ID работы: 11563752

Restriction

Слэш
NC-17
Завершён
491
Размер:
228 страниц, 22 части
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено с указанием автора и ссылки на оригинал
Поделиться:
Награды от читателей:
491 Нравится 199 Отзывы 156 В сборник Скачать

Часть 14

Настройки текста
Примечания:
      Канцелярская кнопка сверху документа с отчётом о вскрытии. Две другие — в уголках глянцевой фотографии. Красным тонким фломастером аккуратно выделены интересующие юношу детали: чуть ли не чёрные синяки под глазами, порезы на запястьях, разодранные будто бы острыми ногтями ладони, словно в бешенстве и отчаянии. Ну и прочие не особо приятные человеческому взору прелести, наверняка ставшие единственными живыми следами наркотической зависимости на мёртвом теле Оды.       Осаму каждый раз передёргивало от одного лишь взгляда на эту жуткую фотографию. Однако… на ней был запечатлён его лучший друг. В последний раз. Так что временами он даже засматривался на неё, чуть ли не с мокрым взглядом вспоминая о поре, когда те вместе гуляли после работы по парку, ели мороженое и вообще чувствовали себя беззаботными подростками.       В определённом порядке размещены стикеры, обрывки листов из блокнота, полноценные материалы со всей нужной информацией и какими-то даже кусочными «итогами» расследования. Красная нить тянется от одной кнопки к другой, перевязывается вокруг неё аккуратным узелком и продолжает свой путь в ином направлении, нежели заданном ранее. От одного листочка к другому.       Расследование всё никак не продвигается. Единственное, что пошло в его пользу — это то, что именно с Николаем и его компанией был заведён разговор в тот вечер в баре. Осаму чётко запомнил лица студентов, и одним из членов этой компании, к слову, оказалась Юан. Каждый из них получил по году лишения свободы за добровольное употребление наркотических веществ, в то время как приговор иностранца, разумеется, был в разы тяжелее. — Осаму. — Чуя облокачивается плечом о дверной косяк, зевает, прикрыв рот тыльной стороной ладони. — Ты пойдёшь спать? — Чуя, прости, сейчас никак. Мне нужно ещё посидеть. Думаю, часика через два пойду, если не осенит. — Идиот. Ночь на дворе. Разгар сессии. — Я знаю. Но пойми… — Дадзай укладывает локоть на стол, зарывается кистью в свои волосы в зоне левого виска, тяжело вздыхает. — я не могу. Мне нужно разобраться с этим поскорее. Может пострадать кто-то ещё, а это, разумеется, не в моих интересах.       Цокнув и выдав немного даже обиженное, сдавленное «как знаешь», Чуя закидывает плед на плечи поудобнее, сжимает его у ключиц и на слегка дрожащих от сонливости ногах уходит в спальню, укладывается на постель с тяжёлым вздохом. Он избавился от наркотической зависимости довольно быстро благодаря отдельному подходу и выполнению любой прихоти, лишь бы угодить рыжику и успокоить. Только вот… прошло это — настало другое. Осаму заметно, как считал Накахара, отдалился от возлюбленного, посвящая огромную часть времени учёбе, а другую, не меньшую — расследованию. И всё. Они больше почти не обнимались, не целовались, даже ужинали отдельно. Детектив спал гораздо меньше. Чуя заснёт в относительно адекватное время, а его ровесник сидит в кабинете и только через пару-тройку часов идёт к возлюбленному, обнимает его и наскоро засыпает, если не вырубится за рабочим столом или на диване по пути к назначенному месту.       Чуя покрепче кутается в одеяло, обнимает комок из него, как бы представляя Осаму рядом. Он устал спать в одиночку. Да, он, конечно, понимает, что детективу тяжело, но… побыть рядом тоже хочется. Даже очень. Так что каждый отказ в предложении уснуть вместе разбивает сердце сильнее. В таком случае Накахара частенько выливал своё горе в роман, подробно расписывая все свои размышления подряд. Помогало здорово. Пройдёт минут пятнадцать-двадцать — и юношей завладевает сон, он откладывает ноутбук, поудобнее устраивается и вскоре уже дрыхнет как ни в чём не бывало.       «Я даже не смог уловить момент, когда вдруг отошёл на второй план у самого близкого для меня человека. Я его люблю до безумия. И он меня, я это вижу. Особенно это проявлялось во время попытки излечить меня… даже вытащить из такой вязкой, вечно тянущей туда, в соблазнительную глубь, стоит только расслабиться, трясины, болота зависимости от хиропона. Пожалуй, самая страшная зависимость, которая только может произойти у человека. Это, всё же, не виски или вейпы.       Казалось бы, хиропон — такой же наркотик, как и остальные: вызывает привыкание, матери и отцы вечно грозят указательным пальцем перед лицом, на постоянной основе повторяя: «Даже не вздумай употреблять эту бяку, умрёшь ведь». Однако есть, всё же, одна его отличительная способность. Он — такой же медикамент, без которого раньше просто жить не могли. А сейчас… продолжают использовать в ужасных целях. И вот что движет людьми, занимающимися производством и торговлей этой ересью? Ясно, что возможность рубить огромные деньги с этого, но, блять, признаться, мне кажется, что в первую очередь именно острая зависимость дёргает ниточками их сознания. Хотя кто знает. Это дело уже точно не моего суда ожидает.       Я сейчас немножко об ином. Да, мне грело душу, даже пламя в сердце зажигало то, как Осаму носится со мной, как он посреди ночи подскакивает за стаканом воды и заваркой чая, кутает в одеяло и помогает охладиться, одаривает любыми, но щедрыми ласками и даёт побыть наедине — всё, что только мне взбредёт в голову в эти ужасные мгновения, когда аддикция напоминает о себе. Можно даже сказать, Осаму толком не спал из-за меня.       Но сейчас всё изменилось. Да, я, конечно же, больше не хочу возвращаться в этот кошмар, от которого, надеюсь, окончательно избавился, да и похоже на то, но…       Боже. Чёрт возьми. Сука. Как же не хватает тогдашнего внимания.       Мне жутко мало Дадзая… Нет. Не мало. Мне его категорически не хватает. Он является моим кислородом. Моим лучом света и надежды в кромешной тьме отчаяния, боли и мук. Он — моё всё. А сейчас у меня нет просто ни-че-го. Едва меня исцелили — и оставили вновь погибать в сухой пустыне без воды — внимания и желаемой мной любви».       Излив всю свою душу в строки, отслеживающие полёт мыслей, студент всё-таки устало зевает, откладывая ноутбук на комод. Ворочался он, правда, долго, так как обида была слишком уж сильна на этот раз. Но, так и не дождавшись сверстника, тот засыпает уже в какой раз в одиночку. Пожалуй, самое страшное, что могло произойти с двумя возлюбленными после постоянного пребывания вместе и тщательного контроля каждого шага из слишком ярких переживаний и самых искренних чувств.       Осаму делает шаг назад, опирается руками и поясницей о край рабочего стола, внимательно смотря на своё творение. Всё выглядит до изумления точно и изящно, будто бы это дело далось слишком легко. Будто бы это — очередной орешек, который был расщёлкнут за слишком короткий отрезок времени. Но всё было с точностью до наоборот. Дадзай вот-вот свихнётся с этим расследованием, если не уже.       Но так уже правда нельзя. Один за другим в Детективное Агентство поступают заявления об очередном найденном трупе, вскрытие которого только подтверждает давнюю теорию о масштабе такой проблемы.       Так уже невозможно.       Детектив всё-таки встряхивает головой и отводит взгляд, тупо уставившись в окно. Крупными хлопьями валит снег, усыпая уже давно дремлющую в большинстве своём Йокогаму. Скоро сессия закончится, ученики, студенты и работники уйдут на новогодние каникулы. Только вот жаль, что какая-то семья отпразднует всемирный яркий праздник без одного или даже нескольких близких людей. А всё из-за долбанного наркотика, о котором, как казалось многим, уже даже чёрт позабыл.       Юноша выключает свет в кабинете, как и в коридоре, по которому продвигался пусть и быстро, но бесшумно. Так же аккуратно он улёгся рядом с Накахарой, приобнимая его со спины, укладывая правую ладонь на едва вздымающуюся грудь возлюбленного и утыкаясь в его тёплый нижний шейный позвонок, вдыхает сладкий аромат, исходящий от нежной кожи после принятого душа. Как же он скучает, в то же время сам себе обещая уделить хоть чуточку больше внимания объекту своей непомерной любви.       Осаму скользит кончиком носа по бархатной зоне, наслаждаясь присутствием студента, который, как оказалось, хоть немного, да отошёл ото сна. Слышится тихое мычание, сам он чуточку вытягивается, прогибается, прохрипев: — Осаму?.. — Ч-ш-ш. Спи. Я наконец-то рядом.       И правда. Наконец-то. Как же они это долго ждали. Одно и то же каждый день. Была бы воля Дадзая — он бы давно бросил это дело. Но не может себе позволить. Во-первых, и правда больше некому доверить такую ношу, да и стыдно опускать руки. Во-вторых, виной тому слишком крепкая дружба с Сакуноске. У него просто мысли в голове быть не может о том, чтобы скинуть это расследование на другого человека, ибо он хочет разобраться сам с тем, кто ввязал в этот сущий ад его самого близкого коллегу. В-третьих, он также хочет отомстить тому, кто когда-то покушался на его семью. Его душа, его сознание буквально блокирует раздумья о принятии решения покончить с этим делом раньше времени. Что, кстати, касается самого расследования…       Больше ничего нет. Ни иных подозреваемых, никаких зацепок. Ни свидетелей, ни улик на месте преступления. В буквальном смысле ничего. Самый неаккуратный человек был пойман такой огромной ценой, но а сейчас…       Это — тупик.

***

— Анго, я не вовремя? — В самый раз. Я тебя как раз ждал. Проходи.       Осаму, вежливо кивнув, прикрывает за собой дверь, стараясь как-то даже максимально тихо пройти и усесться в кресло напротив брюнета, толком даже не поднявшего взор на своего знакомого, а лишь так и продолжая стучать пальцами по клавиатуре ноутбука, работая над очередным документом. Проходят до жути долгие пара десятков секунд, тот нажимает кнопку сохранения, после чего закрывает экран и отодвигает в сторону, наконец-то обратив внимание на студента. — Я слушаю. — Анго, спасибо тебе за то, что нашёл время принять, я действительно благодарен тебе. — Давай без прелюдий, друг мой. Лучше сразу к делу. — Хорошо. В общем.       Дадзай достаёт из своего рюкзака папку с собранными по поводу расследования материалами и фотографиями и кладёт её над стол перед Сакагучи. Ради этой встречи ему даже не было жаль разрушить то самое творение в кабинете отца Чуи. — Не знаю, в курсе ты или нет, но как минимум в Йокогаме уже давненько начали распространять хиропон, и я взялся за это дело. Одного из замешанных в этом преступлении я ещё где-то в начале месяца арестовал, его и посадили. Но на этом ничего не закончилось. Наоборот, начало проходить как-то даже более активно и бурно? — Я слышал о таком, но… ты же понимаешь, что Правительство здесь бессильно, если никаких зацепок у тебя нет? Наше дело — арестовать и провести суд, но вести расследование невозможно, так как все специальные доверенные лица заняты другим. Видимо, к этому Новому году все решили устроить себе сюрприз в виде тюремного заключения… — А я и не за тем сюда пришёл, чтобы сбросить на плечи другого это дело. Мне просто нужна помощь, которую может оказать только Правительство.       Осаму поднимается со стула, ещё раз залезает в рюкзак, вынимает оттуда чёрный запечатанный пакет и как-то немного даже грубо бросает его на стол, будто бы показывая отвращение от своих же действий. Подросток знает, на что он идёт. Но другого выхода уже нет. — Я предлагаю сделку.       Анго удивлённо вскидывает бровь, уставившись непонимающим взглядом на пакет, будто изучал в нём что-то, затем через несколько секунд встряхивает головой и сплетает пальцы обеих рук в замок, поставив локти на стол и положив подбородок на тыльные стороны своих ладоней. Небольшая прядь выбилась из чуть ли не зализанной причёски, прикрывая небольшую родинку у губы. Нет, у студента быть таких денег не может, разве только он из слишком богатой семьи. Но Осаму из среднестатистической. Такое состояние у него может быть в зрелом возрасте, и то если пахать будет. — У кого в долг взял? — У Фукудзавы-доно, оттолкнувшись от того, что это пойдёт на благо расследованию.       Сакагучи даже без раздумий упирается указательным и средним пальцами в мешок, отодвигает его на противоположную сторону стола. Тяжеловатый, к слову. — Осаму, убери эту дрянь, лучше верни директору и извинись за такой низкий поступок.       Тот проговаривает эту фразу с явным отвращением. Нет, такого от своего знакомого Анго точно не ожидал. Тяжело выдохнув, он снимает очки, аккуратно складывает их и убирает в сторону, другой рукой попутно вынимая шпильку из своих волос, из-за чего тёмная чёлка упала на лицо, едва закрывая карие глаза. Затем трёт переносицу, жмурится, издавая ещё один слышимый вздох. Обычно он выполнял такой ритуал перед тем, как заговорить на какую-то серьёзную тему с близким человеком или хотя бы хорошим знакомым. Такое почему-то помогало ему настроиться на что-то, что может понести за собой значимые последствия. — Ты же знаешь, что я сделаю всё и бесплатно, но только если Правительство примет это. Садись и рассказывай.       Дадзай обречённо на выдохе тараторит: — Есть одно дело.

***

      Одновременно со звоном колоколов и свистом фейерверков раздаются яркие звуки лёгкого чоканья рюмок друг о друга, и, попутно проговаривая поздравления с Новым годом, семья, обладающая одновременно тремя фамилиями, опустошает налитый в равных порциях сакэ. Как и ожидалось, Накахара морщится, да так, что аж в уголках глаз ощущаются слезинки. — Не понравилось? — Осаму заботливо придвигается к юноше, попутно наливая ему стакан воды и протягивая его. — Настолько плохо? — Фу. Гадость такая. — по тяжёлым, жадным глоткам воды, выпитой залпом до дна, это становится ясно. — Да какая, чёрт возьми, разница, если бы я один выпил вино из бокала? — Чуя, понимаешь, дело в традиции. — Коё поднимается со стула, направившись к шкафу. Она и сама не против выпить названного сыном алкоголя. — Ты перетерпишь ещё одну рюмку в храме? — Я от вина не смогу отказаться, а от второй меня понесёт. Кто потащит? — Насколько бы пьян я ни был, я буду готов любой ценой взять тебя под локоть, а если потребуется, и вовсе поднять на руки или закинуть на спину, однако уж прости, если мы грохнемся в сугроб, мальчик мой.       Раздаются сдержанные смешки, Дадзай приобнимает студента за плечо, прижимая к себе, и тот повинуется, желанно положив щёку на его ключицу, а через несколько секунд, выходя из состояния, когда тот витал в облаках, поднимает веки, чтобы взглянуть, какое же вино его ждёт в честь наступления нового календарного года. — М? — тот удивлённо хмыкает, даже, не веря своим глазам, вытягивает руку вперёд, берёт бутылку, вертит её, будто бы изучая каждое слово на этикетке. То, что предстало перед ним, он, конечно же, ожидать не мог. — Где ты вообще раздобыла Chateau Petrus приличной давности? У нас нет таких денег. — Мне его отправил один знакомый в честь праздника, желая угостить всех нас. — Что за знакомый? — спрашивает Огай, удивлённо откинувшись на спинку своего стула, чтобы было удобнее смотреть на Коё. — Не важно.       Та короткая фраза была чуть ли не рявкнута вместе с укоризненным взглядом со стороны девушки. Мори всё понял без единого лишнего слова и заткнулся. По её лицу было ясно, что она сама не ожидала такой щедрый подарок и будто даже принимать не хотела, но другого выхода, кажись, не оставалось. Накахара пытливо смотрит на Дадзая, и тот, понимая его немой вопрос, мотает головой в ответ. Его взгляд также говорит за детектива. «Я сам не знаю и хочу понять, но, видимо, дело и правда не наше». Однако обоим до жути интересно.       Этот вопрос никак не мог выйти из их голов, и только изумительный вкус дорогого вина, так давно желаемого быть опробованным литератором, затмил эти лишние мысли у обоих. Осаму решил ограничиться несколькими налитыми ему на пробу глотками, а вот Чуя попросил второй бокал. — Вино просто чудесно, всегда мечтал попробовать этот сорт. Но, мам, как бы щедр ни был этот подарок… ты уверена, что стоило принимать его? Мало ли, кто мог его так любезно вручить тебе. Вдруг там вообще дрянь какая-то. — Я знаю этого человека. Он — не просто мой знакомый. В этот раз, — всем показалось, что почему-то девушка сделала акцент именно на этой фразе, — ему можно довериться. — Странно это всё.       Несмотря на свои слова Накахара выпил содержимое до дна и попросил ещё. — Чуя, мне кажется, ты с моей спины свалишься. — Ой, заткнись. — Осаму, Чуя прав. Всем нам можно отпраздновать не только Новый год, но и вашу успешную сдачу сессии. Разве не повод? — Так уж и быть. — в ответ на фразу Огая тот потрепал рыжие волосы с широкой и тёплой улыбкой на лице. В какой раз он ловит себя на мысли, что они такие мягкие, будто комочек кошачьей шерсти. Парень никогда не устанет сравнивать его с этим очаровательным и милым зверьком. — Мой юный алкаш. — Эй!       Приятный запах плавящегося воска мешается с ароматом хвойных ветвей, аккуратно и гармонично развешенных около окон и разложенных на подоконниках. Как и ожидалось, было тесно и немного даже жарко из-за столпотворения, и так — в каждом храме. Конечно же, что ещё можно было ожидать от проведения хацудомэ?       Но никто не жаловался. Наоборот, так даже интереснее. Можно познакомиться с кем-то новым, узнать что-то интересное о чём угодно, да пусть даже элементарно поздравить с Новым годом, из-за чего и без того замечательное праздничное настроение становилось ещё чуточку лучше.       Каждый мысленно загадывает своё самое сокровенное желание: наконец-то найти свою истинную любовь, преуспеть в карьере, наладить отношения с близкими людьми, запросто поступить в учебное заведение мечты и так далее. Но только один человек смог сформулировать самую заветную мечту максимально коротко — только одним словом:       «Прости».

***

      Крупными хлопьями противно валит снег, из-за чего приходится укрывать пальцами левой руки сигарету, как бы оберегая её от нежелательных воздействий окружающей среды. Юноша подносит её прохладную часть к губам и совсем скоро выдыхает едва заметный в такой еле-еле освещённой уличным фонарём темноте дым, отдающий приятным вишнёвым ароматом, являющимся шлейфом этого студента, его следом.       Отчётливый хруст мельчайших кристалликов под ногами заглушается яркой музыкой в беспроводных наушниках, а также редкими ударами о ляжку сквозь ткань брюк бумажного пакета из магазина с неплохим алкоголем. Накахара несёт Дадзаю его любимый сорт виски, который тот пил считаное количество раз. Эта бутылка была куплена на его первые заработанные с романа деньги. По совету Юан, от которой, к слову, никаких новостей — «Может, оно и к лучшему», думал юноша —, тот всё-таки подал заявку в один журнал, где теперь еженедельно публикуются отрывки из его прозы. Пусть заработка еле-еле хватит на каждодневный завтрак хлебом с чёрной икрой, его было вполне достаточно для студента из среднестатистической семьи с уже имеющимися сбережениями. Да, эти тысячи йен были первыми в его кошельке, полученными из рук работодателя за наёмный труд. Но так будет даже приятнее вручать этот пакет с огромной гордостью своему возлюбленному.       Подъезжает машина, останавливаясь где-то у тротуара. Полицейская. Чуя, не обратив на неё никакого внимания, пусть и заметив, идёт дальше. Хочется поскорее оказаться дома, а потом и в объятиях ровесника. В какой-то момент кто-то кладёт руку на плечо литератора, что он чуть ли не завопил от неожиданности, мгновенно вынув наушники и обернувшись, попутно убирая их в футляр. — Осаму, идиот, напугал! — эта вспышка не то чтобы гнева, а простого адреналина спала слишком быстро. — Смотри, что я тебе купил.       Дадзай молча улыбается, принимая протянутый пакет, раскрывая его и заглядывая внутрь, затем явно любяще смотрит на сверстника вновь. Но его мягкая улыбка наскоро пропадает, взгляд становится даже холоднее и тусклее, чем нынешняя погода. Тот подходит к недалеко стоящей машине, ставит на левое сиденье врученный подарок. — Уже до такого доработался, что на полицейской машине ездишь? Здорово.       Осаму, цокнув, ничего не отвечает. И это безразличие пугает рыжика. Не менее внушает дискомфорт то, как он медленно к нему подходит, в то время как дыхание заметно утяжеляется у обоих. Чуя, предвидев неладное, уже недоверчиво пятится назад, намереваясь вот-вот развернуться и сорваться на бег, но Дадзай вовремя среагировал. Он хватает студента за запястье и каким-то непонятным из-за огромной скорости действий Накахаре образом грубо валит его грудью на капот машины, скрутив руки за спиной. Тут же раздаётся недовольное шипение, старший начинает непонимающе брыкаться, собираясь хоть что-нибудь выкрикнуть, но ему ледяным тоном чеканят на ухо, попутно сцепив запястья наручниками: — Накахара Чуя, Вы арестованы в качестве главного подозреваемого в деле по распространению наркотических веществ по всей Йокогаме, а также за их употребление. Вы приговариваетесь к скорейшему допросу, который не терпит отлагательств. А сейчас я попрошу Вас проехать со мной в участок.
Отношение автора к критике
Не приветствую критику, не стоит писать о недостатках моей работы.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.