***
— Блять… — тихо выдавил Цзян Чэн, слыша позади шорох, но как только он обернулся, там уже никого не было, потому он предпочел не обращать на это внимание в такой ситуации. Он нервно взъерошил волосы, когда понял, что дело дрянь, пока его телефон внезапно не завибрировал. Он не хотел сейчас с кем-либо разговаривать, но завидев на дисплее имя сестры, удивленно округлил глаза, принимая вызов. — Да? Да, в школе… Что?! Не Хуайсан испуганно вздрогнул, когда друг внезапно подорвался, выруливая из переулка. Он сидел на нижних ступенях лестницы, перекатывая в пальцах карандаш, который зачем-то захватил с собой из комнаты. Гнев, паника и непонимание смешались в нем в тот момент, когда матушка заявила, что собирается покинуть пост директора школы в качестве собственного наказания за то, что допустила в школе распространение банды «Жрецы». — Но ты же боролась с ними и связывалась с полицией! — кричал тогда парень, размахивая руками. — А-Чэн… — хотела вмешаться сестра, но замолчала, наткнувшись на гневный взор светлых глаз. — Значит не достаточно хорошо боролась, — спокойно произнесла Юй Цзыюань, раскладывая что-то на своем столе. — Матушка… — сжимая руки в кулаки, прохрипел Цзян Чэн, подходя к ее широкому столу. — Это же дело всей твоей жизни… — Я знаю! — вдруг воскликнула женщина, откидывая ярко-красную папку, полную документов. — Знаю! Что ты от меня хочешь?! Тогда казалось, что разговор окончен, и Цзян Чэн даже смирился с исходом событий, пока сегодня ему не сообщили, что его мать не собираются увольнять и отпускать по собственному тоже. Она слишком хороша не только как директор, но и как профессионал своего дела и отпускать такой кадр никто не намерен. Даже если однажды она допустила оплошность. Стискивая карандаш до треска, парень смотрел на вечернее небо, сгущающиеся тучи и слышал вдалеке звон колокольчика, не обращая на него никакого внимания. Все это было так глупо — кричать на нее, пытаться в чем-то указывать, ведь мадам Юй — женщина сильная и умная, уж она-то точно найдет выход из любого дерьма. Цзян Чэн вздохнул, откидываясь на верхнюю ступеньку, поморщившись из-за того, как неприятно дерево впилось в спину. Он несколько отдалился от своих друзей, вспоминая, что даже Вэй Усянь стал вести себя как-то странно или это все очередные его фантазии?.. Хотелось чего-нибудь выпить, как-то отвлечься или кого-то побить, но делать он этого не стал. Хватит. Откидывая карандаш, который затерялся где-то в траве газона, Цзян Чэн посмотрел на небо снова, вспоминая, что он успел завершить еще не все дела.***
Ветер снова вскружил голову, когда они возвращались на шумную дорогу, на этот раз проезжая путем, который Вэй Усяню был незнаком. Даже порой ошибаясь в автобусах и проезжая не там, где надо, он никогда не появлялся в таком районе, увешанным неоновыми подвесками и большим скоплением молодежи. В голове невольно появились ассоциации с неблагоприятными улицами, но к счастью никаких драк, убийств и погонь как в дорамах не было. Они подъехали к небольшому, кирпичному зданию оранжевого цвета, низкого, но вытянутого, отчего внутри оно казалось куда больше, чем снаружи. Недалеко играла музыка, которая стала слышна громче, стоило парням снять шлемы. В воздухе витал запах сигарет и сладких духов, отчего Вэй Усянь поморщился, но ничего не сказал, последовав за припарковавшем мотоцикл Лань Ванцзи. — Не боишься, что украдут? — пошутил парень, поднимаясь по лестнице. Красноречивый ответный взгляд гонщика дал понять, что он не просто не боится — он более, чем уверен, что не украдут. Его крутой и быстрый мотоцикл, конечно, был тем еще соблазном, но кажется в округе все знают его хозяина. Честно говоря, даже Вэй Усянь не рискнул бы посягнуть на его собственность, почему-то зная, что ничем хорошим это не закончится. Все еще ощущая фантомные касания парня на себе, он облизнул губы, следуя за Лань Ванцзи как преданный щенок. Одно из главных правил Вэй Усяня в такой ситуации — не терять товарища из виду, поскольку из-за топографического кретинизма он потеряется так, что никакие ищейки его дяди не смогут найти худой силуэт в этих бесконечных неоновых вывесках. Внутри музыка гремела сильнее, закладывая уши. Пахло уже не только сигаретами, но и дешевым пивом, и Вэй Усянь ужаснулся от того, в каких местах бывает такой человек, как Лань Ванцзи. Он, черт возьми, в его глазах всегда был тихим, закрытым в себе юношей с хорошим воспитанием и манерами аристократа. Кто ж знал, что в ночи он хоть и не превращается в Фиону, но ведет себя как человек, страдающий раздвоением личности. Это Вэй Усяня не пугало, он поздно осознал, что эти мысли его только заводили, потому, держась за бережно протянутую, холодную руку, он следовал за гонщиком, сгорая изнутри. Вэй Усянь определенно жалел, что они потратили так много времени на разборки, ведь за все отведенные недели, он мог его просто завалить. Шум в ушах постепенно осваивался в трещащей голове, поэтому Вэй Усянь шел расслабленно, изредка улыбаясь попадавшимся на пути танцующим людям. Двигая головой под ритм музыки, ему внезапно захотелось присоединиться, но помня, с какой целью они тут, парень тут же помрачнел, заходя с Лань Ванцзи в комнату на этаже выше танцующих. В просторной студии, которая оказалась не простой комнатой, а чертовым залом, где можно спокойно тренироваться и стать айдолом, Вэй Усянь почувствовал себя спокойнее, с сожалением отпуская руку. Свет внутри казался холодным и искажал все, чего касался, но даже он не мог испортить красивое лицо Лань Ванцзи, который стал серьезнее, обращаясь к кому-то, и только сейчас Вэй Усянь решил осмотреть не только территорию, но и человека в ней, вопросительно замерев. — А?.. — темные глаза с любопытством впились в восседающего на темно-зеленом пуфике парня в мотоциклетном шлеме, которого собственный образ, казалось, не смущал. На нем была запомнившаяся парню красно-черная кожанка, поблескивающая в резком освещении, узкие штаны на ногах сидели второй кожей, рваными срезами открывая изгибы коленок и щиколоток, широкая улыбка чувствовалась даже сквозь шлем, который парень все же с тяжелым вздохом стянул, откладывая на свободный край пуфика. Как только Вэй Усянь смог рассмотреть его лицо, то остолбенел… совсем не ожидая того, что предстало перед ним. Вернее кто. Паренек, не старше его самого, продолжая сидеть, вальяжно расставив ноги, выдавил кривую усмешку, оголяя белоснежные зубы; его рваная челка закрывала брови и левый глаз, но их темно-коричневый проблеск все равно можно было разглядеть при таком свете. Он выглядел как обычный подросток, постоянно ошивающийся где-то у ворот школы, наверняка хорошо проводя время с друзьями и сверкая своими едва проглядывающими веснушками при свете весеннего солнца и все бы ничего… если бы не длинный, кривой шрам, будто специально разделяющий переносицу, один край которого уходил под косую челку, пока второй впивался в середину щеки, из-за чего та визуально казалась меньше. Внешне шрам выглядел давнишним, затянувшимся, бледным, но ничто, кроме хирургического вмешательства, не могло скрыть выпуклые края когда-то наверняка очень больной раны. И пусть лицо его от этого почти не изменилось, подобное явно смущало парня, потому под ухмылкой он прятал нервно бегающие глаза в ожидании реакции на себя. — Привет? — скорее вопросом произнес Вэй Усянь, идя на встречу к парню; несмотря ни на что, Вэй Усянь не изменял своим принципам, потому оставался вежливым, более не разглядывая чужую боль. На секунду его защитный оскал спал, уголки губ расслабленно приподнялись, но затем парень снова взял себя в руки, хмыкнул, приглашая их присесть ленивым взмахом руки. — Его укусили, — не церемонясь, заявил Лань Ванцзи, утаскивая замершего Вэй Усяня на себя, заставляя плюхнуться рядом с собой. Незнакомец сразу же подскочил. Его косая челка взметнулась, отчего стало видно, как густые, темные брови поползли вверх, а длинные ноги слегка согнулись в коленях, чтобы опуститься ниже и заглянуть Вэй Усяню в лицо наравне. Внимательные глаза темно-карего цвета изучающе рассматривали его на какие-то признаки, а затем, взглянув на Лань Ванцзи и словно проведя с ним мысленный диалог, он кивнул, возвращаясь на место. — Не обратится, — выдал он вердикт своим хриплым, тихим голосом. На секунду наступила тишина, в которой мысли Вэй Усяня успели перемешаться, огибая один вариант разветвления событий другой, в итоге не сталкиваясь ни с одним, отчего он почувствовал себя паршиво — вот так не знать что к чему и не быть в курсе дела, действительно ужасное чувство! — Что происходит? — не выдержал парень, замечая, как расслабились плечи Лань Ванцзи. Он, кажется, доверяет этому незнакомцу? Внутри поднялась необъяснимая горячая волна, из-за которой Вэй Усянь разозлился еще больше и вскочил бы, если бы не руки Лань Ванцзи, которые тут же оказались на его плечах. Он внимательно осматривал покрасневший укус, который уже постепенно затягивался заживающей корочкой как после простой ссадины, не выказывая никаких признаков воспаления. — Тебе просто повезло, — также коротко бросил незнакомец, а затем вдруг широко улыбнулся, представляясь: — Меня зовут Мо Сюаньюй, я будущий парень твоего друга — Не Хуайсана. — Ч-чего?! — совершенно не ожидая последнего, начал заикаться Вэй Усянь, так как подобная новость напрочь выбила из головы все переживания об укусе. Вместо нарастающей неловкости, Мо Сюаньюй лишь задорно поиграл бровями, махнув головой, снова скрывая их под челкой, а затем с горестным вздохом прислонил руки к груди, заявив: — Этот искуситель делает больно моему хрупкому сердцу! — театрально заголосил он, вытирая воображаемую слезу. Наблюдая за этим, напряжение в плечах Вэй Усяня несколько отступило, но из-за полученной информации лучше не стало — от всей информации, если вспомнить цель их приезда. Что имел ввиду парень, говоря, что тот не заразился? И возможно ли такое вообще? Да и откуда он вообще знает: кто заражен, а кто нет?! Внутренне возмущаясь, Вэй Усянь не сразу заметил, с какой нежностью Лань Ванцзи гладил его плечи, отчего бледные скулы парня слегка порозовели, а сам он довольно прикрыл глаза. Кажется, гонщик подсознательно чувствовал его настроение, потому спешил все исправить, если знал, что парень не в духе. — Кто он такой? — шепотом спросил Вэй Усянь, хватаясь за руку Лань Ванцзи, как за спасательный круг. В данном случае, только его касания могли вызвать в нем спокойствие, и сердце до сих пор не вываливалось из груди лишь по причине, что он был рядом. Судорожно выдохнув, стараясь игнорировать подступившую мигрень, Вэй Усянь заметил, как гонщик наклонился, чтобы было легче тихо говорить, но от этой близости все сперло в груди резким порывом нахлынувших чувств. — Мать Сюаньюя работала личной медсестрой в семье Вэнь на протяжении пятнадцати лет, иногда беря с собой и его. Под покровительством этой обширной семейки они узнали много из того, чего знать не стоило, касательно осколка, — казалось, больше трех рубленных фраз Лань Ванцзи говорить было сложно, но он все равно терпеливо все разъяснял, за что Вэй Усянь был ему благодарен. — Они убрали ее, как убирали всех, кто знал о существовании Хищников. Убрали бы и Сюаньюя, но он умел хорошо прятаться и делает это до сих пор… — он замолчал, будто давая понять чем пожертвовал Мо Сюаньюй, чтобы сбежать, а Вэй Усянь нервно сглотнул, стараясь не пялиться на его лицо. — Не одни Вэнь обладают широкой властью в Китае. Семья Лань тоже не пальцем делана, потому они тоже много знали и предоставляли угрозу. Узнав чей я отпрыск, этот убогий романтик решил помочь мне и моей семье в приюте, поэтому мы часто гоняли вместе, вот и сдружились, — продолжил Мо Сюаньюй, который до этого делал вид, что совершенно не слышит этих перешептываний. — Убогий романтик? — выгнул бровь Вэй Усянь, не зная на кого смотреть без смущения. — Конечно убогий! — фыркнул парень. — Ты только посмотри как он сох по тебе столько времени, а привел сюда только сейчас. — Кто бы говорил, — сквозь стиснутые зубы прошипел Лань Ванцзи, сверкнув взглядом в сторону его телефона, будто намекая на что-то, отчего Мо Сюаньюй вдруг замолчал. Почувствовав надвигающуюся неловкую тишину, которую Вэй Усянь так ненавидит, он откашлялся, привлекая к себе внимание, вопрошая: — И? Как твое умение определять зараженных связано с покровительством семьи Вэнь? — Моя мама… — грустно начал Мо Сюаньюй, подбирая слова. — Действительно много знала и будто чувствовала, к чему эти знания ее приведут, поэтому делилась со всем со мной, всеми записями и изученным материалом за долгие годы. Оказывается, они знали о действии осколка еще очень давно, но из-за потери последнего, не могли возобновить изучение. Мама нашла старые записи и запомнила их для себя, запомнила все симптомы, поведение Хищников и… тех, у кого был иммунитет к заражению. — Триста лет назад… — прошептал Вэй Усянь, переглядываясь с Лань Ванцзи. — Они нашли осколок еще триста лет назад, так сказал Вэнь Нин. Но кто были те — устойчивые к заражению? — Потомки Саньду Шэншоу и смежных кланов, которые в те времена активно боролись с Хищниками. Их осталось так мало, что я даже удивился, когда ты пришел с зажившим укусом. Еще сама семья Вэнь, но прежде чем ты спросишь, почему тогда они смело не используют силу осколка на себе, отвечу, что они и сами не знают последствий, а проливать свою редкую кровь они не желают. — Не верю, чтобы хоть один любопытный не решился использовать осколок на себе… — пробормотал Вэй Усянь, но не стал развивать тему. — Получается, если подобное происходило и триста лет назад, и еще ранее, то и сейчас бы зомби-апокалипсиса не было? Если бы Лань Ванцзи мог, то прыснул бы от смеха. Вместо этого он как-то отчаянно покачал головой, смотря парню в глаза. — Ты пересмотрел фильмов, — только и ответил он, получая угрожающий взгляд темных глаз. Учитывая, что умирать он, отказывается, не собирался, стало невероятно неловко. — Так это… ну, поделишься, как ты отличаешь заражение? — стараясь сбавить обороты, спросил Вэй Усянь, нервно смотря на надвигающегося Лань Ванцзи; говорить с ним по душам парень был пока не готов. — Да легко! — всплеснул руками Мо Сюаньюй, а затем небрежно бросил, словно это не имело значения: — Рана заживает, не гниет, а ты не блюешь едой, все просто. Казалось, он устал мусолить эту тему, хоть и не выглядел раздраженным, потому Вэй Усянь отступил. Несмотря на близость с Лань Ванцзи, осознание своего будущего, которое, оказывается, есть, упало на голову большим, снежным комом. Сглотнув, парень искривил губы в нервной улыбке, а затем встал, радуясь, что голова наконец не кружится. Видимо он слишком рано подорвался с постели, раз сейчас опять чувствует слабость. Придерживаемый Лань Ванцзи, он быстро убедился в том, что оставлять вот так Мо Сюаньюя нормально, встретившись с ним взглядом и отвечая на прощальный кивок, вышел из зала; на этот раз его держали не за руку, а вели за плечи, словно щит встав позади, скрывая от лишних взглядов. После душной тусовки на улице ощущалось как в раю, несмотря на неприятные запахи кошачьей мочи и блюющего парня неподалеку. Судорожно глотая ночной воздух, Вэй Усянь облокотился о мотоцикл, чувствуя вибрацию в переднем кармане штанов. На дисплее высветилось имя дяди, и парень нервно ответил, боясь, что тот все-таки докопался до правды о Хищниках. — Ну и где ты шляешься? — устало спросил Сяо Синчэнь; на фоне слышался работающий телевизор, и парень даже успел уловить пару фраз Тони Старка. — С чего ты взял, что я где-то шляюсь? — изо рта вылетело облачко пара, парень вдруг осознал, что похолодало, едва не дрожа, продолжал стискивать телефон. — Не пытайся меня дурить, — казалось, мужчина закатил глаза, возможно так и было. — Мне нужно было проветриться, только и всего. Отец звонил, да? — Угу. Решил тебя проведать перед сном, а нашего Сянь-Сяня уже и след простыл. — Прикрой меня, пожалуйста. Это очень важно. Наступила тишина, в которой мужчина наверняка обдумывал сказанное. На фоне заиграла эпичная музыка и привычный звук полета Железного человека. Рядом будто кто-то спросил про чипсы, и Сяо Синчэнь тут же шикнул, снова обращаясь к племяннику: — Ладно, но ты же понимаешь, что мне достанется, если ты куда-нибудь вляпаешься? — Конечно-конечно, спасибо! И передай привет парню с подсолнухами. — Чт… Сбросив, Вэй Усянь устало вздохнул, ощущая, как нервно колотится сердце. Несмотря на то, что теперь худшее с Хищниками было позади, он все никак не мог унять странное ощущение незаконченности. Будто он что-то упустил, и это «что-то» будет потом его вечно преследовать. Хотелось завопить от того, как много он обо всем думает, медленно превращаясь в параноика. Руки слегка замерзли, он невольно засунул их в карманы, а затем почувствовал широкие, теплые ладони на щеках, которые согревали не хуже печки. Прикрыв глаза, Вэй Усянь стал постепенно успокаиваться, выравнивая дыхание, пока Лань Ванцзи терпеливо ждал, не отнимая ладоней от щек. Ему хотелось поделиться с парнем всем своим теплом, всей своей заботой, на которую он только был способен, и эти чувства его пугали. Его пугала собственная уязвимость перед этим человеком и то, как отчаянно он к Вэй Усяню тянулся, несмотря на все попытки отстраниться. Те дни их взаимного молчания медленно разрывали его на части, сердце болело до такого, что становилось трудно дышать. Лань Ванцзи до сих пор с придыханием вспоминает тот день, когда в их класс вошел новенький: такой взъерошенный, словно воробушек, с широкой, красивой улыбкой и большими, черными глазами, обрамленными длинными ресницами. Тогда ледяное сердце замерло, а затем пустилось в такой пляс, что парень едва не вывалился из класса, отпросившись отлучиться в туалет. Он остервенело умывался, борясь с собственным дыханием, а когда вернулся и осознал, что это чудо посадили впереди него, то едва не умер на месте. Это были славные дни, можно сказать — наивные, когда можно было украдкой наблюдать за шумным парнем, бояться за него, пока тот вместе с друзьями убегал от «Жрецов» и гордиться им, когда он снова верно отвечал у доски. Но то были времена до проблем с Хищниками, до просвещения отца и дяди об их корнях, идущих с древности, до осознания кого он драл все это время во сне. Лань Ванцзи закрыл глаза, опуская голову на твердое плечо парня, слыша его быстрый пульс на шее. Он казался таким хрупким, хоть никогда им и не был, но Вэй Усяня все равно хотелось защищать. Внутренний зверь молил его никогда не отпускать, но парень знает, что если его оттолкнут — он уйдет, потому предоставил выбор за Вэй Усянем, с придыханием открывая рот. — Я избегал тебя не просто так, — начал он, ощущая, как парень вздрогнул, навострив уши. — Тебе когда-нибудь снились странные сны? — издалека начиная разговор, он почувствовал утвердительный кивок и продолжил: — Мне тоже. Они были не просто странными… они были ужасными. Там я видел чудовище, которое каждый раз насмехалось надо мной, которое говорило, что держит у себя кого-то близкого мне, что убьет его, если я останусь в стороне. В своих снах я был волком, который хотел защитить близкого мне человека, поэтому я каждый раз убивал это чудовище, в надежде спасти кого-то ценного мне, хотя я даже не представлял, кого именно. Делал это каждый свой сон, нет, каждый кошмар… пока не увидел этого самого ценного человека и… И оказывается, я разрывал на части именно его. Все это время я убивал тебя, Вэй Усянь, а когда узнал об этом, то понял, что больше не имею право стоять возле тебя, смотреть на тебя, быть с то… Лань Ванцзи не помнит, плакал ли он когда-либо за последние семнадцать лет. Возможно в детстве, младенчестве и точно помнит истерику слез, когда родители однажды масштабно поругались, в следствии чего его старший брат едва не пострадал, упав с лестницы дома. Тогда он увидел на его затылке кровь и перепугался до смерти, начав рыдать. Мать долго успокаивала его, пообещав, что никогда больше не будет ругаться с отцом. Обещание она выполнила, но воспоминание о том моменте осталось, возвращаясь каждый раз, когда Лань Ванцзи смотрел на брата или отца. Сейчас же он не сразу понял, отчего по его щекам стекает вода, но когда осознал, то уже был притянут чужими, теплыми руками, а такие же влажные от слез губы коснулись вздувшейся венки на лбу. Всхлипнув, Вэй Усянь все-таки зарылся в мягкие волосы, как того и хотел, не отрывая губ. Изо рта вырвался тихий вздох, когда парень услышал опасный рык Лань Ванцзи, когда тот с силой прижал его к себе и — вот оно, то чувство, которое он так желал. Было странно вот так стоять на улице возле мотоцикла и обнимать Лань Ванцзи, который еще неделю назад его избегал, но Вэй Усянь решил не заморачиваться, ведь, в конце концов, когда он терял возможность почувствовать удовлетворение? Под неоновые лучи на лбу поблескивал влажный след поцелуя, куда-то в ключицу капали остывающие слезы, а дрожащие плечи под ладонями, казалось, таяли, чем приносили Лань Ванцзи еще больше боли и вины. Они действительно стояли на улице в обнимку, рыдая друг другу в самую душу, окунаясь в те чувства, которые так внезапно оголились. К счастью, в этой части города всем было друг на друга наплевать, потому Вэй Усянь расслабился, откидываясь на мотоцикл, притягивая парня к себе еще ближе. Воздуха не хватало категорически, и парни на мгновение оторвались, смотря друг другу в глаза, мысленно находясь в своих мирах, а затем снова обнялись, уютно устраиваясь на белом мотоцикле. Они подумают об этом позже, не сейчас… Уже дома, Вэй Усянь не мог выкинуть из головы свою поездку, которую мог назвать удачной, если бы ужасно не хотел спать. Он вернулся ближе к трем часам ночи под сонный взор отца, вышедшего на кухню попить. Тот ничего не сказал по поводу его внешнего вида, а может даже и не заметил из-за отсутствия очков, но проводил сына неуверенным взглядом, радуясь, что тот все же вернулся невредимым. Вэй Усянь ужаснулся, когда взглянул на свое отражение в ванной, а затем его губы сами по себе разъехались в блаженной улыбке. Щеки были красные, зацелованные — от воспоминаний того, как Лань Ванцзи покрывал нежную кожу мягкими поцелуями после, сжималось сердце, и в груди теплилось приятное чувство. Волосы растрепаны, красная челка съехала куда-то набок, открывая разомлевший взгляд. Напухшие от усталости глаза начали закрываться, потому парень быстро почистил зубы и направился в комнату под тяжелыми мыслями. Все еще было неизвестно, как он смог избежать обращение — только если принадлежал древнему роду, что было маловероятно. Также было неизвестно что случилось между ним и Лань Ванцзи, отчего они так отчаянно тянутся друг к другу и с чего все вообще началось, еще и эти сны… «Кто сделал это с нами?», — пронеслось в темной голове, а затем Вэй Усянь упал на кровать, лицом в подушку. Он просто хотел обыденной, школьной жизни. Возможно со временем бы прекратил эту драму с Лань Ванцзи и нормально бы ему признался, а не так — под страхом умереть, действительно правильно бы показал свои чувства и намерения, а не, буквально, зажал где-то на окраине города, а потом и в странном районе прямо на улице. Правда, для этого ему пришлось бы потратить куда больше времени, чтобы осознать эти самые чувства, а не второпях над ними думать, но о принятом решении он не жалел. Вздохнув, Вэй Усянь порадовался, что из-за больничного ему не нужно будет завтра идти в школу и тут же нахмурился, осознавая, что Лань Ванцзи-то идти придется, а тот и так из-за него не выспался. Быстро напечатав ему милое извинение и пожелание хорошего дня на завтра, парень прижал телефон к груди, до сих пор не веря в происходящее. Его личная весна наконец-то наступила, и это было так приятно ощущать, что хотелось кататься по кровати, зажимая лицо подушкой, чтобы заглушить радостный визг. Расслабившись, он уже приготовился ко сну, вдруг вспоминая их разговор и как-то неуверенно замерев, не понимая: а желает ли он теперь думать об этих доводящих его до истерики снах, как вдруг дверь в комнату тихо приоткрылась, показывая в тусклом просвете взволнованное и сонное лицо отца. — Там… твой друг пришел, — зевая, произнес он и тут же вышел, привыкая к тому, что у сына странные друзья, которые считали вполне нормальным прийти в три часа ночи. — Друг? — вопросительно вслух пробормотал Вэй Усянь, нехотя слезая с теплой кровати. Чэньцин обеспокоенно вилась под ногами, пока парень спускался, почесывая затылок. Войдя в гостиную, он тут же замер, желая продрать глаза, дабы убедиться, что ему не показалось. Он ожидал увидеть кого угодно, даже лунатика-Цзян Чэна, но никак не Вэнь Чао: вспотевшего, взволнованного, с опухшими от слез глазами. Заметив парня, он тут же упал на колени, вцепившись в его домашние штаны и завыл. — Вэй Усянь… — слышалось сквозь истерические всхлипы. — Мне нужна помощь…