Dominus Tenebris

– Хоть бы матери постеснялся, – прошипела мама и поправила мне воротник футболки. Я состряпал непонимающую мину. А про себя подумал, что обвиняет мать исключительно меня, а не Арта. Это одновременно было и обидно, и приятно. Я страшно рад, что мама приняла моего партнёра так быстро и безоговорочно. – У тебя засосище на шее. – Ой, не завидуй! – мне было неловко, и я решил отбить подачу. Обычно это мама меня избивала сарказмом, я же покорно молчал, как хороший сын. – Ишь, завёл себе парня и теперь зубы показывает! – Слушай, нас не было слышно? – Почти нет. В этот момент что-то зазвонило. Телефон, наверное. Я бы и не догадалась, если бы не видела, как вы крадётесь наверх. – Это кенарь. – Кто? – Птица. Канарейка. Самец. – Которая поёт. Жёлтенькая такая? – Да. Мама чуть отошла и посмотрела пристально на меня. Потом помяла мне грудь. Опустила руку и на миг сжала в паху. Я отшатнулся, автоматически прикрывая ладонями самое уязвимое. – Мам, ты чего? – Вроде, не баба. Это я тебе как медик говорю. – Ты медик, а я – педик. Так что никаких неувязок нет. Если ты о том, что если я завёл себе столько животных, то потому, что мне сорок лет и я женщина. Это, между прочим, гендерный стереотип. Мама вздохнула. – Знаешь, сынок, если бы не аллергия, я бы тоже завела себе кошек. Птичек. Собачек. Учитывая, что я женщина и мне сорок, это не гендерный стереотип, а то, что я хочу, но не могу себе позволить. А приходится терпеть твоего отца. Исключительно из-за отсутствия аллергии и желания ощутить рядом живое существо. – Эй! – подошедший к нам батя держал связку шампуров. – Я разве хуже собаки? – Вов, ты хочешь честный ответ или приятный? – Понял. Гош, я свинину на шампуры надену. А крылья на решётку. Годится? – Как считаешь нужным. – Надо будет тебе ещё пару решёток купить. Колбаски же ещё... – пробормотал батя, уходя. – Ну, всё. Отец признал твой дом годящим для своей мечты о даче. Теперь не отцепится. – Да ради бога, я не против. – Впрочем, так даже хорошо. Он к тебе поедет, а я отдохну от готовки и уборки. Я с подозрением посмотрел на мать. Готовил отец чаще. А убирали они вместе всегда. – Ладно, не смотри так! Я налью себе ванну, буду пить мартини и смотреть "Не родись красивой", пока вы тут будете доказывать друг другу, кто из вас самый мужикатый мужик, жаря шашлыки, ковыряясь в железках и напиваясь до сна на коврике. Картинка выглядела соблазнительно. Если батя будет редкие выходные проводить у нас – я не против. – Паре надо отдыхать друг от друга, – подмигнула мне родительница. – Но я не хочу отдыхать от Арта! – Вы просто ещё не натрахались, – фыркнула мама и побежала на помощь Ирке, что тащила поднос с едой к столу. Я даже не знал, что у меня есть поднос. Отец суетился у мангала, что-то активно втирая Арту. Тот кивал головой. Учит. Сел на своего любимого конька. Он, выросший единственным ребёнком в семье, всегда хотел брата. После, когда женился, хотел двух сыновей. Можно сказать, что я осуществил его мечту. Я захихикал, представляя лицо отца, когда скажу ему об этом. Ко мне подошёл Ярослав. – Я вспомнил, где тебя видел. Это же ты в клубе с Ириной был. – Да. – Спасибо, что отбил её от того мудака. – Она мой близкий человек, тут не за что благодарить. – Я могу быть спокоен? – Насчёт чего? – Знаешь, дружба между бывшими чревата спонтанной связью. Чувства нахлынули, общие воспоминания и всё такое. Я поднял глаза и с изумлением посмотрел на Ярослава. – Это ты так деликатно предупредил, что если нам придёт идея потрахаться, то мне несдобровать? – Да. – Не переживай, я честный гей! – Но у тебя же были девушки. – Были. – Значит, ты, как минимум, бисексуален. Я вспомнил свой унылый опыт отношений с противоположным полом и вынужден был признать, что мама была права. Не девушки мне не подходили, а я себя не понимал. – Возможно. Но, скорее, я просто был в стадии определения и поиска. Твоим отношениям с Ирой ничто не угрожает. Я люблю её исключительно как друга. Ярослав вздохнул. – Когда это говорит раскачанный красавчик, ощущается подвох. К нам подошёл Арт и, неуверенно глянув на Ярослава, прижался ко мне. – Свинина почти готова. Скоро будем садиться за стол. Надо напитки принести. – Поможешь? – обратился я к Яру. Он посмотрел на то, как я поглаживаю Арта по пояснице, отвел глаза, буркнув: – Да. Спиртное я в пакетах опустил в яму, где был установлен мотор. Там температура была градусов двенадцать. Подняв ляду, я выдал пакет с пивом, пакет с вином и пакет с соками и минералкой парням и установил крышку назад, плотно притерев. Внизу ещё были пиво, водка и другие напитки. Мало того, что мы вчера купили с Артом прилично, каждый ещё и с собой привёз. Нам теперь на несколько пикников хватит. По тому, как совпала наша компания, они будут часто. Тем более лето только в самом разгаре. Расставив напитки на буфете, рядом с самоваром, я придержал дверь отцу, торжественно вносящему блюдо с мясом. Мясо он выложил на лаваш, присыпал мелко нашинкованным луком и прикрыл ещё одним лавашом. За батей шёл дед, у которого на втором блюде были выложены крылышки и колбаски. Менее пафосно, но выглядящие не менее аппетитно. А запах! Мы расселись, и пир начался. Народ передавал друг другу соусы, батя был на разливе, все болтали и ржали. Ирка "упала на ухо" Артёму, Ярослав о чём-то говорил с отцом, дед шептал что-то маме на ухо, и она смеялась. Я же просто наслаждался вкусной едой и тем, что мои самые близкие люди рядом. Через сорок минут народ погрустнел и осоловел. Все объелись. Я предусмотрительно сел с Артом на диванчике, и теперь он, уложив мне голову на плечо, жаловался, что чувствует себя передутым шариком. Народ начал расползаться из-за стола. Отец ушёл спать в гостиную. Мама носилась с Бубликом по заднему двору, фотографируя его и снимая на видео. Дед ворошил угли в мангале, выкапывая забытую там картошку. Ярослав, утащивший Ирку посмотреть участок, целовал её у сарая. Понимаю. Там вид – никакой: компостная яма да бочка. – Ты не ревнуешь? – Арт тоже наблюдал за парочкой. – Не-а. Вот если бы тебя так засосали, ревновал бы. – Спасибо, – тяжело вздохнул парень. – Вот скажи, зачем я так объелся? – Вкусно и компания хорошая. Давай сделаю тебе зелёный чай? Он хорошо осаживает. – Давай. Я выкарабкался с насиженного места и поковылял на кухню. Подумал и заварил целый френч-пресс оолонга. К нашему чаепитию на кухне присоединился Мар. – Отличный улун! С выраженным сливочным оттенком, – похвалил напиток дед. – Тоже любишь зелёный чай? – Да, пристрастился в свой период жизни в Китае. Подобный сорт слабоферментированного улуна делают на Тайване. Я купил его в чайной лавке по акции и ничего в этом не понимал. Продавец порекомендовал. Но покивал с видом знатока, тем более Артём смотрел на меня так восторженно. После чая нам действительно полегчало, и мы собрали грязную посуду, переместив на кухню, и пока я грузил посудомойку, Арт отнёс стопку чистых тарелок и приборов на веранду. На кухне крутился Мрак. Я проверил миску – дна видно не было. Но учитывая, как завлекательно пах шашлык, я кота понимал. Крылышки были острыми, колбаски – промышленными, поэтому я решил, что свинина, которую мариновал отец в луке и самых простых специях вроде соли и чёрного перца – самый съедобный вариант для кота. Я спёр несколько кусков со стола и порезал под утробные завывания Мрака, который понял, что это всё ему, и поторапливал меня. Несколько кусочков досталось и Снитчу. Жареная свинина произвела революцию во внутреннем мире которебёнка. Он жрал её рыча и пуча глаза. Мрак с уважением смотрел на кота, превращенного в тигра. После мяса ребёнок ослаб и начал пристраиваться в миску с кормом, выкопав там ямку. Я подхватил его под раздувшееся пузо и подложил под бок бате, что мощно храпел на диване. Снитч, подумав, что этот большой котик так мурчит, замурчал сам, начал отаптывать большого и тёплого человека, в итоге свернувшись клубком у бати на груди. Я сделал фотку и пошёл искать маму, чтобы показать ей. И спалил её на том, что она кормит Булку и Бублика колбасками. – Мама! – Что?! Их ещё много! – Свинина безопаснее. – А, ты в этом смысле... Ладно, уже поздно. – Смотри. Я сунул маме телефон под нос, и она захихикала. – Так, глядишь, и твой отец человеком станет. – Думаешь, кот – что-то вроде индикатора человечности? – На мой взгляд – да! Собаки тоже годятся. Сверху раздалась заливистая трель. – Покажи канарейку! У клетки мама долго стояла, рассматривая птицу. Та от радости, что у неё появились зрители, надрывала зобик, выводя рулады. – Почему он такой странный? Болеет? – Нет, это окраска такая. Они самые певучие в таком варианте. – М-да, я это заметила. А с головой у него что? – Мутация. Считается редкой и красивой. – Я бы так не сказала. И я вдруг обиделся. Кенарь тут старается, поёт, завидев привлекательную самочку, а про него говорят, что он больной какой-то. Птица тоже что-то почувствовала. Перестала петь, нахохлилась, села к нам спиной. – Мам, это прям обидно. Бублик тоже многим может не нравится из-за... – Попрошу собаку мою не оскорблять! – Я тебе её купил, вообще-то. Так что я не говорю, что для меня он некрасивый. Я говорю о том, что не стоит негативно оценивать ничью внешность, даже если это канарейка. – Эх, сыночек, хорошо, что ты живёшь с таких ебенях. – Это ты к чему? – К тому, что если бы ты не жил в своих Сраках, где кроме магазина с тёткой с начёсом нет ничего, я бы подумала, что ты в секту попал. Знаешь, где проповедуют любовь ко всему сущему и обязуют платить десятину от любого дохода, даже если это подарок на день рождения. – Мне кажется, ты соскучилась по работе. – В смысле? – Ты мне сегодня целый день диагнозы ставишь. – Я просто соскучилась. А почему он замолчал? – Обиделся! Кенарь немелодично и резко просвистел. – Сын, я не поняла, он нас что, только что нахуй послал? – Видимо, да, – сказал я задумчиво. Желанная тишина резала слух. Я, оказывается, привык к нашей птичке. Забегая вперёд, скажу, что кенарь не пел несколько дней, пока Арт его не уговорил, поднося угощение в виде тёртого варёного яйца и кусочков яблока.