***
Гудел клаксон, и я недовольно заворочался. Было так сладко и томно, что совершенно не хотелось вырываться из тенёт сна. Арт завозился рядом, потёрся носом о моё плечо. — Гош, там гудит. Приехал, наверно, кто-то… — хрипловато сказал он. Я вздохнул, аккуратно переложил голову Арта с плеча на диван, откинул халат, которым мы были накрыты. С трудом найдя штаны, комом валяющиеся за диваном, морщась, натянул их на голое тело. Кожу в паху стянуло от подсохшей спермы. После нашего разговора я завалил Арта на диван, мгновенно загораясь, и жёстко отдрочил нам обоим, после чего мы рухнули на диван и уснули. За калиткой стоял давешний водитель. — Глеб Вольфович меня прислал, — громко сказал он. — Заходите! Я махнул рукой, стоя на пороге и щурясь спросонья. День уже догорал, и яркий огненный закат отражался от далёкого леса. Водитель подошёл к крыльцу, и я заметил за ним нечто искристо-белое, слепящее. — Остановись! Мужик замер. Я вглядывался в существо до тех пор, пока не понял, что это Смерть. От осознания я аж отшатнулся вглубь дома. Водитель, видя мою реакцию, смертельно побледнел, его рука, держащая конверт, задрожала, упуская свою ношу. — Что вы видите? Смерть подняла палец к губами, понукая меня к молчанию. Но я не мог. Парень был совсем молодым. Откуда-то я знал, что дома его ждёт девушка. Любимая, желанная. — Ты бы не лихачил на дороге, — просипел я. Губы меня плохо слушались. — Понял, — кивнул парень и, пошатываясь, побрёл к машине. А его Смерть осталась, глядя на меня с укором. — Прости, — беззвучно произнёс я. Смерть указала за мою спину. Обернувшись, я увидел Снитча, сидящего на пороге в красноватых отблесках заката. — Нет! Смерть кивнула, давая понять, что она не приходит просто так. На крыльцо вытек Мрак, сел перед Снитчем, закрывая его собой, и уставился на Смерть медными глазами. Смерть постояла некоторое время, а после истаяла. Я осел на крыльцо на подкосившихся ногах, дыша поверхностно и часто, как бывает, когда зашкаливает адреналин. Котёнок, не понимающий, что коса прошла в миллиметре от него, муркнул и, подняв хвост, засеменил ко мне, брякнулся рядом, замурчал. Я погладил его трясущейся рукой. Древние, во что я ввязался?! Сзади в мои волосы вплелись тонкие тёплые пальцы. Арт сел рядом со мной, обнял. — Ты дрожишь… Кто приезжал? — Водитель того человека, с которым я разговаривал на крыльце утром. — Зачем? — Расплатиться, — я кивнул на валяющийся на траве конверт. — Почему тебе плохо? — Я не хочу этих денег. — Давай отдадим их на благотворительность. Я знаю приют на Ногинской, частный. Они всегда нуждаются в кормах, лекарствах и прочем. Это было отличным выходом из ситуации. Я расслабился под лаской пальцев настолько, что мне стало ощутимо легче. Если жизнь можно выкупить за деньги, это стоит сделать. — Тогда завтра съездим в город, хорошо? — Конечно. — Есть хочешь? — Очень. И животных пора кормить, — я попытался встать, но Арт удержал меня за плечо. — Сиди, я сам всё сделаю. И я остался сидеть с мурчащим Снитчем под боком, глядя на блики догорающего на верхушках леса заката, прислушиваясь к умиротворяющим звукам из кухонного окна. Арт стучал ножом, звякал бокалами, звенел тарелками, говорил с Булкой и Мраком, ожидающими еды. В окно потянуло запахом жареного на сковородке лука: сладковатым, пряным — и меня окончательно отпустило. Я подхватил Снитча и понёс его на кухню, включаясь в жизнь.***
После ужина мы сидели в гостиной и смотрели на огонь в камине. — Гош, мне надо будет завтра в аптеку, — смущённо сказал Арт и покраснел. Когда до меня дошло, зачем Артёму надо в аптеку, я покраснел тоже. Но не от смущения, а от возбуждения. Я решил, что первый раз внизу должен быть я. Арт знает, что к чему, а я нет. И от незнания могу нанести ему вред. — Хорошо. В любом случае Арт возьмёт, что нужно, а я просто этим воспользуюсь. — Встречаться с кем-нибудь будем или просто промотнёмся по делам? — Не будем, если ты не возражаешь. — Не возражаю. — Пошли тогда спать? А то опять на диване уснём. Усмехнувшись, я подумал, что похоже сон на диване под халатом передаётся половым путём.***
Я стоял в темноте, ожидая приговора. Смерть, прекрасная и ужасная одновременно, подошла ко мне и долго смотрела в глаза, препарируя душу. А потом отвесила такую пощёчину, что у меня резко и болезненно запрокинулась голова. — На первый раз прощаю. Скажи спасибо, что беру деньгами! — Спасибо!***
— Тш-ш-ш, — я ощутил объятие, в котором меня покачивали. — Что случилось? — хрипло спросил я. — Ты закричал так, словно тебя убивают, — прошептал Арт. — Что я кричал? — Спасибо. — Охренеть! — Поверь, я тоже охренел не меньше, — хихикнул Арт, и от его тёплых объятий, от облегчения я утёк в сон, как в омут.***
Утром, пока Арт спал, я сделал все необходимые рутинные дела, а после пошёл в сарай и нашёл там пилу и кусок линолеума. Выпилил в двери веранды квадратную дыру, приколотил сверху кусок линолеума и показал животным, как пользоваться дверкой. За этим меня и застал Арт. Я манил Снитча куском курицы, приподнимая линолеум и убирая, когда котёнок пытался его уцепить. В итоге Снитч впился в мясо зубами и когтями, и я таким образом протащил его под гибкий край линолеума. Булка выскочила за опекаемым. Похоже, вышло. Мрак и без обучения сообразит, что проще отодвинуть линолеум мордой, чем в форточку сквозить. — Учишь? — Ага. Мы ненадолго уезжаем, и они горшки знают хорошо, но мне будет спокойнее, если у животных будет возможность самовыгула. — Хорошая штука. В зоомагазине, кстати, специальные дверки продаются, но твоя не хуже. Только я бы линолеум заменил на кусок силикона. Он прозрачный. Хм. А это мысль. Силикон продаётся в строительном, а ещё там, где всякие клеёнки на стол. Можно будет и на кухне обновить скатёрку и животным вход доделать. На завтрак я приготовил омлет, мы выпили кофе, и пока Арт переодевался наверху, я выгреб абсолютно все конверты с деньгами, что лежали в ящике кухонного стола. Я их складывал туда с первого дня «работы» и воспользовался этими деньгами лишь однажды — когда возил Снитча к ветеринару. Конверт, что так и лежал на траве, подобрал по дороге к машине. Заносить его в дом не хотелось. Велев животным не скучать, я запер дом, выгнал машину, и мы двинулись в город. Арт крутил головой, с любопытством рассматривая обычный пейзаж, свойственный глубинке. — Знаешь, такое ощущение, что время здесь остановилось. — Я так же в первый раз подумал. — Когда к тебе ехал, ни в первый раз, ни во второй не видел ничего, в таком стрессе был. — Оно и понятно. Арт скользнул ладонью по моей руке, лежащей на коробке передач, и я, развернув руку ладонью вверх, переплёл наши пальцы, улыбаясь как идиот. Раньше я не понимал вот этого всего, сейчас же мне было так хорошо! До города мы доехали на удивление быстро, и Арт пронавигировал меня. Приют оказался в промзоне, был небольшим и ухоженным. Я просто подошёл к администратору и сунул ей в руку стопку конвертов. — Это что? — спросила девушка. — Пожертвования. — О. Спасибо! На что вы хотите, чтобы были использованы деньги? — На животных: корма, лечение, кастрация. — Хорошо. Спасибо вам! — сказано было от души. — Не хотите посмотреть на наших подопечных? — Нет! — девушка захлопала глазами непонятливо на мой истеричный возглас. — Я боюсь, что уеду от вас с очередным котом или ежом. А у меня уже трое! Девушка рассмеялась задорно, кивнула понимающе. — У меня у самой уже пятеро. Двое спинальников. Так что понимаю вашу реакцию. Спасибо вам ещё раз! — Считайте, что я отдаю долг. Не стоит благодарности. Вам спасибо за то, что не растеряли человечности. Девушка посмотрела на меня серьёзно, кивнула. За её плечами на миг раскрыла крылья Смерть. Это была не её Смерть. Просто мне дали понять, что откуп принят. Выйдя из приюта, я ощутил, что с моих плеч упала гора. Даже дышать стало легче. Арт ждал меня в машине. Думаю, по той же причине, что и я, он не захотел смотреть на жителей приюта. Трёх питомцев на двоих нам явно хватит. После мы заехали в аптеку, а потом в кафешку на набережной. Хотелось мороженого не из упаковки, а такого, из вазочки, посыпанного орешками и залитого топингом. Плавучий ресторан незаметно покачивался, Арт поглощал мороженое, жмурясь от удовольствия, а я смотрел на него и понимал, что он мой: весь от макушки до пяток. И это новое, странное чувство было очень приятным. Лучшим.