Принц Х Царевич - 3

— Отстань. Пожалуйста. Твои любовные зелья из меня уже выплескиваются. — Умоляю! — ныл Зигурд. — Вот, скушай хоть ягодку! Смотри, какие красивенькие, красненькие, гладенькие! — Кириамэ уныло следил за увядшей веточкой, болтающейся у него перед лицом. — Заморский фрукт! Называется «помо дэ оро»! То бишь золотое яблоко любви! — Не хочу. — Зря, вкусные, — заявил король, сам слопал крупную ягодку. — А какой запах!.. Упускаешь ты радость жизни. Вот вредничаешь — а давно оценил бы моё искусство! Я ведь в любви бог! — Меня от твоих приворотных ягодок, напитков, пироженок и конфеточек уже мутит, — огрызнулся принц устало. — Подать ночную вазу? — заботливо встрепенулся блондин. — Не надо. Лучше пусть на тебя стошнит, — очаровательно улыбнулся Ёширо. — Черт, какой ты красивый! — с трудом проглотил застрявшую в горле «помо дэ орку» Зигурд. — Ну почему ты меня мучаешь? — Я? Тебя? — фыркнул Ёж. — Какой же ты бог тогда получаешься, если собственной похотью управлять не можешь? Зигурд обиженно засопел, привалился плечом к изголовью. Доел ягодки, выбросил веточку через плечо. — Раньше никто на мою похоть не жаловался, — сказал, чтобы замять гнетущую паузу в разговоре. — У меня было много любовниц! — У меня тоже, — пожал плечами Кириамэ. — Что с того? — Спорим, у меня было больше? Зигурд обрадовался возможности блеснуть. Призадумался, попытался по пальцам сосчитать… Видимо, выходило всё-таки не очень густо — руки спрятал, спросил: — А у тебя сколько? — Не знаю, — усмехнулся Ёж. — После трех дюжин сбился. Некогда было считать. Король Зигурд уважительно покачал головой. Заявил: — Зато я всех своих куриц одаривал титулами и поместьями. — Благородно с твоей стороны. Мои любовницы отдавались мне не из корысти. Разве что утром просили сочинить прощальное стихотворение — и цитировали потом друг дружке. Я был юн и неопытен — и придворные дамы с жаром взялись меня обучать искусству любви… Передавали из постели в постель с такой же легкостью, как угощали друг друга маринованными сливами. — Сливами? — Это сладости у нас такие, вместо конфет. Помолчали. Каждый задумался о своем. — Моя первая женщина была вдвое старше меня. У нее от меня сын родился, — вздохнул принц. — А у тебя дети есть? — Нет… Зато моя вторая любовница была втрое старше меня! — парировал Зигурд, воодушевившись. — Ты во сколько лет начал? Ну, это самое? — В тринадцать, — без восторга признался принц. — Выходит, твоей первой возлюбленной было на тот момент… э-э… двадцать шесть лет? — Верно. А ты когда потерял невинность? — из вежливости поинтересовался Ёж. Повозился, сел удобнее, подтянувшись на цепочках повыше — шелковая простыня выскальзывала, и оборчатые подушки тоже выталкивали, норовили уложить полежать. — В пятнадцать, — честно ответил его величество. Поправил на пленнике юкату, запахнул полы, чтобы зря не злился. — Я долго не решался. Я побаивался женщин, правда. — Служанок тоже? — Их в первую очередь! — поежился Зигурд. — Благородные барышни хоть манерам обучены. А эти простолюдинки без прелюдий в штаны норовят залезть. Кириамэ не сдержал улыбки. Брезгливостью к служанкам Зигурд напомнил ему Пересвета. — Ты такой хорошенький, когда вот так улыбаешься! — вновь мечтательно выдал его величество. — Мне было бы приятней улыбаться тебе, если бы мы встретились при других обстоятельствах, — заметил Кириамэ. — Говоришь, вторая твоя была втрое старше? Сорок пять лет? Или даже больше? Соболезную. — Она была пухлая, — предался воспоминаниям его величество. — Когда я снял с нее корсет, грудь ее отвисла до… Впрочем, лучше не будем об этом. — Мне пришлось отведать женщины, которой перевалило за шестой десяток, — в утешение сказал Кириамэ. — Но слава небесам, тогда у меня уже был достаточный опыт, чтобы не стошнило. Принц слегка покривил душой — в ту ночь его выворачивало, пусть и не от брезгливости. — Шестой десяток? — пробормотал потрясенно Зигурд. — Ни за что бы не стал такую брать добровольно… — Я и не говорил, что пошел на это по доброй воле, — вздохнул Ёж. В дверь постучали. Арап доложил, что готово очередное приворотное кушанье: соловьиные грудки под морковным соусом с петрушкой. Кириамэ страдальчески закатил глаза. А Зигурд велел нести немедленно. — Не поможет! — пытался воззвать к голосу разума принц, отбиваясь от заботливого кормления с вилочки. Соловьи оказались ужасно сухими, костлявыми, пережаренными. А морковный соус горчил и жег избытком перца. — Что-то должно помочь обязательно! — упирался король. — Перепробуем всё! Куда спешить? — Не надоело? — сдался принц, откусил еще кусочек. — Не мечтай! — хохотнул блондин. — Вот когда отдашься — сам будешь умолять, чтобы я тебя не бросал! А я не брошу! — То есть ты еще долго не намерен отступать? — уточнил Ёж. Закашлялся, подавившись косточкой. Король бросился хлопать его по спине, да принялся ругаться на слугу, который караулил под дверью. — Всё! — остановил его принц, парировав локтем очередной заботливый удар. — Не надо, я в порядке. И не ори, пожалуйста, на прислугу, это не достойно короля. Он не сказал, что на самом деле у него самого от пронзительного голоса монарха давно голова трещала. Или мигрень начиналась от любовной алхимии? Всё-таки что-то было в этих зельях?.. — Правда? — безмерно удивился его величество, заметно сбавил тон. — У меня такого и в мыслях не было. Мать всегда орала… — Веди себя с достоинством, — посоветовал Ёширо. — Говори не громко, и все будут ловить каждое твое слово. — Да уж, — признал Зигурд. — Мне у тебя еще учиться и учиться. Ты даже без штанов смотришь взглядом настоящей королевы! Кириамэ снова поперхнулся. — Прости, — повинился Зигурд. — Ну, как жаркое? Тоже не действует? Всё еще не хочешь мне отдаться? Если согласен, подумаю о том, чтобы снять цепи. — Не отдамся. — Ну, значит, не отпущу. Зигурд вернул бесполезное кушанье слуге. Опять возвратившись в постель, уселся, надув губы. Задумался, что бы еще полезное предпринять… Кириамэ вздохнул. Ему осточертело тут сидеть. И не за себя, не за свою честь было страшно — неловкий король Штиреймарка его не пугал. Но за Пересвета на сердце было неспокойно. Хродланд был куда опасней своего избалованного братца… — Тебе точно не требуется ночная ваза? — спросил Зигурд. — Точно нет? Ну, а я на минутку тебя покину, не возражаешь? Не скучай! Хорошо? Принц усмехнулся — скучать в отсутствии его величества он точно был не намерен. Оставшись наконец-то в одиночестве, Кириамэ вздохнул с облегчением. Расстегнул заколку на волосах и, вооружившись длинной шпилькой, взялся вскрывать замочек на кандалах. Первый поддался на удивление быстро. А вот со вторым пришлось повозиться… То ли шпилька на самом кончике загнулась неправильно, то ли разные ключики к замкам полагались… Принц выругался шепотом матерно, заслышав шаги за дверью. Его величество управился слишком скоро! Мог бы и еще пару минут дать от себя отдохнуть, столько ведь «помо дэ орок» сожрал, а всё зря!.. Ёж намотал на свободное запястье конец шарфика с цепочкой, торопливо принял изящную позу. Не подумал. — Я соскучился!! Ворвавшийся в комнату Зигурд замер на пороге, узрев рассыпавшиеся по плечам волосы. Быстрый синий взгляд из-под ресниц получился по-настоящему застенчивый. А поза, с запрокинутыми вверх руками, с упавшими до плеч широкими рукавами — слишком соблазнительна! Зигурд подавился набежавшей слюной. — Я… Просто хотел поправить волосы, — негромко проговорил принц. — Хвост растрепался. Но со связанными руками, сам видишь, трудно… Подлетев к нему, король отобрал заколку — и швырнул на пол. Лишившись шпильки, Ёж едва сдержался, чтобы не зарычать от злости. — Нет… Нет… Больше никаких хвостов! — сипло заявил его величество. Запрыгнул на постель, схватился за колени пленника. — Ты такой!.. Такой!.. Хочу тебя, аж больно!! — Стой! — вскрикнул Ёж. Зигурд дернул его вниз, под себя, развел ему колени. — Ты же клялся, что никогда?!.. — К черту клятвы!.. — пропыхтел тот, одной рукой с неожиданной силой прижимая пленника к кровати, второй у себя на штанах ширинку расстегивая. — Бу-ккороссс!.. — зашипел Ёж, взъярившись не на шутку. [убью к черту] Обхватив насильника ногами за талию, отчего тот восторженно охнул, Ёж накинул на шею петлю шарфа с цепочкой. Слегка стянул, рванул, перекатился вместе с ним по кровати — и оказался сверху сам, оседлав, прижав к постели. — Еще!.. — захрипел полупридушенный король, закатывая глаза. — Хэнтай!! — От отвращения у принца соловьи наружу запросились. — Где ключи? Отвечай быстро! [извращенец] — На… на каминной полке… — выдохнул его величество, пытаясь недвусмысленно дергать бедрами. И победительную физиономию скорчил: чтобы добраться до камина, придется отпустить его — такова цена выбора! Скривившись, Ёж привстал на колени, раз тот всё равно не делал попыток высвободиться — от нахлынувшего экстаза пыхтел, как кабан над желудями!.. Можно было бы крикнуть арапа, пригрозить, что убьет господина, если сейчас же не отцепит?.. — Нет, слугу… звать не станешь… — проговорил сбивчиво блондин. Догадался? От возбуждения сразу поумнел? Веки дрожали, по телу дрожь волнами прокатывалась. Кириамэ мутило невыносимо, но нельзя же было с него слезать! — Постесняешься… чтобы тебя… увидели в таком виде… Зигурд запустил было руки в распахнутую юкату. Но затрясся, выгнулся в последней волне наслаждения — и распластался по простыням, с идиотской улыбкой на лице. Кириамэ прижал ладони ко рту. Желудок скрутило в узел. Вот и понадобится эта чертова ночная ваза?.. Точно! Есть же другой выход. Из-за тумана в голове сразу и не сообразил — можно лишь слегка придушить, до потери сознания — и тогда… — Ого! Что я вижу? Какая волнительная сцена! Хлопнув дверью, в спальню по-хозяйски вошел Хродланд. Широким шагом пересек комнату, без лишних разговоров, с хищной ухмылкой схватил принца за горло одной рукой. Второй выволок из-под нихонца обмякшего братца за шкирку, вытолкал с кровати. — Братишка, ты опозорился? — хмыкнул главарь разбойников. Тот смущенно подтянул штаны: — Есть немножко, — хихикнул счастливо. Хродланд кивнул брату, и тот опомнился: схватился за свободный конец шарфа с цепочкой, снова продел через завитки изголовья, повыше, чтобы легко не добраться. Хродланд подтащил принца через постель, швырнул спиной на подушки. А братец подтянул, заставив пленника вывернуть руку, и завязал крепкий узел наверху резного кроватного столба, поддерживающего балдахин. — Прикройся, котик, постыдись. — Хродланд набросил на разъяренного пленника простынь. — К дьяволу!.. — зарычал тот. — Сейчас передумаешь, — пожал плечами гад. Кириамэ замер, услышав за распахнутой дверью сердитый голос. Весь в комок сжался и простынь до горла подтянул, в кулаке узлом скрутил, попытался спрятаться за широкой спиной главаря разбойников или хотя бы в подушки втиснуться поглубже. — Впусти его! — громко крикнул Хродланд. Услышав разрешение, арап, едва не получивший в горячей ссоре лютней по лбу, послушно посторонился. В спальню заглянул Пересвет. — Где он? Куда вы его дели? — тревожно спросил, оглядывая комнату. — Пересвет! — не сдержал вздоха облегчения Ёж. Первым порывом было броситься к любимому — да цепочка на запястье отрезвила. Вспомнил, в каком он предстанет неприглядном виде, и слезы злости жгуче закипели на ресницах. — Ёжик! — кинулся к нему царевич. — Как трогательно, — насмешливо шмыгнул носом Хродланд. Но отошел к братцу, который, отвернувшись к окну, озабоченно зашнуровывал ширинку. Кириамэ предупреждающе вскинул свободную руку, выставив перед собой ладонь. Не позволил повиснуть на шее с объятиями. — Не смотри на меня, — ровным голосом произнес принц. Глаза отвел, голову низко опустил, волосами завесился, чтобы царевич не видел краски стыда на бледном лице и катящихся по скулам горьких слезинок. — Ты не ранен? — спросил взволнованно Пересвет. Сгреб бы сейчас мужа в охапку, к груди прижал — но не разрешает почему-то! — Я в полном порядке, — заверил тот. Показал запястье в кандалах, указательным пальцем ткнул в сторону камина: — Ключики принеси, кудасай. [пожалуйста] — Неа, — подумав, отказал царевич. Кириамэ вскинул на него сияющие слезами и негодованием глаза. — Я тебя знаю, — объяснил Пересвет смущенно. — Отвяжу — а ты сразу за клинки схватишься. Всех зарежешь, и себя заодно. А я один тут останусь, на горе трупов, да? Кириамэ снова опустил глаза. Принялся кусать без того алые припухшие губы, лишь бы зубами не заскрежетать. — Ты посиди пока, а я разберусь со всем! — самоуверенно заявил царевич. — Как? — тихо спросил принц. Пересвет продемонстрировал лютню, подмигнул. Уселся на край кровати, взялся мучить инструмент. Кириамэ зажмурился, с жалобным стоном уткнулся лицом в сцепленные на коленях локти. Царевич был абсолютно не способен к музицированию! От бесполезного терзания струн у Ёширо голову словно железным обручем сковало. Остальным, похоже, было совершенно наплевать на сие покушение к колдовству — спокойно разговаривали о своем: — Не желаешь обратно обменять нихонца на Аврору? — поинтересовался Хродланд у младшего брата. — Куколку на свинку? — хмыкнул блондин. — Да ты сам подумай, что предлагаешь! — Понравился, значит, мой подарочек? — оскалил ровные белые зубы главарь разбойников. Король весело оскалился в ответ. — Почему ж тогда, твое величество, я до сих пор не держу в руках обещанную дарственную на Кюхблюмемарк? — наседал Хродланд. — Да и титул добавил бы, чего скупишься? Неужели подарочек того не стоит? Глупых принцесс в любом королевстве полно, а такую зверюшку поди поищи-ка! — Рано пока тебе награду выписывать, брат, — потер нос король. — Твой котик мне до сих пор не отдался. Уж как только ни соблазнял! Чего только ни сулил! Чем только ни поил! Хродланд поглядел на младшего братишку снисходительно: — Привык со своими блеклыми фрейлинами играться в алхимика? Говорил же: к черту твоих пережаренных соловьев и заморские ягоды! — А что же делать? — жалобно заныл Зигурд. — Ничего без старшего брата не можешь! — с улыбкой потрепал Хродланд его величество по светлой кудрявой макушке. Достал из-за пазухи крошечный хрустальный флакончик: — Сейчас отдастся, не переживай! Хродланд вернулся к кровати. Кириамэ опасливо напрягся, следя, как тот с ухмылкой вытащил пробку из драгоценного флакончика. Пересвет, подняв голову от лютни, изменился в лице. В растерянности проверил карман — пусто! Нахмурился: неужели обчистить успел, пока по лежанке вдвоем катались?! Так вот зачем руки распустил — не для бесчестия, а для кражи! Разбойник — без стыда и совести! — Он не станет пить! — уверенно предупредил Зигурд с некоей долей злорадства. — Заставим! — уверенно заявил Хродланд. Опрокинул содержимое флакончика себе в рот — схватил вскрикнувшего принца за подбородок, припёр затылком к изголовью. Припал губами к губам. — Ты что?! — изумились одновременно Пересвет и Зигурд. Последний набросился на брата сзади, заколотил кулаками по спине с воплями: — Не смей его целовать!! Ты его мне отдал!! Царевич же застыл, окаменев от наглости. Хродланд сильными пальцами заставил разжать челюсти, втолкнул в рот жгучую вязкую жидкость. Разорвал слишком глубокий поцелуй, чуть отстранился, шепнул: — Не глотай! Вцепившись в пояс, Зигруд оттащил брата от пленника. Сам прилип с лобзанием! Словно пытаясь стереть с губ онемевшего принца непозволительный отпечаток. — Налей ему воды! — приказал Хродланд ошарашено наблюдавшему за происходящим Пересвету. Тот бросился к прикроватному столику, из кувшина плеснул в кубок. Руки дрожали, вода расплескалась… Вспомнился совет Фанни: смешанное с водой, зелье охладит кровь… Ёширо охотно ответил на поцелуй, безмерно удивив Зигурда. Их языки соприкоснулись… И король отшатнулся, закашлявшись от неожиданного терпкого вкуса. — Запей скорее! Пересвет торопливо подал тяжело дышавшему принцу кубок с водой. Зигурд же, надрывно кашляя, держась за горло, схватился за предложенный братом кубок с вином, жадно припал. Кубок выпал из ослабевшей руки, покатился по ковру, вода разлилась. Ёж не успел выпить, откинулся на подушки без сил. Прикрыв глаза, стал хватать воздух ртом, задыхаясь. Неверными пальцами вцепился в шелк юкаты. — Что ты с ним сделал?! — вскричал царевич. — Ничего! — угрюмо ответил Хродланд, поддерживавший брата. У того ноги подкосились, повис на нем, сползая на пол, цепляясь за одежду. — Такая малость не должна была сработать! — Но эта капля помогла сработать зельям, что я в него влил! — хохотнул Зигурд, мгновенно опьяневший. Справился с дрожью в коленях, подтянулся, держась за руки старшего брата. Прильнул к нему всем телом, обхватил за шею. — Тебе больно? — спросил Пересвет с состраданием, нагнулся над супругом, вглядываясь в затуманившиеся глаза. Принц закусил костяшки пальцев свободной руки, чтобы не срываться на стоны в голос. — Что мне сделать? — продолжал приставать царевич. — Чем тебе помочь? Хродланд не удержался, хрюкнул глумливо на такую наивность. — Убей… меня… — прошептал, перемежая вздохами, Ёж. — Не вынесу… такого позора… Он пылал в огне, в агонии. Волосы разметались по кружевным подушкам. С приоткрытых раскрасневшихся губ срывалось рваное дыхание. Одной рукой по-прежнему прикованный к изголовью, второй царапал ногтями себе грудь, впивался в шелковые ткани кимоно и простыней, словно пытался разорвать душившие путы. В полузабытьи извивался, выгибая спину. Ногами сбивал в клубок мешающие покрывала. В томлении не чувствовал на себе жадных взглядов, но щеки горели лихорадочным пламенем. На трепещущих ресницах блестели слезы, брови свелись к переносице, выдавая болезненное желание, поглотившее, поработившее всё тело, от кончиков поджимающихся пальцев на ногах до гулко стучащего сердца. — Не могу я больше на это смотреть, — сглотнув, признался Хродланд. — Русич! Либо ты сейчас сам им займешься, либо дай мне! Он в таком состоянии долго не протянет, сердце зайдется. — Нет!! — заорал вдруг Зигурд. С силой ухватил старшего брата за уши, развернул лицом к себе. — Я больше не позволю тебе к нему прикоснуться!! Ты только мой!! Не смей целовать его у меня на глазах!! Хродланд с недоумением глядел на своего братца: слезы, сопли, лицо перекошено от ревности! Такого эффекта от зелья он точно не ожидал. Думал, уговорит нихонца на пару горячих поцелуев. А потом, когда брат очнется от счастья, убедит короля: между вами всё случилось, изволь отпустить пленника и подписать дарственную… Нет же, всё наперекосяк покатилось! — Ты чего? Хродланд с трудом отцепил от себя сошедшего с ума Зигурда. Похлопал по щекам — не помогло, всё равно лип и ревел. Хлестанул пощечиной — зарыдал еще горше: — Я люблю тебя! — провыл король. — Я всегда любил тебя, брат! — Я тебя тоже, — сухо ответил Хродланд. — И что с того? Чего ныть, как баба? — Я с детства в тебя влюблен!! — навзрыд признавался его величество, подползая на коленях, обиженно держась за горящую щеку. — А ты никогда этого не понимал!! Не видел, как я смотрю на тебя!! Не хотел ничего видеть!.. А я никого другого не хочу, только тебя! Ты знаешь, как мне больно было, когда ты принес его на руках?! — Он указал на постель, где Пересвет примеривался, никак не решался поцеловать дрожащими губами изнывающего от зелья супруга. — Не догадываешься, как я взревновал тебя к нему!! Ты смотрел на него, как будто ничего красивей в жизни не видел! А я? Что мне делать, если я не так хорош? Что я могу сделать, чтобы заставить тебя обратить на меня внимание?! — Так ты поэтому поместье у меня отобрал? — прищурился Хродланд. — Ты готов влюбиться во что угодно!! — взревел Зигруд. — В нихонца, в русича, в любую гулящую девку из борделя! В своем поместье ты души не чаял!! А я?! Почему мне нет места в твоем сердце?! Ведь я же всегда был с тобой! На твоей стороне, что бы ты ни вытворял! Я защищал тебя от всех, от родителей и наставников! Брал всю вину за твои проделки на себя! Ты помнишь, отец вечно драл меня розгами? Вместо тебя! И я не плакал тогда — я был счастлив, что могу хоть этим угодить моему чудесному братцу! А ты?! Кто я для тебя?! Слабак? Капризный маменькин сынок, занявший твое место на троне?! Он зарыдал в голос, повалился на пол, обхватив голову руками. Хродланд стоял над ним в молчании, желваки играли на щеках, выдавая напряжение. Пересвет от разыгравшейся драмы совершенно растерялся. На принца смотреть было страшно — не умирает ли! За спиной двое братьев орали друг на друга, признаваясь в непотребных, смущающих вещах! У бедного царевича самого сердце заходилось в нервном волнении, того гляди из груди через горло выпрыгнет… Едва не выпрыгнуло впрямь! Дверь спальни с грохотом распахнулась: на пороге явилась высокая худая женщина лет сорока с лишним, в роскошном элегантном наряде, с рубиновым венцом в седеющей прическе. — Зигурд! — Зычный надтреснутый голос огласил комнату. Пересвет рывком укрыл мечущегося в томлении супруга покрывалами до самого носа, собой загородил. — Розамунда? — опешил Хродланд. — Тебя-то кто звал? Королева, скривив рот в скорбной гримасе, закрыла за собой дверь, не позволив войти своему сопровождению: нескольким в любопытстве навострившим бороды рыцарям. — Что за Содом вы тут устроили? — строго спросила королева. Зигурд, всхлипывая и икая, поднялся с пола, на мать не смея поднять покрасневших глаз. — Опять новую любовницу ему притащил? — брезгливо поморщилась Розамунда, обратившись к пасынку. Отодвинула властным жестом Пересвета, пытавшегося заслонить принца. — Сколько раз я тебе говорила, Рорик: не позорь брата! Любовницы короля должны быть приличными фаворитками, а не сельскими девками, которых стыдно ко двору представить… Хм. А эта неплоха. Зачем такую прятать-то?.. Опять опоил девчонку! Стыда у вас нет. Королева придирчиво оглядела принца. Потрогала волосы, погладила нежную кожу розовеющих скул. Взяв за подбородок, развернула к себе, чтобы не только профиль оценить. От прикосновений Кириамэ приоткрыл дрожащие веки, ответил жесткому взгляду туманным, томным, синим, болезненным. — Если прилично одеть, будет смотреться терпимо, — вынесла вердикт Розамунда. — Пожалуешь ей титул, выдашь за кого-нибудь не ревнивого — и встречайтесь сколько угодно, как порядочные люди… Нет, любишь же ты порисоваться, мой сын! То слуга черный, теперь девицу с востока выписал? Розамунда брезгливо откинула край покрывала, приподняла двумя пальчиками отворот юкаты, заглянула за пазуху. Не обнаружив бюста, раздвинула шелк еще немного вбок. Потом еще немного: — Плоская она, ей богу. Чем младенцев кормить-то будет?.. Пересвет от стыда покраснел гуще, чем та «помо дэ орка». Королева нахмурилась еще больше: принца снова со стоном выгнуло дугой, голова запрокинулась. И глазам Розамунды открылась шея «восточной красавицы», с ненужным для девицы узелком. — Это… мужчина? — выплюнула она два слова. Круто развернулась к побелевшему Зигурду (к невероятному облегчению Пересвета, который спешно задернул полог балдахина, тяжелым бархатом отгородив кровать от спальни и от всего мира). Его величество поспешно спрятался за старшим братом. — Это твоя вина! — вскинула руку с обличительным пальцем королева. Острый загнутый ноготь уперся в грудь Хродланда. — Ты вечно старался сбить его с истинного пути! Ты стремился сделать из своего брата такого же отъявленного негодяя, каким вырос ты сам! Проклятое ведьминское отродье! Она отвернулась от них с презрением, драпированная в складки юбка рельефно обернулась вокруг ног. У Розамунды больше не было терпения смотреть в бесстыжие глаза пасынка и развращенного отпрыска. Хродланд протянул руку, забрал с каминной полки ключи от оков — кинул Пересвету, сделал знак поторопиться. Тот в волнении не поймал, хотя цепочка с ключиками угодила ему прямо в ладони — суетливо замельтешил, выронил, нырнул под кровать искать… — Чтобы завтра же вернулся во дворец! — приказала королева сыну. — Прячь своего… любовника, где хочешь. Но не вздумай показаться с ним при дворе! Если поползут слухи — прокляну. Она сделала решительный шаг к двери. — Проклинайте, матушка! — в последний момент высунулся из-за спины брата Зигурд. Разгоряченный зельем, с пылающими красными ушами — он больше не боялся ничего и никого на всём свете! — Уверен, сейчас вы проклянете меня самым страшным проклятием! Королева остановилась, с удивлением приподняла тонко выщипанную бровь. — Узнайте же, мать, давшая мне жизнь! — встал в пафосную позу его величество. — Хродланд не виновен! Он — единственный, кто заботился обо мне, с самого моего рождения и поныне! Он — единственный, кто мною дорожит! Не вы! Вам я нужен лишь как наследник! Вы нисколько меня не любите! И никогда не любили! А я!.. Я всегда любил Хродланда!! Розамунда пожала плечами: — Ничего не имею против братской привязанности. Разве я когда-нибудь вам запрещала общаться? — Нет… — опешил Зигурд. — Но… Вы не правильно меня поняли! Я люблю Хродланда отнюдь не братской любовью! А самой что ни есть плотской!! И хочу, чтобы вы знали — он мой любовник!!! Тонко выщипанные брови королевы поползли на лоб. — Извращенец? — выдохнула она в крайнем изумлении. — Извращенец?! Да как ты смеешь!! Она подскочила к сыну — и хлестнула по щеке. По той же самой, которая уже горела от ладони старшего брата. Из глаз короля брызнули слезы. Пересвету, вылезшему из-под кровати с ключами и заглядевшемуся на семейную сцену, в тот миг сделалось его почти жаль! Но царевич опомнился, поспешил к супругу. Принц больше не стонал и не бился в жаркой агонии — замер на постели, еле-еле дыша, бледный до зелени. У Пересвета от страха сердце в груди закувыркалось пойманным воробьем: что делать?! Умрет у него на глазах — и царевич тут же на себя руки наложит!!.. Но делать что-то надо! Он залез на кровать прямо в сапогах, принялся избавлять мужа от ненавистных оков. Пощечиной не ограничась, Розамунда схватила отпрыска за грудки, принялась трясти в неистовстве, у того только голова в золотых кудрях болталась. — Да как ты смеешь! — рычала королева сквозь стиснутые зубы. — Ты — мой сын! Мой сын — грязный извращенец?! В своем ли ты уме?! Мерзавец! Тварь! Для того я тебя растила, чтобы ты предавался утехам с собственным братом?! Ты — позор нашего рода! Как ты мог?! Проклинаю тебя! Проклинаю! И отрекаюсь!.. Пересвет вспомнил о кувшине с водой. Хлебнул, набрав полный рот — фыркнул брызгами принцу в лицо. Тот выдохнул-застонал чуть громче. Пересвет, обнадеженный, прыснул еще разок. Сдернул покрывало, распахнул кимоно — фыркнул на горящую грудь, охладить. Королева выдохлась наконец — отшвырнула от себя истрёпанного отпрыска. Зигурд рухнул на пол, едва не перекатившись кубарем. Спиной в ноги старшего брата врезался — обнял за колено, ища поддержки. То ли от холодной воды, то ли от шума ссоры, но Кириамэ стал приходить в себя. С трудом разлепив тяжелые от слез ресницы, кривясь от нестерпимой головной боли, обнаружил рядом взволнованного царевича, трепетно держащего за руку… и вознамерился вновь потерять сознание, нырнуть в тягучую, сияющую невесомость дурманного бреда. От тепла нежного прикосновения вновь всполыхнул чувственный пожар, от запястья — по всему телу… Но Пересвет не позволил сбежать в омут беспамятства, принялся тормошить, трясти за плечи, похлопывать по щекам. Не понимая, что сам, своей близостью, пуще прежнего распаляет отравленную кровь… — Отрекаюсь!! — бушевала Розамунда. — Не сын ты мне больше! И не король!! Не достоин ты короны!! — Не прикасайся ко мне, — хрипло пробормотал Кириамэ, неверной рукой отстранил от себя царевича. — И слава богу!! — зарыдал в ответ Зигурд. — Никогда не желал быть королем! Это ваша мечта — не моя! — Дайджёба, дэс-ка? — спросил Пересвет, заботливо заглядывая в глаза. Кириамэ стиснул зубы — до скручивающей боли хотелось вцепиться в него, опрокинуть на покрывала и… Принц застонал, закрыл ладонями лицо. [ты в порядке?] — Твоя мечта — спать с собственным братом?! — взъярилась королева. — Именно!! — вскинулся Зигурд, размазывая сопли кулаком по лицу. — Убей меня! — всхлипнул принц. — Такой позор!.. Нашел в себе силы подняться, сесть — но только за тем, чтобы обнять колени, уткнуться лицом в сцепленные локти. Пересвет с разрывающим сердце сочувствием погладил волосы, окутавшие вздрагивающую спину плащом. Но Ёж шарахнулся от прикосновения — и царевич испуганно отдернул руку. — Я мечтал жить тихой жизнью! — кричал король. — В Кюхблюмемарке! Быть обычным бароном, выращивать коров и овец! И делить заработанный собственным трудом хлеб с любимым человеком… А не сидеть на троне отца, который меня ненавидел… И не ловить на себе презрительные взгляды ваших, матушка, любовников!! — Потерпи, пожалуйста, — пробормотал Пересвет. — Я сейчас всё улажу… Он взялся за лютню, пристроил на коленях. Нужно было сыграть хотя бы самую простую мелодию, чтобы усыпить бушующую семейку, а заодно свиту королевы, караулившую под дверью спальни. И всю прислугу в доме и на конюшне, сколько бы их ни было. Иначе не получится отсюда выбраться! Девчушки из ларца им не помощницы — в доме они оказались бессильны, иначе давно бы вмешались, вступились бы за своего любимого господина… Вот только Пересвет никогда в жизни не занимался музыкой. Никогда в жизни не думал, что когда-нибудь это бесполезное занятие окажется жизненно необходимым! — Вот теперь ты и отправишься в своё любезное поместье, сын мой, — зашипела Розамунда. — И будешь сидеть там безвылазно — до конца своих дней! — Благодарю, — испустил тяжкий вздох король. — Вы избавили меня от многих унижений, матушка. Вы правда отпускаете меня? Я счастлив. Обещаю, я буду жить тихой и незаметной жизнью — и никогда больше не появлюсь перед вашими глазами. — Я на это надеюсь, — ядовито сказала королева. — А я надеюсь, — Зигурд поднял голову вверх, робко обратил взгляд к брату, — что рано или поздно я возвращу поместью былую красоту. И тогда мой брат вернется ко мне. Что скажешь на это, Рорик? Хродланд со стоном матюгнулся. Мало того, что брат отобрал у него поместье — так еще теперь мачеха отобрала у него брата, который всерьез собрался поселиться в его поместье! Последняя надежда со звоном разлетелась в осколки — жизнь в краткий миг потеряла всякий смысл!.. Устав терпеть бесполезное бряканье, Кириамэ выхватил лютню из рук царевича. Пальцы дрожали от слабости, но в переборе струны запели чисто. Вырвавшаяся из-за полога кровати мелодия взлетела ввысь, оглушив королевское семейство. Звенящим отчаяньем разлилась по дому. И оборвалась на полувскрике… Кириамэ отбросил инструмент, с гулким стуком скатившийся с расшвырянных покрывал на пол, на ковер… Голоса замолкли. Королева, пока играла музыка, добралась до кресла, где и заснула, уронив руку с подлокотника. Хродланд опустился в кресло напротив. Зигурд так и притих, на полу, скорчившись, обняв колено старшего брата. Рыцари и пажи из свиты Розамунды в смятении похватались за мечи и кинжалы — и повалились вповалку. Слуга-арап прикорнул на кухне, в уголке. Младшая прислуга на конюшне вместе с лошадьми угомонились в стойлах на охапках сена… Пересвет разметался поперек постели. — Проснись, — тихонько потормошил его Кириамэ. Но сам понимал, что так будить бесполезно — надо целовать… Путаясь в шелковом подоле и скомканных простынях, Ёширо подполз ближе. Наклонился над спящим возлюбленным. Его супруг был прекрасен во сне… Брови чувственно хмурились. Губы подрагивали. Трепетные ресницы… Рассыпавшиеся по вышитому белью светлые кудри… Кириамэ приказал себе не думать лишнего и просто разбудить его. Просто прикоснуться губами к губам… Он тронул поцелуем уголок рта. Нежно и осторожно. Похоже, этого недостаточно? Тогда Ёширо поцеловал чуточку смелее… Жар, вдруг опять полыхнувший из глубины тела, обжег и напугал самого принца. Но разум уже не мог приказывать — ни рукам, обхватившим возлюбленного в собственнические объятия, ни губам, впившимся в податливые губы царевича. Кириамэ сгорал от стыда — но не имел сил остановиться. Алые всполохи затуманили сознание. Он знал, что он делает — и не хотел прекращать. Не желал. Не хватало духа противиться обуявшему пламени… Руки сами собой срывали с царевича одежду. Рубашку к черту! Пояса и штаны — к дьяволу! Как одержимый, Ёж пил дыхание, прильнув ртом. Языком ласкал язык, податливый и нежный, несмело отвечающий, рычал от наслаждения. Каким-то образом одновременно терзал одежду — и ласкал кудри, вплетался пальцами в пряди, гладил лицо, шею, плечи, грудь… Пальцы стремились прикоснуться ко всему сразу, обласкать вожделенное тело возлюбленного: быстрей, немедленно, нетерпеливо, алчно, требовательно! Он озверел — нет, осатанел от желания! Избавившись от мешающих поясов и кушаков, оседлал сверху, зашарил ладонями по бокам, по ходящим от рваного дыхания ребрам, не обращая внимание на ласкающие в ответ ладони на собственных бедрах и спине. Невольно гладя растрепавшимися волосами разгоряченную кожу, принялся выводить поцелуями дорожку от ключиц и ниже, до самого пупка — и в обратный сладкий путь вверх. Пробовать на вкус юную гладкость солоноватой кожи, играть языком с розоватыми ореолами сосков. Чуть-чуть прикусить зубами нежные горошинки… Пересвет коротко вскрикнул, тихонько застонал, сорвался на прерывистое частое дыхание, открыв рот. Его пальцы сомкнулись на талии принца, затем ладони скользнули выше — властной тяжестью попытались пригнуть к себе. И, не раскрывая глаз, с пылающими щеками, царевич потянулся вверх, навстречу, требуя поцелуя… Кириамэ окаменел. Глаза расширились от сжавшего всё нутро ужаса. — Ты… очнулся… — выдохнул принц. Пересвет нехотя открыл глаза, посмотрел на него. И смущенно потупился. Приподнялся, опершись на локоть. Протянул руку, откинул с плеча супруга длинные пряди. Хотел ладонью по груди провести — но тот отшатнулся, и только кончики пальцев скользнули по впадинке от шеи вниз, вызвав волну крупной дрожи. — Ты не спал? — хрипло произнес Кириамэ. Подтянул кимоно, упавшее с плеч до локтей шелковыми путами. — Не успел заснуть, — повинился Пересвет негромко. — Тело онемело, шевельнуться не мог… Но я не спал. — Прости… — прошептал принц, пряча глаза. — Прости меня… Я не сумел… Я не должен был… Нельзя было… Он торопливо слез с его ног, по щекам покатились слезы отчаянья. Кутаясь в юкату, отполз подальше, комкая и без того скомканные покрывала. — Прости! — всхлипнул он снова. — Я проклинаю себя за это… — Если тебе нужно, — остановил его Пересвет, нахмурившись, — я готов терпеть. Тебя опоили, и если поможет, то я… Я согласен, чтобы… — Я осквернен, — с горькой усмешкой сказал Кириамэ. Стыдливо стер недостойные слезы. Взглянул прямо: — Обесчещен. Я не имею права тебя касаться, чтобы не замарать грехом. — Но тебе же плохо! — подался к нему царевич. Ёж шарахнулся от него назад, вжался спиной в угловой столб балдахина. Пересвет замер. За тяжелой занавесью послышался переливчатый храп. Храпела с присвистом определенно Розамунда. Ее пасынок и сынок сопели громко, слаженным дуэтом. Секунду прислушивались. Поглядели друг на друга: один искоса, с безмерной виной, второй тревожно, с напряженным ожиданием. — Что будем делать? — спросил Пересвет. — Вакара-най… — вздохнул бессильно Ёж. — Голова сейчас взорвется… [не знаю] С решительностью стал выбираться из опостылевшей постели. Пересвет мог только смотреть, сердце щемило — но что сказать, как утешить?.. Царевич опомнился, торопливо взялся за свою разоренную одежду. Кириамэ слез с края кровати, встал… Ноги подогнулись от слабости, всхлипнув, он позорнейшим образом осел на ковер. Пересвет бросил пояса — кинулся на помощь: подхватил на руки, дрожащего, сопротивляющегося, плачущего от бессилия и злости. — Уйдем отсюда… — попросил Ёж. Смирившись, обнял руками за шею, уткнулся пылающим лбом куда-то за ухо, в кудри, чтобы ничего не видеть. Они покинули дом. Нести свою ношу царевичу было совсем не тяжело, но он очень осторожно спускался по лестнице, боясь лишний раз встряхнуть, потревожить… Или споткнуться о выставленную ногу спящего рыцаря из свиты королевы. С крыльца открывался живописный вид. — Озеро? — вздохнул Ёж. И Пересвет без вопросов направился к лодочным мосткам. Усадил его на деревянную колоду — а сам пошел искать какой-нибудь ковш или черпак, чтобы можно было умыться прохладной водицей… Только оглянуться успел — бросился назад, вцепился в пошатывающегося принца. Тот неуверенно поднялся на ноги и направился к воде — но царевич успел перехватить. — Утопиться собрался?! — вскрикнул Пересвет. Кириамэ с досадой вздохнул на его подозрительность. — Не волнуйся, — сказал спокойным тоном, но заметно дрожащим голосом. — Я же дал тебе слово, что не покончу с собой, пока буду тебе нужен. Разве нет? Тебе этого не достаточно? — Мало ли! — фыркнул царевич недоверчиво. — Это было раньше! Откуда я знаю, что у тебя на уме сейчас?! Кириамэ мрачно опустил глаза. — Я отравлен, — терпеливо произнес он. — У меня всё тело горит. И мне больно. Позволь мне искупаться, чтобы остыть? — Но… — Или ты готов сам… помочь… мне?.. Ёж отстранил его руки, отступил на шаг назад. — Сам. Помогу. — Пересвет сглотнул тугой узел в горле. — Что мне делать? Принц не поднял на него взгляд. Позволил кимоно соскользнуть с плеч, с шорохом упасть к босым ногам. — Я настолько жалок в твоих глазах? — бескровные губы принца тронула горькая усмешка. — Из сострадания ты готов опуститься до подобного унижения? Он взглянул на царевича: понимающе и всепрощающе. Убийственно. Теперь их не укрывал полумрак спальни. Прохладный ветер с озера трогал волосы, холодил влажную от болезненной испарины кожу. Дневной свет равнодушно показывал всё, как есть. Пересвет крепко зажмурился, ослепленный стыдом за увиденное. Протянул руку… Но принц отшатнулся. Послышался короткий плеск. Однако Пересвет еще несколько мгновений был не в состоянии сойти с места. Ужасно… Ужасно… Просто ужасно… Но… Получается, что зелье Агилольфанны всё-таки на Кириамэ действует? Зная, что он невосприимчив к обычным ядам, царевич справедливо ожидал, что и от флакончика толка не будет. Выходит, против приправленных колдовством зелий он бессилен? Что, если попросить у королевны еще одну порцию… Смешать, как требуется, с водой, а не с другими зельями — получится хороший, действенный отворот? А усмирить пыл страстей, скрыто бушующих в его супруге, просто жизненно необходимо, иначе однажды сердце точно не выдержит… И еще неизвестно, чье именно сердце… Но… Получается, что это его вина, Пересвета?! Хродланд, мерзавец, украл ведь флакончик из его кармана! Если бы царевич не поддался искушению и не взял подарок Фанни — ничего не случилось бы? То есть, случилось бы, но Ёжику не пришлось бы в итоге вынести настолько унизительную сцену?! Ужасно! Просто ужасно!! — Ёжик! — крикнул царевич, не оборачиваясь к воде. — Я… Мне надо… Я скоро вернусь! Подожди меня тут, хорошо? Он кинулся в дом. Совсем забыл — и лютню оставил, и рубашку свою с поясами, и мечи нихонские… Да и с одеждой для Кириамэ нужно что-то придумать! Если Пересвет еще раз увидит его в таком виде… Нет, это что-то поистине невозможное!.. К счастью, долго бродить по охотничьему особнячку его величества не пришлось. Царевич вздрагивал от каждого храпа, с затаенным дыханием пробирался мимо дрыхнущих рыцарей и прислуги. Да и влезать без приглашения в незнакомые комнаты, копаться по чужим сундукам — не великое удовольствие. Ощущаешь себя если не вором, то очень разборчивым старьевщиком… И всё-таки Пересвет нашел, что искал: в уютной комнатке, обустроенной под будуар в пурпурных тонах, обнаружился платяной чуланчик — а в нем множество женских нарядов, платьев, амазонок и костюмов «а ля паж». Видимо, осталось от предыдущих фавориток Зигурда. Похоже, он любил, когда хрупкие барышни переодеваются в мальчиков? Вот и доигрался… Пересвет усилием воли подавил в себе не ко времени всколыхнувшуюся запоздалую злость. — Спасибо, что платье с оборками не принес, — колюче отблагодарил Кириамэ, когда царевич не без доли смущения протянул ему стопу подобранной на свой вкус одежды: высокие сапожки до колена, с острыми каблучками, с бисерной вышивкой на голенищах; бархатные узкие штаны; шелковая рубашка с пышными рукавами, с кружевными манжетами и жабо, скрепленным брошкой; короткая жакетка из узорчатого плюша с прошивкой, с зауженными прорезными рукавами — чтобы сорочка модно выглядывала. И наконец, объемный берет со страусиным пером, свисающим сзади на перед. Всё черное — Пересвет не хотел ошибиться и быть осмеянным за неправильное сочетание цветов. Когда Кириамэ закончил одеваться и разрешил обернуться, царевич только глазами похлопал. — Нет! — вскрикнул он, остановив вздрогнувшего принца. — Не убирай волосы под берет. Оставь… распущенными… Ёж пожал плечами, откинул мокрые пряди назад, нахлобучил непривычный головной убор, низко надвинув на хмурые брови. — Лютню я забрал, — неуверенно сказал Пересвет, косясь на мужа. Так непривычно он выглядел в новом костюме! — Можем седлать лошадей… и отправляться к Мейнхарду… — Нет, — отрезал Кириамэ. — Мы возвращаемся к Зигурду. — Зачем?! — изумился царевич. — Не волнуйся, я не буду никого убивать! — солнечно улыбнулся Ёж. И в знак доброй воли даже отдал назад свой пояс с мечами. Пересвет не спешил с облегчением перевести дух. Его муж вряд ли оправился от потрясения так скоро — слишком подозрительно светлой была эта улыбка! Первым Ёж разбудил Хродланда. Пересвет напрасно беспокоился, Кириамэ вел себя сдержанно и невозмутимо: клинки никому к горлу не приставлял, придушить также не пытался. Хродланда принц разбудил коротким поцелуем в губы. — Ого! Котик? — потянулся тот с наслаждением. — Какое нежданно нежное пробуждение! — Не обольщайся, — улыбнулся Кириамэ, нависая над ним, сверля ненавидящим взглядом. — Я с удовольствием убил бы тебя спящего. — Подобные подлости не в твоем духе, красавица моя. — Хродланд тронул пальцем закачавшееся перо на берете. — Порезал бы на мелкие кусочки, — мечтательно протянул принц. — И скормил псам. — Но вместо этого — целуешь! — ухмыльнулся в ответ нахал. — К несчастью, ты нам еще понадобишься. — Ты насчет пресловутых сундуков Фанни? — Ты выполнишь своё обещание? — Я слов на ветер не бросаю, — пожал плечами Хродланд. — Если сумеете вывести меня отсюда и не отдадите мою несчастную тушку на растерзание злой мачехе и ее не менее кровожадным любовникам — верну должок самым скорым образом! — Поклянись своим фамильным поместьем! — вставил слово и Пересвет. Вот прямо до самых печёнок не нравилось, что Ёжик так близко стоит к этому наглецу! Да еще целовать пришлось… — Клянусь-клянусь! — вздохнул Хродланд. Помахал рукой, велев принцу отойти, чтобы не мешал подняться с кресла. Да тут другая досада: ногой дернул — а на колене младший братец прикорнул. — А вот его ты зарезать не желаешь, котик? — предложил с надеждой в голосе. — Это ведь он тебя едва не обесчестил! Кириамэ сдержался — это Пересвет размахнулся, чтобы дать пощечину. Жаль, Хродланд перехватил запястье. Отличная реакция, пусть и только что проснулся. Ёж кривовато улыбнулся. Приказал Пересвету разбудить королеву, для разговора. — Зачем мне ее целовать? — ужаснулся царевич. — Вот, можно постучать по днищу лютни… — Постучать?! — прошипел Кириамэ. — Почему же не сказал чуть раньше? — Спасибо, что не сказал чуть раньше! — хохотнул Хродланд, по-приятельски пихнув царевича локтем в бок. Ёширо треснул кулаком в дно застонавшего инструмента. — Что… Что тут происходит? — сипло спросила вскинувшаяся королева. Прокашлялась, села прямо, горделиво держа осанку. Зигурд тоже встрепенулся. Отпустил ногу братца, взглянул снизу вверх заискивающе. Хродланд подхватил его за шиворот, поднял с пола, усадил в кресло. Сам же отошел к кровати, где, раздернув полог, и развалился с удобствами, закинув руки за голову. — Вы… Вы же и есть та?.. Тот?.. — узнала Розамунда изящного «пажа в черном». Пришлось Кириамэ представиться. И заодно представить своего супруга. Зигурд, в голове которого дурман рассеивался очень медленно, не спускал с нихонца похотливо восхищенных глаз. — Насколько я слышал, ваше величество… — начал Кириамэ, обратившись к Розамунде. — Впрочем, могу ошибаться, ведь я был под действием зелий, которыми щедро потчевал ваш сын… Насколько я слышал, вы отказались от вашего сына? — Не сын он мне более, — кивнула рассерженная Розамунда. Глупейшее, необъяснимое поведение наследничка, вкупе с покушением на честь и достоинство двух иноземных королевичей, свалившихся как снег на голову, совершенно выбило ее из равновесия. Однако внешне она старалась держаться с достоинством. — Если вы от него отказались, — вкрадчиво переспросил Кириамэ, — можно я его убью? Королева вздрогнула: не ожидала настолько прямолинейного вопроса. — Оскорбление, которое он нанес мне, — продолжал принц, — может быть смыто только кровью, согласны? Розамунда неуверенно кивнула. — Убивайте! — воскликнула она в досаде. — Такой сын мне не нужен! Зигурд со страхом оглянулся на старшего брата. Тот лишь ухмылялся. Ёширо забрал у Пересвета катану, оставив держать ножны. Подошел к разжалованному королю. Замахнулся — благо спальня была просторная, места размахнуться хватало. И молниеносно обрушил удар. Розамунда вскрикнула, прикрыв рот узкой ладонью. Даже Хродланд привстал. Зигурд поморгал остекленевшими от ужаса глазами. Вжал голову в плечи. С нихонского клинка на пол свалилась, рассыпавшись, золотистая завитая прядь, срезанная над воротником чисто, без единой капли крови. Кириамэ остановил клинок в полувершке от шеи. [прим: полвершка — около 2 см] — Постойте! — взмолилась Розамунда. Материнство всё же в ней проснулось, пусть и с опозданием. — Чего вы хотите? Отмщения? Возмездия? — Вы же понимаете, я не смогу забыть того, что сделал ваш сын со мной. Если вы остановите меня сейчас — я найду другой способ удовлетворить мою злость. Кириамэ вернул катану царевичу в ножны и сел на козетку, стоявшую перед кроватью. Сложил руки на груди, закинул ногу на ногу, покачал сапожком. Таким улыбчивым и злым Пересвет его в жизни не видел… Хродланд немедленно поменял позу — по-кошачьи нацелился при первой же удобной возможности поиграть перышком на берете. — Например, при следующей встрече с Мейнхардом Тюрильским, или посетив Вэльфельзен — ничто не помешает мне рассказать о тайных пристрастиях вашего сына. Уверен, ваши соседи будут не одну неделю обсуждать такую будоражащую новость! — Ты всем растрезвонишь, что едва не сделался наложником Зигурда? — хмыкнул Хродланд. Вместо пёрышка запустил пальцы в распущенные волосы, взялся причесывать пятерней. Пересвет шагнул ближе, одарил выразительным взглядом, сурово поджав губы. Но нахал не убрал лапы, напротив — жестом велел поскорее принести с трюмо щетку для волос. — Кому интересно слушать о покушении на честь иностранца из далекой, никому неведомой страны? — пожал плечами Ёж, пытаясь не обращать внимания на фамильярные прикосновения. — Другое дело — захватывающая история о двух сыновьях почившего Штиреймаркского государя! Первого обманом лишили законного права занять трон. Второй же совратил старшего брата, прибегнув к подлому вымогательству. Думаю, особенно Хельмут-Альберт будет впечатлен. — Что, если я крикну стражу? — оскорбилась Розамунда. И непонятно было, что задело ее больше — угроза или упоминание имени соседа-короля? — Кричите на здоровье, ваше величество, — разрешил Пересвет, показав лютню в своей руке. — Что это? — не поняла королева. Хродланд любезно разъяснил мачехе предназначение сего инструмента. Розамунда насупила тонкие брови. — Полагаю, вам известен иной способ разрешить произошедшее… эм… недоразумение мирным способом, — сказала Розамунда после короткого раздумья. — Есть одна мысль… — задумчиво приложил палец к губам Ёж. Откинул пряди назад, за плечо, молчаливо разрешая громко засопевшему Хродланду расчесывать влажные волосы мягкой щеткой. Пересвет плохо вникал в происходящее. Он ждал, что Ёжик потребует немедленно покинуть это ужасное место. Либо забудет данное мужу слово — бросится в бой смывать пережитый позор потоками крови… Вместо этого он солнечно улыбался младшему из братьев, без стеснения пялившему на него глаза. И позволял старшему изображать служанку. С Розамундой же разговор повернул в деловом тоне. Завел речь о взаимовыгодном сотрудничестве королевства Штиреймарк и Тридевятого царства. Оказалось, торговля между двумя государствами была развита весьма и весьма слабо. Купцам обеих сторон требовался толчок с правительственного уровня, чтобы начать активный товарооборот… Пересвету хотелось ущипнуть себя, чтобы очнуться от этого странного сна. — Большие закупки? — переспросила Розамунда. Похоже, королева была сбита с толка не меньше Пересвета. — Что же я должна, по-вашему, заказать в этом дремучем царстве? Хлебное вино? Ярмарочных медведей? Смолу для факелов? Забавно, ха-ха… — Пересвет! — окликнул супруга принц. — Не знаешь, в этом году желуди уродились? Царевич пожал плечами, но, подумав, неуверенно кивнул. — Желуди? — воскликнула ее величество. — Зачем мне желуди? — Не вам, а вашим королевским свиньям, — улыбнулся Ёж. Пересвет в изумлении взирал на переговоры. Розамунда хмурилась, но было очевидно, что и ее в конце концов не оставили равнодушной очарование и благородные манеры собеседника. Забывая о присутствии сына и пасынка, она начинала улыбаться в ответ, опускать блеклые ресницы долу, пожимать костлявыми плечиками. Потом, разумеется, спохватывалась и вновь нацепляла маску суровой королевы-матери… Но уже было ясно, что этот поединок она проиграла — и сдалась безоговорочно. Пусть неохотно и с ворчанием — Три червонца за пуд? — шепотом спросил Пересвет, когда они, пройдя через шеренгу рыцарей, спустились из королевской спальни следом за Розамундой и ее угрюмым сыном. — У Зигурда вкус к девкам появился!.. — шушукалась свита королевы за их спинами. — А может, эльфа в лесу поймал?.. А блондин-то ему зачем? Втроем в постели тесно, поди!.. Заигрался государь, женить его пора!.. — Считаешь, продешевил? — обеспокоился Кириамэ. Хродланд любезно распахнул перед ними двери, выпуская наконец-то на свежий воздух. — Да не о том я… — неуверенно промямлил царевич. — Сколько пудов в возе? — не унимался шепотом принц, пытавшийся сдерживать охватившее его несколько болезненное, лихорадочное возбуждение. Впрочем, могли бы и не шептаться, говорили-то на родном для царевича языке, посторонние не подслушают. — А сколько возов она согласилась заказать? У меня вылетело из головы, не напомнишь? Сотню? Полторы? — Пять сотен, — вздохнул Пересвет. Пересекая лужайку перед домом, по самого озера, ему хотелось загородить собой мужа от всех любопытных взглядов. Но Розамунда поставила условие — играть до конца. У мостков, где ждала лодка, Кириамэ пришлось одарить Зигурда прощальным поцелуем — на глазах у всех. Тот не упустил шанса: одной жадной ладонью облапал за ягодицы, второй стиснул предполагаемую грудь «любовницы». Пересвет зубами заскрипел, а Хродланд расплылся в прегадостной ухмылке. Розамунда, оставшаяся на крыльце, с отвращением отвернулась. Рыцари и конюхи заулюлюкали. Репутация короля Штиреймарка была спасена. Хродланд широким жестом пригласил войти в лодку. Кириамэ принял его руку, скользув невидящим взглядом по так же протянутой руке царевича. Второе условие, выставленное Розамундой — забрать с собой Хродланда, и чтобы он никогда больше не вернулся на родину… Напоследок, обсудив условия сделки, Ёж не отказал себе в маленькой колкости: — Теперь я вижу, почему его величество Хельмут-Альберт считает вас самой чудесной женщиной на свете! — Неужели? — не поверила Розамунда. — Он очень сердечно о вас отзывался, — кивнул Пересвет, повинуясь незаметному знаку супруга. — Король Хельмут постоянно ставит вас в пример своей дочери, — продолжал Ёж медовым тоном. — Вы знаете, он души не чает в своей наследнице! Говорит, она легким нравом и юной непосредственностью очень напоминает вас, в ее годы. — Вот как? — насторожилась королева. — Вы, кажется, были с ним помолвлены? — спохватился Кириамэ. — О, прошу прощения… — Нет, ничего, — натянуто заулыбалась Розамунда. — Это было слишком давно. — Вы были бы красивой парой, — склонил голову на бок Кириамэ. И Хродланд, усевшийся на козетке рядышком, неприлично близко, получил махнувшим пером по носу. — Хельмуту до сих пор обидно, что вы так жестоко ему отказали… — Как? — подалась вперед Розамунда. — Письмом, не желая встретиться лично, — пояснил Ёж. — Или я неправ? Простите, если я напутал. — Вы напутали! — сухо сказала королева. — Это я получила извещение о расторгнутой помолвке. Без извинений. И без объяснений. — Не может быть, — покачал головой Кириамэ. И Хродланда снова по виску обмахнуло перо. — Я уверен, он сокрушался о письме, пришедшем ему от вас… Наверное, вы оба пали жертвами интриг! Вам так не кажется, ваше величество? Розамунда закусила тонкие губы. — Вы поступили неосмотрительно, поверив записке, — продолжал сочувственно принц. — На вашем месте я бы сбежал от всех нянек и кинулся к возлюбленному, потребовал бы объяснений. Ведь на кону стояла ваша и его жизнь. — Он мягко улыбнулся Пересвету, но в глазах застыло тоскливое выражение вины. — Однако, простите меня. Как я смею упрекать вас? Вы были юной девой, что вы могли тогда сделать… Розамунда проводила взглядом отчалившую от берега лодку. Озеро сияло, искрясь, отражая золото солнца. Глаза королевы жгли невыплаканные слезы, накопившиеся за столько бездарно упущенных лет… Хродланд с покорным видом взялся за весла. Пересвет сел на кормовое сидение, рядом с притихшим супругом, который тут же отодвинулся от него. После проклятого поцелуя напоказ лихорадка возбуждения его отпустила, он казался совершенно опустошенным. — Ты как? — Пересвет хотел взять его за руку. Но Ёж не дал: — Не трогай меня, — с вымученной улыбкой попросил, стараясь придать голосу бодрости. — Ты всё видел. Я потерял последний стыд. Сам себе назначил цену, в червонцах и желудях. — Он рассмеялся, прикрыв дрожащие губы ладонью. — Прекрати! — сказал Пересвет. — Почему? — не хотел обернуться к нему Ёж. — Разве не забавно? Разве… Разве ты не должен… меня… презирать?.. Выдохнув эти слова, он странно наклонился к борту. — Ёж! Ты что?! — всполошился Пересвет. Схватил его за плечи, уложил к себе на колени, похлопал по бледным щекам. — Укачало?.. Хродланд перестал грести. Хмыкнул без веселья: — Видал я, как барышни от нервного волнения в обмороки падают, но чтобы парни?.. — Замолчи! — зашипел на него царевич. — Впрочем, если прикинуть, сколько отравы он успел получить от братца, да разделить на вес… — подсчитал в уме Хродланд, будто не слыша. — А он молодец! Долго продержался. Даже ерошился. Оставь его! Дай поспать. Или садись на весла, а я его подержу, идет? — оскалился нахал. — Не смей и пальцем касаться моего!.. — зарычал Пересвет. Хродланд высоко поднял капающие весла в скрипнувших уключинах, подался к нему: — А-а? — сделал вид, будто не расслышал непроизнесенное слово. Пересвет промолчал. Отвернулся, нахмурился. — Чую, завтра утром тебе придется попотеть! Упрямый — такого ни черта не убедишь парой слов. Если вбил себе в голову, что достоин презрения — до конца дней от тебя шарахаться будет. — Хродланд принялся рассуждать и одновременно грести, поигрывая внушающими уважение мышцами. — А жаль. Вы очаровательно смотритесь вместе! Просто солнце и луна. Как молодожены! — Мы и есть… — буркнул царевич, набравшись злости. — А-а? — снова выставил вперед ухо гад. — Погоди… — дошло до царевича. — Так ты понял, о чем мы сейчас говорили? — О чем шептались-то? Да тут же тихо, на воде-то! Всё прекрасно слышно. — Но разве… мы говорили не на… — Знаешь ли, — обиженно покачал головой Хродланд, — я ведь тоже благородного воспитания. Три иностранных языка знаю! Знал… Изучал, в общем. В юности. Пересвет тяжко вздохнул. Осторожно снял мешающий берет с мужа, собрал рассыпавшиеся волосы, пригладил ладонью. — Нас этим летом обвенчали, — признался. — Так что мы… впрямь… молодожены. — Чего ж не сказал сразу? — посерьезнел Хродланд. — Зигурд замужних как огня боится! За семь миль стороной обходит!… Эх, говорил же я твоему котику! Муж из тебя совершенно никакущий! За своим парнем даже присмотреть толком не можешь — как за семью потом отвечать будешь?! Надувшись за раскрывшийся обман, Хродланд усерднее приналег на греблю. Пересвет тоже до самого берега не произнес больше ни слова. Обвинения попали точно в цель, больно ранили без того ноющее сердце. *** Берлога встретила главаря разбойников дружным похоронным воем. Заслышав о внезапном прибытии королевы, банда решила, что главарю пришел конец. Не теряя времени даром, поторопились справить тризну по любимому покойнику, не жалея выпивки и закуски. Узрев же своего предводителя невредимым, да со «спящей красавицей» на руках — разбойники немедля принялись пить заздравицу. Проводили прошествовавшего в дом ухмыляющегося главаря пьяными воплями вроде «совет да любовь». Правда, задним умом опознав по мрачному блондину в «брюнетке» уже известного нихонца, немного расстроились. Однако не так еще они огорчились, когда Хродланд, вернувшись к костру, объявил о своем уходе из лесной шайки. Мол, поедет свататься к Каринтенской принцессе Авроре-Катерине! В прошлый раз похитить девчонку не удалось — похитил лишь ее сердечко. Завтра же вернет украденную часть тела, присовокупив в качестве извинений две свои — сердце с рукой. И еще горче возроптали соратнички-разбойнички, когда предводитель отобрал у них выпивку — ту, что допить не успели. И приказал притащить из подвала свои рыцарские доспехи, которые к утру нужно отмыть от плесени, отчистить до блеска, починить застежки-ремешки… Ведь с тех пор, когда Хродланд надевал парадные латы в последний раз, прошло так много времени! ***