Овладеешь? Ну, попробуй!

С силой врезаюсь в стену. Не успеваю перевести дыхание, между ног втискивают колено, которое резко подаётся вверх. Тело дёрнулось — плоть воскресла. Что, не верите? Глядим вниз и понимаем, что сосредоточение мужской сути отнюдь не в районе солнечного сплетения. Гораздо ниже. Это женщины на «сердечном ритме» помешаны, а у мужчин дела обстоят гораздо проще: коснись паха и благоразумие в помойку. — Чего притих? — шепчет плечистый атлет в ухо, чуть сдавливая ладонью шею, чтобы ненароком не вырвался. Душить меня незачем: я «жертва», которой собираются вставить. — Жду, — гляжу исподлобья. — Даже сопротивляться не собираешься? — чистый сарказм в голосе. — А надо? — Ну, хотя бы для приличия? — хмыкнул собеседник, чуть шевельнув ногой. «Ну, если для приличия...» — начинаю вырываться, изрыгать проклятья и ссылаться на несуществующую невинность. Так разошёлся, что ненароком заехал оппоненту в челюсть, дал под дых, со всей дури наступил на пальцы ног, с выкриком: «Вот тебе, придурок!» — Да чтоб тебя! — рычит соседушка, отвешивая ощутимый такой подзатыльник. Затем хватает за грудки, разворачивает и кидает на кровать с громогласным: «Застынь!». Смятые со сна простыни встречают моё лицо, следом ощущаю резкий рывок, переворачивают на спину и сверху седлает довольный хищник. Почти офигевшим гляжу на облизнувшегося кота с прищуром инквизиции, загнавшей жертву в угол. А я что? А я счастлив! Шесть утра, а уже под красавцем соседом, одной со мною «голубой масти», но не замечающим ранее, будто я пустое место. И вот он меня завалил, чтобы оприходовать трепещущую в предвкушении попку. Блаженствую от одной мысли! Жду! Предаюсь развратным мечтам, где моя пассивная роль самая выгодная и многообещающая. Говорят, мол, чудес не бывает. Но вот гляньте на положение дел: через минуту буду стонать под неистовым, атлетически сложенным, парнем, о котором грезил, как прыщавый юнец, несколько месяцев. Спросите, как оно так вышло? С чего вдруг мечта вот-вот станет явью? Дело плёвое: затопил соседа пару раз, когда настроение препаршивое было. То очередной дружок продинамит, то некто сверху с новым бойфрендом тусит, травя сердце завистью. И на ком душу отводить? Правильно, на том, по кому сохнешь не один месяц, а он тебя игнорит. Сегодня же ночью особый депресняк накатил, захотелось выть на полную луну за окном от одиночества и несбывшихся надежд. Однако гордость наше всё! Не одичал. Всего лишь направился в ванну, где кран повернул, водичку пустил, подождал пока пол основательно зальёт, затем всё завинтил и баиньки. Думал, высплюсь, пока сосед снизу проснётся и обнаружит очередную бяку. А он возьми и ранней пташкой окажись. Вломился зверем, дыша праведным негодованием, угрожать стал, что не угомонюсь — изнасилует. А я что? А я не робкого десятка! Так и сказал ему: — Кишка тонка! С этого момента к стене и прибили, пообещав моему кишечнику массаж самый что ни на есть жёсткий. А я не против! Главное глубоко и основательно! И сейчас, уже на кровати, ёрзаю под ним в попытках перевернуться на живот, чтобы попку свою драгоценную подставить. Витёк явно против, поэтому силой удерживает на месте, не позволяя сменить положение тела. Вот он прищуривается и ногтём касается топорщившихся сосков раз, другой, третий. Одна из моих эрогенных зон. Чёрт! Дёргаюсь. Стону в голос, вызвав своей громогласностью саркастическую ухмылку. — Какие мы бойкие... В рывок слетают с меня трусы и под немигающим взглядом «дружок» наливается и вытягивается, порождая болезненное неудовлетворение. Хочется прикосновений, но желание явно игнорируется в угоду медленному, похотливому оглядыванию каждой венки на вставшей колом плоти. Краска бросается в лицо и появляется сильнейшее желание прикрыться. — И долго собираешься пялиться? — интересуюсь, давая пинка неуместной стыдливости. С той последний раз встречался в девятом классе, когда девственности лишился в групповом «забеге». Хотел тогда разобраться — гей или не гей — поэтому согласился на эксперимент, предложенный парочкой разнополых друзей. Весёлая была ночка! Активная, буйная, откровенная до бездыханности. А главное, продуктивная, ибо точно понял, что женщины не интересуют: парень, под которым оказался, снёс башню подчистую. Соседушка хмыкает, чем вырывает из неуместных воспоминаний. — Я — художник! Люблю эстетику, знаешь ли, — в следующую секунду чувствую ладонь на том самом месте, куда мозгам хода нет. — Мелкий, — резко убрав пальцы, сообщает исследователь с непонятной иронией. — Хотя, до этой части тебя мне пофиг! Ну-ка, перевернись! Ага, в самый раз… — голый зад облапан нагло и недвусмысленно. Прищуриваюсь. Облизываюсь. В руках его ёрзаю, пытаясь ускорить развитие событий. Не прокатывает. Сосед медлит, рисуя на коже сжимающихся ягодиц замысловатые фигуры. Художник? Садист! Зырк через плечо на задумчивый физ, сосредоточенность на нём снайперская. Волынка травит душу и начинаю сильно сомневаться, что изнасилование меня любимого сегодня состоится. Непорядок! Рычу неистово, загребая белые простыни пальцами, и начинаю вторично вырываться, чтобы спровоцировать хищника на атаку. Срабатывает! Хватают за руки, распиная крестом и коленом придавливают поясницу. Шелохнуться не могу, силу его чувствую, свою слабость приветствую и готов на любые извращения, которые наверняка предложит победитель. В предвкушении ему об этом и сообщаю. — Нет, ну ты реально странный, — от этой фразы почему-то рождается разочарование. А когда вдруг хватка ослабевает и сосед встаёт с кровати, я готов впасть в панику. Но, как оказалось, парень просто решил раздеться. Степенно так, аккуратно сложить вещи на стул у стены, не спеша, как чистый педант. Чувствую, у меня начал подёргиваться правый глаз. Нервный тик, он самый. Обстоятельства так хорошо складывались, активно развивались, что нынешняя задержка с уклоном на правила хорошего тона — выбешивает! Резко сажусь в позе «лотоса» и скрещиваю руки на груди. Между ног — стояк. Дырочка пониже в чистом разочаровании плачет судорожными сжатиями. Хочу секса! Сейчас! — Я не странный. Я — озабоченный! — гаркаю, зло сверкнув глазами. Парень в этот момент снимает последний предмет туалета в районе щиколоток. Вот Витёк выпрямляется. Разглядываю упругие ягодицы, пока он плавки на кучку остальной одежды аккурат укладывает. Хорош. Аппетитен. Давлюсь слюной, и особенно ею начинаю исходить, когда объект изучения поворачивается. Передок его, что надо! Мой любимый размер, если на чистоту. Объём, длина, цвет… — Наглый паршивец, — хмыкает парень, приближаясь. — Даже злиться на тебя теперь не могу. — Почему это? — озадачился я. Неужели совсем фортуна оставила? Никакого веселья? Сильный толчок в грудь и падаю плашмя. Вывод опровергнут. Он сверху склоняется, ближе, ещё ближе, пока наши бёдра не соприкоснулись. Лёгкое трение друг о друга. Жар вспарывает вены. Горячо. Откровенно. Взгляд его туманен и как будто нежен. Сглатываю. Нервничать начинаю из-за смены настроения предполагаемого насильника. Где раздражение? Нет его! — Кто знает, — отзывается Витёк на недавний вопрос. — Просто захотелось отыметь ягнёнка на иных условиях, нежели вначале. — Я озадачился. Почему он из «дикого зверя» в ленивца превратился? А сосед мои скулы указательным пальцем очерчивает медленно-медленно: — И где же раньше были мои глаза? «В жо…» — Подсказать? — вызывающе вздёрнул подбородок, хотя желудок стало как-то нехорошо скручивать. Не иначе романтикой запахло из неведомого источника. Оттуда, где надежды на взаимность отродясь не водилось. Прочь её! Прочь! Поутру самоедством заниматься худший вариант! — Не стоит, — кривая ухмылка сверху. — Всегда считал тебя скромным, забитым парнишкой, и оказался неправ. «Это я скромный и забитый? Укусите меня в зад!» — Враки! — буркнул раздражённо. Конечно, не кобель на выгуле, но и робким никогда не был. Разве что при появлении соседа тушевался и речевой движок отказывать начинал. Но это ли повод меня в лузеры записывать? Его ладони огладили мои бока. — Вижу, — лёгкий смешок. — Откровенный, похотливый кобелёк явно голубой породы. — Именно! Может хватит словесности и делом займёмся? Витёк зашёлся неудержимым хохотом. — Вот же подфартило! Не парень, а клад! — чуть придя в себя, запустил он пальцы в мои волосы, заставляя откинуть голову назад. Крайне невинное касание губ, странно расслабляет каждую мышцу. Когда человек чуть отстраняется, нежность почти осязаема. — После сегодняшнего «рандеву» можешь топить мою квартиру хоть каждую ночь. Отреагирую мгновенно! Буду как штык, да в полной боевой готовности. Даю слово! — чмок в нос. — Ты мне нравишься... Я на минуту застыл, а затем, чуть оттаяв, на грани скептицизма и романтической надежды: — Это что, предложение? — После скажу… — очередной смешок и Витёк-таки перестал тянуть волынку, наглядно продемонстрировав свою заинтересованность в совместном будущем. Поцелуи, стоны, подачи, приёмы, скомканные простыни под сжимающимися пальцами, пот на лицах, шёпот, трение, сила, мощь, хлюп, хлоп, выдох. Нежность на грани дикости. Дикость на грани нежности. Вперемешку. Глубоко. Напористо. Пока вселенная не разлетелась на куски. Я не наивен и не робок, но сегодня впервые в душе затеплилась надежда на взаимность. Сейчас с его стороны нет любви, но есть то, что может ею стать. «Ты мне нравишься…» — пожалуй, с этих слов начинается история многих пар. Всего одна фраза, за которой рождение нового мира, где двое, словно неразделимое целое. И я верю, мы с Витьком сделали первый шаг к счастливому совместному будущему. Я люблю. Он мне симпатизирует. Хорошее начало, ни так ли? Как ни крути, а потоп удался. Пусть с третьей попытки, но я заполучил того, кого хотел. И сейчас, чувствуя его руки на своих плечах, хочу пожелать всем удачи в любви и исполнения желаний.