Bestest Friends

Первое, что Зим уловил медленно возвращающимся сознанием, была чудовищная головная боль, ввинчивающаяся в висок хирургическим буром. Он зашипел, сжимая челюсти, и попытался перевернуться на бок, но ставшее неподъемным тело не слушалось. Темнота нехотя отступала, высвобождая разум из своих отвратительных щупалец, уходила на задний план, оставляя после себя нечто куда более гадкое. Боль, освобожденная чернотой, расползалась по мышцам, костям, внутренним органам, выжигала все существо невыносимым огнем. Что же произошло? Память услужливо нарисовала перед глазами впечатавшуюся в лобовое стекло вута пчелу и мигающую аварийными сигналами приборную панель, стремительно приближающуюся землю и сильный удар. Кажется, кораблик прочертил носом огромную траншею, а самого Зима выбросило из кабины инерцией. Да, именно так. Он, словно пушечное ядро, пробил головой стекло фюзеляжа, пролетел вперед и плюхнулся в воду. Дезориентированный и сбитый с толку, он сразу пошел ко дну, очнулся лишь когда все тело начало нещадно жечь, в панике рванулся на поверхность, хватая ртом воздух и вереща в полном ужасе не своим голосом, не удержался там и снова ушел с головой под воду. Тогда пак коротнуло впервые. — Ги-и-ир… — слабо позвал Зим, ощущая, что сознание вновь заволакивает темной пеленой. Получилось тихо. Очень тихо. Собственный голос звучал совершенно чуждо, хрипло, настолько странно, что он даже вздрогнул, испугавшись на мгновение. Однако это помогло удержаться в сознании. Потом… Что было потом? Непонятно как, беспорядочно дергая конечностями и истошно визжа, ему удалось выбраться на берег, Зим помнил, как выполз из воды на карачках, потому что правая нога болела так, что на нее невозможно было наступить. Весь промокший до нитки, перепуганный до чертиков, с горящим горлом и мерзким привкусом тины во рту, он отполз немного в направлении вута, кажется, всего на метр, когда пак опять коротнуло. Значительно сильнее, чем в прошлый раз. Электрический разряд прошил тело насквозь, за спиной что-то громко щелкнуло и заискрило, осыпая песок фейерверком искр, запахло жжеными проводами. Зим мог поклясться, что в тот момент явственно ощутил, как останавливается собственное сердце, как стремительно холодеет его тело, а потом… Потом он, кажется, потерял сознание. Так или иначе он не утонул, не растворился в дурно пахнущей водице, чудом выбрался из передряги и выжил! Да, именно, выжил! Даже Гиру хватило мозгов, чтобы прийти на автоматический сигнал тревоги сразу после крушения и дотащить своего хозяина до дома. Бесполезная консервная банка не настолько уж и бесполезная! Ведь так? Зим медленно провел пальцами, ощупывая поверхность, на которой он лежал. Ткань. Чертовой железяке не хватило ума, чтобы загрузить его в медицинскую капсулу, а потому этот мелкий прожорливый ленивый негодник бросил его прямо здесь, на диване в гостиной, после чего наверняка отправился набивать брюхо в очередную тошниловку, совершенно позабыв про разбившийся вут. Гаденыш. Понятно, почему Зиму до сих пор так хреново, и похоже ему прямо сейчас придется встать, несмотря на боль в ноге, доковылять до медицинского отсека и хотя бы осмотреть себя. Неплохо было бы сползать потом в инженерный блок и разузнать, что произошло с паком. А потом он найдет вут, вернет его на базу, вновь нацепит на себя маскировку и вернется к выполнению прерванного плана. Но для начала нужно хотя бы открыть глаза. Он поморщился, с трудом продирая слипшиеся веки, покрытые потрескавшейся коркой обожженной кожи, и уставился в потолок. Сперва Зим решил, что он спит. Но когда немного сбитый с толку пришелец поводил взглядом из стороны в сторону, то с ужасом для себя осознал одну кошмарную вещь — человеческое жилье. Серые бетонные стены в засохших потеках неясной бурой дряни окружали его со всех сторон. За крошечным окошком, непозволительно высоко находившимся над полом, черной бездной смотрела на него ночная мгла. Маленькая лампочка, свисающая с дощатого потолка, тускло освещала громоздящийся по углам всевозможный человекопримитивный хлам, зрительно делая и без того небольшое помещение будто бы еще меньше. Дерьмо. В какое же дерьмо он влип? Диб нашел его раньше Гира? Этот уродец проследил за ним? Нет, будь то этот мерзкий очкарик, Зим бы очнулся не здесь, а на лабораторном столе с вынутыми нахрен органами. Взгляд скользнул по стене дальше и наткнулся на лестницу, уводящую вверх к обшарпанной и слегка покосившейся двери. Откуда-то сверху доносился запах еды. Мерзкой человеческой еды. Он был не один. Неважно, что за это место! Неважно, как он очутился тут! Надо было выбираться отсюда. И делать это как можно быстрее. Первое, что Зим сделал — попытался связаться с Гиром и вызвать того на помощь, запросив предварительно текущие координаты у системы пака, но та на череду мысленно отправляемых команд предательски выдавала лишь сообщение о неисправности модулей связи и навигации. Проклятье. Похоже, чертова жидкость проникнув в пак, закоротила часть контактов. Теперь понятно, почему Зима так корежило! Понятно, почему собственный пак чуть не поджарил его в самый ответственный момент! Ну ничего, главное, что Зим до сих пор жив. Жив, но похоже, что из этой передряги ему каким-то образом придется выбираться самостоятельно. Запасной план созрел в его гениальной голове мгновенно. Зим осторожно сел, спустив ноги с дивана. Было поутихшая боль в виске словно бешеная дрель ввинтилась в мозг с новой силой, заставляя невесть откуда взявшиеся круги метаться перед глазами и сокращаться в такт ударов крови в голове. Кажется, пульсировало и шумело все вокруг, принося невыносимое раздражение и мешая сосредоточиться на мысленно вводимых командах. Команда не найдена, скорректируйте свой запрос. Зим чертыхнулся, сжал челюсти, пытаясь таким образом хоть немного унять сверло в виске, громко скрипнул зубами и, прикрыв глаза, откинулся на спинку дивана. Разразившийся в голове апокалипсис медленно и неохотно утихал, а когда уровень какофонии снизился до более-менее сносного, Зим вновь обратился к системам, мысленно отправляя запрос. Выдвижное шасси дополнительных конечностей неисправно. — Вот ж ирк… — процедил он почти шепотом, опасаясь, что его услышат, после чего отправил еще одну команду, последнюю из тех, что могли ему чем-то помочь. Модуль управления манипуляторами не отвечает. Самый худший вариант из всех возможных сбывался на глазах. Из всего набора инструментов, приспособлений и оружия исправно функционировала лишь система жизнеобеспечения. Значит, единственный способ выбраться отсюда — это встать, подняться по лестнице, дойти до двери и… Стоп. А что потом? А если она закрыта? А если… В задумчивости, судорожно перебирая в голове каждый из возможных вариантов, иркен привычным движением потянулся к голове, туда, где еще накануне был парик. Он хотел лишь поправить его, но пальцы совершенно неожиданно ощутили под собой пустоту. Зим замер в ужасе, а затем, охваченный волной невыносимой паники, принялся судорожно ощупывать свое лицо. Линз не было тоже… Кто бы ни притащил его сюда, этот кто-то теперь уже точно знал об истинной природе Зима. Разоблачен! Повержен! Сокрушен! ФБР! Люди в черных костюмах наверняка караулят его прямо за дверью и лишь ждут, когда он издаст малейший писк, чтобы вломиться сюда! Обречен! Он обречен! Теперь он закончит жизнь на лабораторном столе! Под пытками! А противный вонючка-Диб будет злорадствовать до конца своей жалкой никчемной жизни! Он провалил миссию, попавшись совершенно случайно! Подвел империю! Предал Всемогущих Высочайших! Обманул их ожидания! Какой кошмар! Какой позор! Какой ужас! Однако сносить дверь с петель никто не спешил. Наверху царили умиротворенное спокойствие и тишина. Зим посидел так несколько минут, судорожно вслушиваясь в окружающие звуки, после чего, осмелившись, все же решил осторожно и бесшумно, стараясь как можно меньше задействовать поврежденную конечность, доползти до двери и разведать обстановку. А что, собственно, произошло с ногой? Насколько все серьезно? Приготовившись к худшему, Зим перевел взгляд вниз, на свои ступни. Сапогов не было. Это было первое, что бросилось ему в глаза. И теперь иркен лишь исступленно пялился на собственные ступни, пытаясь понять впавшим во внезапную гибернацию мозгом, что ему, собственно, делать в такой ситуации. Он тщетно пытался нащупать хотя бы одну мысль в неожиданно опустевшем сознании, но те каждый раз куда-то ускользали, оставляя после себя лишь холодный вакуум. И чем больше он пытался, тем сильнее злился. В довесок, было затихшая пульсация в виске начинала разгораться с новой силой… «Спиздили» — Эта внезапная мысль ворвалась в опустевший разум вместе с болью, прошлась наждачной бумагой по напряженным нервам, после чего испарилась, оставив после себя лишь праведное негодование. Пришелец резко вскочил, не отдавая себе отчета в своих действия, и, совершенно утратив осторожность, ринулся к лестнице. Нога пронзительно стрельнула острой болью прямо в позвоночник. Потемнело в глазах. Зим заскулил, потерял равновесие, нелепо взмахнул руками и начал заваливаться в бок, прямо на криво стоящую тут же тумбочку, что-то зацепил, последовал грохот и звон бьющегося стекла. Плечо болезненно соприкоснулось с полом, сверху что-то посыпалось, а по потолку зазвучали шаги. Сначала неуверенные, но затем все более и более быстрые. Злость сменилось паникой. Кое как поднявшись, Зим судорожно принялся шарить среди учиненного раздрая, торопливо перебирая осколки, обрезая пальцы, ища что-нибудь покрупнее. Посерьезнее. Гребаный Диб. Да! Именно Диб! Только эта макака могла выкинуть что-то подобное! Мерзкий очкарик специально притащил его в такое место, чтобы Зим далеко не сразу понял, в какой он жопе! Гнусный лживый отвратительный земной червяк! Пусть только попробует сунуться сюда вниз. Пусть только попробует приблизиться к нему. С паком или без, Зим ему задаст! Обкромсает этой уродливой мартышке его петушиный хохолок, а потом!.. Дверь пронзительно скрипнула, распахнувшись, и Зим застыл, сжимая в руке осколок, непонимающе уставившись в дверной проем, на то, что ожидал увидеть меньше всего. Вопреки его непоколебимой уверенности, на пороге появился вовсе не сучий Диб. Это было нечто абсолютно на него не похожее, нечто куда более гадкое и отвратительное, нечто лишенное даже гребаного хохолка. — Зим, что случилось? Ты упал? Ты не порезался? — теплые, отвратительно мягкие человеческие пальцы бережно касаются его ладони, осторожно разжимают пальцы, забирая зажатый внутри осколок. — Порезался… — слышится разочарованное, едва слышное бормотание. В голове воцарился полнейший вакуум. — Боже мой! Зачем, зачем ты встал? Ты мог просто позвать меня, Зим… Мог просто… Простая и понятная картинка происходящего, сложившаяся в голове, никак не хотела коррелироваться с гребаной реальностью, рушилась на глазах, обращалась в пыль. Настолько сильно она отличалась от происходящего здесь и сейчас. Разительно сильно, настолько сильно, что почти готовый гениальный план побега без следа растворился в полной неопределенности. Лучше бы он действительно очнулся на лабораторном столе с вынутыми нахрен органами. — Сильно болит? Ты ударился? Давай я помогу тебе? — тварь, кажется, придвинулась ближе, протянула к нему свои отвратительные конечности, грозясь обвить. Не помня себя от ужаса, Зим что есть сил рванулся назад, отпихнув от себя мерзкого червяка, забился спиной в угол и угрожающе зашипел. Пак заскрежетал в попытке выбросить манипуляторы. Внутри протяжно щелкнуло, зашипело, извергло откуда-то из-под обшивки струю электрических искр и с предсмертным клокотанием заглохло. «Модуль управления манипуляторами не отвечает. Зафиксирована критическая температура процессора управления. Требуется замена.» — отозвалось в голове тревожное сообщение. Дерьмо. Какое же блять дерьмо… — Зим? — чертов ублюдок уставился на него удивленно, почти не моргая и лишь нервно перебирая уродливыми пальцами. — Какого хрена… Какого хрена здесь происходит?! Скажи мне, Киф-мразь! — было сошедшая на нет злость вспыхнула внутри с новой силой, забурлила, поднимаясь все выше и выше, ища выход. Киф завис на миг, нервно забегал взглядом в пространстве и уже было открыл рот, собираясь что-то сказать, как кипящий от злости Зим, уже успевший продышаться, разразился новой тирадой. — Молчать! Где Гир?! Какого черта ты здесь делаешь?! Какого черта Зим здесь делает?! Почему Зим не у себя на ба… дома?!.. Куда ты дел сапоги Зима, тварь?! — Зим… Прошу, только не сердись… Я… — Что-о-о?! Ты в сговоре с блядским Дибом?! Это он тебя подговорил?! Признавайся! — Н-нет, вовсе нет… Зим, я… — Лоооожь! — подрагивающий от злости палец ткнулся в сторону ненавистной веснушчатой физии, являя своему обладателю помимо всего прочего отсутствие перчаток. — Ты! Мерзкий лживый кусок!.. — было начал он, но пак что-то громко и надрывно щелкнул за спиной, а затем произошло немыслимое. Разряд тока прошил позвоночник с такой силой, что у пришельца потемнело в глазах. Он захрипел, ощущая удушье, попытался сделать вдох, но внутри все будто бы онемело, не давая спасительному воздуху ворваться внутрь. Все вокруг загудело. Мир качнулся, и Зима потянуло куда-то в сторону. — Зим?! — донеслось сквозь гул, а в следующий миг мерзкие человеческие культяпки подхватили его, и только сейчас он понял, что начал падать, проваливаясь в черноту.

***

Происходящее вокруг напоминало блядский цирк. Еще с утра Диб, заметив клубы неестественно-фиолетового дыма, поднимавшиеся в небо откуда-то из глубин расположенного неподалеку парка, поспешил туда, совершенно забыв про завтрак. Уже там, продравшись сквозь толпу вездесущих журналюг к месту событий, он к своему удивлению обнаружил вут в конце огромной траншеи и Гира, мирно машущего сковородкой над импровизированным костром, как раз и являющимся источником столь странного дыма. Впрочем, костром это нагромождение баллонов с подожженными трубками, о чьем изначальном назначении оставалось только гадать, можно было назвать с большой натяжкой. — …А потом щепотку тунца! И они будут фиолетовыми! В крааапинку! — протянул горе-робот, довольный столь пристальным вниманием к своей персоне. По толпе прокатился умилительный вздох. Только Диб скрежетнул зубами от раздражения и бегло окинул взглядом место происшествия. Зима поблизости не было. Более того, поблизости не было и малейшего намека на проклятого пришельца. Зато был расхераченный к чертям вут. И инопланетный робот. Глупая и бестолковая железяка, которая, тем не менее, могла предоставить полезную информацию. Могла бы, если бы не это столпотворение идиотов! — …А когда идет снег, нужно сажать морковь! И тогда пчелки будут доообрыми! Это безобразие надо было прекращать, и Диб уже было сделал шаг по направлению к Гиру, но его вновь оттеснил назад больно ушлый журналюга. — Позвольте, а чем вы планируете заняться теперь? И как долго вы собираетесь держать тут… — он указал ладонью на покоящийся за спиной Гира вут. — …ваш домик для белочек? — Оооо, это скоро… — почти пропел Гир облизывая черпак от теста. — Нам нужно взять стулья! — Взять стулья? — Да! Стулья! Все стулья здесь! Будем драться ими и кидать их в окна! — на этом моменте Гир торжественно взмахнул лапками. Черпак, выскользнув из них и описав в воздухе приличную дугу, чуть было не угодил прямиком в Диба. — Но позвольте, на чем мы будем все тогда сидеть? — не унимался репортер. На миг выражение морды Гира приобрело какую-то задумчивую серьезность, после чего, он еще более торжественно и с придыханием выпалил: — На героине! Что тут началось. Репортеры ринулись к треклятой зеленой собаке, оттеснив Диба совершенно на задворки происходящего. Кругом слышались щелчки фотоаппаратов и гомон вопросов, что эти странные люди решили задать щенку. Диб мысленно выругался и решил подождать, когда все как-нибудь само рассосется. Как-нибудь само случилось только через два с половиной часа, когда толпа немного поредела, и тогда-то Диб и понял, что успешно профукал и Гира, и вут. В парке остались лишь тупые людишки. Он бросился к выходу из парка, пересек улицу и совершенно случайно заметил вдалеке чертову псину, мирно тянущую за собой вут на тоненькой вязочке, словно игрушечную машинку. Недолго думая, Диб нагнал его, перегородил путь и хрипло, со сбившимся от бега дыханием, смог выпалить одну единственную фразу: — Где Зим?! Гир застыл в задумчивости, взирая на очкарика снизу вверх, неспешно дожевал хотдог, после чего выдал очередную порцию своего глючного бреда: — О, он стал сыром! В дыыырочку! Диб застыл, подняв палец вверх и переводя дыхание, думая параллельно, как вытянуть из этого ходячего безумия хоть немного информации. А Гир тем временем, все еще воодушевленный недавней минуткой славы продолжал: — Сыыыром! С крыльями как у паучка! И они вместе будут пить чай и есть сырники! — Хорошо, хорошо… Зим теперь сыр с крылышками. И как давно он им стал? — решил зайти с другого конца Диб. — О-о-о! Ночью! Когда упал в парке! Гир сразу пошел ему помогать! — довольно заключил щенок, обходя паранормальщика и с чудовищным скрежетом таща за собой вут. — А потом? — А потом на нас напала космическая вафля! Она велела поселить всех белок здесь! Она распылила в небе радужную пыльцу и превратила полицейских в единорогов! А потом!.. — А что произошло с Зимом? После того, как он упал и стал сыром? Недовольный тем, что его перебили, Гир сердито сложил лапки на пузике и обиженно выдал. — Не скажу! — после чего, невозмутимо задрав голову, проследовал со своим домиком для белок дальше по улице. А когда Диб уже готов был проклинать себя за расторопность, это невыносимое создание, отойдя уже на приличное расстояние, остановилось, повернулось к нему, и заголосило не своим голосом. — Ну ла-а-адно! Скажу! — Диб встрепенулся, полностью обращаясь в слух и поворачиваясь к роботу. — Человек-Тако забрал его! Он сделает из хозяина тако и отдаст его Гиру! Чтобы Гир съел его и стал зефирной бабочкой! Чтобы спасти карамельную галактику от мармеладных свинок! Чтобы… В дальнейшем не было абсолютно никакого смысла. Неспешно Диб брел обратно к парку, злясь на самого себя, и не мог понять одного — а на что он вообще рассчитывал, имея дело с Гиром? С убитой логикой и здравым смыслом которого даже сам Зим справлялся просто с титаническим трудом. Ответы на все вопросы стоило искать ровно там, где и были обнаружены следы недавнего крушения. Наверняка этот зеленый гремлин вновь задумал очередную гадость, что, несмотря на свою максимальную всратость, могла стать для планеты фатальной. Если же Зим по своей тупости опять все не запорет. Или же если Диб вовремя не подсуетится и не подтасует карты очередного странного плана. В конце траншеи, пропаханной инопланетным судном, среди пожухлой осенней травы и опавших листьев, обнаружилась целая прорва осколков. Кусочки стекла веером расходились от точки остановки вута в направлении прудика. Как будто что-то пробило стекло изнутри, полетело вперед и… Диб мысленно прочертил пальцем траекторию в воздухе и замер в недоумении, когда покрытый слоем черного лака ноготь ткнулся в самый центр поросшего ряской озерца. Нет, не может быть. Кошмар, тянущийся несколько лет, не мог оборваться так просто. Так внезапно и глупо. Нет, наверняка в этом во всем есть какой-то подвох. Окинув собственную руку недоверчивым взглядом, Диб повторил операцию с рисованием траектории в воздухе еще раз. Затем еще раз. Все еще не веря в происходящее, принялся считать. Предполагаемая масса Зима, ускорение свободного падения, предполагаемая начальная скорость… Все сходилось. Зима выбросило ударом. Прямо в пруд. В самый его центр. Все еще не веря, Диб, словно в трансе, осторожно съехал на ногах по глинистому обрыву, прошелся вдоль берега, всматриваясь в неподвижную гладь воды, как будто от этих действий треклятый иркен вынырнет откуда-то из пучин. Но этого, разумеется, не произошло. Запоздало Диб подумал, что неплохо было бы осмотреть берег на наличие каких-либо следов, но при первом взгляде на песок понял одну неутешительную вещь. Даже если следы и были изначально, горе-репортеры их успешно уничтожили, пытаясь ближе подобраться к чудо-собачке. Он еще раз прошелся вокруг озера, в поисках сам не зная чего, благо, то было совершенно небольшим. Уже заходя на третий круг, он вдруг остановился как вкопанный. Совсем близко к берегу, покачиваясь на воде, плавало нечто, что Диб изначально принял за водоросли необычайно темной окраски. И это нечто, будучи подцепленным в следующий момент первой попавшейся под руку веткой, оказалось совершенно знакомым, хоть и раскисшим, размякшим в воде. Парик. Парик Зима. Позже у кромки воды обнаружилась сиротливая линза. Вторую найти так и не получилось. Поиски каких-либо других свидетельств наличия в озере пришельца не принесли своих плодов. И Диб, решив, что тот наверняка давно выбрался и добрался до базы, недолго думая направился туда. К своей не то радости, не то разочарованию, Зима он на базе не обнаружил. Зато обнаружил Гира, изгваздакавшего сыром всех гномов и теперь пытающегося утрамбовать цельную тушку курицы гриль в несчастную и ничего не понимающую белку. На стук в дверь выползли робородители, со своим фирменным: «Добро пожаловать домой, сын!» Схватили Диба за ворот плаща и потянули внутрь дома. Чудом ему удалось вырваться и покинуть двор. Весь оставшийся день прошел как в тумане. Неужели вся история его злоключений, борьбы с мерзкой инопланетной тварью, лишений и надежд закончилась вот так, глупо и нелепо. Вернувшись под вечер домой, он молча выслушал вялый нагоняй от отца за прогул школы, словно зомби зажевал бутерброд, пялясь в телек, где непозволительно жизнерадостный ведущий вещал о рассуждающем о проблемах наркомании маленьком зеленом щенке. Так же в тумане добрался до своей комнаты, решил просмотреть камеры вокруг дома Зима, но вспомнив, что еще на прошлой неделе тот показательно расстреливал их лазерами, завалился в кровать, и только сейчас позволил страшной мысли, означающей конец всего, чем он грезил, прозвучать вслух: — Зим утонул. Не будет карьеры великого паранормального исследователя. Не будет сенсации. Не будет научных наград. Отец будет и дальше считать его за блядского шизика. И все почему? Потому что Зим умудрился подгадить самым немыслимым и тупым образом. Он утонул.

***

Зим очнулся почти сразу и, завидев над собой перепуганную физию Кифа, недолго думая полоснул по ней когтями. Это помогло. Мерзкий ублюдок отшатнулся, заскулил, схватился за разодранную щеку. Запахло железом. На пол закапало красное. Воспользовавшись моментом, Зим тут же рванул к выходу. Сжав челюсти и игнорируя боль в ноге, взлетел по лестнице, распахнул дверь. — З-зим, п-подожди! Он вывалился в коридор, с разбега ударившись плечом в стену, что-то сбил с нее, на секунду присел, поджимая больную конечность — ту по ощущениям уже не раз пропустили через мясорубку. Бежать. Бежать. Домой. На базу. — Я хотел помочь! Зим! — по лестнице угрожающе зазвучали шаги, все приближаясь из глубин подвала. Зим чертыхнулся. Вцепился в стену, оставляя на ней полосы от когтей, с трудом поднялся. Бегло осмотрелся и ломанулся к входной двери настолько быстро, насколько позволяла ему травмированная нога. Добрался до нее за считанные секунды, показавшиеся неумолимой вечностью. По пути пару раз чуть не упал, но в итоге все же вцепился в дверную ручку мертвой хваткой. Он несколько раз дернул ее, в ужасе понял, что та заперта, в панике нащупал торчащий из замочной скважины ключ, с громким щелчком провернул его несколько раз, сжал ручку и… — Зим… подожди… — жалобный, почти умоляющий выдох прямо за спиной заставил застыть в ужасе. — Уже поздно… Тебе нехорошо… Тебе опасно… Вот так… Среди ночи... Зима будто ледяной водой окатило. Близко. Непозволительно близко. Когда мерзкий червяк успел подойти настолько близко? И маскировка… Черт возьми, как Зим мог забыть о маскировке? Чуть не выскочил вот в таком виде на улицу и чуть не разоблачил сам себя! Этот уродец специально ее спрятал, чтобы Зиму было проблематично выбраться! Да как вообще эта тварь узнала, что Зим носит маскировку?! — Зим… пожалуйста… Я… Я не хочу, чтобы ты пострадал… Зим почти видит, как это уебище нервно перебирает пальцами. Переминается с ноги на ногу, не решаясь подойти ближе. — Зим… — раздалось еще более жалобное блеяние. — Меня Гир попросил… Тебе помочь… Гир? Не веря тому, что услышал, Зим наконец обернулся, ошарашенно уставившись на Кифа. Нет, не может быть… — Я… Я хотел скорую вызвать! Честно-честно! Но… потом вспомнил… Скорую? Что, черт побери, этот ублюдок несет? Какую скорую? Так он ни о чем не догадался? — Мы ж за медицинскую страховку не платили почти два года… Да… И дома бардак… Маме бы не понравилось… Она вообще не любит, когда к нам гости приходят… У нас ведь всегда не прибрано… Но я прибрался немного! Честно-честно! Я… не думаю, что она будет в этот раз злиться… Вся эта сбивчивая болтовня Кифа, беспрерывная и невнятная, превращалась в слегка контуженных мозгах Зима в поток нечленораздельного бреда. Он отчаянно пытался вслушиваться, но не мог понять ни слова, что происходит, что случилось с вутом, куда делась маскировка и самое главное — какая тварь, черт побери, посмела спиздить его сапоги? А Киф все продолжал молоть языком: — …И я подумал… что лучше будет позвонить твоим родителям, но они обозвали меня назойливым продаваном и бросили трубку… Они даже не стали меня слушать, представляешь? Я им… — Да какого хера?! — взвыл Зим — Что ты несешь?! Где мой кора… парик! Где мои линзы?! Какого ирка ты вообще меня сюда припер?! Отвечай, тварь! — Зим пожалуйста, успокойся, — резко засуетился Киф. — Тебе вредно волноваться в таком состоянии! Все хорошо… Не так уж и плохо! Я… Я все объясню… Ты только не кричи так… Однако дальнейшие объяснения не вселяли особого оптимизма. Из спутанного сбивчивого рассказа Кифа вырисовывалась крайне паскудная картина. По всему выходило, что вчера вечером, когда Киф безрезультатно околачивался возле дома Зима в попытке вытрепать ему очередной раз нервы, из дверей очень стремительно выскользнул Гир со связкой сосисок под мышкой и, весело помахав Кифу лапкой, устремился куда-то вниз по улице. Недолго думая, Киф нагнал его и перво-наперво поинтересовался, выйдет ли сегодня Зим гулять, на что получил ответ, что Зим уже где-то развлекается. Удрученный ответом, Киф от нечего делать увязался за куда-то спешащим Гиром. Тот же, очевидно радуясь внезапной компании, посвятил Кифа в то, что собирается жарить сосиски на самом прекрасном гриле. Дорога вскоре привела их в парк, где среди сломанных и покореженных деревьев Киф явственно увидел вспаханную полосу, в конце которой горело и чадило что-то, отдаленно напоминающее вертолет. Гир с радостным визгом устремился в самое пекло. С трудом догнавший его Киф непонимающе осмотрелся и поинтересовался, где же все-таки Зим. На что Гир как-то уж совершенно беспечно махнул лапкой и принялся распаковывать сосиски. Киф неуверенно походил вокруг пожарища, когда его внимание привлекло что-то, темнеющее на берегу близлежащего озерца. Приглядевшись, он с ужасом понял, что эта неопределенная кучка мусора, как он решил сначала, была Зимом. Не помня себя от переживаний, Киф почти мгновенно спустился по глиняному обрыву, принялся вытягивать Зима из воды на сухое, параллельно зовя Гира. Тот материализовался рядом почти сразу, недовольно жуя недожаренную сосиску. В почти паническом состоянии Киф стащил с Зима полные воды сапоги, в ужасе заметив, как вместе с сапогами с бледно-зеленых ступней слазит будто обварившаяся кожа. В затуманенный тревожными мыслями разум запоздало пришла мысль, что нужно бы замерить пульс. Киф отложил в сторону сапоги и с нехорошим предчувствием принялся стягивать с Зима заодно и перчатки. Те тоже были полны воды и снимались вместе с лоскутами кожи. Пульс удалось нащупать далеко не с первой попытки. Слабый и едва различимый. Киф почти облегченно выдохнул, но когда обернулся — сапог уже не было. Не было и перчаток. И околачивавшегося рядом Гира. Зеленого щенка не было нигде. Киф недолго поискал его с бессознательной тушкой Зима на руках, после чего, хаотично пометавшись по парку, сообразил, что его собственный дом намного ближе жилища друга, и понес своего товарища прямо туда. Дальнейшие события уже были известны. Ни на предателя Гира, ни на робородителей рассчитывать не приходилось, благо хоть этот рыжий ушлепок, свято убежденный в немыслимой и загадочной болезни Зима, так и не понял подвоха, увидев его без маскировки, и не успел сдать человеческим медикам на опыты. Пожалуй, это было единственное, что в этой ситуации было по-настоящему хорошо. — Так, слушай меня, Киф-срань! — угрожающе прорычал Зим. — Зиму нужен запасной парик! — Запасной? — Киф по-собачьи наклонил голову на бок. — Да, запасной! И мои сапоги! И перчатки! Зиму нужно домой! — Но Зим… У меня есть велосипед, давай я довезу тебя до дома, и мы… Зим представил, как унизительно будет болтаться в сложенном виде в корзинке велосипеда, и взвыл еще пуще прежнего. — Нет! Никаких велосипедов! Это омерзительно! — Тебе не нравятся велосипеды, Зим? Я думал, они всем нравятся… Знаешь, мы могли бы вместе… Дальше Зим не слышал. Фраза про велосипеды, которые самым ебейшим образом нравятся абсолютно всем подряд, засела на автоповторе в апиздошенном мозге, и захватчик понял, что прокололся. Он завыл в голос, схватился за, кажется, раскалывающуюся голову и, совершенно не обращая внимания на испуганно шарахнувшегося Кифа, сполз на пол, продолжая издавать звуки один немыслимее другого. — Зим?! Что с тобой? Тебе плохо? — Зим лишь отрицательно покачал головой в ответ на причитания рыжей твари, метнувшейся к нему после секундного промедления, и продолжил завывать. — Это всё из-за велосипедов, да? Прости, прости! Я больше не буду о них говорить! Честно-честно! Дальнейшее Зим запомнил очень сумбурно и непоследовательно. Кажется, блядский Киф вновь потянулся к нему своими отвратительными культяпками, тут же отхватил когтями по руке и покорно выслушал в свой адрес поток дерьма от раздраженного как никогда иркена. Идти к Зиму домой за париком прямо сейчас Киф не хотел, по-человечески наивно полагая, что родители его друга, наверное, уже давно легли спать и будить их среди ночи совершенно не стоит. Потом немного подумал и вновь завел шарманку о том, какой Зим бедный и самый разнесчастный. Ведь его родители настолько безответственны, что за минувшие сутки пребывания Зима черти где, даже не удосужились поинтересоваться, куда же запропастился их зеленый отпрыск. Но развить эту мысль Киф не успел, услышав, что самым несчастным на свете Зим будет, если Киф не закроет свой поганый рот прямо сейчас. В конечном итоге, все свелось к тому, что мерзкий уродец заберет парик прямо после школы, а в школе наврет жуткой училке, что-нибудь в оправдание прогулов Зима. Киф хотел было неуверенно возразить, но стух, как только ему дали понять, что в противном случае Зим не будет с ним дружить. Никогда. На этом моменте рыжий утырок совсем растерялся и поник. Он больше не возражал, не спорил, не издавал более ни звука своим до безумия раздражающим голосом. Ситуация наконец была под контролем. Мерзкое отродье покоцано, унижено и растоптано прямо в своем же доме! Да! Значит, это дом Зима! Зим здесь хозяин! Распираемый самодовольным победоносным счастьем Зим, стараясь при этом не хромать, добрался до дивана в гостиной и развалился там с абсолютно паскудным видом. На неуверенно застывшего в дверях Кифа он сердито прицыкнул, глянув при этом так, что тот испуганно скрылся за углом и более не показывался. Зим подождал несколько минут и, убедившись, что рыжее чмо за ним не следит, принялся осторожно закатывать штанину на больной ноге. И вот тут-то, даже без сверхпродвинутой медицинской лаборатории, стало ясно, что дело дрянь…

***

Утро началось немыслимо гадко. Диб совершенно не выспался. Он ворочался всю ночь, сверлил глазами потолок, психовал и злился на посмевшего внезапно утопнуть Зима и на чертову белку, с какого-то хера решившую погрызть орех прямо на его подоконнике. А когда он все же провалился в беспокойную усталую дрему, будильник, словно издеваясь, оповестил его о том, что уже самое время собирать манатки и топать в школу. По пути он, следуя уже выработавшейся за годы привычке, свернул к базе ненавистного пришельца, но еще на подходе увидев Гира, самозабвенно закапывающего посреди сырного срача в импровизированные клумбы резиновых свинок, понял, что захватчика дома нет. В школу Диб приперся до обидного рано, когда в классе еще никого не было, и теперь сидел и безучастно смотрел на подозрительно пустую парту Зима. В голове огромным тревожным комом неспешно ворочались мысли о его дальнейшем смысле жизни. Не было больше безапелляционного доказательства своей правоты. Не больше того, чем можно было бы наконец утереть нос отцу, хапнуть денег и славы столько, сколько этот самодовольный индюк не видел никогда за свою жизнь! Не осталось теперь и мечты о вскрытии иркена, что Диб представлял себе в самых садистских и кровавых красках вот уже почти год. Не осталось ничего. На какой-то миг он вынырнул из удручающих размышлений и с досадой осознал, что урок уже начался, а жуткая грымза что-то вещала у доски скопившемуся в классе отребью. А Диб не мог сосредоточиться ни на едином слове. Как же он теперь будет жить? Чем ему теперь заняться? Необходимо было переключить внимание на что-нибудь еще, чтобы не увязнуть в потоке тревожных мыслей. Переключить на что угодно. Например, на белок-киборгов, не так давно поселившихся на территории школы. Не, это слишком мелко. Но, если Зима больше нет, можно беспрепятственно проникнуть на его базу и обобрать до нитки. Изучить все его инопланетные технические приблуды. Нагло скопировать, выдать за свои и неплохо так на этом навариться. Да и отцу такая внезапно проснувшаяся в Дибе предпринимательская жилка должна понравиться, к сожалению. Мисс Биттерс же продолжала разоряться где-то на фоне, время от времени переходя на инфразвук. — Что это такое?! — агрессивно тыкала она пальцем в лежащий перед ней на столе сиротливый листочек. — Ваша домашняя работа! В единственном экземпляре со всего класса! И это даже не плод вашего коллективного бессознательного! Почему домашнюю работу опять сдала только Зита?! — при упоминании своего имени Зита тут же вытянулась в струнку и обвела класс триумфальным взглядом. Диб, глядя на это непотребство, презрительно фыркнул и отвернулся к окну, уставившись на белок, с упоенной враждебностью расстреливающих лазерами голубей. Лично он об этой домашке даже не вспомнил.  — Это уже становится тенденцией! — голос старой мегеры приобрел угрожающую интонацию. — Я всегда знала, что ваш класс обречен кончить свои жалкие жизни в нищете под забором! Я была бы готова признать свою неправоту, если бы хоть кто-то из вас, тупоголовых болванчиков, хоть иногда делал домашнюю работу! Но… В этот момент дверь распахнулась и в класс ввалился запыхавшийся Киф. Выглядел он на удивление помятым, под глазами пролегли темные круги, а по всему лицу наискосок тянулись длинные царапины. — Мисс Биттерс… — Киф заискивающе улыбнулся и сделал несколько шагов по направлению к учительскому столу. — Я немного опоздал… — Что с тобой произошло?! — грозно воззрилась на него училка — Что с твоим лицом?! — А… это… — Киф замялся на секунду, проводя пальцами по бороздам, пересекающим щеку. — Это… Я упал… На ёжика! Да... Кстати… — он пару мгновений покопался в сумке и извлек на свет какие-то изрядно изжульканные листочки. — Вот… Наши с Зимом сочинения! Ах да… Зим сегодня не сможет прийти, он… Он попал под машину! Но он все написал! Сам! Мы вместе написали! Мисс Биттерс зашипела от досады и отвращения. В конце концов, она брезгливо подцепила листки кончиками пальцев и с нескрываемой злобой велела Кифу убираться на свое место. А Диб сидел ошарашенный, не в силах оторвать взгляда от Кифа, и медленно поворачивал голову вслед за ним, грозясь свернуть себе шею. Ежик. Блядский ежик. Только Киф мог придумать такое нелепое оправдание. Диб как никто другой знал, что, а вернее, кто может оставить такие увечья. Так значит, Зим жив? Или же Киф как-то причастен к крушению вута? А Киф тем временем застыл, лишь немного не дойдя до своей парты, замер, очевидно ощутив на себе чужой взгляд, постоял так с секунду, а затем медленно повернулся к Дибу. Уставился на него пустым, ничего не выражающим и отчего-то жутким взглядом, нервно перебирая узловатыми пальцами лямку рюкзака. Царапины. Они были и на руке. Тянулись от кисти куда-то вниз неровными рваными линиями, покрытые корочкой засохшей крови. — Скажи мне, Киф… — скрипучий голос мисс Биттерс, словно лезвие, разрезает внезапно повисшую тишину. — А почему это ваши с Зимом сочинения написаны одинаковым почерком?