Dominus Tenebris

Несколько дней меня никто не беспокоил. Я спокойно готовился к истории древней Руси, бывшей у меня первым экзаменом. Тренировался, вспоминая Адольфыча тихим незлобным словом. Тренировочный план он мне загнул жёсткий. Провёл ревизию кладовки. Тётя Марина оказалась как белочка – запасливая и аккуратная. Все закрутки были подписаны, и года два я могу из дома вообще не выходить. Убирался помаленьку. Домик мне достался чистенький, вылизанный буквально, оставалось это лишь поддерживать. Болтал с Мраком, который добил запасы сухого корма до критической отметки «нечегожрать!», и вынужден был сходить к магазину, скупив в нём весь сухой корм. Заодно мусор выкинул. Вечером несколько раз звонила Ирка, и я болтал с ней, сидя у камина с Мраком на коленях. Она ничего, не обиделась вроде на меня. Даже сказала, что подозревала, что ничего у нас не выйдет. Порадовалась, что я, наконец, завёл себе кота, как мечтал. В последний вечер, когда я перебирал все заметки, что написал в процессе подготовки, позвонила мама и сказала, что заказ из интернет-магазина наконец привезли. А у меня как раз завтра экзамен. Удачно совпало. Так что утром рано я выеду и сразу в универ. После экзамена по магазинам помотаюсь со списком. А вечером мать навещу. Собирался я как на войну. Не хотелось в город ехать ужасно. Вот как так? Я дитя городских джунглей. Редкие выезды на дачу к матери отца не считаются. Но труба зовёт. Утром я предупредил Мрака, что меня не будет сутки. Что дом остаётся на него. Скормил ему с перепугу почти килограмм творога, что разморозил с вечера. Высыпал весь добытый в местном магазине корм в пятилитровую кастрюлю. Подоткнул окно на кухне газетой. Обновил наполнитель в горшке. А потом, быстренько выпив кофе и собравшись, уехал. Мрак бесприютно сидел на крыльце закрытого дома, ключ от которого висел на цепочке на моей груди. Странное украшение, но мне так захотелось. Я гуднул ему, услышал утробное: "Мрра!" и стартанул. За экзамен я не переживал, поэтому постарался оказаться в пятёрке первых. Меня несло, и преподаватель, Заяц Лев Петрович (храни Бог его родителей) поставил мне высший балл. Я быстренько обнял и поцеловал трясущуюся под кабинетом Ирку, сунул ей свои заметки и букет сирени, пожелал удачи и пообещал, что вечером после ужина с мамой вытащу её в ночной клуб или паб праздновать. Она смотрела на меня, как утопающий на Титанике на последнюю отходящую шлюпку. Но я был уверен, что всё она сдаст прекрасно. Это я отмороженный, мне всё пофиг. А девки вон все трясутся. Настоявшись по пробкам до кровавых кругов и значительно освежив свой запас нецензурных слов и идиоматических выражений, прикатил в свой район и первым делом двинул в зоомагазин. Там закинул в багажник два пятнадцатикилограммовых мешка корма одного вида и два семикилограммовых другого. Мне, как владельцу питомника (ха-ха!), дали скидку десять процентов, и я её сразу реализовал, купив две керамические миски для крупных пород собак на три и пять литров, соответственно. Ещё противоглистное купил и капли на холку от блох. Мрак ни в чём подобном замечен не был, но я не обольщался. Домик, когтеточка, расчёска Furminator (стоила как колесо на мою машину) и несколько пищащих мышек, набитых кошачьей мятой. Ну, а что? Еды купил, теперь надо дури взять. Только шлюх не хватает. Я вдруг понял, зачем я так тяжело работаю. Чтобы у моего кота была лучшая жизнь. Так, хихикая, я расплачивался на кассе, а у выхода из магазина наткнулся на печальный взгляд карих глаз. В прозрачном вольере сидело небольшое существо: в бежевой короткой шёрстке, с большими ушами и огромными печальными влажными, как у лани, глазами. – Это что? – ткнул я в существо пальцем. – Собака, – от этого ответа я сломался и посмотрел внимательно на девушку. Жара плохо влияет на мозговую деятельность. Это я сегодня за рулём убедился. – В каком месте это собака, если она в два раза меньше моего кота? Щенок, что ли? – Нет, ей два года. – Она живая? В смысле, настоящая? – Да, это порода такая. Чихуахуа. Они совсем крошки бывают. По восемьсот грамм. А Булочка два двести весит. У меня Мрак такую булочку на завтрак ест. – Булочка? – Кличка такая. – И почём нынче опиум для народа? – А? – Сколько стоит эта… собака? – Двадцать тысяч. Но с вашей скидкой восемнадцать. Ну, конечно, это всё упрощает! Беру! И я её действительно взял. Потому что она смотрела на меня как на последний шанс. Булочка тряслась и жалась ко мне, как родная. Корм для неё, как и лоток (бля! Собака ходит на лоток! Я в раю!), витамины, комбинезоны осенний и зимний, лежанку и прочее я загрузил на заднее сиденье. А ещё купил переноску. С учётом того, что, возможно, и Мрака в неё запихну. Поэтому болталась в ней Булочка, как семечка в стакане. Продавщица ещё в магазине надела на неё шлейку (по размеру на неё подошла та, что на водосвинок надевают) и сказала, что в машине в такую жару оставлять её нельзя, если я планирую ещё куда-то заезжать. Я посмотрел на Булочку, она на меня, и я подумал, что я дурак. Будто Мрака мне не хватает. А вдруг он ревновать будет и её не примет? Да и мама с аллергией. Как я теперь дома ночевать-то буду? Кругом дурак. Ладно. Будем решать проблемы по мере их поступления. Подъехав к «Азбуке вкуса», вопрос с Булочкой я решил просто, посадив её в небольшую продуктовую холщовую сумку и повесив её на плечо. Набрав продуктов и купив маме «яду», я был остановлен на дверях охраной. Меня попросили показать, что в сумке. – Ох ты ж, блядь! – по-девичьи завизжал здоровущий дядька-охранник и отпрыгнул от меня прыжком, достойным Волочковой под шампанским. – Это что за хуйня у тебя там? – Это чихуахуа. – Ты пацан того, не матерись. При исполнении я. – Это порода собак такая. – СОБАК?! Вот это говно мелкое там – собака? Да ты гонишь! – Булка, голос! – и Булочка реально залаяла. А когда мужик попробовал пальцем в неё потыкать, зарычала. – Охуеть! – восторженно произнёс охранник и помог дотащить мне тяжёлые пакеты до машины. Увидев машину, гружёную под самую крышу мешками с кормом, спросил: – Это жрёт она так много? – Ага. Буквально аннигилирует пространство. Дядька меня не очень понял, но отошёл на всякий случай подальше. Я пожал ему руку, поблагодарил и поехал, наконец, домой. Булочка так и болталась в сумке на плече, чувствуя себя отлично. Припарковавшись у дома, я закопался в пакетах, пытаясь выудить всё скоропортящееся и требующее хранения в холодильнике. – Ты ограбил магазин зоотоваров, Гош? Я подпрыгнул и ударился головой о стойку. Это сзади подошла мама, гаденько захихикав на мою реакцию. И резво отпрыгнула, потому что сумка, болтающаяся у меня на плече, зашевелилась и шумно принюхалась через ткань. – Не мам, привет. Это меня там ограбили. Этот кот мне невыгоден. – Дай я на тебя посмотрю, – она повернула меня к себе. – Да нет, вроде ты не женщина и тебе не сорок. Много котов у тебя быть не должно. – Мам, прекращай думать стереотипами. Мне хватило твоих подтруниваний, когда я вязал. Я теперь отдельно живу, могу себе хоть сорок кошек завести. – А сколько их у тебя? – Одна! – из уважения к Мраку уточнил: – Один. – Ты на несколько лет, что ли, собрался в свои Нижние Сраки? – Выпи. Да нет. Он просто жрёт много. – Много?! Да это овердохуя! – Ма! – Что «ма»? И что за плесень у тебя в сумке шевелится? Чайный гриб? – Собака. Мама вдруг побледнела, подошла ко мне близко, пощупала лоб, оттянула нижнее веко, потребовала следить за пальцем. – Да вроде не под наркотиками и нет признаков анемии. Сынок, ты из-за экзаменов, что ли, переволновался? Ну их нафиг. Диплом сейчас вообще не главное. Хочешь – купим. Или на солнце перегрелся? – Мам, ну прекрати. Там правда собака. Чихуахуа. – Я не люблю, когда ты материшься! И врёшь. Или разыгрываешь меня. Я тебе не папа. Кстати, ты зачем его халат украл? Там у себя на даче вообще, небось, в бомжа превратился! Пока мама сливала на меня негатив от спонтанного испуга за моё психическое здоровье, я вытащил Булку и сунул ей в руки. Мама Булку взяла автоматически, а потом дрогнула и замолчала на середине слова. Посмотрела ей в глаза, принюхалась и прижала её к груди, как самую великую драгоценность. – Это кто, сыночек? – Собака Булка. Породы чихуахуа. Весь вечер я слушал, какая Булка распрекрасная собака. И носик у неё красивый, и глазки как у газели, и ножки как у модели. Пока мама пила шампанское, злоупотребляла «ядом» и рассказывала Булке, какая она прелесть, я готовил пасту. Ну, как готовил. Макароны надо было всего лишь помешать и вовремя слить. А вот заправку для них из фарша, баклажанов и помидоров надо было нарезать, обжарить и довести до вкуса. – Как с папой, ма? Мама сразу загрустила и судорожно вжала Булочку в грудь. – Не знаю. Он так и не даёт развода, Гош. – А ты сама чего хочешь? – Вот в том-то и дело, что не знаю. – Ты не можешь ему бесконечно голову морочить. Ты уже определись: он или этот твой… Олег. – Тебя до сих пор смущает, что он чуть старше тебя? – Нет. Меня смущает, что он ничего не делает для вашего будущего, полагаясь на то, что ты старше и всё решишь. Он просто завёл себе мамочку, которую можно ещё и трахать. – Что у тебя с Иркой? – перевела тему мама. – Ничего, мам. Мы расстались как пара, но остались друзьями. – Она хорошая девчонка, Гош! – Очень. Вторая после тебя. Но трахать я её не могу. Скучно и неинтересно. – Может ей члена не хватает, а, Гош? – Она говорила, что хватает. У неё ко мне претензий в этом смысле нет. – Я не это имела ввиду. – Ма? – Гош, может, ты гей? Ирка в постели скучная. Аня тупая. Света тебя затрахала. Мила корыстная. А Катя ногти грызла и через щель в зубах сплёвывала. – Ну, не нашёл я пока такую идеальную, как ты. И я против инцеста. – Я, чтоб ты знал, не против, если ты гей. Лишь бы тебе самому хорошо было. – Я это учту, ма. Макароны вышли отличные. – Хоть пожру нормально, – со вздохом сказала мама и сунула нос в Булку, так и пригревшуюся у неё на руках. – В смысле? – Да я либо готовлю, либо посуду мою. А этот над ухом бубнит и бубнит то про институт, то про игрушки свои компьютерные. Всё сожрёт, тарелки побросает, носки на люстре развесит и лежит в постели, ждёт, когда я ему потрахаться принесу. Хм. Ну да. Нет отношений – проблема. Есть – тоже проблема.