***
Это утро Вэй Усянь официально считал ужасным, несмотря на то, что оно началось с невинных поскуливаний Чэньцин куда-то в ключицу. Подруга будила его, намекая, что тот во сне отключил будильник, впрочем, она была единственной, кого это действительно интересовало. Отец с того вечера не проронил больше ни слова и вспомнив об этом, парень сник. После водных процедур Вэй Усянь замер на пороге лестницы, прислушиваясь, впервые радуясь, что отец решил его избегать. Тогда было бы дико неловко смотреть тому в глаза, если бы он вообще осмелился сесть рядом с ним за кухонный стол. В тот день отец своим молчанием официально признал, что Вэй Усянь только портил ему жизнь, сильнее укрепляя и без того высокую стену между ними. Это сподвигло парня всерьез задуматься о своем будущем, в котором он уедет отсюда как можно дальше. Он хотел исчезнуть из жизни отца, чтобы тот больше не мучился, больше не видел его улыбку. Не видел его самого. Желая забыть об этом хотя бы на сегодняшний день, парень быстро собрался, попрощался с Чэньцин и двинулся в школу, не забыв при выходе хорошенько осмотреться. Он все еще помнил пугающий, красный взгляд и отчетливо слышал в голове злобный рык, потому боялся лишний раз выходить на улицу. После показанных Не Хуайсаном свитков, Вэй Усянь почти не спал, чувствуя себя разбитым, но продолжал вертеть содержание песни в голове. Она будто рассказывала о том, что он и так знал, и это невероятное чувство дежавю пугало его. Облизав пересохшие губы, Вэй Усянь раздумывал, как бы поступить, как помочь тем, кто еще не знал об ужасе, что творился на той заброшке, но не знал как. О связях полиции с «Жрецами» теперь было известно на все сто, и от этого не становилось лучше. В здании школы было привычно шумно. Парень на автомате приготовился ловить Цзян Чэна, но внезапная тишина со стороны, где обычно показывался красный от бега друг, его насторожила. В последнее время он не видел членов банды «Жрецов», потому не сразу осознал, что многие ребята из школы и правда пропали. Ощущая, как в груди в судорогах бьется червячок сомнений, Вэй Усянь выдохнул, ступая в класс. Цзян Чэн рано или поздно покажется, сам удивленный поведением «Жрецов». Когда время приближалось к чтению реферата, Вэй Усяню казалось, будто его заживо опускают на дно океана, перекрыв все доступные пути к кислороду. Словив нехилую панику, парень боялся оборачиваться к на удивление такому же сонному и разбитому Лань Ванцзи, который, казалось, не знал что такое спать ночью. Он привычно игнорировал взгляды Вэй Усяня, углубившись в чтение своей части, прекрасно понимая, что уж у доски им все же придется контактировать. Казалось, эта новость его только сильнее огорчила, и Вэй Усянь почувствовал жжение в груди непонятно от чего. Это не его дело, и это проблемы чертового холодного принца, раз тот не может нормально объяснить в чем его проблема, но Вэй Усяню все равно было больно. Кусая губы, парень напрягся, понимая, что скоро очередь дойдет и до них. — Если будешь игнорировать меня и там, я за себя не ручаюсь, — повернувшись к парню вполоборота, прошипел Вэй Усянь, стиснув зубы. Лань Ванцзи впервые за эти дни поднял взгляд, в котором читалась неимоверная усталость и что-то еще, чего парень никак не мог понять, а затем он снова погрузился в чтение, так ничего и не ответив. Они рассказывали о снежных вершинах, о елях, что растут в этих горах, о погодных условиях, вскользь упоминая диких животных, обитавших там. — Не знаю, есть ли там волки, но им лучше не попадаться мне на глаза, — в шутку произнес Вэй Усянь, с наслаждением вслушиваясь в смешки одноклассников, оценивших разбавление серьезной темы юмором. — Почему? — вдруг произнес тихий голос, а Вэй Усянь застыл, как и все в классе, ошарашенно смотря на Лань Ванцзи, сцепившего зубы, который и сам, казалось, не ожидал услышать этот вопрос из собственных уст. — Мерзкие твари, — коротко бросил Вэй Усянь, получая строгий взгляд учителя. — Выражения, молодой человек, — предупредила женщина, но закрыла на это глаза, так как реферат парней ее более чем порадовал. Когда они заняли свои места, Вэй Усянь чувствовал пристальный взгляд на своей спине, но как только оборачивался, понимал, что никто на него даже не взглянул. Видимо, «этот кто-то» просто боится принять и без того усталый, тяжелый взгляд черных глаз, как трус сбегая с поля битвы. «Какой же ты, оказывается, трус, Лань Ванцзи. Такой трус…»***
С приближением выходных, Вэй Усянь смог нормально вздохнуть. Он стал игнорировать домашний арест, понимая, что при всем желании, отец не обратит внимание на его отсутствие. Тот был настолько занят, что, должно быть, забыл в какой стороне его дом, поскольку парень не видел его уже слишком давно. Потому, с чистой совестью, он направился к Цзян Чэну, в предвкушении ожидая тот самый момент, когда снова сможет попробовать потрясающую еду его старшей сестры. Находиться в доме директора школы было несколько некомфортно и видеть мадам Юй в неофициальном тоне тоже, но женщина, к счастью, попадалась на глаза не так часто, постоянно проводя свое свободное время в кабинете. В их уютном, чистом доме всегда пахло какими-то цветами, щекоча кончик носа парня. Направившись в комнату друга, Вэй Усянь осторожно погладил вышедшую к нему важную, крупную кошку по имени Цзыдянь, которая кусалась так, будто вокруг руки окольцевали зубчатый капкан, раздирая кожу в кровь, если ее разозлить. Невольно парень сравнивал ее с молнией: быстрой, больно ударяющей и сверкающей, если уж решит устроить догонялки по дому. Однако Цзыдянь очень любила, когда ее гладили меж вставших ушек с кисточками на концах, отчего та мгновенно походила на рысь. Осторожно переступив кошку, не тревожа ее, Вэй Усянь приоткрыл дверь в комнату друга, удивляясь резкой смены контраста вокруг. Весь дом семьи Цзян казался фиолетовой долиной, пахнувшей растениями. Фиолетовым было все: ковер перед входом с шероховатым узором вышитых на нем лотосов, обои, сверкающие золотыми полосками, широкий, мягкий диван фиалкового оттенка, на который было страшно садиться из-за строгих указаний мадам Юй, что если та увидит на нем хотя бы крошку — заставит вычистить весь дом. В комнате Цзян Чэна же все было иначе. Из фиолетового тут был лишь один единственный носок, закинутый когда-то под кровать. Иногда в элементах одежды Цзян Чэна можно было разглядеть что-то этого цвета, например его излюбленную толстовку для драк, но и это парень старался предотвратить. Он словно… намеренно отдалялся от семьи, не желая иметь что-то общее с ними. Вэй Усянь не вмешивался, понимая, что друг все равно ему не расскажет, но всегда был готов выслушать, если у того все-таки прикипит. Блеклые, бежевые обои чем-то напоминали комнату Вэй Усяня, и тот понял, что не единственный чувствовал себя одиноким, просто старался не кричать об этом путем драк. Не Хуайсан выливал боль в библиотеке и на видео, захлебываясь своими интересами; Вэй Усянь — в заброшках, обрабатывая полученные после прыжков раны; Цзян Чэн же в драках, гневно крича, разбивая костяшки пальцев в кровь. И все это выглядело так странно и пугающе, что Вэй Усянь искренне забеспокоился за ментальное состояние своих друзей. Ему было плевать на себя, ведь он-то мог пережить все, пока другие вокруг него молча кричали о помощи, нуждаясь куда больше. — Хуайсан обещал подойти к трем, у него там какие-то дела с монтажом видео, — недовольно пробормотал Цзян Чэн, устраиваясь на кровати. «Птичкой» он звал друга только перед ним самим, не то чтобы разозлить, не то ему просто нравилось его смущать. — О, ты знаешь расписание выходов его видео? Смотрел что ли? — усмехнулся Вэй Усянь, усаживаясь рядом. — Ты будто нет, — пробурчал парень, а затем открыл ноутбук, на что Вэй Усянь просто добродушно улыбнулся. Они решили посмотреть какой-нибудь незамысловатый фильм, пока ждут Не Хуайсана, а собрались-таки не по простой причине весело провести время. Они все же решили обсудить все, что прочитали в свитках и поделиться своим мнением и размышлениями по этому поводу. В конце концов, им всем стоило выговориться, а подобный шанс подворачивался не часто. — Что за черт, почему Харли Квинн такая горячая? — спустя час произнес Цзян Чэн, упираясь локтем о спину друга. — На, остудись, — поморщившись от неприятного напряжения на коже, произнес Вэй Усянь, подавая парню баночку с газировкой, одновременно скидывая с себя его руку. Именно в этот момент дверь в комнату открылась, показывая вошедшего Не Хуайсана во всей красе. На нем были привычно цветные, длинные носки с розовыми пончиками, которые тут же привлекли внимание, выглядывающие из-под широких, классических штанов голубого цвета. Вне школы парень часто укладывал волосы, забирая более длинные пряди в маленький хвостик, отчего выглядел достаточно очаровательно. Бесцеремонно упав на парней, он выдохнул, будто всю дорогу бежал, выравнивая дыхание, одновременно поправляя бесчисленное количество браслетов на тонких запястьях. — Знаешь, можно устроить целый забег по супергеройским фильмам, пока тебя ждешь, — недовольно пробормотал Цзян Чэн, а затем с болью застонал, когда получил острой пяткой в лоб, видя перед собой чертовы розовые пончики. — Я же пришел в то время, которое называл, чего ты бурчишь? — устало прошептал Не Хуайсан, не открывая глаз. Вставать не хотелось, на друзьях было так мягко и тепло, что парень предпочел бы провести так остаток дня. Вот только через минуту под ним началась возня, и Не Хуайсан с сожалением понял, что его личная малина была разрушена. Встав наконец со стонущих от боли парней, он закатил глаза, обращая внимание на свитки, что лежали на рабочем столе Цзян Чэна, тут же приобретая серьезный вид. — Вы же изучили их за вечер? Парню не нужно было называть все своими именами, поскольку друзья тут же поняли о чем речь, медленно кивая. Они договорились многое обсудить, но когда время наконец подошло к делу, язык прилип к небу. Каждый смотрел на свитки пустым взглядом, поглощенный своими мыслями. Первым выпрямился Вэй Усянь, нервно сгибая и разгибая бледные пальцы. — Мне нужно снова туда пробраться, — вздохнув, наконец озвучил он, ловя на себе ошарашенные взгляды. — Ты имеешь ввиду… — Да, — кивнул парень. — Я хочу снова изучить это место и по удаче подслушать что-нибудь еще. — И сдохнуть в этот же день, — произнес Цзян Чэн, а затем грубо добавил: — Придурок. — В чем твоя проблема? — зарделся Вэй Усянь, ощущая, как быстро нахмурились его брови и напряглась спина. — В чем твоя проблема, болван. Если ты говоришь правду, если все, что ты описал ранее правда, то тебя сожрут ровно в ту же секунду, как обнаружат. Или сдадут полиции, и у тебя будут еще большие неприятности. Я не хочу потом откапывать твой труп в каких-нибудь бараках. — Но и сидеть просто так нельзя! — вскипел парень. — Именно поэтому ты решил пожертвовать собой, как благородно! — закатив глаза, Цзян Чэн расслабленно откинулся спиной о стену, понимая, что этот бесполезный спор их никуда не приведет. От матушки он научился тому, что в первую очередь нужно думать головой, прежде чем говорить, потому старался вовремя затыкаться. От его глаз не ускользнуло мрачное выражение лица друга, потому он решил сбавить обороты, устало вздохнув. — Нужно придумать план. Один ты туда больше не сунешься, это я тебе гарантирую, — выпалил парень, не пряча гневных огоньков в светлых глазах. Они сидели в молчании еще ровно пять минут, пока все это время тихий Не Хуайсан не встал, опираясь о колено Вэй Усяня. Было видно, как этот башковитый парень что-то отчаянно обдумывал, примеряя и отделяя собственные мысли. По части придумывания удачных планов он был знатоком, потому никто не сомневался, что тот рано или поздно что-то надумает, вот только страх, который старательно пытались скрыть в карих глазах, все равно иногда вырывался наружу, портя все планы. Не Хуайсан не хотел рисковать друзьями, как не хотел рисковать собой, но иного выбора у него не было. В любом случае, он знал, что кто-то да должен отвлечь Хищников так, чтобы у друзей было время все выяснить и едва не озвучил свои мысли, как вдруг Вэй Усянь произнес: — Давайте для начала еще раз сходим в библиотеку. — Хочешь найти там Нарнию или типа того? — уточнил Цзян Чэн, вставая. — Заткнись нахуй. На том и порешили.***
Когда вся жизнь Вэй Усяня сжалась до одного маленького круга, состоящего из школы и библиотеки, он понял, что это конечная. Давно забытое детское любопытство пробудилось вновь с приходом недавних событий и остро хотелось выяснить, чем все это может закончиться, если он продолжит во все это лезть. На самом деле, он не раз подслушивал разговоры в школе всю эту неделю, понимая, что напряжение растет. Банда «Жрецы» расширила свои масштабы, раздраженный старший Не не раз ругался по телефону по этому поводу, как рассказывал Не Хуайсан, а количество беспорядков в городе увеличилось. К счастью, Вэй Усянь еще не слышал новости о найденных обглоданных трупах, но это затишье пугало даже больше. Библиотека встретила парней привычным запахом старых книг и треском настольной лампы, мигающей возле стойки регистрации. Как и обещали, они принесли свитки обратно, отметились в журнале посещения, а затем вновь забились в излюбленный Не Хуайсаном уголок, чувствуя себя главными героями шпионского фильма. Они пытались придумать хоть что-нибудь относительно безопасное по вылазке на вражескую территорию, пока сам Не Хуайсан рыскал в интернете по поводу новостей о Хищниках, которых, увы было не много. Да, известность банды «Жрецов» росла с каждым днем, их собственная вера распространилась по округе, и некоторые всерьез поверили, будто осколок какой-то древней железки мог всех спасти от неминуемой гибели, о которой почему-то банда рассказывать не хочет. «Просто запугивают людей», — пронеслось в мыслях Вэй Усяня, как только он об этом услышал. Тем не менее, люди велись, и зараза могла распространиться куда больше. — Думаю, повернутые на их вере реально не понимают, что истинные демоны тут как раз сами Хищники, — задумчиво пробормотал Цзян Чэн, не стесняясь выражений. Парни согласились короткими кивками и снова замолчали. Донести до людей о чем-то было нелегко. Даже сами «Жрецы» потратили на это слишком много времени. Соблазн перед тем, чтобы стать неуязвимым был слишком велик, потому среди банды так много людей, желающих обратиться, как тот парень, что напал на Вэй Усяня. Но это следовало прекратить, пока дело не коснулось катастрофических масштабов. — Вы правы, — вдруг раздался тихий голос где-то позади, и друзья тут же испуганно обернулись. Никто из ребят не ожидал, что рядом будет хоть одна живая душа, тем не менее из тени стеллажей вышла фигура, одетая в черное худи и коричневые штаны. Вэй Усянь сузил глаза, пристально всматриваясь в паренька с тихим, неуверенным голосом, а затем встал, преграждая тому дорогу. Доверять сейчас кому-либо было чревато, потому, загородив спиной свитки, он подошел ближе, вперив в парня грозный взгляд. — Ты кто такой? — сразу же спросил Вэй Усянь, слыша, как отодвинулся от стола Цзян Чэн, вставая подле него. Если в дело вступит Цзян Чэн, то это обретет не самый лучший исход для едва не бьющегося в тряске от испуга парнишки. Если друг действительно нацелится на него с серьезным намерением напасть, то ответов он так и не дождется. Потому, положив руку на плечо парня, Вэй Усянь едва заметно покачал головой, заставляя того отступить. Несмотря на напряженную атмосферу, Цзян Чэн послушно отошел, позволяя незнакомцу выдохнуть, более не вжимаясь в один из стеллажей, который и без того жалобно скрипел от старости. — Меня зовут Вэнь Нин, прошу прощения, что не представился сразу, — вежливо кивнул паренек и выдавил легкую, но теплую полуулыбку. Вэй Усяню хотелось искренне верить ему, несмотря на ситуацию, но подводить друзей он не мог, потому не улыбнулся в ответ. Продолжая хмуро его разглядывать, парень наткнулся на такой же не менее заинтересованный взгляд теплых, шоколадных глаз, едва не поперхнувшись от того, с каким любопытством его рассматривали. Переминаясь с ноги на ногу, парень неуверенно прикусил губу, ожидая, что группа представится в ответ, но вместо этого Вэй Усянь произнес: — Вэнь… я уже слышал эту фамилию. Вэнь… Вэнь Чао тебе знаком? — глотая всю свою неуверенность, спросил он, вспоминая тот пугающий взгляд обезумевших глаз в заброшке. Вэнь Нин кивнул, заметно напрягаясь. Видимо и его это имя не радовало. Хмурясь, он рискнул подойти ближе, замечая, что Вэй Усянь даже не шелохнулся, с восхищением смотря на него, но тут же остановился в метре от парня, думая, насколько много он и его друзья знают. — Я слышал ваш разговор про Х-хищников, — запнулся он, но быстро взял себя в руки. — И хотел бы рассказать вам о том, что Вэнь Чао планирует сделать с ребятами из «Жрецов». — Рассказать? — саркастично хмыкнул Цзян Чэн, скрестив руки на груди. — С чего вдруг? Это уже как минимум выглядит подозрительно, не находишь? — Как и то, что вы собираетесь пробраться на частную территорию, — осмелев, парировал Вэнь Нин, а затем снова опустил голову. — Однако я никому не расскажу, — шепотом добавил он. — Что тебе известно? — игнорируя препирания, спросил Вэй Усянь, не смотря куда-либо, кроме стремительно красневшего парня, который наконец набрался уверенности посмотреть ему в глаза в ответ.***
— Не знаю, когда это случилось, знаю лишь то, что дух погибшего военачальника Вэнь как-то связался с Вэнь Чао — своим потомком, о котором не знали даже воины того времени… честно говоря, никто и не предполагал, что Вэнь Жохань оставил после себя потомков. Они сидели в том же темном уголке, на этот раз удостоверившись, что осмотрели территорию, дабы не повторить ошибок с подслушиванием. Напряжение росло с каждым словом Вэнь Нина, как росло и недоверие сказанных слов. Современному человеку было трудно свыкнуться с полученной такого рода информацией, а скептику — тем более, но Вэй Усянь проглотил так и норовившие высказывания, прислушиваясь к словам нового знакомого. В шоколадных глазах не было и тени лжи или издевки, что подкупало его выслушать, но весь тот бред, что несли его пухлые губы, вызывал смех. Однако никто из парней не смеялся, они затаили дыхание, будто вникая в очередную страшилку. — Из-за родственной связи я иногда бываю в поместье семьи Вэнь и… с-слушаю некоторые вещи… — парень покраснел; ему было трудно признаваться в том, что он подслушивает, стыд так и натягивался на лицо розоватой пеленой, отчего заалели даже уши. — Несмотря на всю мощь нашего предка, о котором каждому члену семьи Вэнь рассказывали из поколения в поколение, Вэнь Чао вырос несколько… — Тупым, — подсказал Цзян Чэн, за что получил тычок в ребро. Вэнь Нин зажевал губу, но все же кивнул, опуская голову ниже. — …потому даже не думал, что его может кто-то услышать, чем я и воспользовался. — И что ты такого узнал? — после наступившей тишины подбодрил Вэй Усянь, удивляясь тому, что в первую очередь сделал это, чтобы Вэнь Нин не чувствовал себя неловко, общаясь с ними. И как бы не хотелось включить голос разума, который буквально кричал о том, что всем подряд доверять нельзя, парень все же размягчился настолько, что перестал показательно хмуриться. В любом случае, Вэнь Нин не бежит доносить на них, узнав на кого они копают, а делится с ними тем, о чем самому стыдно признаться. Конечно это все может оказаться простой уловкой, а Вэнь Нин — отличным актером, но что-то в груди Вэй Усяня колыхало, что-то заставляло его захлопнуть рот и слушать, чтобы понять и проанализировать, как он это умел. — Осколок — это частица древнего оружия, о котором тоже упоминается в песнях. Эта вещь очень опасна, а Вэнь Чао… он… Он принес осколок духу Вэнь Жоханя, тем самым прописав и нам, и себе приговор. — О-о чем ты говоришь? — вздрогнул Не Хуайсан, все это время сидев едва ли не с открытым ртом. — О том, что теперь это не просто оружие в виде пушки, коим его создавали вначале, теперь это — Луч Пробуждения, как его успели прозвать в нашей семье, а «Жрецы» были для них лишь пешками, которые теперь принесут в мир хаус, если их не остановить. Его искали столетиями и лет триста назад почти нашли, но тогда нашу семью удалось остановить, теперь же, когда Вэнь Чао пробудил осколок, я уже не знаю что делать. — И поэтому ты нашел нас, — догадался Вэй Усянь, получая в ответ неуверенный кивок,— Но почему именно нас?.. Вдруг Вэнь Нин посмотрел парню прямо в глаза, а от испуга не осталось и следа. Уверенный взгляд теплых, шоколадных радужек прожигал насквозь, в них таилась какая-то скрытая сила, которую сам хозяин не желал выпускать в свет. Не моргая, он сканировал парня изнутри, словно разглядывая каждый орган, а затем коротко выдохнул: — Потому что мне нужен именно ты.***
По прошествии выходных ничего не изменилось. В голове продолжал бедокурить бардак из-за собственных, взрывных мыслей, а тело отказывалось даже вставать с кровати. Вэй Усянь никогда не мечтал поменять свою повседневность на что-то, о чем любили рассуждать в младших классах — о том, чтобы стать супергероями и вершить справедливость в мире, о том, чтобы надышаться токсинов и стать всемогущими и о том, как сильно пятая точка жаждала приключений. Пятая точка Вэй Усяня тоже много чего жаждала, но то было до того, как на него напали. Парень не мог думать о чем-либо еще, кроме как о новой проблеме, потому весь оставшийся выходной он зарылся в свитки, изучая, мечтая вспомнить хоть что-нибудь. Триста лет назад и правда случилась одна масштабная битва, о которой в письменах вспоминали с содроганием, однако это было не так важно на момент тех времен, где голод стоял на первом месте, а селения просто сжигали. Другое дело песни Саньду Шэншоу, который удивительно точно описывал то или иное событие. Страшно представить, что бы было с ними, забери однажды эти песни какой-нибудь высший чин и не появись в их жизни Вэнь Нина, который доходчиво, но несколько странно все объяснил. Доверять ему было все еще опасно, но некий внутренний зверь, которого Вэй Усянь заметил после всех минувших событий, твердил, что этому человеку верить можно. Парень временно отключился от мира, позабыв даже об уроках. Он был смышленым учеником, потому подумал, что ему не составит труда нагнать тему позже. Отвлекаться он не хотел, не сейчас, когда опасность нависла над их городом, а возможно и над всем миром. Все еще чувствуя себя странно после слов Вэнь Нина о его особенности и громкого смеха Цзян Чэна, который ему не поверил от слова совсем, парень замкнулся, переставая даже отвечать на сообщения Не Хуайсана. Отчего-то хотелось уйти из собственного дома, стены которого и без того давили слишком сильно, но Вэй Усянь терпел, нервно раздирая заусенцы в кровь. Правда о монстрах, которые, оказывается, существуют не только на экранах телевизора и обложке игр, довела парня окончательно, заставляя забыть даже о себе. Он не ел весь день, а желудок более даже не разрывался в оглушительных звуках. Лишь голова как-то раздражающе пульсировала, но Вэй Усянь успел однажды заварить кофе и та, вроде как, перестала доставать. Чэньцин спокойно улеглась возле кровати, иногда смотря на то, как парень шепчет себе что-то под нос. Порой он ходил туда-сюда, нервно взъерошивал взлохмаченные волосы, а иногда открывал окно, глотая свежий, весенний воздух. Когда зима отступила, Вэй Усянь, казалось, слегка пришел в себя и сейчас, рассматривая набухающие почками веточки, он мог свободно дышать, не боясь утонуть. Он закрыл глаза, окунаясь в собственные воспоминания, и ласковая, искренняя улыбка появилась на его лице впервые за эту неделю. — Когда я впервые дала тебе попробовать этот суп, ты заплакал, — ставя тарелку на стол, без издевки улыбнулась Цзян Яньли, потрепав парня по голове. Они сидели в столовой семьи Цзян, пока Цзян Чэн с головой зарывался в учебники у себя в комнате, отправив друга, решившего задачу раньше его, к черту. Так Вэй Усянь и поступил, но по дороге споткнулся и в итоге попал не к черту, а к самому настоящему ангелу, крылья которому заменяли солнечные лучи из широкого окна кухни. Цзян Яньли порой буквально светилась, а ее образ вызывал настолько нежные чувства, что любому человеку, желавшему обидеть ее, хотелось оторвать голову. К счастью, девушку любили как дома, так и в университете, так что с этим проблем не было. Прильнув к ласковой руке словно котенок, Вэй Усянь едва не мурчал, смотря на то, как второй рукой она накладывала ему ароматный суп, запах которого вызывал одновременно восторг и одновременно нестерпимую боль в груди от тоски, не пойми откуда взявшейся. И ведь точно, однажды он действительно попробовал ее суп впервые, тогда было еще достаточно холодно и хотелось прикоснуться красными руками хоть к чему-то теплому, а тут Цзян Яньли у плиты с ароматным блюдом в руках. Вэй Усянь и сам не мог понять почему это произошло. Он лишь зачерпнул бульон ложкой, отправив ту в рот и с наслаждением прикрыл глаза, а когда открыл, то все вокруг расплывалось, а по щекам бежали соленые дорожки. Этот феномен тогда так тронул Цзян Яньли, что та стала с радостью приглашать парня к ним почаще, смотря в искренние, покрасневшие от слез глаза. — И не напоминай, — буркнул парень, едва не дергаясь в ожидании вновь попробовать его личный источник энергии. Цзян Яньли на это только улыбнулась и покачала головой, садясь напротив, упирая подбородок в ладонь. Она любила наблюдать за тем, как кто-то ест ее еду, но делала это украдкой, едва заметно, чтобы не раздражать и не смущать сидевших рядом. Улыбаясь своим мыслям, в которых Вэй Усянь был милым парнишкой, уже считающимся для нее младшим братом, с красивой улыбкой и чистым взглядом, Цзян Яньли на секунду ушла в себя, а когда очнулась, то поняла, как парень нахмурился, точно так же о чем-то размышляя глубоко в себе, внезапно хрипло выдавая: — Я правда со стороны выгляжу так жалко? — парень наверняка уже жалел, что спросил, потому сразу опустил голову, утыкаясь в наполовину опустевшую тарелку, нервно кусая губы. — Что? Нет, конечно же нет, Сянь-Сянь, — тут же ответила Цзян Яньли с такой искренностью в голосе, что Вэй Усянь тут же поднял взгляд на нее. «Сянь-Сянь» — это прозвище вызывало бы неимоверное раздражение, если бы звучало не из уст этой прекрасной девушки. Только от нее это можно было услышать без сарказма и издевки, без вынужденной, притворной ласки, с такой нежностью и спокойствием, что парень просто не имел над собой власти ее исправлять. — Ты правда так считаешь? — отчаяние достигло апогея, от того он все утро чувствовал себя бестолковым овощем; от слов Цзян Яньли на мгновение стало легче, но вместе с тем защемило сердце. — Конечно, — кивнула девушка, а затем приобрела серьезный вид. — Ты сильный, уверенный и добрый, никакой жалкой личности я перед собой не вижу. Иногда мне тревожно от того, как ты закрываешься от других, но ты будто собираешь всю свою силу в кулак и двигаешься дальше, бесспорно. Цзян Яньли ласково улыбнулась, придвигаясь ближе и будто по секрету говоря: — Именно поэтому ты для нас как семья, нет… Ты — наша семья. Вэй Усянь открыл глаза, выдыхая. Будто глотнув новый поток энергии, держа в голове память ароматного супа, он встал, тем самым потревожив едва задремавшую Чэньцин, которая недоуменно смотрела на парня. Кажется, тот снова что-то задумал — читалось в ее взгляде, и на этот раз это был безошибочный факт.