По праву нареченного

            Осознание пришло к Се Ляню как-то внезапно. Точнее, оно коварно подкралось к нему со спины и резко навалилось, когда он опрометчиво вбежал в купальни Дворца Блаженства, чтобы поделиться с отдыхавшими там супругами новостью, однако испуганно замер. Порой, увлекшись чем-то слишком сильно, Се Лянь не реагировал на окружающий его мир и частенько забывал о достоинстве и приличиях, которые в него так упорно пытался вложить наставник в свое время. Купальня была затянута воздушными клубами пара, похожими на разрозненные стайки пушистых овец. Однако даже эта дымка не могла толком скрыть некоторых… деталей, которые Се Лянь, признаться честно, не планировал видеть в ближайшие пару-тройку лет. Нареченные стояли к омеге спиной, заняв разные углы купальни, и стоически делали вид, что друг с другом не знакомы. Их дымные ароматы тягуче сплетались в единую волнующую нотку, словно всегда были одним целым, и Се Лянь, приглядевшись, пораженно вздохнул. Первое, на что упал его цепкий взгляд, были парные метки, которые внезапно расцвели на шеях вредных альф изысканными цветами. Вдоль лопаток и вниз по спинам змеились кровавые полосы, на боках застыла россыпь грубых укусов, налитых желтыми и синими красками, словно брызгами акварели. Взгляд невольно скользнул ниже, и Се Лянь против воли ощутил, как взволнованно задрожал его собственный аромат, который мгновенно сделался кокетливее и слаще.       Пять алеющих отметин, осевших на бедрах с каждой стороны, были довольно красноречивыми. И чертовски-чертовски смущающими (особенно учитывая то, что они были не только у Бай-эра, но и у Сань Лана). Они пометили друг друга! Пометили! С ума сойти!       Конечно, Се Лянь не был ханжой: в Небесных чертогах перед его глазами постоянно мелькала одна триада небожителей, которая совершенно не стеснялась других и с гордым видом носила метки друг друга. Многие на них косились неодобрительно — где это вообще видано, чтобы уверенные альфы почтенно склонили друг перед другом головы? Однако Се Лянь всегда восхищался подобным доверием и, что уж говорить, любовью. Ведь ничем иным подобное решение не могло быть продиктовано ни долгом перед омегой, ни банальным уважением, ни какой-нибудь выгодой, только безгранично чуткими и нежными чувствами. И уж тем более омега никогда не мог предположить, что склочный Безликий и гордец Хуа Чэн… разделят между собой как ложе, так и жизни. Не исключено, конечно, что сначала эти двое привычно подрались за первенство, но все же!       Даже в самых откровенных книгах Люсу Мяньхуа не упоминалось о метках и двойном совершенствовании альф, когда те входили в триаду (он только слышал от других, сам Се Лянь никогда подобные произведения в руки не брал).       Потрясение оказалось настолько сильным, что Се Лянь в один момент забыл все, о чем хотел нареченным рассказать. Его память как будто прохудилась, превратившись в решето, а воспоминания ускользнули через крохотные дырочки, как вода. В голове как-то гаденько зазвенело, а мысли превратились в клубок спутанных нитей — за какой конец не потяни, все станет только хуже. Жгучий стыд затопил омегу мгновением позже: кровь тут же прилила к щекам, в груди вспыхнуло обжигающее пламя, а шея пошла алыми пятнами. Смущенно пискнув извинения, Се Лянь судорожно отвернулся от обнаженных (великие небожители, почему его нареченные такие привлекательные?!) альф и поспешил выскочить из купален.       Выбранный путь совершенствования заставлял Се Ляня придерживаться чистоты не только духа, но еще и плоти, так что увиденное стало для него целым испытанием на стойкость. Признаться честно, омега вообще не думал, что когда-нибудь свяжет себя священными узами брака. Он довольно сносно боролся с искушением во время проклятого цветения (не зря его лучшими друзьями были альфы), но так было лишь до недавней поры. После того, как его выбрали согласно «праву нареченного», после того, как пометили, окружали лаской и заботой, крамольные мысли и желания время от времени толкали Се Ляня в пропасть.       Всякий раз он неловко застывал перед хищной пастью бездны, вглядывался в нее с понятным опасением и каким-то иррациональным предвкушением, но все еще не решился шагнуть навстречу манящим объятиям.       Слепым Се Лянь никогда не был и, разумеется, тщательно подавляемое желание нареченных видел. Оно скользило в тяжелых взглядах Сань Лана, в дрожащих руках Бай-эра и его напряженной позе, когда омега прикасался к нему, чуть опуская грань, в одинаково завлекающих ароматах, что ластились к нему, как мартовские коты. Се Лянь этой жажды безумно боялся, но вместе с тем и разделял ее. Все чаще он ловил себя на откровенном любовании альфами, на том, что рука против воли тянулась, чтобы прикоснуться к ним, на том, что собственного цветения он ждал с нервным, но чувственным трепетом, не зная, чего от себя на этот раз ждать. Весьма понятные опасения — растерять весь духовный запас — каждый раз жестко одергивали Се Ляня, когда тот уже был почти готов сдаться. Пожалуй, перед тем, как совершить такой решительный шаг, следовало бы более подробно изучить этот вопрос. Омега планомерно откладывал этот вопрос до лучших времен, все ждал, когда немного разберется с молитвами верующих, однако все планы рухнули, как карточный домик.       Дожидаться, пока нареченные (которые, наверняка, его присутствие явственно уловили) придут в себя и решат немилосердно своего омегу поймать, не было никакого желания. Се Лянь, судорожно обмахиваясь длинными белыми рукавами ханьфу, чтобы немного сбить предательский пунцовый румянец с лица, выскочил из Дворца Блаженства, а затем начертил прямо в воздухе печать сжатия тысячи ли. Символы вышли несколько суматошными и кривыми, с покосившимися контурами, которые зловеще мерцали ярким золотым светом, однако Се Ляню сейчас было абсолютно все равно, куда его приведет печать. Главное, как можно дальше от Призрачного города, а там он уже без всяких помех сможет подняться в Небесную столицу и заглянуть к Владыке Линвэнь.       — Владыка! Стыд-то какой… — сдавленно пробормотал Се Лянь и довольно смело шагнул в открывшуюся створку печати. Сил ему было не занимать (по крайней мере, пока), так что для перемещения не понадобилась даже стена или дверь.       …В конечном итоге Се Лянь добрался до Небесных чертогов лишь ближе к вечеру, когда солнце, похожее на диск кованной меди, застыло на небе менее, чем в ладони от горизонта. Судя по потрепанному виду некоторых небожителей-альф и до смерти перепуганных свободных омег, нареченные Его Высочества уже методично прошерстили столицу, а, не найдя искомого, отправились дальше. Се Лянь мелочно порадовался своей удаче и с относительно легким сердцем двинулся ко дворцу Линвэнь, однако по пути его перехватил порядком обеспокоенный Цзюнь У.       Владыка появился перед ним совершенно неожиданно — вырос словно из ниоткуда и вид при этом имел довольно воинственный. Его громоздкая аура вилась раздраженными клубами вокруг него, и Се Лянь впервые за долгое время чувствовал аромат горького шоколада с легкими цитрусовыми нотками столь отчетливо. В последний раз он ощущал нечто подобное, когда Владыка вышел на бой с Безликим Баем, чтобы отстоять честь самого Се Ляня. Тогда он впервые видел этого высокого, статного альфу в гневе. И тем удивительнее было видеть его сейчас хмурым и раздраженным. Конечно, Се Лянь не исключал возможности, что не последнюю роль в настроении Владыки сыграли его собственные супруги, однако очень надеялся, что все-таки ошибся.       Князьям, забравшим нареченного омегу, запрещалось подниматься в Небесный чертог без веского повода. Но той парочке, судя по всему, законы не писаны.       — Рад видеть тебя, Саньлэ, — довольно ровно поприветствовал его Владыка, и Се Лянь тут же попытался склониться в уважительном поклоне, однако его уже привычным мягким жестом придержали за локоть. — Я столько раз просил не делать этого, а ты все также упрямишься, — с намеком на легкое разочарование заметил Владыка и как-то тяжело вздохнул.       — Прошу меня простить, Владыка, — покорнейше отозвался Се Лянь и мягко улыбнулся. Маленькая ложь, в очередной раз слетевшая с его губ, далась легко и непринужденно. Впрочем, они оба прекрасно знали об этом. Даже став Карающей рукой, омега так и не смог пересилить себя и отбросить манеры перед Владыкой, хотя тот всегда неодобрительно поджимал губы и глаза щурил весьма недовольно.       — Простите за грубость, но в мое отсутствие случилось что-то важное? — осторожно «прощупал почву» Се Лянь, заранее подготавливая для себя и нерадивых нареченных правдоподобные оправдания.       — Ничего, что бы стоило твоего пристального внимания, — Владыка улыбнулся краешком губ, но взгляд его оставался пугающе холодным и цепким. Таким, словно он примерялся, с какой стороны лучше от Се Ляня откусить кусочек. — Не составишь мне компанию до садов Шэньу? — довольно миролюбиво поинтересовался Цзюнь У, однако его рука довольно настойчиво заставила Се Ляня ухватиться за предложенный локоть.       — Как Владыке будет угодно, — с покорной напряженностью кивнул Се Лянь и послушно двинулся следом за альфой. Тот был на порядок выше омеги, так что ему пришлось тщательно контролировать свою поступь, чтобы Се Лянь не бежал за ним.       — Ты довольно давно не поднимался в Столицу, — с едва заметным упреком обронил Владыка и наградил Се Ляня непонятным взглядом.       — Прошу меня простить, я — человек подневольный и довольно занятой в последнее время, — опасно балансируя на грани вежливости, сказал Се Лянь, и вымученная улыбка застыла на его губах. После того, как Бай-эр и Сань Лан поставили ему свои метки, омега стал довольно настороженно относиться к другим альфам, когда те позволяли себе прикоснуться к нему даже случайно.       Неясное чувство тонко звенело на грани сознания, ворочалось в груди беспокойным зверем и усердно нашептывало Се Ляню держать ухо востро. Давление непривычно агрессивной ауры Владыки только способствовали ему в этом. Се Лянь и сам не знал, что именно в поведении Цзюнь У заставляло его невольно просчитывать различные варианты побега — то ли затаившаяся на дне льдистых глаз призрачная угроза, то ли мнимая непоколебимость, которую тот так упорно демонстрировал.       — Могу тебя понять, — просто кивнул Владыка и уверенно свернул между двумя крайними дворцами, чтобы сократить им путь до садов.       — Расскажи, как ты, Саньлэ. Достаточно ли внимательно и чутко Князья заботятся о тебе, — Владыка недовольно замялся, прежде чем упомянуть нареченных омеги, но весьма быстро взял себя в руки. Се Лянь невольно отметил, каким взглядом Владыка наградил его неприкрытую бинтами или воротником шею, и тут же захотел переплетение меток спрятать от чужих глаз руками.       Раздражение, медленно разгорающееся внутри, неприятно опалило Се Ляню грудь, и он крепко стиснул зубы, чтобы не нагрубить. Контролировать ауру было намного сложнее, ведь та была чем-то большим, чем простым продолжением той же руки. Се Лянь чувствовал, как в его аромате прорезались горькие яростные оттенки, красноречиво указывающие, что Владыке лучше перестать так откровенно его рассматривать.       — Я обидел тебя, Саньлэ? — вкрадчиво поинтересовался Цзюнь У, как только заметил изменения в чужом запахе. — Не злись, я сделал это ненамеренно, — сказал он так, словно это должно было тут же оправдать все его косые взгляды. — Можешь не отвечать, если не хочешь. Но, если они сделали что-то не так, дай мне знать.       — Владыка, — как-то совсем устало выдохнул Се Лянь и по привычке потер переносицу указательным пальцем. — Вы не хуже меня знаете, что «право нареченного» не позволит Князьям меня обидеть. Да и, в случае чего, я прекрасно смогу справиться собственными силами, — неохотно выдавил из себя омега и попытался ненавязчиво высвободить правую руку. — Мне лестно ваше беспокойство, Владыка, но, право, не стоит.       — Как скажешь, Саньлэ, — покорно и как будто бы даже виновато сказал Владыка и склонил голову на бок, как любопытная птичка. — Могу я задать еще один вопрос? Всегда было любопытно, что ты думаешь на самом деле.       — Я полагаю, что Владыка хочет поинтересоваться о причинах моего старого отказа, — смягчившись, кивнул Се Лянь. Ему не нужно было даже смотреть на Цзюнь У, чтобы знать о своей правоте.       Когда-то, еще при самых первых битвах против Безликого Бая, альфа предложил Се Ляню стать спутниками на тропе совершенствования, чтобы проклятого Князя отвадить и обезопасить омегу. Вот только… Было ли это вопросом чести или любви, Се Лянь тогда затруднялся ответить. Сейчас, спустя века, когда его государство стало песчинкой в океане истории, а Бай-эр таки добился, чего хотел, Се Лянь разглядел истинное отношение Владыки. Это было похоже на желание обладать редкой жемчужиной. Доставать ее изредка из тяжелой шкатулки, любоваться какое-то время, а затем снова запирать под замок из страха, что кто-нибудь чудную диковинку у него может украсть. Се Ляню не нужны были жалость и сочувствие. Он никогда не хотел быть омегой, обладание которым продиктовано красотой, гордостью и парочкой других достоинств.       Он-то и к нареченным стал испытывать теплые чувства сравнительно недавно, зачем врать?       — Все просто, Владыка: я не подхожу вам, а вы — мне. Нет ничего хорошего в отношениях, где царствует хоть какой-то расчет, — признался Се Лянь и слабо улыбнулся, почему-то вспомнив, как одним утром его забавные нареченные тихонько грызлись на кухне из-за того, что Бай-эр пересолил какой-то бульон.       — Расчет, говоришь, — едко хмыкнул Владыка и на мгновение прикрыл глаза. — Я скажу это всего один раз, Саньлэ, попробуй все-таки прислушаться к моему совету. Безликий Бай опасен и хитер. Его коварство не знает границ. Не стоит поворачиваться к нему спиной и слепо доверять. То же самое могу сказать и о Собирателе цветов под кровавым дождем.       — Я сражался с Бай Усянем сотни раз, мне ли об этом не знать, — бесцветно заметил Се Лянь, картинно опуская часть, связанную с Сань Ланом. Волна гнева снова захлестнула омегу, а настойчивое желание избавиться от общества Владыки вышло на новый виток.       Пока Се Лянь раздумывал, как бы вежливо сбежать, Цзюнь У провел его в дворец Шэньу. Они миновали несколько длинных лестниц, раскинувшихся друг за другом, словно широкая река, прошли роскошный зал со множеством резных колонн, и вышли через арочные врата в цветущие сады. Множество потрясающих ароматов тут же охватили Се Ляня и принесли временное, но успокоение. Перед ним раскинулись стройные ряды желтых и красных гибискусов, похожих на подсвеченные фонарики, следом за ними качали крупными головками резные астры и георгины. По левую руку располагался небольшой пруд, затянутый кувшинками, словно белоснежным покрывалом. Чуть поодаль Се Лянь заметил целую рощу сиреневых глициний, веточки которых, нежно трепеща на ветру, походили на изысканные бусы.       Омега восхищенно поглядывал по сторонам, про себя гадая, в какой именно уголок сада вел его Цзюнь У. В конце концов они плавно вышли к окраине, и Се Лянь с огромным трудом сдержал восторженный вздох. Редкое дерево-пожар поражало своей красотой и размерами. Массивный ствол невозможно было охватить руками даже трем мужчинам. Ветви его поднимались высокого над землей, но едва ли проглядывались из-за многочисленных киноварных соцветий. Крупные и налитые силой, они походили на пылающие пламенем сердца.       Нареченных, привалившихся к стволу, Се Лянь разглядел лишь спустя какое-то время, когда первичное очарование дерева-пожара наконец спало. Сань Лан неодобрительно сверкал единственным глазом, сверля цепляющуюся за локоть Владыки кисть. Бай-эр же вполне расслабленно сидел на выступающем из-под земли корнях дерева и беспечно качал головой в такт мелодии, которую мурлыкал себе под нос. Кто бы мог подумать, что Се Лянь будет так безумно радоваться собственному проклятию в лице этих альф?..       А то, что в этот раз он не попал к Линвэнь — не так уж и страшно. Жизнь завтра, пожалуй, не кончится.       — Гэгэ, мне кажется, нам уже пора, — ласково улыбнулся Сань Лан и легко оттолкнулся от дерева. Слабая волна темной ци нагло подтолкнула Бай-эра в спину, чтобы тот прекратил уже рассиживаться и наконец сделал что-нибудь. Очевидно же, что разыгравшаяся перед ним сцена не оставила его равнодушным.       Бай-эр отмахнулся от него со скучающей ленцой, однако спокойствие его было обманчивым. Се Лянь все еще хорошо помнил, что бывало с теми, кто осмеливался неправильно посмотреть в его — принца — сторону. Сохранность Небесных чертогов все еще была важна, так что омега поспешил отойти от Цзюнь У на безопасное расстояние.       — Теперь, когда Князья убедились, что Саньлэ ничего не угрожает и никто не удерживает его здесь силой, — с нажимом заметил Владыка, — настоятельно прошу их покинуть Небесную столицу.       — Ваше Высочество, пойдем, — Бай-эр легко вспорхнул со своего места, в пару больших шагов преодолел разделявшее их расстояние и ловко спрятал омегу от глаз Цзюнь У, закрыв обманчиво хрупкую фигуру белыми рукавами своего савана. Хватка его была нежной, но неизменно крепкой. Се Лянь на мгновение растерялся, а затем податливо прильнул к чужой груди.       Прильнул и заметил одно любопытное совпадение. Пока его нареченные мерялись взглядами с Владыкой, Се Лянь поочередно осматривал Бай-эра и Цзюнь У, сравнивая. Станы их были так пугающе похожи, что омега не сразу понял, что именно его смутило. Похожая линия плеч, жилистые руки, совершенно идентичный рост, длинные музыкальные пальцы, выразительно выступающее адамово яблоко… Страшная догадка пронзила сознание Се Ляня, однако он быстро одернул себя — нельзя торопиться. Не в таком деле.       В итоге с Владыкой он попрощался довольно скомкано и послушно позволил нареченным утащить себя обратно в Призрачный город. Случай в купальне они благоразумно отложили до лучших времен, чем Се Лянь был только рад.       Кажется, у него только что образовалась другая, куда более важная и интригующая проблема.