Обратный мир Аркейна

Прошло больше месяца с тех пор, как Виктор начал обучать Паудер. И это было непростым испытанием для его выдержки. Мягко говоря, у девочки были серьезные ментальные проблемы. Откровенно говоря, у Паудер бывали плохие дни, галлюцинации, припадки агрессии и часы апатии. Грубо говоря, у нее были не все дома. Но разве такая мелочь могла остановить Виктора и отвадить его от обучения девочки? Нет. Паудер была не только неограненным алмазом в изобретательстве, но и своего рода «экспериментом» Виктора. Он сам начал изобретать и мастерить всякое в шесть или семь лет. По каким-то найденным книгам изучал механику, собирал всякий хлам, чтобы превратить это, чаще всего, в игрушку. Лишь в тринадцать он встретился со своим наставником — доктором Синджедом, — который привел в порядок его разрозненные знания и дал новые. У Синджеда были книги, много книг, и Виктор мог учиться, почти как в настоящей школе, даже лучше: он изучал только то, что ему нравилось, и не был обременен экзаменами или тестами на проверку знаний… Так что теперь, помня свой опыт развития, Виктор хотел применить его на Паудер, в его улучшенной версии. Он расставлял по полочкам знания в голове Паудер из того хаоса, в котором они пребывали до их встречи. Не без труда, учитывая отсутствие речи и нежелание к коммуникации, Вик выяснил, что девочке интереснее, и подбирал подходящую научную литературу. Многие книги он ей подарил, и она утащила их домой, к Вандеру. И, судя по развивающимся навыкам от встречи к встрече, она их читала. И сначала Виктор не чувствовал к синеволосой замкнутой девчушке ничего, кроме холодного интереса ученого, наблюдающего за своей «подопытной крыской». Но когда в очередной раз Пау пришла к нему в лабораторию и вместо сдержанного кивка, заменяющего приветствие, протянула ему листок с неровным, скачущим почерком, сердце Виктора забилось быстрее. «Привет! Давай соберем какую-нибудь взрывающуюся штуку?» — Привет, Паудер, — Виктор отложил листок на полку над своим верстаком. Он собирался сохранить эту первую нормальную попытку к разговору между ними. — Для чего нам делать взрывающуюся штуку? У любой штуки должно быть применение, маленькая мисс. Когда придумаешь хорошее назначение, мы ее сделаем. А пока что… Виктор встал из-за стола, опираясь на трость. Сейчас у него был «светлый» период боли: его не беспокоили мигрени, мышцы ноги не сводило судорогами, а суставы, хоть и гнулись плохо, но ощущались хорошо смазанными, а не словно в них насыпали песка. Поэтому он мог стоять ровно, ходить, опираясь на трость, и в принципе чувствовал себя человеком, а не ржавой развалиной. Он вытащил из шкафа рулон бумаги и жестом попросил Паудер помочь ему раскатать его на столе. За то время, что они вместе работали, у них появилась система знаков, которые помогали понимать друг друга. Почему-то Виктору казалось правильным меньше говорить в присутствии девочки, по крайней мере до тех пор, пока она сама не заговорит. Словно это их роднило, ставило на один уровень, стирая различия и границы. Да и Виктору было не сложно молчать весь день. Он много лет был один — в детстве без друзей играл, в молодости без коллег работал, — так что к тишине ему привыкать не нужно было. Когда большой рабочий стол был застелен бумагой, Виктор включил над ним лампу и пододвинул стул для Паудер. Сверху чистого листа легла стопка старых чертежей Вика. — Итак, твое задание на сегодня: научиться чистому ведению проектной документации. Те каракули, которые ты мне обычно показываешь, отнимают больше времени на расшифровку, чем на обдумывание твоих идей, — Виктор увидел, что Паудер нахмурилась, насупилась и скрестила руки на груди. Будь она чуточку младше, она бы, наверное, и язык показала. — Пау, я ничего не имею против твоего стиля в изобретениях. Яйцеголовые обезьянки и акулообразные кораблики очень интересны. Но в чертежах, заметках и расчетах должен быть порядок. Так тебе же самой будет проще находить ошибки в вычислениях, когда тебе такое потребуется. Паудер тяжело вздохнула и вопросительно посмотрела на стопку старых работ Виктора на столе. — Это и есть твое задание. Ты должна начисто перенести эти чертежи на большой лист, при том сделать это так, словно ты будешь презентовать его в Академии, — губы Виктора растянулись в улыбке. Он-то понятия не имел, как такое происходит в Академии, он ведь там никогда не был, а Синджед особо не рассказывал о своей жизни в Пилтовере. А вот Паудер включить воображение будет не лишним. Закончив объяснять суть работы, Виктор вернулся к верстаку и продолжил работать над новым противогазом. Выбросы в районе, где он жил, становились все ядовитее, а большинство жителей не могли позволить себе даже респираторы, которые уже не защищали их легкие от удушающего дыма от заводов. Поэтому Виктор планировал сделать противогаз, который можно будет использовать как одному человеку, так и очищать с его помощью небольшие помещения, типа комнат в жилых квартирах. Ученый так увлекся своим проектом, что не сразу понял, что в него прилетел уже третий кусочек ластика. Стоит отдать Паудер должное: она была очень меткой, и попадала каждый раз точно в затылок своего учителя. — На сегодня все? — обернулся к девочке Виктор. Он понятия не имел, сколько времени, но предпочитал, чтобы Пау уходила до «комендантского» часа, назначенного Вандером, во избежание проблем всякого толка. Паудер покачала головой и постучала карандашом по куску своего чертежа. Виктору ничего не оставалось, кроме как подняться и подойти к ней, несмотря на то, что от долгого сидения у него затекли все мышцы, и ныла спина. — Ну так, что тут у тебя? — Виктор склонился над чертежом и тут же недовольно цокнул: — Паудер! Это не то! Лист с чертежами выглядел…странно. В верхней его части были идеальные схемы, подписи и сноски, как будто бы их делала не девятилетняя девочка, а методист из Пилтовера. Но где-то спустя две трети работы начинался сущий ад: чертежи заходили один на другой, поверх черных линий пестрели ярко-голубые и кислотно-розовые, размашистым почерком были подписаны какие-то заметки… Виктор свободной рукой потер висок, стараясь унять головную боль от этой дикости. На секунду ему подумалось, что у Паудер очередной приступ «голосов в голове», но обычно в такие моменты ее глаза становились стеклянными, а губы искривлялись в улыбке-гримасе. А сейчас Паудер смотрела на него своими чистыми, невинными детскими глазами, ожидая реакции. Тогда ученый снова всмотрелся в чертежи на листе. Те исследования, что он дал Пау перечерчивать были связаны с его старой, не одобренной производителями, наработкой. Он хотел улучшить и ускорить процессы в столовых для работников, а в перспективе внедрить автоматизированные системы для кормления малоимущих и бездомных. Но проект сочли дорогостоящим и нецелесообразным, хотя дословно было сказано, что не хотят вкладывать в те аспекты производства, которые и так работают. И вот, спустя три года, маленькая девочка нашла способ, как упростить разработанную Виктором систему, а заодно ее удешевить. Виктор был шокирован. Виктор был рад. Виктор был горд. Виктор дал Паудер домашнее задание: — Ты молодец, сегодняшняя твоя работа гениальна. Я удивлен, что тебе пришло в голову объединить эти цепи транспортировки, и тем самым разгрузить главную ветку, — парень не удержался и потрепал Пау по волосам, отчего девочка разулыбалась, словно съела самую вкусную конфету в своей жизни. — Вот только, не кажется ли тебе, что в твоем чертеже опять черт ногу сломит? Паудер со всей серьезностью покачала головой. Она прекрасно понимала свои заметки, так какая разница, что какой-то Чёрт их не поймет? — Твое домашнее задание: доработать этот проект, а в пятницу ты будешь его мне презентовать. Уверен, что тебе хватит времени и усидчивости, чтобы привести все это многоцветие в научный вид. На долю секунды показалось, что Паудер сейчас заговорит, но не просто, а сплошными ругательствами. Она открыла рот, задумалась, а потом, все же, показала язык учителю. Виктор на это лишь приподнял одну бровь в удивлении. — Как-то я думал, что ты старше этого, — парень сдвинул удерживающие лист скобы и скрутил лист с чертежами. Пау пожала плечами, подхватила рулон, свою сумку и, хлопнув дверью, исчезла из мастерской. Провожать ее из своей дальней лаборатории до дома было слишком далеко для Виктора. Дорогу туда и обратно он бы не осилил, даже в свои «светлые» дни. Поэтому он лишь подошел к двери, запер замок и вернулся к своим разработкам. Зная, что он может просидеть за ними всю ночь, лучше было перестраховаться от появления каких-нибудь малолетних мародеров. *** Пятница была дождливой. Но назвать водой то, что капало с неба в Зауне, язык не поворачивался. Конечно, не кислота, но на некоторых тканях оставались белые пятна, словно одежда лежала в отбеливателе, а на коже ощущался налет то ли соли, то ли хлорки. В любом случае, после прогулки под таким не романтическим дождичком, следовало принять душ, тщательно оттерев все открытые участки кожи с мылом. Поэтому Виктор был уверен, что Паудер сегодня не придет, что Вандер ее не отпустит через полгорода ради урока с самоучкой ученым. Но Виктору уже следовало понять, что Пау редко спрашивала разрешения на то, что ей очень хотелось сделать. Так что после полудня, который можно было определить только по часам, в дверь лаборатории настойчиво постучали. На пороге стояло двое детей, которые держали в руках большую коробку, укрытую чем-то, напоминавшим старый дождевик. — Паудер, это кто? — вместо приветствия поинтересовался Виктор, однако отходя с дороги, давая детям возможность войти внутрь. — Меня зовут Экко, я друг Паудер! Я помогал ей с изготовлением прототипа, — темнокожий мальчишка гордо выпятил подбородок. Виктор, чуть прищурив глаза, посмотрел на него. В Зауне в этом поколении каждый второй гений изобретательства? Когда эти детки подрастут, Виктору можно будет уйти на покой? Приступ кашля (как и всегда в дни повышенной влажности) отвлек Виктора от мыслей о будущем. Учитывая его болезнь, неизвестно, сколько лет ему еще вообще осталось… — Приятно познакомиться, Экко, — Виктор протянул руку и пожал маленькую ладонь, когда мальчик с девочкой погрузили коробку на стол. — Меня зовут Виктор, и я учитель Паудер… — Да, я знаю, — мальчик сдернул дождевик и, свернув его, засунул в один из карманов своего рюкзака. — Нам нужно немного времени, чтобы подготовить презентацию, лады? Виктор кивнул и отошел в другой конец лаборатории, где воздушные помпы имитировали работу легких человека, чтобы проверить качество разработанных фильтров. Не успел Вик сделать все заметки по своему эксперименту, как Экко снова заговорил с ним, а до этого с Паудер они работали в тишине. — Ну все, мы готовы. Я буду говорить, а Паудер показывать, — Экко прокашлялся, взял указку и стал вещать, словно выучил речь заранее. И, судя по тому, как слажено у них с Паудер получалось вести презентацию, они действительно репетировали. — Таким образом, эта система позволит сэкономить пятнадцать процентов времени на прием пищи, благодаря чему у работников станет более продуктивный перерыв, а значит, более продуктивная работа. — закончил свой отчет Экко, а Паудер достала из карманов конфетти и кинула их вверх прямо над макетом и чертежами. «Не удержалась от театрального эффекта», — мысленно рассмеялся Виктор, внимательно рассматривая чертежи, схемы и расчеты. И, если в то, что само изобретение Паудер смогла бы улучшить, Виктор верил безоговорочно (она ведь сделала это при нем на прошлом занятии). То вот в экономические и социальные расчеты, сделанные девятилеткой, верилось с трудом. — Кто вам помогал? — первое, что спросил Виктор после окончания презентации, сдвинув горсть блестящих бумажек с чертежа. — Мы сами, — заявил Экко, но Виктор пристально смотрел на девочку. — Паудер, ты знаешь, что мне не надо врать. Я узнаю правду, и лучше будет, если вы мне сами расскажете. Экко и Пау переглянулись. Мальчик выпятил губу, а девочка как-то сжалась и помотала головой. — Ну ладно-ладно, нам помогли, но совсем немного! Паудер чертежи сделала сама, как вы и просили, — Экко надулся, как мышь на крупу. — А с прототипом и некоторыми расчетами нам помог мой учитель. — Твой учитель? — Виктор, опершись двумя ладонями о столешницу, чуть наклонился вперед. — Не думаю, что вы его знаете, — протянул темнокожий мальчик, косясь на Паудер, которая достала блокнот и хотела там что-то написать. — Я знаю в Зауне всех ученых-изобретателей, — парировал раздраженный Виктор. Если обычно Паудер вызывала у него желание научить, объяснить, изредка приструнить, но в общем — сделать из самородка великолепный в огранке драгоценный камень. То этот мальчишка — Экко — просто действовал на нервы. В его манере держаться и говорить чувствовалось, что он считает, что ему по жизни достается самое лучшее. А кто, как не Виктор знает, что ничего «самого лучшего» в этой жизни не существует? Экко промолчал, скрестив руки на груди. Виктор перевел взгляд на свою ученицу, которая в этот момент протянула ему через стол блокнот, смущенно улыбаясь. Похоже, ей начинало нравиться участвовать в беседе. «Он не местный. Он из Пилтовера. Джейс Талис. Я могу вас познакомить!»