Dominus Tenebris

Проснулся я от того, что по мне бегает Булка, поскуливая. Она предпочитала ходить на травку, а не в горшок, и я, матерясь про себя, поплёлся мятый и сонный, в сбитом на бок халате, на улицу. В голове до сих пор крутился космос, где небо пылало от звёзд. Галактики, чёрные дыры, туманности и скопления астероидов, мир, находящийся в бесконечном процессе большого взрыва и зарождения планет и звёздных систем. Я ни единой минуты не астрофизик, но сон оставил во мне странное послевкусие очарования и понимание, что мы лишь песчинки на теле мироздания. Распахнув дверь, я инстинктивно отпрыгнул и выхватил арбалет. На крыльце кто-то сидел. Булка же кинулась к этому человеку как к родному, виляя хвостом. После я найду следы жизнедеятельности в её лотке и пойму, что разбудила она меня потому, что на крыльце ждали. Обернувшийся человек оказался Артом. Парнем, брат которого на меня напал вчера. — Стрелять будешь? — спросил он, внимательно глядя на направленный на него арбалет. — С хрена ли? — удивился я, опуская оружие. — Я знаю, что к тебе приезжал Антон. — И? А ты-то тут при чем? Арт неуверенно улыбнулся. — Я извиниться приехал. — За что? — За брата, за то, что втянул тебя в это дерьмо. — Мне извинения от твоего брата не нужны. К тому же он — взрослый человек, ты не должен за него просить прощения. А за себя нет причины этого делать. Это моя работа. Бывают и в ней осечки и неприятности. Я отжал медленно с пускового крючка палец и повесил арбалет на крепления. — Игорь, можно я у тебя поживу пару дней? — Да. Что-то случилось? Только теперь я понял, что нет машины за калиткой, а у ног парня стоит большой чемодан и сумка с ноутбуком. — Я поссорился с отцом и братом, когда узнал, что он к тебе ездил. Ант ещё и бред какой-то нёс про то, что ты превратился в чёрный смерч и напал на него. Говорить, что это не бред, я не стал. Парню и так нелегко. — В общем, я психанул и ушёл из дома. Друг меня до тебя подкинул. Если это неудобно, я про то, чтоб я у тебя пересидел пару дней, я ему сейчас позвоню, он меня обещал на площади подождать час. — Да нет проблем, оставайся. Даже хорошо. Мне надо в город съездить, а живность оставить не на кого. У тебя из-за меня проблем не будет? — Больше, чем уже есть, не будет, — усмехнулся Арт и встал, подхватывая пристроившуюся на его коленях Булку. — Как её зовут? — Булочка. — Класс! Ой, а это кто? На пороге мялся сонный Снитч, щуря глазки от солнца. — Это Снитч. — А сколько их у тебя? — Два… кота и собачка. Ты голодный? — Не отказался бы от кофе и бутерброда. Классный халат. Инстинктивно сведя полы халата, я ломанулся в дом. Сука, права всё же мама, халат ублюдский. Вслед мне нёсся смех Арта. Пообещав себе, что пока дома чужой человек, я халат больше не надену, натянул хлопковые штаны и футболку поприличнее и спустился вниз. Арт уже сидел на кухне, наглаживая развалившегося на столе Мрака. Подкол про халат заставил меня смутиться, но если бы Арт сказал, что ему не нравится кот на обеденном столе, то я бы его сам до города подкинул. Парадокс. Я ценю кота больше чем себя. Я сварил кофе, приготовил омлет, нарезал сыр, колбасу и хлеб, и мы позавтракали в тишине. Арт оказался очень комфортным. Молчать было уютно, я не чувствовал необходимости заполнять паузы, он, видимо, тоже. Кофе мы вышли пить на крыльцо. — Тебе тут не скучно? — Нисколько. Поживёшь — сам увидишь. — А как ты, вообще, пришёл к этому? — Не пришёл, меня привели. — Расскажешь? Если это можно. — Я до мая был самый обычный, — начал я. Арт хмыкнул, давая понять, что я скромничаю. Но я не пытался прибедняться. Я действительно считал себя самым обычным парнем. — А потом мне, как снег на голову, свалилось завещание от тёти, о существовании которой я в принципе даже не знал. Приехал посмотреть на собственность и остался. — Я тебя понимаю. Тут — хорошо. Словно домой вернулся. Я с изумлением посмотрел на Арта, который явно в жизни видел что-то комфортнее деревенского домика в Нижних Выпях. Но Арт не врал, глядя на берёзу у калитки с умилением. — К тому же тут Мрак брошенным был. А в город я забрать его не могу, живу с мамой, у неё на шерсть ужасная аллергия. — Мне тоже животных завести не разрешали. Но по другой причине. — По какой? — Ремонт новый, мебель дорогая, животные — это антисанитария. — Сочувствую. — Да, это обиднее, чем аллергия. — Думаешь? — Знаю. Разница между непреодолимыми обстоятельствами и ограничивающими убеждениями разительна с точки зрения эмоционального восприятия. Да, обидно, спору нет. — А потом ко мне мужик приехал. И спрашивает: «Можно пройти?» Я ничего не понял, подумал, что электрик, счётчики проверить. Но он так просил, что я решил не отказывать. Он на крыльцо взошёл, а за ним такой тип неприятный стоит. Я мужику разрешил зайти, а типу нет. Я даже не сразу понял, что это Тень, прикинь. — А как они вообще выглядят, Тени эти? — Как хозяева, только оттенки разные и по размеру разные. За твоим братом вот стояли наркотики и алкоголь. Мелкие, чахлые такие. Наркотики канареечные, алкоголь одутловатый жёлтый. Причём рак очень на человека похож, а вот наркотики явно хрень потусторонняя. — Одно идёт изнутри, второе извне. Тебе страшно? — Да как сказать… — я прислушался к себе. — Мне страшно, что я не справлюсь. А сами Тени не пугают. Первый только меня напугал, когда я не понимал ничего. — А как ты разобрался? — Ко мне тётя во сне приходит, учит. И ещё со временем внутри словно просыпается знание. — Это ужасно и увлекательно одновременно. Не жалеешь, что тут оказался? — Иногда жалею. Но это то, что я не могу не делать. — Предназначение. — Да. — Я не помешаю тебе работать? — Нет. У меня уже жила девочка, Алина. Кстати, мамаша её с той же претензией привезла, что тебя брат. Арт невесело ухмыльнулся. — Они думают, что это болезнь, отклонение или дурь. Вроде того, что я в интернете что-то не то посмотрел. Дураки. Вся же информация есть в открытом доступе. Мы такими рождаемся… Но мои родные словно глохнут, когда я пытаюсь объяснить. Словно табу поставлено. Даже к психотерапевту попёрли. Хорошо, что Патрушев адекватным человеком оказался. Но когда врач отцу сказал, что я не болен и не развращён, и что это моя природа, отец словно оглох. И Олег Петрович это понял. Сказал, что есть последний шанс, и дал координаты твоей тёти. — Он предупреждал меня о вашем визите. Арт повернулся ко мне, сощурив глаза. — Без подробностей, Арт. Просто сказал, что направил ко мне и что я сам пойму, в чём проблема. Парень расслабился, отхлебнул кофе. — Знаешь, последний год сильно пошатнул мою веру в людей. После того, как я совершил каминг-аут, друзья отпали, остался только один, которого я до этого всерьёз не воспринимал: так — дурачок с глупыми шутками. А в итоге он меня единственный и поддержал. И тогда, и вот сейчас, когда я из дома ушёл. Я у него не остался, чтобы проблем не доставлять с родителями, — зачем-то уточнил Арт. — Родители, ты видишь… А брат… — Я не могу открывать причину такой острой реакции твоего брата, но она у него была. Не знаю, зачем я оправдывал Антона, но мне было его жаль. Человек жил в аду, выстроенном самим собой. Арт повёл плечом. — Я знаю, что он тоже предпочитает мужчин. Случайно застал его на даче с хастлером. Он пьяный был, не помнит ничего. Я потом этого парня чаем отпаивал и такси ему вызывал. Так вот он рассказал, что Антон — один из его постоянных клиентов. — Как ты выдерживал его упрёки, зная правду о нём? — С трудом, — невесело хмыкнул Арт. И зевнул. Вот я дурак. Парень намучился, а я тут лясы точу. — Давай я тебя устрою, и ты отдохнёшь. Ночь у тебя дерьмовая была. — Давай. Подхватив чемодан, я повёл неожиданного гостя в спальню. Сам буду на диване спать. Стащил с постели бельё, выдал Арту, с интересом осматривающемуся, новый комплект, забрал бельё в стирку и зацепил из гардеробной одеяло и подушку. — Игорь, давая лучше я на диване посплю? А то, выходит, я тебя из собственной спальни выгоняю. — Я на диване частенько сплю, — не стал я уточнять, что спал в доме я уже везде, даже на крыльце. — К тому же, когда ко мне придут, тебе будет некомфортно в гостиной. — Это опасно? — Нет. Но неприятно. Я ругаюсь матом, ножом машу, и вообще. Люди тоже, сам понимаешь, не радость сюда несут. — Понял. Ты не переживай, я мешать не буду. — Я не к этому сказал. — Спасибо! Я вздохнул и пошёл вниз. Слишком вежливые люди меня угнетали. Если человек привык бесконечно извиняться, значит, ему стоит проработать тотальное чувство вины, в большинстве своём необоснованной.