***
Что из себя представляют скромные и сдержанные парни? Их не интересует секс, естественно. Они родились и живут, чтобы работать и выполнять общественные требования, а ещё они выглядят безобидными и невинными. Импотент, асексуал, ханжа — как не назови, смысл остаётся прежним, а ещё они абсолютно не ведутся на провокации. По крайней мере, им так кажется, до тех пор… Пока не остаются наедине с собой: дома, в душе, в ванной; с трясущимися от бурно разыгравшейся фантазии руками и ярым желанием сделать из кого-то конкретного личный онахол. Будь мудрым, сохраняй покой — таким девизом по жизни, руководствуются они, но всегда есть тот, кто будет вести себя с точностью наоборот: провоцировать, дразнить, прикасаться; не придавая этому особого значения или же делая нарочно. Они обречены притягиваться друг к другу, как противоположные полюса магнитов. Кен не любит клубнику, но Майки с таким аппетитом уплетает её, пачкая пальцы сливками, что Рюгуджи готов поклясться — он специально смакует и облизывает их. Коварный Майки. Сказать, чтобы не делал так — открыто заявить, что он заинтересован, промолчать — издеваться над собой, стараясь отвлечься, прокручивая в голове всякие не привлекательные вещи, типа, прыщей и голых стариков. Поэтому Кен находит альтернативу: — Давай обработаю, ты испачкался. — Указывает на пластырь на щеке Манджиро, под которым практически зажившая ссадина. Все же кто-то смог врезать Майки как следует. — Все нормально, я сам потом. — Дожевывая, пытался отказаться Сано, но с Кеном спорить себе дороже. Та ещё зануда. — Весь измазался, как маленький. — Укоризненно подмечает Доракен, стараясь не показывать, насколько ему нравится вытирать пальцами уголки губ. Рюгуджи настоящий кремень — Майки никогда не узнает, о чём именно думает этот парень. — Главное, что папочка готов помочь. — Шутка Манджиро оборачивается немым взглядом старшего и всего на секунду, Доракен ловит кинк на всякие пошлые словечки. Только мысленно, естественно. — Не говори глупостей, Майки. — Спокойно отвечает Рюгуджи, касаясь марлевой салфеткой, пропитанной средством для обработки ран, ссадины. — Ай, больно. — Недовольно шипит Манджиро. — А сейчас? — Кен касается совсем невесомо. — Всё ещё больно. — Ладно потерпи немного, я сделаю все аккуратно. — Успокаивает Кен, продвигаясь чуть ближе и в этот момент, дверь в комнату Манджиро плавно открывается и снаружи смотрит пара глаз, словно горящих из темноты. Всего пару секунд назад Шиничиро чуть не испытал очередной сердечный приступ, но слава богу, что эти двое занимались обработкой ран. — Святое дерьмо, ты выглядишь чертовски страшно, как какой-то маньяк. — Звучит голос за спиной Шиничиро и Вакаса широко открывает раздвижную дверь. — Не обращайте внимание, просто он невероятный дебил с большим чл… — дверь молниеносно закрывается и у Сано старшего волосы чуть ли не дыбом становятся. — Серьёзно? Ты дурак? — недоумевает Сано, на что получает смешок со стороны Имауши. — Какого черта ты несёшь? — Только правду. — Поясняет Вакаса, мысленно радуясь, что помог парням и подшутил над Шином так по-гейски. — Они могут подумать, что мы с тобой… — Что? Чуть не поцеловались недавно? — Громко говорит Вакаса, прямо слыша как падает челюсть Шиничиро на пол, — или ты про тот случай в качалке? — последнее добивает Сано окончательно и он от багрового, становится бледным. Поскольку один раз не … а вот два раза — уже личный выбор. И тем не менее, он не готов признать этого. — И хватит уже детей смущать. — Читает нотации Вакаса, — иначе как и ты будут до тридцати девственниками. — Как я?! — буквально теряет дар речи Шиничиро. — Как ты. — Приподняв бровь, повторяет очевидное Имауши. — Я не… — Что? — пренебрежительно бросает Вака. — Хочешь сказать, я упустил момент твоего взросления? — Хочу сказать, что я уже давно не… — Докажи. — Требует Имауши. И что за привычка перебивать на полуслове? Шиничиро невдомёк эти разговоры, и Вакаса, сдается ему, чудик от природы. И чего он ждёт? Что Шиничиро сейчас преклонит колено и приложив руку на***
Двадцать минут паники, боль в мышцах пресса от недавнего ранения, головная боль и голод. Кейске выписали только вчера, а сегодня Чифую заявил, что у них есть одно незаконченное дело. Баджи кусок в горло не лезет, то ли от грядущей встречи с мамой Чифую, которая явно не благословить их надумала, то ли от мыслей о будущем. Тех самых, когда планируешь покупать квартиру жить вместе каждый день своей жизни и распределять дни кто когда моет посуду, ища счастье в простых бытовых вещах. — Как думаешь, какая больше подойдёт? — Кейске показывает пару футболок, в руках, чтобы Чифую помог ему определиться. — Надевай какую хочется. — Серьезный и погруженный в свои мысли, проговаривает Мацуно. Хочется остаться здесь навсегда, касаться белой кожи плеч губами и вдыхать запах своего же шампуня на его волосах. И не ходить никуда, чтобы не видеть как Чифую очередной раз будет волноваться. Всё достаточно просто: встать и пойти, но что-то мешает, заставляет задерживаться, рассматривая себя в зеркало и так подленько шептать на ухо: «может не идти?», «это не обязательно», «всё равно они потом смирятся». Страх. Боязнь, что в один момент у Чифую в голове что-то перещелкнет, и он примет неверное для них двоих решение. Страх порождает недоверие, а в их отношениях нет места сомнениям, поэтому Кейске плавно переводит взгляд на Мацуно и вместо того, чтобы обнять его, обнимает себя за плечи. Чифую смотрит вопросительно и хотел бы спросить — какого черта? Но для них же лучше, если Баджи сейчас не начнет обниматься, после захочет поцеловать или ещё что, и они точно опоздают к указанному времени. Поэтому со словами: — Успокоишь меня когда вернёмся? — Кейске смотрит с надеждой в глазах и мягкой улыбкой. И, конечно, он не имеет ввиду ничего превратного. Может разве простые обнимашки, полежать рядом, но поближе, чтобы буквально вдыхать друг друга под слоем воздушных одеял. — Обязательно. — Мацуно проговаривает почти что на автомате, ведь об этом и спрашивать не стоило. Они спускаются вниз на пару этажей и какой родной-чужой кажется Чифую эта дверь его квартиры. Он словно видит всё глазами Кейске, который заходил за ним до школы и ждал у входа. Дверь открывается и госпожа Мацуно одаривает обоих сдержанной улыбкой, и Чифую подмечает, что это уже не плохо. Но как тот удивляется, заметив в квартире ещё одного человека. Парень буквально застывает в проходе, словно забыл о существовании своего второго родителя. Они чаще общались по телефону, чем виделись. С тех пор как семья Мацуно переехала, отец работал и жил по месту работы в соседней префектуре. А сегодня сидел за столом, попивая чай и читая что-то в газете. — Я не успела предупредить. Папа вчера вернулся. — Проговаривает госпожа Мацуно, опережая ребят, и Чифую титаническими усилиями заставляет себя шагать нормально. Но по ощущениям, ступни его словно тонули в уходящем из-под ног паркете. Он совсем забыл, что отец может не одобрить. Что он привёл домой не милую подружку, а парня, который чуть выше него самого и тут к гадалке не ходи, кто из них «подружка». Баджи-сан, подавая верный пример шёл целенаправленно к мужчине, чтобы поздороваться и тот, снимая очки для чтения, встал, пожав руку. — Рад познакомиться, господин Мацуно. — Заговорил Кейске тем самым голосом, которым заставлял учителей поверить, что он исправится. Отец Чифую, проходясь пальцами сквозь тёмные пряди волос и чуть поправляя их, взглянул на сына. — Мама говорила у тебя кое-кто появился. — Уточняет мужчина, снова переводя взгляд на Кейске. — Так разве мы не должны были познакомиться с твоей девушкой? — теперь отец уже смотрит на мать, которая ему явно не всё сказала. Баджи очередной раз едва заметно усмехается. И что это за традиция у семьи Мацуно — удивляться каждый раз? — Насчёт этого… — Чифую успел подойти к ним, чтобы сказать это прямо в глаза. — Нет у него девушки. — Оборачивается Баджи, опуская ладонь на плечо Чифую, словно в знак поддержки. — Зато парень есть. — Произносит, гордо показывая на себя. — Вот как. — Подводит итог отец, снова смотря на свою удручённо покачивающую головой жену. И следом за ней почти так же покорно кивает головой, как бы имея ввиду: «за что мне такое?» Отец хочет прикрыть глаза и не смотреть на них, но Чифую выглядит настолько искренним в своих переживаниях, что мужчине приходится стряхнуть с лица это выражение предвзятого отношения и едва заметно улыбнуться. — Это Кейске, пап. — С надеждой на понимание во взгляде представил друга Чифую. «Мой парень» — крутится в голове, но сказать этого он не решается, несмотря на очевидность. — Я хочу поговорить с тобой. — Взирая на Баджи, подбородком мужчина указывает на дверь и Кейске молча кивает. «Всё нормально» — думает Чифую. Баджи-сан крепкий в конце-концов… И тут же вспоминает его недавнее ранение. Рот Мацуно открывается в немом протесте, а палец важно поднят вверх, но встретившись глазами со спокойным выражением отца, сдается ему, просьба не применять насилие — будет лишней.***
Казутора смотрит на Ханму, недовольно вскинув одну бровь, как на психически-нездорового. Уже пять минут они молча играют в гляделки и на лице у Шуджи слишком довольное выражение. В последнее время он понял, что доставать Казутору — смысл его жизни, он счастлив, стоит увидеть раздражение со стороны этого парня. — Кисаки не звонил? — первым отводит взгляд Ханемия, просто потому, что ему уже надоело пялиться в лицо Ханмы. — Ты проиграл. — Победоносно откидывается назад Шуджи, попутно отвечая. — Не-а. Казуторе хочется сказать, что он и не играл, просто пытается понять, что же такого изменилось в голове Шуджи, и что за игривое-раздражающее настроение. — Как ты уговорил его? — вдруг словно вспоминает что-то важное Тора. После случившегося, Кисаки объявился всего раз. Встречался с Ханмой, уточняя детали произошедшего и заверяя, что больше никто не будет им угрожать. Даже Кисаки умеет играть в героя, хотя в его случае это лишь уместное наказание и предотвращение поступления новых проблем. С его слов «они берут отпуск на неопределенный срок», имея ввиду предыдущие занятия, и если сам Кисаки останется с Тайджу, то остальным придется временно (возможно, навсегда), найти себе другое занятие и способ заработка. Ханму это не огорчило, в какой-то степени с его плеч упал груз переживаний за себя, остальных и своего друга Тетту. Кисаки, был осведомлён о действиях Шуджи, но ничего не сказал на это. Несмотря на то, что Кисаки ненавидит потенциального соперника Сано Манджиро, теперь их пути расходятся. Майки, очевидно, мог бы далеко пойти, но все эти разборки, банды и «держание районов» — не для него. Даже если Майки король на шахматной доске, Тетта — будет королевой. Самой целеустремлённой и опасной. — Это его собственное решение. — Имея ввиду роспуск группировки, поясняет Шуджи. — А ты, что, уже соскучился по нашим совместным развлечениям? — Ханма тянется рукой через весь стол, чтобы накрыть руку Казуторы, но тот, заметив, отодвигает её. — Ты смотришь на меня как-то неприлично. — Не отвечая на вопрос, но очень уместно одарив Шуджи холодным тоном, заговорил Ханемия и ушёл в сторону общей ванной. Ханма всегда был немного странным со своими вечными шуточками, но в последнее время он уже переходил границы дозволенного. — Выйди. — Просит Тора, умываясь над раковиной и ощущая взгляд где-то в районе спины, или ниже. Ему даже не нужно поворачиваться, чтобы убедиться в этом. — Мне, вообще-то, тоже надо в душ. — Заявляет Ханма, стягивая вещи и складывая аккуратно на корзину с грязными бельем, но, обычно, люди делают это, как минимум, в одиночестве или за шторкой душа. — Подождать нельзя? — уже вытираясь и собираясь выходить, уточняет Тора, но Ханма делает вид, что не слышит и поворачиваясь, пытается переспросить. Встречаясь взглядом с Ханмой младшим, Ханемия подмечает для себя две вещи: во-первых, оказывается, рост тоже имеет значение, а во-вторых, при виде голого парня он ощущает странные вибрации внизу живота и да, его, кажется, тошнит. Ханма угнетён подобной реакцией и сдается ему, все эти попытки подвести Казутору к голубому алтарю, кончатся неудачей. Но, если быть честным. Шуджи и сам не уверен в том, что хочет этого, просто с недавних пор в нём проросло семя любопытства и пока он не узнает симпатия ли это или что-то иное, сдаваться не станет. Жизнь слишком коротка и нужно успеть всё попробовать.***
Ситуация полный пиздец. Полный, слышишь, полнейший, пиздец. — Кричало все нутро Кейске, как только дверь закрылась и он остался наедине с отцом Чифую. Будь вежливым, но не заискивай — вспоминает Кейске главное правило при знакомстве с родителями, которое вычитал на каком-то форуме, как только узнал от Чифую куда они сегодня пойдут. Обязательно быть во всеоружии и отвечать на вопросы, но в то же время следить за тем, что говоришь. Для начала нужно отбросить сомнения и начать непринуждённый разговор. — Давно вы вместе? — опережает его мужчина, смотря строго, но интересуясь с какой-то усталостью в голосе. — Д.. — два месяца до, два месяца после, сколько точно? Когда они начали встречаться? Баджи теряется, ответ на этот вопрос у него не был готов. — Давно. — Проговаривает важно и думает, стоило ли? Может лучше казаться тихим и молчаливым? Эта мысль претит и Кейске решает вести себя естественно, но сдержанно. — Вы против? — задаёт пусть и неэтичный, но самый важный вопрос. — Если я скажу что да, расстанетесь? — Кейске кажется, что уже где-то слышал подобное, но ответ его всегда будет неизменным. — Эта тяга к кому-то самое ненормальное, но настоящее, что когда-либо было в моей жизни. — Признается, позволив себе проявить немного эмоций. — Я уже разочаровал его однажды, и если что-то ещё заставит меня оставить его, вряд-ли он снова подпустит меня. — В момент уверенность Баджи сменяется осознанием реальности: если сейчас они снова расстанутся, если отец Мацуно будет настаивать на этом, что ему делать? Как быть с тем, что они отличаются от обычных пар? Господин Мацуно делает шаг в сторону Кейске и смотрит ему прямо в глаза. Тот словно готов схватить за плечо и выбросить в окно с третьего, и во взгляде пугающая мгла, но лучше уж так, чем слушать нотации. Рука останавливается на плече Кейске, ложась на него свинцовой пластиной и Баджи сжимается внутренне, готовясь к чему угодно. — Кейске-кун, — хрипит господин Мацуно, — я догадывался, что ты прекрасный молодой человек ещё с тех пор, как ты не побоялся сказать правду, но убеждаться в этом не хотел. — Поясняет мужчина своё одобрение. — Постараюсь не разочаровать. — На самом деле пугало Кейске не отношение родителей в целом, а то как это может сказаться на их отношениях. — Идём, надо заскочить в магазин. — Резко возвращаясь к повседневности, меняет тему отец Чифую, уточняя обедали ли парни с утра и если нет, то почему. А после взяв обычную собу, возвращаются в квартиру Мацуно. Чифую доволен. Он ценит выдержку Баджи и то, как посредственно он выглядит сейчас. В их квартире, на удивление, уютно, а когда посреди семейной дискуссии оказывается, что Кейске, как и сам господин Мацуно, терпеть как не может рыбалку, его признают членом семьи автоматически. Уместные шутки и непринуждённые разговоры — именно так и должно было быть изначально.***
Казутора умеет подбирать места для встреч — про себя рассуждает Баджи, скучающе провожая очередную пару ног на каблуках, которые в этом заведении, видимо, были частью униформы. Чифую так же скучающе смотрел в стакан колы, лениво провожая взглядом поднимающиеся с самого низа пузырьки, что едва заметным шипением всхлопывались на поверхности. — Напомни мне, почему мы уже полчаса просто ждём? — недовольно ворчал Чифую. — Понятия не имею где их черти носят. — Пояснил Кейске и вместо того, чтобы нежиться с Мацуно в кроватке, мило обнимаясь под один из фильмов, он должен сидеть здесь. «Надо было просто трубку не брать», — думает он про себя, — «в следующий раз так и сделаю». — Хотите ещё чего-нибудь? — подошла очередная девочка-работница с кошачьими ушками на голове, которой не хватало сказать только: «ня~я» — в конце фразы. Баджи как-то видел такое в аниме, поэтому не сдержался от улыбки. — Нет, мы ждём своих друзей. — Вежливо пояснил он, чувствуя как уверенно ладонь Чифую ложится на бедро, пока голова Мацуно так же покоится, упираясь в плечо Кейске. — Можешь ещё раз так сделать? — просит Кейске, — мне кажется она не видела твоей ревности. Всё внимание Чифую концентрируется на последней фразе и он сам уверен в этом, поэтому сейчас же говорит: — Я не ревную. Просто дурные воспоминания. — Напоминает Мацуно, ту фотографию, которую ему прислали, где Баджи-сан со своей подругой. Как там её звали? Не важно. — И я тебя, — уверенным шёпотом, проговаривает Баджи, — очень сильно. — Видимо, всё же поняв слова Мацуно по-своему. Неторопливые шаги позади сливаются с общим шумом и слабой музыкой на фоне, поэтому когда кто-то кладет руку на плечо Кейске, тот лишь головой оборачивается, не желая отстраняться от Чифую. — Давно ждёте? — в своей улыбчивой манере, спрашивает Шуджи, и так зная ответ. — Общественный транспорт, пробки. — Сразу поясняет он, усаживаясь напротив, а следом за ним Тора, который и был инициатором этого сборища. Выглядит он уставше и даже немного помято. За последние несколько дней, Казутора спал больше половины суток ежедневно, а когда бодрствовал — Ханма доставал его своими «шуточками за тристо». Из друзей у него остались лишь эти парни, и, возможно, Майки, поэтому если с кем-то и стоит немного развеяться, то только с ними. Последнюю неделю Казутора настолько чист, что любой врач проверив его анализы, оказался бы доволен: ни тяжёлых психотропных, ни лёгких антидепрессантов, ни никотина, ни алкоголя. Ещё немного и у него над головой воссияет нимб. Над трезвой головой, без навязчивых мыслей и одержимостей. — Это смешно? — недовольно хмурится Баджи, — мы могли уже сто раз… — запинается он, улавливая любопытный взгляд даже от Чифую насчёт того, «что они могли?», но предпочитает не продолжать. — Плевать. Зачем звал? — обращается к Казуторе и тот смотрит на Кейске, как на идиота. Это в нём никогда не изменится. — Чтобы потусить вместе. — Взгляд золотистых глаз без солнечного освещения отдает каре-зеленым и Кейске словно снова узнает в их глубине своего друга. Того, с кем он был знаком несколько лет назад. — Я же говорил не надо было их звать, — подпирает голову Ханма, уставившись строго на Ханемию. — Лучше с ними, чем только с тобой. — Тебе нравится такое? — недоумевает Шуджи, — типа двойное свидание? — и Казутора снова делается уставшим и прожигающим взглядом одаривает Ханму. — Как… самочувствие? — Чифую неуверенно начинает, обращаясь к Ханемии, потому что с Казуторой они толком и не общались в последнее время. В отличие от Баджи. Лёжа на соседних койках в одной палате эти двое многое выяснили путем взаимоупрёков и издёвок. — Оу, — Ханемия даже удивляется, что Чифую сам обратился к нему. — Всё прекрасно. — Можно нам виски, пожалуйста? — проговаривает Шуджи одной из девиц, — и колу. — Добавляет, оценивая, что тот же Чифую вряд-ли сможет пить чистое.***
— Я убью его. — Несмотря на выпитый алкоголь, недовольно пыхтит Баджи, пока Чифую танцует на пару с Казуторой. — Ещё раз он его обнимет — убью. — Я сам его убью, — давно восседая на месте Чифую, проговаривает Ханма. И если те двое, выпив всего немного ушли танцевать, то Кейске и Шуджи остались сторонними наблюдателями. И с каких пор алкоголь лучшее средство для примирений? Казутора больше не хмурится на Баджи и выглядит расслабленным, а Чифую ещё более привлекательным, чем обычно. Не позволительно парням иметь такое милое лицо. С одной стороны Кейске испытывал приятное возбуждение от созерцания танцующего Чифую на расстоянии всего нескольких метров, словно все его чувства обострились и он улавливал каждый жест. А с другой — его подстёгивало присутствие рядом с ним Казуторы. Кейске, как ему кажется, уже достаточно пояснил, чтобы к Мацуно ручки свои не тянул, но Ханемия явно нарывается или испытывает его терпение. Любовь и ревность вечно идущие рука об руку, подогревают страсть. Здравый смысл призывают Баджи понять уже умом, что ничего страшного в подобном поведении двух друзей нет, но внутри всё очередной раз переворачивается, стоит Казуторе приблизиться лицом, чтобы сказать Чифую что-то сквозь этот шум. Баджи не выносит самого себя в такие моменты, поэтому: — Забери его. — Просит Кейске и Ханма встаёт, словно по указке. Пока Тора брыкается, не давая Шуджи положить на него даже руку, Мацуно, как хороший мальчик, возвращается и садится рядом с Баджи, переводя дыхание. — Идём домой? — не спрашивает — просит Кейске. Для него этот день выдался и без того эмоционально сложным. Чифую кивает и смотрит с таким обожанием, что приходится отвести взгляд, чтобы не привлекать внимания и не поцеловать его прямо сейчас. — Только к тебе. — Зачем-то добавляет Мацуно и снова опирается о плечо, и сдается Баджи, тут был некий прозрачный намёк. А может он просто хотел его увидеть? Расплатившись, парни выходят на набережную, вдоль которой расположены шумные заведения, где посетителям всегда рады. Вид отсюда прекрасный. Ощущается приятный, слегка солоноватый и прохладный запах воды́. Во́ды здесь практически всегда спокойные, поэтому, неспешно прогуливаясь сложно представить, что в лицо могут лететь брызги, разбивающейся о причал волны. Оборачиваясь, чтобы убедиться, что больше никто кроме них не гуляет по пирсу, Кейске наклоняется и зачерпнув руками воды, с размаху отправляет её на спину Казуторы и тот вздрагивает от неожиданности, едва сдержавшись от непристойных ругательств. — Ты нормальный? — спрашивает слишком серьезно, для прежде такого веселого Торы. — Мне показалось, что тебе не помешает. — Оказавшись наравне с Ханемией, диктует Баджи, приправляя свои слова тоненькой ноткой злорадства. Казутора поддевает край футболки рукой, изворачиваясь и желая посмотреть насколько она намокла, но вместо этого, к нему приходит другая идея. Самая, как ему кажется, справедливая. Мгновение и Казутора припадает к бёдрам Кейске, опоясывая их руками и пока тот теряет бдительность, делает пару шагов назад, приподнимая тело друга и Баджи, не имея шансов оттолкнуться и опоры, со всего маху падает в воду. Чифую кажется, что у этого парня такая своеобразная традиция: если хочешь подружиться — сначала искупай, ведь у них было точно так же. Но вместо растерянности и негодования, Кейске всплывает и тянет обидчика за собой, теперь уже погружая Тору под воду. — Я надеюсь они не утопят друг друга. — Озадаченно посматривая в место, где только скрылись парни, снимает ботинки, и вместе с ними закатывает штаны, Ханма. Казутора выныривает, обнимая себя за плечи и шумно выдыхая, сразу же убирая прилипшие к лицу мокрые пряди. — Не думаю. — Делает поспешный вывод Чифую, но после всплывает Баджи и снова теряется под тёмной водой, а Казутору утягивает на дно. Шуджи робко отступает на шаг и снова касается голой ступней холодной воды, и содрогнувшись как кот, который боится воды, заходит дальше. Нельзя было раздеться? — единственный, кто думает об этом — Чифую, пока те двое барахтаются, стараясь утопить друг друга. Ханма, как самый старший, как заботливый друг, прекращает это, хватая Казутору сзади так, чтобы руки его оказались обездвижены и выносит из воды, пока Ханемия дёргается и требует его отпустить. Выругиваясь на Баджи и обзывая его хитрой и скользкой медузой. — У медузы нет мозгов, — неожиданно умно изрекает Кейске, поясняя, что и хитрой она быть не может. — Тогда это точно про тебя. — Усмехается Казутора, наблюдая как у парня венка вздувается на лбу от злости. И Кейске бы уже бросился за Ханмой, что старательно уводил Ханемию от него, если бы не рука Чифую, крепко сжимающая запястье. Немая мольба остаться с ним и ещё эти нечитаемые эмоции из-под полуприкрытых ресниц. Мокрой рукой Баджи ведёт по его груди, и поддевая подбородок, едва касается губ. Пальцы рук переплетаются между собой и ощущение достаточно странное, словно Чифую вот-вот растворится, поэтому Кейске сильнее прижимает его к груди, пропитывая своей мокрой одеждой и не делая больше ничего странного. Ханма строг к себе, поэтому не допускает лишних касаний руками. Он обнимает Казутору только с одной целью — увести подальше от этой слащавой парочки. И все было бы прекрасно, если не ёрзающий перед ним Ханемия, что то и дело трётся задницей, и просит отпустить. Шуджи хочется закурить и сказать: «спасибо, я всё». Ханма поджимает губы и шипит, когда Тора с силой дёргается и практически вырывается, но тут же оказывается перехвачен и прижат к груди. — Хватит на сегодня. — Ворчит Шуджи. — Мы в ответе за тех, кого набухали, так что все претензии — завтра. — Поясняет Ханма свои мотивы, чувствуя как не нежно пальцы парня скользят по его талии, останавливаясь у косых мышц живота. Всё внутри очередной раз делает переворот и Ханма, кажется, понял своё упущение. — Что это? — Казутора замирает и взгляд его останавливаться там, где тела их касаются друг друга, весьма неоднозначно. Шуджи не хочет отстраняться, но приходится. — Нечего было так жаться ко мне. — Поясняет Ханма. — Это естественно, так что… — Шуджи не договаривает, поскольку его притягивают обратно, возвращая в исходную позицию, и до Ханмы наконец-то доходит, что Казутору удивила не его реакция, а своя собственная. Теперь уже Шуджи не знает как себя вести. С одной стороны это будоражит, а с другой дико странно признавать. — Не подходи, иначе я сделаю какую-нибудь глупость. — предупреждает Шуджи и уходит первым. Сдается ему, таким детям, как Казутора, пить противопоказано. Ханма должен нести ответственность за то, чтобы не произошло ничего «странного» и они оба добрались домой. Ему не настолько интересно, чтобы пользоваться ситуацией и как назло кончились сигареты.