***
Через поле вилась небольшая тропка. Откуда она тут взялась, сложно сказать, я никогда тут никого, кроме тех, кто приезжал ко мне, не видел. В поле было жарко, пахло травами, стрекотали кузнечики, и что-то периодически шуршало то спереди, то сзади. — Как думаешь, тут змеи есть? — Вряд ли. Слишком сухо. К тому же в нашем регионе есть только ужи и гадюки, и оба вида предпочитают более влажные места. Вот в лесу надо быть осторожными. Ты боишься змей? — Нет. Я боюсь тараканов. Это было странно, но я их тоже боялся. Вернее, испытывал паническую брезгливость. Таракан ничего не мог мне сделать, но желание его убить было ничем не обосновано, при этом совершенно неукротимо. — Тараканов тут точно нет, — засмеялся я, сорвал длинный колосок и пощекотал по шее идущего впереди Арта. Он смешно дёрнулся, взвизгнул и хлопнул себя по шее. — Прости. Это я. — Игорь! — Ну, прости, больше не буду. — Иди вперёд! — Хорошо. Я покорно потащился впереди, жуя соломинку в зубах и улыбаясь как идиот. Когда мне на голову шлёпнулось что-то, заорал от неожиданности и развернувшись, увидел смеющегося Арта. — Ничья! — выпалил он, подняв руки. Я придвинулся, подсёк его, ловя, и завалил нас в траву, от чего с места падения срочно начали выпрыгивать кузнечики. Арт лежал подо мной и хохотал, содрогаясь всем телом. Я поцеловал его в смеющийся рот, не удержавшись. Это было так здорово, просто целоваться. Просто дурачиться с тем, кто дорог и близок. Арт скользнул горячими руками по моей спине, задирая футболку, чуть царапнув кожу на пояснице и меня окатило жарким возбуждением. Я скатился с него. Трахаться в поле я точно не хочу. По крайней мере без пледа, презервативов и смазки. — Тебе понравилось? Я понял, что имел ввиду Арт. Наши мысли словно синхронизировались и вибрировали на одной частоте. — Это был самый яркий оргазм в моей жизни. — И всё же? — Да! — Мы повторим? — Обязательно. — Но я хочу и обратный вариант. — У нас ведь секс не по талончикам, никаких ограничений нет. Кстати, я попрошу тебя сразу говорить, если что-то не нравится. Договорились? — Договорились. Над нами было синее-синее небо, под нами — тёплая, нагретая земля. Поле волновалось, стрекотало, жило. Запах лета, многогранный, богатый, не имеющий эквивалента слов, окутывал душным одеялом. — Я никогда так не лежал. Просто. Ничего не делая, никуда не спеша, ни о чём не беспокоясь… В душе штиль и тишина, — мечтательно протянул Арт. Он тоже поймал эту волну летней неги. — Адольфыч называет это умственным молчанием. Знаешь, два самых сложных упражнения — это баланс и медитация. Устоять на одной ноге с закрытыми глазами можно только усмирив мысленный вихрь, поймав эту самую тишину. В медитации ты намеренно пытаешься ни о чём не думать. Многие ломаются на этом, а не на изнурительных тренировках и травмах. — Наш преподаватель философии называет это состояние «интеллектуальная пассивность». — У вас есть философия среди предметов? — Да, относится к дисциплинам общего плана. — Не ожидал… — Многие не воспринимают театральный институт серьёзно, — хмыкнул Арт. — Думают, что мы только кривляемся, трахаемся и бухаем. — Я так не думаю. — Но философии удивился, — поддел меня Арт. — Только не извиняйся. Я, на самом деле, когда поступал, тоже изрядно был впечатлён списком предметов, что нам будут читать. Экономики я точно не ожидал. Голос Арта, приятный, с хорошо артикулированной речью, умиротворял. Мне было очень хорошо, покойно. Подумалось, что оба мы дети городских джунглей, и буйная дикая природа действует на нас особенно. Нет, у бабушки на даче я валялся в гамаке, ещё на сеновале лежал, и на пляже. Но вот так — под большим синим высоким небом — никогда. — Ощущение, что мы одни в мире. Больше никого нет. Только бесконечное поле и вечное небо, — сказал Артём. Меня продрало до основ. Арт озвучил мысли, что бродили в моей голове. Я приподнялся и посмотрел на Арта. Его глаза были широко раскрыты и сейчас, под прямыми лучами, казались серыми озёрами в камушками-крапинками на дне. — Ты красивый! Арт посмотрел на меня и улыбнулся, от чего я снова потянулся его поцеловать. — Я не знал, что так бывает… — прошептал он мне в губы. — Я тоже.***
Тропинка вилась и петляла через лес. Дубы, грабы, ясени. Ниже кусты бузины, орешника. Опавшая бурая листва, слежавшаяся, пахнущая остро сыростью и грибами. Папоротники, старые пни, поваленные стволы деревьев, покрытые мхом. Влажная земля пружинила под ногами. Словно мы попали в другой мир. Вдали журчала вода. Река началась неожиданно: между деревьями появился небольшой просвет, шаг и резкий обрыв вниз на метр-полтора. Неглубокая, стремительно текущая вода, прозрачная, с лёгким коричневатым оттенком. Я нашёл спуск и, цепляясь за корни, спустился сам, а потом поймал спускающегося за мной Арта. Земля была глинистой и скользкой. У реки стало резко прохладно и пахло свежестью. Да и можно ли назвать рекой то, что было шириной от силы пять метров? Разувшись, я закатал штаны, уцепился рукой за склонившееся дерево и аккуратно опустился в воду. Под водой были крупные камни, обманчиво близко. Но глубина оказалась выше колена сразу. Вода была ледяной, от чего возникло ощущение, что я сунул ноги в сугроб. — Игорь, не иди дальше. Если ты оступишься, я тебя домой не дотащу. Я обернулся и увидел, что Арт нервничает. Немного потоптавшись и понаблюдав, как от моих ступней поднимается мутноватый ил, я выбрался. — Давай пройдём вдоль русла, оврагом? — Давай. Я сломил тонкую осинку, так чтобы было видно место спуска издалека, и мы пошли дальше по течению. Метров через пятьсот, за поворотом, неожиданно вышли к плёсу. Заводь по краям поросла кувшинками, от берега тянулись мостки в центр. Пройдя по мосткам до конца, я сел на край и спустил голые ноги: обувь я так и нёс в руках. Натягивать её на грязные ступни не хотелось. Тут вода оказалась не в пример теплее. Арт разулся и сел рядом. — Смотри, тут есть ступеньки, что-то вроде сходней. Сбоку мостков действительно уходили в воду дощечки, даже на вид скользкие. — И вода тёплая и не такая стремительная. — Основное течение дальше, видишь, там где нет кувшинок. Они не любят быстрой воды. — Как думаешь, тут можно искупаться? — Да. Только надо будет взять с собой полотенца. Или ты хочешь сейчас? — Нет. Я замёрз, честно говоря. Я возмущённо посмотрел на Арта и прижал его к себе. Мы сидели, глядя на то, как в заводи отражаются облака. Из-за того, что река в этом месте расширялась, деревья не нависали над водой. — Гош. — М? — Там в кустах что-то шевелится… Я вскинул глаза от воды и увидел что-то вроде огромного пня-выворотня. Открыв рот, чтобы сказать, что это, я заметил, как корни шевельнулись, обозначая среди сумбурного переплетения уродливую фигуру. Леший. — Простите, мы не хотели вас беспокоить, — негромко сказал я, обнимая крепче дрогнувшего Арта. Ответа, спасибо Древним, не последовало. Но и ощущение наблюдающих за тобой глаз пропало. Нам словно разрешили здесь быть. — Тебе страшно? — шепнул я Арту, уткнув губы в висок возле тёплой прядки. — Нет, как ни странно. Нас, кажется, приняли. — Идём? — Да. Я медленно встал, стараясь не тревожить воду, подал руку Арту, помогая подняться, мы обулись и пошли на берег, в сторону того места, где мы спускались к воде. Я крепко держал Арта за руку, успокаивая себя тем, что если есть призраки, неупокоенные, Тени, то почему бы не быть лешим или русалкам. А ещё я, кажется, знаю кто живёт в пруду. И хоть там и не тонут, но я туда не пойду, пока не найду на кладбище старую могилу Марьи и не узнаю, почему ей нет покоя.