Dominus Tenebris

Попив лимонада прямо из кувшина и ополовинив его, я усмехнулся своим «жопным» приключениям. Вывод: не врите подругам, особенно таким, как Ирка. Она, видимо, так истово хотела посмотреть на моего мужика, что его ко мне сами Древние привели. Воткнув в уши капельки наушников и сунув в карман подсохших шорт телефон, я пошёл к сараю и так увлёкся работой, что пришёл в себя, только когда закончил. Увлекательная лекция по палеографии захватила меня, и я не заметил, как очистил жёсткой щёткой доски от старой краски и покрасил не только сарай, но и бочку для сжигания мусора, и настил, закрывающий компостную яму. Вот нахрена было бочку красить?! При первом же розжиге всё облупится. А, шут с ней! Пока я до этого доберусь, не будет царапать взгляд ржавчиной. Заметив на телефоне время, я понял, что пора кормить себя и скот. Вытащил из морозилки индюшиное крыло, уложил в кастрюлю и залил водой. На обед будет суп. Мрак уже царил на кухне мрачной тенью, чётко контролируя процесс. Ему я выложил пакетик консервов в миску. Он посмотрел в миску, потом на меня, потом снова в миску и начал консервы закапывать. Зашибись! А я целый ящик этих паучей купил! На случай, если мне лень будет резать мясо или я не успею его купить. — Тогда жди индейку! — обиделся я на Мрака. — Булка! Собака прицокала, бодро стуча когтями по доскам, и посмотрела на меня влажными чёрными глазами. Сука, какая же она красивая! — Ты где была, красотка? Булка действительно рассосалась куда-то и не показывалась всё это время. Даже не вышла посмотреть, кто приехал. Булка замотала хвостом, прижав уши. Жаль, что они не разговаривают. — Будешь? Я поставил перед ней отвергнутую котом еду, и она с радостью начала есть. Я с упрёком посмотрел на Мрака, тот же лишь закатил глаза. Мол, что взять с этих собак? На зов идут, жрут, что непопадя. Так, низшие существа. Я был в корне не согласен, но спорить не стал. Закипел бульон, я снял пенку, закинул специи, прикрутил газ и пошёл в душ. Из душа вышел в халате, позаимствованном у отца, и в очередной раз подумал, что пора ему позвонить. Батя, если увлекается работой, забывает про всё и всех. Я, кстати, такой же. Это всегда сводило маму с ума. Поставил телефон на громкую связь и набрал номер отца. — Привет, Гош. Что случилось? — Привет, бать. Да ничего. Я соскучился. — Я тоже, — отец замешкался. — Я давно не звонил, да? — Больше месяца. — Етить твою мать! Прости. Замотался! У нас новый препарат на рынок заходит, ещё два на переаттестации, и я совершенно потерялся. — Я от мамы съехал, живу в деревне. — Да, она говорила. Ага! Значит, маме он всё же не забыл позвонить! — Я твой халат украл, — признался я, и отец жизнерадостно заржал. — Господи, я думал Лариса его уже выкинула. Как только я ушёл, сразу на помойку снесла. — Я бы не дал. Но и она не стала бы. — Да ладно. А вдруг её этот… увидит такое непотребство. — Она его выгнала. В трубке разлилась тишина. Я понял, что под разговор с папой почистил и порезал овощи на суп и даже сделал зажарку. — Давно? — Недели две как. — Понятно. Что ему там понятно, я так и не понял. Но то, что папа с мамой разводиться не хотел — знал. — Гош, ты когда в городе будешь? — Завтра. У меня экзамен по палеографии. — Может, пересечёмся после? Мне вчера отец написал, он в городе. — Отец?! Я несколько выпал из реальности. Дед, вроде, умер. Я его, по крайней мере, ни разу не видел. Бабушка со стороны отца жила с мужчиной, но это был отчим, не родной для папы. Так, стоп! Это тот чувак, который ещё и отец тёти Марины?! — Я думал, он умер, бать, — протянул я. — Я тоже так думал. Мама сказала, что он пропал через год после моего рождения, а тут заявился ко мне. Мол, я твой отец, Люк! У меня снова произошёл сбой системы. Отец у меня Владимир Александрович Белозёрцев. Никаких Меркуриев Баро. — И как зовут того, кто предлагал перейти тебе на тёмную сторону? — Только не ржи! Меркурий Баро. У меня натурально отвалилась челюсть. Так сны не просто сны! Нет, это я и так понял, но бляха, как так вышло, что тётин отец и папин отец — одна и та же личность?! Мистика. Хотя мне ли удивляться? Человеку, расстреливающему Тени из арбалета и таскающемуся на кладбище через день? — Спасибо, что назвал меня Ингвар, — промямлил я. Отец заржал. — Я же про него ничего не знал. Так что мама, твоя бабушка, назвала меня в честь своего отца и фамилию я её ношу. Она с этим Меркурием не в браке меня сделала, как выяснилось. — Ну и как он? — Неопределенного возраста, с пронзительным взглядом тёмно-синих глаз. Цыган, прикинь?! Я так гордился нашими корнями, а тут здрасте! Смуглый, подвижный, с чёрными непослушными волосами и очень белыми зубами, с чуть выдающимися клыками. Ну, прямо натуральный рома́. Я всё никак не мог понять, кого ты мне напоминаешь. А как отца увидел, понял в кого ты такой. У тебя только цвет глаз другой, и ты не такой смуглый. Ага… Значит, вот от кого Марина взяла свою внешность, и вот почему мы с ней так похожи. — Бать, ты словно следаку на допросе отвечаешь: типа, где вы были 9 сентября 1994 года в 21:31. — Сидел в кресле и смотрел на календарь и часы, — подхватил шутку отец. — Я не знаю, что сказать, Гошик. Странно обрести отца в моём возрасте, когда уже у самого сын взрослый. Так что общее впечатление неоднозначное. Он сильный. И странный. Я ведь никогда дел с цыганами не имел. Может, они все такие… мистические. Но один момент меня напряг. — Какой? — Очень он с тобой увидеться хочет. А уж я то как хочу! — Не проблема. Экзамен в десять, я пойду в первой пятёрке. Так что смело можешь договариваться о встрече. Давай, только, недалеко от института. — «Снежок» подойдёт? «Снежок» — стилизованное под советское кафе, где подавали исключительно мороженое и молочные коктейли. Причём там действительно было когда то кафе-мороженое, но в девяностые, как часто бывало, кануло в лету. Но кто-то ностальгирующий возродил его под тем же названием, стараясь воссоздать интерьер. Спасибо, что сервис и качество продукции они всё же не стали повторять: персонал был вежливым, а коктейли — отменными. — Да. Я вспомнил какао в гранёных стаканах, и у меня булькнуло в животе. Напиток был прекрасным. Помешав суп, я вытащил мясо на разделку и засыпал туда картофель и зажарку. — Пап. — М? — Ты как вообще? — Да хрен его знает, сынок. Глушу тоску работой, — немного помолчав, отец спросил: — Как думаешь, стоит мне попробовать снова? — Да. И дам тебе один совет. — М? — Я подарил маме собаку. — Ингвар! — отец знал, какие отёки у мамы бывают от аллергии. — Бесшерстную, па! После всех аллергопроб. Так вот, хрена своего она выгнала после того, как тот посмел усомниться в божественной природе её пёсика. — Намёк понял! — Наберу тебя после экз… Но в трубке уже были гудки. Я вздохнул и начал обдирать мясо с костей, откладывая в миску Мраку его долю. Кот меня поторапливал, инфернально завывая.

***

После обеда я, снова воткнув в уши лекцию, решил освоить веранду. На закате там должно быть красиво. Пропылесосил, протёр пыль, выбил подушки с заднего крыльца. Потом заварил себе чай, притащил плед из гостиной и сел на плетёный диванчик, довязывать начатый Мариной шарф. — Отцу моему привет передашь, — сказала тётя, садясь рядом. — Тебя он тоже не растил? — Ты забыл, что меня отдали на удочерение? — Да, прости. — Не растил, но явился ко мне однажды. Когда я дар приняла. — Сюда? — Нет. В городе поймал. — И как? — Сила такая, что стоять рядом тяжело. Думаю, поэтому он не остался рядом ни с твоим отцом, ни со мной. — Ты на него не злилась? — Меня удочерили хорошие люди. Я до восемнадцати даже не знала, что удочерённая. Мне потом рассказали, и я познакомилась с твоей бабушкой, твоей мамой, начала общаться. Но нет, обиды или боли не было. Твоя бабушка меня ведь родила совсем молодой. Ну куда ей ребёнок? К тому же такие времена были, что на родивших вне брака смотрели косо. — Марин, а твои приёмные родители? Они в курсе, что ты умерла? — Они умерли за год до моей смерти. — Прости. — Авария, нелепая случайность. Но так даже лучше. Я уже знала, что уйду. И оставлять их было бы слишком мучительно. Родители не должны хоронить своих детей. — Мне жаль. — Это естественный цикл бытия, Ингвар. — Мра! Вспрыгнувший на колени Мрак заставил меня поморщиться. Такое впечатление, что он жрёт не мясо, а дробь. По ощущениям его вес значительно больше того, сколько должен весить нормальный кот. Не пять кило, а все тридцать. Повернувшись и не увидев своей собеседницы, я понял, что Мрак вытащил меня из сна, где ко мне пришла тётя. — Всё передам, Марин! — куда-то в потолок сказал я и понял, что забыл пропылесосить углы: там свисала паутина. Сдам последний экзамен и затею генеральную уборку. Уже пора. За время моего присутствия я лишь пару раз пылесосил и мыл полы, а народ-то ходит. Словно в подтверждение моих мыслей я услышал, как подъехала машина, и, отложив шарф, поплёлся к двери, попутно оглядывая себя. После душа я переоделся в тонкие хлопковые штаны и футболку, из которой не торчали соски. И то хлеб. За калиткой стоял давешний джип, но уже без Арта. А вот квадратный Антон и ещё один браток присутствовали. И не жарко им в пиджаках? Они, словно прочитав мои мысли, пиджаки сняли, рукава на рубашках закатали, и я понял, что меня сейчас будут бить.