда у лестничной площадки он столкнулся лицом к лицу с Чифую.       «Думай о чём угодно, только не об этом» — даёт себе указание Ханемия, желая сжать его предплечье и толкнуть прочь с дороги. Он не всегда был таким милым, каким хотел быть для Мацуно.       — Вернулся уже. — Проговаривает Тора, отводя взгляд от арктической радужки глаз парня на облезлые деревянные перила. Такие интересные, кстати, что хочется поковырять ногтем.       — Уходишь? — наверняка знал ответ Чифую.       — Я направляюсь к выходу, так что это же логично, да? — эмоции не проскальзывают сквозь пластиковое выражение лица. Безобидно-удивлённый — именно так выглядит Ханемия.       — Я хотел поговорить с тобой. — Ничего удивительного — понимает Казутора и чуть наклоняется вперёд к перилам — ближе, от Чифую — подальше.       — О чём же? — он улыбается почти что натурально.       — Ты странно вел себя сегодня. — Сдержанно начинает Мацуно, ощущая себя в какой-то степени виноватым. — И я хотел поговорить об этом. «Он такой же как все» — шепчет ему правдоподобные слова паренёк на левом плече. «Он ничего не сделал — твоё отношение несправедливо» — пытается донести более добродушная часть его личности.       — Я не хочу. — Стараясь избежать каких-либо обсуждений сейчас и принятия решений, Ханемия проходит вперёд мимо Мацуно. Для него же лучше.       — А чего ты хочешь? — с досадой вопрошает Чифую, друг которого в один момент закрылся и отгородился от него толстой стеной необоснованного разочарования.       — Когда имело значение чего я хочу? — глаза, смотрящие прежде по-доброму, словно в мгновение стали безжизненными.       Чифую не мог подобрать слов, чтобы заполнить нарастающую тишину.       — Я думал мы друзья, вроде как.       — Вроде как. — В кривой усмешке размыкаются губы Торы. — Может ты не видишь этого сейчас, но я хочу уйти. Думаю, Майки прекрасно сможет занять мое место, а вот твоё… Ты должен подыскать себе нормального друга. Я всегда один, забыл? Мне так удобнее.       Два фактора в жизни Чифую, — а именно возвращение Баджи и уход Казуторы, — подозрительно связаны, и Мацуно хотелось бы сказать, что всё это бред, родившийся в его воображении, но:       — Я тебе нравлюсь?       Повисает пауза.       — Может быть. — Всё же выдаёт Казутора. — Но это совсем не то, что ты себе представляешь. Твоё тело, лицо — я имел ввиду не это. — Он возвращается на пару шагов назад, чтобы стать рядом. — Вот здесь, — он ткнул пальцем в грудь друга слева, будто стараясь достать до сердца. — Здесь, нравится.       Ханемия уходит, а Чифую так и остаётся в растерянных чувствах.       «Ты всегда будешь моим другом.» — Единственное, на что хватает сил, и Чифую отправляет это сообщение ему по пути в свою комнату. Эмоциональные качельки выжали из него последние соки, поэтому он обессиленно падает на кровать.       — Встретились по пути? — первым решает заговорить Майки. Возможно, выглядит это странно, но они оба молчаливые и измотанные лежат на боку, смотря друг на друга, одинаково подложив руку под голову.       — Ага.       — И что, он признался тебе? — спокойно вопрошает Сано.       — В чём?       — В любви, конечно же.       — Ты лжешь ведь. Да? — волнуясь, заговаривает Чифую, приподнимаясь на руке. Он готов был принять спокойно любую информацию, но только не прямое подтверждение тому, во что верить хотелось меньше всего.       — А сам как думаешь? — на этот вопрос Мацуно действительно не знает точного ответа, поэтому слова Майки, наблюдающего со стороны, кажутся более верными сейчас. И лишь бы тот сказал, что всё это не правда.       — Я не лгу. — Чеканит Манджиро. — Он и сам верит в это. Но я бы не советовал тебе сильно вникать. Казутора, он… — Сано делает паузу, подыскивая более подходящие слова, — … не такой простой.       — Что ты имеешь ввиду?       — Просто дай ему время и сам убедишься. — Лаконично сворачивает эту практически и не начавшуюся беседу Манджиро.       Чифую не стопроцентно уверен в сказанном, но Сано звучал убедительно, будто знал больше, чем сам Чифую.       Без Казуторы в их комнате на половину пусто. Поскольку его кровать одна была на противоположной стороне, а Манджиро вечно залипал в телефоне или терялся с Доракеном вечерами.       Леопардовый плед грустно смотрит на Чифую, Чифую смотрит на него, и они оба печально вздыхают. И от гнетущей пустоты его отвлекает сообщение, пришедшее на сотовый и это точно не Казутора:       «Воспоминание о тебе заставляет меня чувствовать голод.»       Несколько секунд Чифую просто думает.       Возможно, Кейске видел остатки ужина в пакете? — Бред какой-то. Может он и сам такая булочка, что его хочется съесть? — и после этой родственной мысли, приходит осознание: его хотят съесть полностью, но немного в другом смысле. Щеки загораются, а низ живота напрягается от давно утраченных воспоминаний.       «Не понимаю о чём ты. Спокойной ночи!» — буквально кричит в сообщении Чифую, и кладет сотовый под подушку.       Баджи умиляется с его «!» и представляет, что ему всё же удалось смутить Чифую.       Брюнет устало потирает затылок и сегодня снова придется справляться самостоятельно, пока в памяти ещё теплеется образ Чифую. Он будто снова девственником стал и за что ему такое наказание?

***

      — Просто? Это всё, что ты можешь сказать мне? — возмущается Ханма, который сегодня собирался провести вечер с одной из своих подруг, пока Кисаки не было дома пару часов. Но Казутора так удачно всё ему обломал.       — Почему я должен объясняться перед тобой? — холодно вопрошал Ханемия, заходя внутрь квартиры.       — Потому что я бросил всё, решив, что что-то случилось. А тебе просто стало скучно?       — Можешь считать и так. — Замер Казутора у входа в гостиную, чувствуя как более массивный Ханма, чертыхаясь, врезался в него.       Здесь ничего не изменилось, всё такой же запах ханминых сигарет, грязная посуда на кухне и следы обуви на входе, но самой странной деталью кажется незнакомая девушка, сидящая с самым удивлённым лицом в длинной футболке Шуджи и голыми стройными ножками.       — Это всё мне? — указывая на незнакомку, шутливо удивляется Тора со своим спокойным лицом и чуть шире открытыми глазами, и Ханма знает, что тот издевается, но присутствующая девушка не в курсе, поэтому сейчас явно напряглась.       — Что здесь происходит? — раздался голос только что вернувшегося Кисаки.       Заметив пробку из парней на входе, а после и «гостью», Тетта добавил: — а-а, Ханма, снова ты за своё, — и как ни в чём не бывало прошёл мимо гостьи.       — Ладно, одевайся. Отвезу тебя домой. — Пробухтел недовольный Шуджи, смирившись, что их марафон из нескольких заходов отменяется. Зря так «вылизывался» для одного раза.       — Обойдусь, — фыркнула девушка, которой такое его отношение явно не польстило. И она, щеголяя своими привлекательными бёдрами, спешно пошла в комнату, где скорее всего оставила одежду.       Несколько минут Шуджи молчит, всё ещё стоя в дверном проходе, в то время как Казутора уже расположился на диване перед телевизором, смотря в экран мобильного. Кисаки ушёл к себе, а знакомая Ханмы, быстро переодевшись в обычную одежду, крупным шагом направлялась к дверям.       — Сумочку забыла. — Сдержанно ухмыльнувшись такой бурной реакции на своё безразличие, проговорил Шуджи.       Холодный кобальт глаз подруги буквально прожигал его насквозь, когда та, только справившись со второй туфелькой услышала его слова. Девушка пронизывающе посмотрела на Ханму, расслабленного, облокотившегося о косяк.       — Мог бы подать. — Со злостью скинув обувь, холодно процедила знакомая и, зацепив свой последний атрибут, ушла. Напоследок бросив: «больше не звони мне», — и почти сдержанно хлопнув дверью.       — Какие же вы все хуевы обломщики. — Роняя своё длинное тело рядом с Торой, подвёл итоги вечера Шуджи, стекая ниже по обивке дивана, чтобы плечи их сравнялись. — Ты голодный? — быстро забыв свои недовольства, предлагает брюнет.       Казутора отрицательно кивает головой, не подавая голоса.       — У меня, кажется, проблема. — Констатирует Ханемия, — хотя думаю ты уже в курсе.       И Ханма в курсе, потому что такое уже было при его памяти.       — Не трогать тебя? — серьезно спрашивает Шуджи, поскольку знает — лучше не беспокоить, чтобы не спровоцировать.       Настроение подавленного депрессией Торы крайне хрупко и нестабильно.       — По возможности. — Добавляет Казутора, лениво шарясь рукой по столу и утягивая пачку не своих сигарет. Вяло поднимаясь, Тора выходит в дверь, а хотелось бы в окно.       — Что за паршивые разговорчики? — молвит Кисаки, который, возясь на кухне с растворимым какао, очевидно всё слышал.       — Наш Казутора в дерьме. — Констатирует Шуджи.       — Он всегда в дерьме. — Сев напротив и отхлебнув немного, дополняет его мысль младший. — Что на этот раз? Не просто же так его понесло.       — Он не говорит. — Сообщает брюнет, пропуская пальцы рук сквозь свои уложенные волосы и копоша их, отчего те распадаются в обычную прическу.       Ханма включает телевизор, и оба смотрят первое попавшееся шоу. Обсуждать Казутору — не лучшая идея, поскольку парни догадываются, что именно послужило спусковым механизмом. Ханемия собственноручно возвел курок у виска, найдя себе объект повышенного внимания, и раз сегодня он один и даже решил ночевать в прежней квартире, значит что-то произошло. Возможно, они поссорились или до него дошло, что их дружба какая-то искусственная.       Казутора, который путал свою привязанность и заботу с симпатией, был не в восторге от происходящего. Его желание сесть в тачку возле соседнего дома и поджечь себя в ней возрастало с каждой секундой. Зажигалка в руке то вспыхивала слабым огоньком, то потухала, а он мысленно представлял, как будет полыхать внутри, плавясь как шоколад или, вернее, прижариваясь к обивке машины, словно бекон на сковородке.       От такой безумной мысли на лице появилась нездоровая улыбка, и он, сделав последнюю затяжку, выбросил фильтр, решив: обязательно, но не сегодня.       — Блять, он убил кого-то. — Голосом Кисаки донеслось до его слуха, как только Ханемия открыл входную дверь.       — Я же говорил, что этот пацан опасен. — С разочарованием, подметил Ханма.       — Собирайся, нужно посмотреть, что с этим можно сделать, — не замечая вошедшего Казутору, приказал Тетта.       — Куда торопитесь? — задался он самым очевидным вопросом, улавливая замешательство во взгляде Кисаки. — У нас проблемы.

***

Flashback

      «Ребенком я видел как дедушка тренирует учеников в своём додзё. Тогда ему едва ли было пятьдесят и он был в отличной форме. Родители каждое лето привозили меня к нему на каникулы.       Этот костлявый старикан не уступал даже, как мне тогда казалось, крутым парням. Самые старшие из его учеников были ребята, которым лет по восемнадцать и их сила в самом своём расцвете.»       На поясе у старика висели пустые ножны с рукоятью, но многие часто думали, что там оружие. Он говорил:       — Деритесь так, чтобы у меня возникло желание поднять меч.       И после столь самоуверенной фразы отчаянные ученики старались нанести ему хоть один удар своими деревянными оружиями. Некоторые даже бросались по двое, надеясь на то, что старик Мансаку растеряет бдительность, но и они были обречены на провал.       Старший из семейства Сано двигался с лёгкостью пушинки, словно его суставы такие же как у них, у молодых парней, а после тяжёлыми камнями раскидывал вокруг себя неудачных бойцов.       — Попробуйте заставить меня вытащить этот меч. — Очередной раз провоцировал отчаянно биться своих учеников Мансаку, и мальчишки, которым лет по восемь-девять, беспорядочно нападали на него, тут же получая отпор.       Первым, кому удалось подобраться к нему, был хлипкий белокурый паренёк, который был в младшей группе.       Шиничиро часто наблюдал за тем, как проходят уроки, и иногда даже тренировался со взмахами меча, на выдохе опуская его и принимая стойку. Руки быстро уставали и он уже тогда понял, что боевые умения — это не его.       — Я буду драться без меча. — Заявил светловолосый мальчишка и Шиничиро заострил на нем внимание.       Старик Мансаку одобрительно кивнул и тоже принял боевую стойку, и не успел тот опомниться, как юнец уже оказался возле него.       Слишком быстрый — восхитился Шиничиро, наблюдая за движениями ровесника, который дрался отчаянно, словно котенок, нападающий на дворового пса, и уже при падении, мальчику всё же удалось ударить учителя ногой, на что старик усмехнулся, ведь до этого не додумывался ещё никто.       Этого мальчика звали Вакаса.       Тогда Мансаку всё же раскрыл перед учениками весь секрет, показывая, что никакого меча не было, лишь рукоять и ножны.       Шиничиро знал, что тот парень живёт где-то неподалеку, но не решался подружиться с ним, а спустя пару месяцев Вакаса вовсе перестал ходить на занятия. После они познакомились нормально уже в школьном возрасте и отлично ладили.       Он был первым, кого Шиничиро считал самым крутым бойцом.       После того, как Шину с семьёй пришлось окончательно переехать к деду, ситуация повторилась. Его маленький брат Майки был таким же проворливым и шустрым, но в отличие от Вакасы, Манджиро был гораздо младше. Он рос и его навыки становились всё лучше, и Шиничиро видел, что Майки превзошел абсолютно всех, кого ему приходилось знать.       Старший Сано до безумия любил своих младших и надеялся, что хотя бы их жизни сложатся лучшим образом.       Непобедимость Майки делала его особенным и Шиничиро понимал, что как только тот подрастёт, станет лучше его самого во всём.

End//

      По правде говоря, только в этом Майки и был хорош, но тем не менее старший брат восхищался им, как и своей скромной сводной сестрой. И сейчас в его жизни наступил момент, когда он, глава семьи Сано, должен принять, что дети выросли и сами имеют право решать, что им делать.       За последние несколько минут в гробовой тишине никто не смел сказать старшему Сано и слова, ведь тот был темнее тучи, словно за спиной у него разрасталась тень, обволакивающая всё вокруг.       — Я почти поверил ему. — Наконец-то прервал тишину Такеоми, обдумывавший всю ситуацию.       — С кем не бывает. — Пренебрежительно бросил Имауши, делая акцент на то, что в этом ничего страшного нет.       — Ты в порядке, Шин? — беспокоясь обратился к нему Акаши. — Он же пошутил. Кто в здравом уме будет целоваться с парнем? Это же... — брюнет запнулся, чтобы не сказать грубость, — мерзко, как минимум.       «Мерзко…» — липким чувством осело у него где-то в глубине души. Мерзко от самого себя и представлять, что Майки мог бы позволять кому-то делать такое с собой.       Скорее, всё дело было в том, что пока Шиничиро и его младшие росли вместе, он привык считать их существами «бесполыми». Словно те большие дети, которые не могут иметь мыслей или желаний по отношению к кому-либо.       Естественно, Сано подумывал о том, что как только Эма повзрослеет, ему придется гонять её парней и держать сестру в строгости, ради её же блага. Или сломать пару десятков рук, которые похотливые подростки будут тянуть к его маленькой сестрёнке.       Но к Манджиро!       Эта новость убила его четким выстрелом в лоб.       В голове сразу вспоминаются моменты о том, сколько раз те двое сидели в комнате Майки, как они постоянно тусовались вместе и пропадали до ночи и ни дай бог они… О том, что эти двое могли бы зайти дальше поцелуев, думать хотелось меньше всего.       — Я в порядке, — натягивая улыбку и сощурив глаза, проговаривает Сано. — Естественно, он шутит. — Выдает брюнет.       «Естественно, он говорит правду.» — понимает он для себя. Шиничиро как никто другой знает, что Майки никогда не врал ему. Так уж у них повелось.       — Я просто устал после работы. — Шумно вздохнув, поясняет Сано.       — Тогда мы, наверное, пойдем уже? — вопросительно взглянул на Имауши, предполагает Такеоми.       — Идём. — Соглашается с другом Вакаса, — звони если что. — Показывая двумя пальцами трубку у уха, проговаривает длинноволосый юноша и после оба уходят.       Бесконечно долгие пять минут Шиничиро сидит в гостиной, понимая, что там за стеной сейчас его брат с Доракеном, которого он, почему-то, теперь недолюбливает. Точнее, сам Кен — хороший парень, но в компании с Майки…       Едва оправившись со смертью деда, Шинни вынужден переживать ещё один удар и он уже подумывает есть ли у них дома где валерьяна, потому как спокойный обычно Сано сейчас взорвется от возмущения.       Что нужно говорить? — Этот вопрос он оставляет на потом, решив действовать по методу «будь как будет», ведь если сейчас он ничего не скажет, то просто взорвётся.       Надо сказать, разговоры всегда были его сильной стороной. Говорить и убеждать он умел лучше, чем драться, и именно этому всегда пытался научить Майки, но выходило, откровенно говоря, никак. И сейчас Шиничиро жалеет, что он слаб во всем остальном.       В голове Сано вырисовывается дурацкий мультяшный комикс, где он король, а по сторонам сидят принцесса и маленький принц. И вот, рядом с принцем, появляется ещё один принц, и те, держась за ручки, уходят от него. Злой король Шиничиро, разгневавшись, превратился в дракона и съел друга маленького принца. Конец.       — Бред какой-то. — Вслух выдает он, направлясь в комнату Манджиро.       — Дора-кен. — Силясь и сдерживая эмоции, начинает Шиничиро. — Могу я поговорить с тобой?       Рюгуджи, словно в секунду стал в разы меньше и поник перед видом такого сурового Сано.       — А я? — показывая на себя пальцем, интересуется Манджиро.       — Принц сидит здесь. — Неосознанно выдает Шиничиро, а после поняв, что спорол херню, добавляет, — с тобой позже поговорю.       «Нам пизда» — лишь губами проговаривает Рюгуджи, следуя за скрывшимся в проходе Шиничиро.       «Всё будет хорошо» — так же безмолвно показывает ему Манджиро и Кен выходит.       Прохладный вечерний воздух касается пылающих щек и Кен замечает насколько же он взволнован. Он в жизни не знакомился с родителями девушек, — которых у него, в принципе, не было, — и знакомиться не собирался.       Сейчас же, следуя за братом Манджиро, у него складывалось чувство, что его ведут на эшафот.       — Будешь? — протягивая Кену сигарету, предлагает Сано, и Рюгуджи уже готов ответить — «нет» — но взгляд Шиничиро слишком серьезный, чтобы протестовать сейчас.       — Спасибо. — Отвечает тот, взяв её и дожидаясь пока старший даст ему зажигалку.       — Инуи не плохо справлялся один в эти дни. — Глубоко затянувшись пару раз подряд, выдыхает серый дым в с сторону Шиничиро.       — Он схватывает налету. — Подмечает Кен, осторожно касаясь губами сигареты, будто в первый раз.       И правда же — не в первый, но курить ему явно не нравилось.       — Подумываю поменять график уже и сделать вам смены по очереди. — Спокойно добавляет брюнет, всё так же смотря куда-то в сторону многоэтажек.       — Меня любой вариант устраивает. — Немного расслабившись и ещё раз затягиваясь, проговорил Кен.       — Насчёт того, что сказал Майки. — Вдруг холодно заговорил Шиничиро. — Ты трахаешь моего брата?       В голове Кена словно что-то взорвалось. Дым предательски застрял в лёгких на вдохе, и он закашлялся до слёз. Кто вообще в лоб такое спрашивает?       Пока Рюгуджи корчился от припадка кашля, Шиничиро немного остыл. Всё же Дракен и правда хороший парень.       Приведя дыхание в порядок и несмотря на то, что горло все ещё першило, Кен всё же выдавил из себя убедительное:       — Мне нравится Майки.       Он, в принципе, не ответил на вопрос, но эти слова были явным подтверждением того, что эта история про поцелуй не была какой-нибудь ошибкой по пьяни.       Шиничиро вздохнул так глубоко, как только мог, и, устремив голову к небу, проговорил:       — За что мне это всё?       Рюгуджи стоял рядом, иногда ещё прочищая горло и сдавленно покашливая.       — Проваливай.       — Что? — блондин изумился.       — Говорю, вали домой, я хочу поговорить с Майки. — По-доброму Сано пнул его в плечо. — И чтобы на работу завтра не опаздывал!       — Хорошо… — ошарашенно смотрел Кен, надеясь, что разговор с Майки закончится без драк. Всё же тут он ничем не смог бы помочь — это их личное.       Доракен сказал то, что должен был, и ничуть не соврал.       Майки, сидящий в комнате, завидев брата, вопросительно взглянул на него, а после наклонился чуть в сторону, чтобы уловить силуэт Доракена, но позади его не было.       — Где Кенчик? — недоумевая интересовался Манджиро, уже подумывая о том, смог бы Шиничиро справиться с ним или нет? По-хорошему, нет, конечно, но и Рюгуджи вряд-ли стал бы бить его брата.       — Отправил его домой. — садится на край кровати Шиничиро, поворачиваясь к брату. — Не хочешь мне ничего рассказать?       Майки моргает пару раз, пытаясь понять, что именно от него хотят услышать и стоит ли вообще рассказывать всё как было, со всеми деталями и в подробностях.       — Не хочу. — Упирается Майки. — Да и тебе явно не по душе, но знаешь, — взгляд Манджиро становится по-доброму милым, — он мне…       — Нравится — да, я знаю. — Перебивает Шиничиро. — Сейчас тот парень сказал мне то же самое.       — Правда? Не ожидал. — Знал бы брюнет насколько Манджиро приятно слышать это.       — Давай не будем у нас дома упоминать эти вещи. — Предлагает Шиничиро. — Мне нужно время, чтобы привыкнуть.       — Согласен. — Поддерживает идею Майки. Всему своё время.

***

      «С каких пор он стал таким красивым? Его тело всегда было стройным и привлекательным, но сейчас… Его так хочется трогать…» — вспоминает Баджи, как едва коснулся рукой талии Чифую и почувствовал напряжение косых мышц под подушечками пальцев.       Тело под одеялом реагирует самым естественным образом — утренним «здравствуйте», неровностью виднеющимся под белой плотной тканью с синтепоновым наполнителем.       Баджи Кейске не то, чтобы какой-то сексуальный маньяк или извращенец, (в душе́, разве что), но почему-то утро начинается с представления о том, как прекрасно его мальчик мог бы смотреться на нём верхом. Баджи смущённо прикрывает глаза рукой и возмущённо вздыхает, потому что в его воображении Чифую тот ещё негодник.       Это смешно в какой-то степени: такой уверенный в себе Кейске, краснеет от подобных мыслей. Он давно признал, что Чифую со своим вздёрнутым носиком и красивыми линиями губ — абсолютный идеал его красоты, лучше любой девчонки в принципе. День назад он сам поцеловал его и теперь Баджи поцелует Мацуно в ответ — справедливо.       И в такой прекрасный момент перед глазами всплывает образ Казуторы, который силой протискивается между ними. Который не так давно стал лучшим другом Чифую, и эта мысль отбивает всяческое желание напрочь. Спасибо, Казутора.       Весь прошедший день Баджи общался с Чифую исключительно перепиской и сегодня после обеда парни договорились встретиться.       В Японии постепенно, вкрадчиво, день ото дня становилось теплее. Погода ещё не достигла пика жары, но когда за окном +20 — темная одежда не лучший вариант. И даже несмотря на это — футболка всё равно должна быть черной, выбирает себе атрибут одежды Кейске. Открыв шкаф, он находит потёртые серые бермуды с подворотами внизу и натягивает их, не сильно задумываясь о сочетании.       Собирать недавно вымытые и успевшие высохнуть с утра черные волосы, уже вошло в привычку. И кинув поверх головы ковбойскую шляпу, он готов идти покорять одного молодого мустанга, хотя это всё ещё из разряда — «повыпендриваться перед зеркалом пока никто не видит», и накинув простую кепку, парень выходит.

***

Едва ли Баджи мог представить, что их встреча кончится именно так: сидя в протекающей со всех щелей деревянной будке для туристов, со сплетёнными пальцами, губами и такой отвратительно-мокрой одежде.