Dominus Tenebris

До Нижних Выпей я тащился не полтора часа, а все три. Дороги захлёбывались от машин, над асфальтом стояло жаркое марево. Булка развалилась у меня на коленях. Было душно и нудно. Хорошо, что у меня с собой была вода без газа. Я попоил разомлевшую собачку и попил сам. Аккуратно переложил горячее маленькое тело на соседнее сиденье. Но Булка упорно вернулась. – Да не брошу я тебя, Бул. Правда. Никогда. Она смотрела на меня внимательно своими влажными глазами, и я махнул рукой. Пусть лежит. Когда я доехал и вышел из машины, было ощущение, что я оказался в другом измерении. Влажный, свежий воздух. Чистый такой, что закружилась голова. Тишина. Безлюдье. Застывшее время. Я выпустил собачку на травку. Ко мне метнулась чёрная тень. Мрак! Я подхватил кота на руки, завалил на спину, как младенца, и уткнулся носом в пахнущий пылью и самим Мраком мех. Пузо так и не стало пузом. Но я все равно его любил. Булка, взревновав, стала на задние лапы, опираясь передними мне на голень, поскуливая. Мрак раскрыл глаза. Зрачки расширились. Упс. Кот вывернулся, брякнулся на землю и сунул усы прямо в морду Булке. Она задрожала и сказала: – Тяф! – но тихо и как-то неуверенно. А кот вдруг лизнул её в нос шершавым языком. Булка чихнула и замотала хвостом. Есть стыковка! У меня прямо от сердца отлегло. Сунув Булку в карман шортов, я открыл калитку и перегнал машину на стоянку. А потом выпустил собаку во двор, пусть осваивается, охранница моя. Пока я таскал пакеты и сумки, Мрак выгуливал Булку по участку с важным видом. Дом встретил меня запахом сирени, книг и сухого дерева. Быстро распихав всё скоропортящееся в морозилку и холодильник, поставил себе заметку купить отдельную морозилку. С Чёрной дырой в моей жизни лучше сразу купить промышленную, литров на двести-триста. Не могу же я кота одним сухим кормом кормить, надо белок в его истинном, предназначенном веками эволюции виде, а именно сыром. Собака Булка была для меня неизвестной величиной в уравнении день + собака – корм = ?, но расслабляться не стоит. То, что её можно в карман положить, не значит, что она ест меньше своего веса. Мрак же как-то справляется с аннигиляцией пищи, превышающей его вес, если посчитать поглощённое в сутки. Может он не ест, а развоплощает еду? Как Сумрак Иных у Лукьяненко? И где-то внутри Мрака есть семь уровней, где с каждым уровнем еда становится всё эфемернее и заковыристее. Я остановился и пошёл попить воды. Жара и не занятый проблемами мозг плохо действуют на мою психику. Я начал метать мешки из машины в кладовку. На этом меня и поймал мужик, подкативший к моей калитке на Рендж-Ровере. Я, взвалив на каждое плечо по пятнадцатикилограммовому мешку, как раз пёр их в дом, когда сзади прозвучал клаксон. Крикнув: «Сейчас», - я протопал в дом, сгрузил мешки, погладил по голове Мрака, который ревизировал всё, что я заношу, сидя на бочке с квашеными огурцами, и встречал каждый мешок одобрительным: «Мра!» Выйдя на крыльцо, я посмотрел на мужика. Высокий, статный блондин. Похож на Тома Хиддлстона. Стильный, с тонким, нервным лицом и голубыми глазами. Руки тоже нервные, длинные. – Здравствуйте, можно Марину? – Здравствуйте! Она, к сожалению, умерла. Я за неё. – Соболезную. Можно пройти? – Да. Заходите. – Вы только собачку вашу привяжите. Я охуел. Но ладно, всякое бывает. Есть люди, которые паучков боятся или мышей. Я свистнул Булке, и она прицокала по коридору, виляя хвостом и улыбаясь во всё своё собачье лицо. Я поднял её, показал мужику, напомнив себе бабуина из «Король-лев», предъявляющего новорожденного Симбу прайду, и сказал: – Я её на кухне запру, ок? Мужик странно посмотрел на меня и зашёл во двор. У крыльца остановился. – Я думал у вас как минимум азиатская овчарка. Кобели до ста двадцати килограммов весом бывают. – Почему? – тупо спросил я. – Вы столько корма несли, что у меня шаблон сработал. У меня у самого алабай. Белый, ему всего два года, а он уже сто кг весит. – А, это коту, – махнул я рукой и кивнул на жмущегося в ногах Мрака. Мрак подтвердил, что да, ему, сказав весомое: – Мра! Мужик посмотрел на так и не поправившегося ни на грамм Мрака, потом встряхнул головой, будто отмахиваясь от бредовой мысли и сказал: – Жарко сегодня. Очень. – Согласен. Вас как зовут? – Кирилл. – Игорь. Простите, что руку не жму. Это уже после. Если пройти решитесь. Поднимайтесь на крыльцо и постойте на пороге, пожалуйста. Дёрнул с банкетки нож и сунул в карман. Кирилл поднялся и остановился передо мной. За ним стоял красный. Тоже высокий, статный, красивый. Он держал Кирилла за оба плеча, иногда запускал пальцы в волосы, склонялся и тёрся носом об ухо или шею сзади собственнически, чувственно. Это была привычная и тщательно выпестованная похоть. – Почему вы хотите пройти? – Кирилл скривился, дёрнув плечом автоматически. Красный с неудовольствием переместил ладонь на его талию. А я продолжил: – Это не досужее любопытство. Я хочу быть уверен, что вы этого точно хотите, а не приехали ко мне под грузом обещания или принуждения. Кирилл вздохнул и спросил: – Вы видите мою проблему? О да, я её видел! Видел, как красный оглаживает тело Кирилла, как любимую собственность, как прихватывает того за ягодицу. Кирилл бессознательно перенёс вес с одной ноги на другую, сбрасывая руку. Люди всё чувствуют, на самом деле. Но не осознают. – Да. – Скажете? – Похоть. Глаза Кирилла расширились. А потом он вдруг весь покраснел. От корней волос до ключиц, виднеющихся в расстёгнутом вороте рубашки. А красный вдруг отпрянул от него, убрав руки с талии. А мужик-то не верил, что я вижу. Но всё равно приехал. Значит, совсем край. – У меня жена, – отличное начало. А у меня кот и собака. – Я очень люблю её. Но не могу перестать шляться. Я служу в театре. – Он так и сказал – служу. – Своего рода прима. Все романтические роли на мне. Кругом постоянно вьются женщины. И я не могу ничего с собой поделать. Я уже и постился, и молился, и медитировал. Но я всё равно срываюсь. Выхожу от очередной дырки, простите за пошлые подробности, еду домой и мне гадко, мерзко, противно, стыдно. А там она. Мой Свет. Моя любимая. Моя Душа. Никогда ни в чём не упрекнула. Ни разу. Смотрит на меня, как на солнце, даже щурится немного, будто я свечусь весь. Я к ней с очередной шлюхи. Я в душе по два часа сижу. Иногда выйду, посмотрю на любимую, и снова в душ. Я даже к психотерапевту сходил. Тот поставил мне обсессивно-компульсивное расстройство и прописал антидепрессанты с таким списком побочный явлений, что я побоялся их принимать. Я извёлся весь. Мне друг по театру посоветовал сюда обратиться. Он у вашей предшественницы алкоголизм лечил. Спивался Мишка, такой талантливый, такой тонкий, а пил как тракторист, ничто не помогало. А год назад будто подменили его в этом плане. Мы как-то после капустника с ним разоткровенничались, вот он мне ваши координаты и дал. Вы мой последний шанс! Всё то время, что он говорил, красный потихоньку отстранялся от него. Красивое лицо было искажено страхом, паникой, отчаяньем. Как только Кирилл замолчал, я сказал: – Проходите. Немедля! Кирилл рефлексировать не стал и молча шагнул за порог. Я заслонил его от попытавшегося протиснуться за ним красного, встав между ними. – Пошёл вон! Красный отпрянул, забегал по крыльцу, оскалился. Я достал нож из кармана. Увидев его, Тень стала задом отступать, потеряв опору под ногой, скатилась с крыльца. А потом, еле поднявшись, сгорбилась и ушла в сторону кладбища. Развернувшись, я нос к носу столкнулся с Кириллом. Он стоял всё это время за моей спиной. На мой вопросительный взгляд он сказал: – Я подумал, а вдруг помощь понадобится. "Какой шикарный мужик!", - подумал я. И понял всех тех баб, что вокруг него вьются. – И ещё было очень интересно, как это работает. Я ничего не понял, но мне очень понравилось. Что мне дальше делать? – Пройдите до конца коридора, там будет дверь на веранду. Из веранды как выйдете, дом обойдёте с любой стороны. И всё. – Всё… – выдохнул он опустошённо и обрадованно одновременно. И пошёл. Дом он обошёл с левой стороны, там где клубника. Все мои посетители пока именно так дом обходили. Я спустился с крыльца и подошёл пожать ему руку. Это человек вызвал у меня искреннее уважение. Протянув руку, я заметил зажатый в своей руке нож. – Простите, – сунул его в карман. – Интересный нож. Конец пятого – начало шестого века. Я поднял брови. – Я историко-архивный закончил, профиль: антиквариат. Актёр – это уже второе образование и первая любовь. Лидочку я в театральном встретил, – при упоминании имени жены глаза его засветились, будто в тёмном доме зажгли свет. Он действительно любил свою жену. – Я тоже там учусь. Факультет: исторический. Специализация – история Древней Руси. – Простите, Игорь, а сколько вам лет? – Девятнадцать. – О! Я думал, вы старше. А мне сорок. Тут уже удивился я. Выглядел Кирилл на тридцатник максимум. Мы пожали друг другу руки, и Кирилл сунул мне в руку конверт. Я бездумно запихал его в карман к ножу и пошёл провожать Кирилла до калитки. Дойдя до своей машины, он обернулся и сказал: – Игорь, могу я задать вам один вопрос? – Да? – Вся еда действительно предназначена для вашего кота? – Да. Я зову его Чёрная дыра и считаю, что он аннигилирует всё вокруг, имеющее белковую составляющую. А так как я тоже состою из белка, я ограждаю себя от её действия посредством покупки большого количества еды. Кирилл хмыкнул, улыбнулся мне открыто и искренне и укатил на своей сверкающей хромом и «круглыми» номерами машине.