У зашедшей женщины был уставший вид. Не измождённый, как это бывает с серой Тенью за спиной. А именно уставший. Так смотрят старики, которые морально закончили свой путь, но ещё живы физически.
— Остановитесь, пожалуйста, у крыльца. Я объясню вам правила прохода.
Женщина покорно встала, слегка повела правым плечом. Знаю эти жесты. Обычно так делают, когда Тень кладёт руку на плечо.
— Вы подойдёте к порогу, но не переступите за него. Будете делать всё, что я прикажу, не прекословя. Ничего не бойтесь. Ничему не удивляйтесь. От вас требуется доверие и исполнение. Устраивает?
— Да.
— Поднимайтесь.
Я отступил в тень коридора и поднял глаза на стоящую у порога женщину. За ней стоял… покойник. Я так удивился, что опешил на несколько мгновений. Хорошо, что я до этого видел Марию, предыдущую Мару, иначе совсем бы растерялся. Покойник был мужчиной средних лет, высоким, крепким. Он смотрел то на свою женщину, то на меня, а потом неожиданно погладил женщину по волосам, и она всхлипнула. Этот звук вывел меня из созерцательного состояния.
— Вы недавно потеряли мужа, брата, друга?
— Мужа.
— Я не вижу проблем у вас, но я вижу вашего мужа. Если он рядом, то либо он обещал вам быть рядом, либо вы ему обещали что-то, что держит его до сих пор.
Прижав к лицу ладони, женщина разрыдалась. Я различил среди причитаний имя Миша.
Выйдя из дома, коснулся её локтя.
— Давайте присядем.
Женщина кивнула, не отрывая от лица ладоней, и я, подхватив её под локоть, осторожно развернул и усадил на верхнюю ступеньку крыльца. Женщина, обретя опору, закопалась в сумочке, вытащила платок, промокнула лицо. Она держалась, держалась из последних сил. Я видел, как трясутся её руки. И уважал, что в горе она не потеряла достоинства и силы духа.
— Мужа звали Михаил, — неожиданно произнесла женщина глухо, глядя вдаль. — Мы познакомились, когда у каждого был развод за плечами и череда неудачных отношений. Знаете, просто союз уставших, разочарованных людей. Взрослых людей. Было просто, без надрыва и хорошо. У меня детей нет, а вот у него двое мальчишек от первого брака.
Недавно совершенно неожиданно он завёл разговор о том, что если с ним что-то случится, чтобы я жила. Пусть даже без него мне будет тяжело и горько. Но жизнь продолжается. Так именно он и сказал: «Жизнь продолжается, милая, несмотря ни на что. В этом состоит великий замысел бытия. В одновременной непрерывности жизни и её цикличности».
Я тогда разозлилась на него страшно за дурацкие разговоры. Мы даже поссорились, но в итоге он вытребовал с меня обещание жить столько, сколько Богом отпущено.
Женщина попила воды из извлечённой из сумки бутылочки, потёрлась щекой о плечо. На её плече лежала невидимая рука мужа, присевшего рядом.
— А месяц назад он умер. Я нашла его в кухне сидящим на стуле. В чашке ещё дымился кофе, тлела сигарета в пепельнице, а он выглядел как спящий. Когда я не смогла его разбудить, вызвала скорую. Они констатировали смерть. Сердце.
В этих простых словах было столько боли, что меня передёрнуло. Покойник смотрел на свою женщину со смесью вины, боли и любви. Береги меня, Древние, от подобных чувств. Когда мир сосредоточен лишь на одном человеке, и он перестаёт быть. Или ты перестаёшь быть. Я даже не знаю, что страшнее…
— Искренне сочувствую вам, — выдавил я из себя.
— Спасибо… За всей суетой с похоронами, внутри своего горя, я очнулась лишь недавно. И поняла, что ощущаю его присутствие постоянно. Словно я сейчас обернусь, а он стоит за моим плечом. Вначале я думала, что сошла с ума от горя. После — даже обрадовалась. А сейчас мне кажется, что я привязала его к себе и мучаю.
— Вас это пугает?
— Нет. Меня это уничтожает. Мне всё кажется, что его смерть — дурной сон. Я дошла до мыслей о том, что он не умер, а впал в летаргию. Я даже подумывала об эксгумации.
Я с упрёком посмотрел на Михаила, сидящего рядом с женщиной на крыльце.
— Простите, как вас зовут?
— Милана.
— Милана, в некоторой степени вы правы. Ваш муж рядом. Но он совершенно определённо мёртв. Если вы хотите отпустить его, надо понять, что его держит рядом.
— В том-то и дело, что я не хочу отпускать! Это так несправедливо! Мы даже пять лет не прожили! Но если это ему делает больно…
Михаил обнял Милу, и она снова тихо заплакала. А, фак! Ну что у меня за работа!
— Милана, если вы хотите помощи, вам придётся рассказать мне всё.
— Скажите, ему тяжело рядом? — проигнорировала моё условие женщина. Я посмотрел на Михаила.
Мужик кивнул.
— Да.
— Значит, мне придётся его отпустить…
Лицо Миланы, опустошённое и уставшее, вдруг ожесточилось, словно она приняла какое-то решение. А потом разгладилось. И мне это не понравилось. Михаил вскочил и забегал вокруг.
— Милана, я обещаю вам помочь, если вы пообещаете мне не делать ничего с собой и учиться жить дальше.
Женщина повернулась ко мне и внимательно посмотрела.
— Как вы поняли?
— Вы когда ко мне ехали, кого хотели найти?
— Медиума, колдуна, чёрт знает кого. Просто чувствовала, что мне нужен человек, работающий с потусторонним.
— Тогда почему я не могу видеть вашего намерения навредить себе? Более того, Михаил его тоже видит.
Милана застыла, а потом скосила глаза чётко туда, где стоял Михаил.
— Прости, Миш… — прошептала она. — Прости…
Повернулась ко мне решительно. Сила духа этой сломленной женщины зашкаливала. Я даже залюбовался, пока она не вырвала меня из созерцания деловитым вопросом:
— Что надо делать?
— Вы обещаете?
— Обещаю. Я и ему обещала жить дальше. Видимо, мои мысли не сдержать обещание и держат Мишу рядом.
Михаил закивал головой. Приложил руку к сердцу, а потом словно вытащил его из груди и протянул на раскрытой ладони в сторону Миланы. Его губы прошептали слово: «Живи!»
— Он говорит, что любит вас, — Михаил смотрел на жену с любовью, теплом и сочувствием. — Сопереживает вам. И боится за вас. И просит только об одном. Чтобы вы жили.
— Я тоже люблю тебя, Миша, — сказала Милана искренне, глядя на то место, где стоял дух её мужа. — И я попробую. Жить дальше.
Михаил дрогнул всем телом и растаял.
— Он ушёл.
— Я чувствую…
Некоторое время мы просто молча сидели на крыльце и смотрели вдаль. Потом Милана собралась и спросила:
— Сколько я вам должна?
— Целую жизнь.
Она посмотрела непонимающе.
— Вы мне пообещали!
— А, это… Я про деньги.
— Это не от меня зависит.
— А от кого.
— От Олега Петровича. Я сейчас дам вам телефон, вы по нему позвоните и запишетесь на приём. Он уже сообщит вам таксу.
— А он кто?
— Психотерапевт.
Милана хмыкнула, а потом нервно рассмеялась. Но телефон записала. И не унизила меня засовыванием конверта с деньгами в руки. Я бы этого не перенёс.
После её отъезда психотерапевт не помешал бы и мне.
***
Хоть боя с Тенью и не было, но меня всё равно размазало. И не только физически, но и морально. Я не понимал, в чём смысл бытия, если любящие теряют друг друга. Марина, Мария, эта вот Милана. Она же почти мёртвая внутри. Но для человека слово «почти» — это всегда шанс на возрождение. Люди очень стойкие. Всегда более сильные, чем думают о себе.
Я пил очень сладкий чай и смотрел, как Мрак играет со Снитчем. Интересно, сколько в моём коте кота? Или он привык к имитации за многие столетия настолько, что вжился в образ?
Две тени в очередной раз с топотом пронеслись по коридору, пробуксовывая на поворотах, залаяла задорно Булка. Я прикрыл глаза. Дома было хорошо. Да, работа у меня сложная. Но мне всё равно хорошо. Как бывает отлично тому, кто оказывается на своём месте, со своим человеком, в нужном времени или моменте.
Я до того, как попал сюда, не испытывал подобных ощущений. Слышал про них от других, читал в книгах, на форумах, но не пропускал через себя. Так же будет и с моим человеком? По Булке я сразу понял, что она моя собака. И Мрак сразу в душу запал. Именно Мрак стал причиной остаться в этом доме. Чем в этом отношении отличается предназначенный тебе человек?
Вздохнув неизвестно чему, я досыпал корма и пока собирался замешать для Снитча творог со сливками, заметил, что из огромной миски едят все трое. Котёнок, закрыв глаза, хрустел кормом вполне бодро. Творог я всё же смешал и поставил рядом, но им больше заинтересовалась Булка.
Мне ужинать не хотелось, хватило пары конфет к чаю. Это было сладко и мерзко, но удивительным образом вывело меня из ужасного состояния после встречи с Миланой и Михаилом.
Приняв душ и завернувшись в батин халат, я завалился на постель с чувством человека, который переделал все дела и больше никому ничего не должен, и уснул, даже не успев натянуть на себя одеяло и посёрфить в интернете, как планировал.
***
— А привет ты забыл передать? — упрекнула меня севшая рядом тётя. Запустила пальцы в волосы, почёсывая кожу, от чего я зажмурился и чуть не заурчал.
— Прости, Марин, твой отец меня сбил. Вначале руку попросил позолотить, а потом как-то странно разговор пошёл.
— Вы ещё увидитесь. Вот тогда и передашь.
— Так он вроде улетать собрался в свои эти… Гагараши.
— Гагашары.
— Не важно. Так что, когда мы теперь встретимся, хрен знает…
— Ты ему напиши для начала. А после отправь свои координаты.
— Ты имеешь ввиду долготу и широту?
— Да.
Я заперхал от смеха, попавшего не в то горло.
— Это зачем?
Марина замерла, словно прислушиваясь. Потом посмотрела на меня испытующе. Будто разглядев что-то внутри меня, улыбнулась.
— К тебе судьба на порог человека приведёт. Ты его береги.
— Она ко мне регулярно на порог людей водит, — фыркнул я. Марина сейчас напомнила мне цыганку на ярмарке, что рассказывает, что думает о мне чернобровая да весёлая.
— Дурак, — засмеялась Марина, словно увидела образ в моей голове. — Я только наполовину цыганка и никогда гаданиями не грешила.
— А это грех?
— Нет, но будущее скрыто от нас не просто так. Есть вещи, к которым нельзя быть готовым. Надо осознавать их и принимать в процессе.
Я нахмурился, силясь понять, что она имела в виду.
— Да, и шарф довяжи обязательно. Он ему пойдёт.
— Кому ему?
Марина усмехнулась и толкнула меня в плечо, опрокидывая в звёздное небо.
