…хотя, бля, эта история, наверное, сюда пока не подходит. к чёрту.
от 27.09.2011.***
ладно-ладно. ладно-ладно-ладно. не можешь решить проблему — не еби себе мозги. подождём и увидим. увидим и ещё раз подождём. в будущем, вероятно, нас ждут многие изменения. магия, и всё такое.***
— …наверное, мы могли бы взять пару выходных на следующей неделе и уехать ближе к шотландии. вроде бы, нас звали туда погостить прошлой зимой. — хм… да, у нас как раз выдаются свободные дни, так что вполне возможно. но нам нужно предварительно обдумать даты и места. если быть достаточно кратким и в пору наблюдательным, можно заметить: рациональность решений и умение распределять финансы — это про двухтысячных британцев. большая трата денег, импульсивность, незапланированные путешествия — это не про двухтысячных британцев. особенно, про путешествия. особенно, про мою семью. поэтому подавившаяся овсянка заслуженно похлопывает меня по спине. — почему… почему так внезапно? — потому что уже невозможно смотреть на твою кислую мину, милая. поездки расслабляют. мы уже были в эдинбурге, поэтому пробежимся по другим местам. как тебе? - а …для меня? — конечно. — зачем? - ты иногда забываешь, но ты наша дочь, джонни. мы тут как бы сделаем всё для тебя. оу.***
поездка, можно сказать, даже получилась счастливой, даже если счастье — понятие расплывчатое и невероятное. можно сказать, мне было очень спокойно. достаточно хорошо. мы пробежались по различным местам, включая форд-уильям (простая серая водичка в пасмурный день, мабель с душой согласилась), попробовали шотландскую свинину и телятину, позалипали на вечерние улочки стирлинга, проездом заглянули к каким-то непонятным людям, что пригласили нас погостить в следующий раз, и, в принципе, на этом нашу трехдневную поездку можно было считать законченной. это было весело. так спокойно и по-своему уютно и с душой. там не было никаких призраков. и мне определённо стоит пересмотреть свои взгляды на приёмных родителей.***
приёмных — это потому что я их в свою семью приняла. — не будет ничего страшного, если ты выйдешь из дома и прогуляешься наконец. говорить ещё никому не вредило, джоан. …предатели. — не-е-е-ет. — прячусь за колонной под очередным приступом несправедливости жизни — не-ет! в этой войне на кон поставлено слишком много. она должна быть выиграна во имя моего вечного спокойствия и процветания здоровой нервной системы. мабель окатывает меня водой из огородного шланга. стратегическое поражение.***
и вот как я оказываюсь здесь. запакованная в смешные шорты с двумя дурацкими косичками набок. (мастерица на все руки) подростки на той стороне улицы смеются, и я понимаю над чем. я тоже хочу посмеяться. мабель, из всех возможных вариантов ты выбрала именно это? …иди купи себе вкус, я не знаю. — родители сказали нам не уходить далеко, не дальше зоны их видимости! куда мы можем пойти, джейн/джоан/джи/джиневра/джосси… — …капитан джек воробей… — джеремия…а, что? — да ничего. тебе послышалось. — ладно! слушай, о, смотри, ромашка! — ребёнок с улыбкой повертел распустившийся цветок в руках. — мне старшие ребята тут рассказывали, что они ходили в заброшенную больницу недалеко отсюда. жуть какая! — ты хочешь сбежать из-под насмотра на заброшенную больницу? — нет. ты что, бессмертная? зона видимости. я говорю, смотри, ромашка. а на ромашке, видишь, шмель. а вон там через дорогу — видишь, видишь? женщина, которая боится шмелей. она ещё любит кричать на детей, быть злой и печь вкусные булочки. и ставить их на открытое окно. я её давно знаю. слушай, не хочешь поесть? — …ты исчастие ада. — я тоже тебя люблю, джозефина! — джоан. — да, точно! джоан! а я — алекс! — да, я в курсе, леха.***
— я саша. — самуэль. — саша! - саманта. — с-а-ш-а! — сабрина? — ты что, обиделась на меня за своё имя? — нет, почему ты так думаешь? — но ты правда обиделась на меня! — нет, вообще. — будешь булочку? — а? буду. — вот, держи! давай не ссориться и жить дружно! — это был кот леопольд? — ага, тот самый кот леопольд. — славно. и затыкаемся. спор считается аннулированным — и это уже вторая проигранная война за день. против морали кота леопольда не попрёшь, ну что уж тут поделать. на самом деле вкусно. я таких булочек с корицей давно не ела. прямо со своей смерти. — ну, по крайней мере, она весело кричала… так, блядь, а что не так с детьми в этом поколении.***
— мне просто интересно, как ты никогда не попадаешься родителям? — я супергерой, м-м-м, что-то типа бетмена, смешанного с человеком-пауком. очень-очень ловкий! — что, правда? — неа! а ты правда джоан? — а кто ещё? — капитан джек воробей? — что? - да ничего! тебе послы-ышалось! ладно, ладно, не сердись, не сердись, слушай, мой секрет неуязвимости — умение очень быстро бегать. и ещё — очень, очень, очень, очень! …вовремя бегать. пока! — а? стоп, что… эй! да ты серьёзно! поверить не могу, что я тут, с дурацкими шортами и предурацкими косичками, сидела на пыльном бордюре и ела краденные чужие булочки, а сейчас меня кинул какой-то мелкий дошкольник. … о-кей, может быть это называется детство. может быть. но этот парень — ещё такой ребёнок. бесит меня. неимоверно. но, наверное, не так неимоверно, чтобы не догнать его и не дать пиздюлей за такое поведение. дело гордого принципа.***
- ай-й-й-й! — мы идём домой. — нет! ну джи/джо/джонни-и, отпусти, опусти, опусти! а вот глаза кота из шрека на меня никогда не работали, парень. твои вечные феромоны святейшего ангела, детства, доброты, наивности, бла-бла-бла, никогда не действовали. наказание есть наказание. ухо есть ухо. — нет, мы идём домой. — какие же вы злюки, девчонки! ай! ау! ну отпусти! и дома нас, (не)ожидаемо, не ждет никакой нервотрепки за неподобаемое поведение. бросаю косой взгляд в сторону паренька. магия вне хогвартса запрещена, ты знаешь? он не знает. в принципе, и я не знаю. может, вообще вся эта магия — катавасия придуманная, и её не существует, а, может, призраки — моя шиза, настойчиво пытающаяся отвести меня к врачу. да и может я — Джоан Отис. какая, собственно, разница. главное, что сейчас начало лета — сейчас тепло. даже во время сумерек, когда ночь опускается на улицы и прохлада щиплет кожу. даже среди непотушенных ламп, и среди неопределенных мною/нами/всеми людей. главное, что сегодня лето, и завтра — лето, и послезавтра — тоже лето. главное, что мы завтра — живём, и сегодня, тоже, — живём. и нам тепло. это, тоже, главное. тепло от того, что, наверное, кто-то есть рядом, в вечер-то, когда прохлада настолько жжёт кожу. а то, что ты тут чужой — дело времени. всего лишь дело времени. время такая штука ведь. чирк — и тебя нет. щелчок — и ты есть. так непредсказуемо. главное, что сейчас всё относительно нормально, и за это, я думаю, многое можно было отдать. многим можно было пожертвовать. и придётся многим пожертвовать. … чёртовы эти ваши феромоны. все философы уже перечихались и перевернулись в своём гробу раз так много. лекс, отойди, дай людям нормально поспать, пожалуйста. желательно отойди к себе домой, пожалуйста. ну пожалуйста?***
на самом деле, проводить целые часы, дни и месяцы в виртуальных лентах для человека давно перестало быть особой проблемой в жизни. но, если, волею случая, самым лучшим гаджетом в округе для просмотров видео в инстаграме становится микроволновка — вот тогда это, безусловно, является особой проблемой в жизни. настоящей психологической проблемой — одной меньше, одной больше, в принципе, почему бы и нет. и вполне реальной зависимостью от интернета. хуйней собачей, если честно. и книги — это хороший выход. книги — это вообще хорошо, это интересно, это захватывающе, восхитительно, пленительно, просто потрясно, и, к удивлению оказывается, что для них ты вдруг легко найдешь время, если поблизости нет ни одного потенциального гаджета, отвлекающего тебя. а ещё книги могут стать твоим якорем. очень важной частью твоей жизни, сопровождающей тебя своевременно. тем, что никогда не покинет и никогда ничего не скроет. той вещью, для которой ты сознательно проживаешь свой день. для других людей, может, это и просмотр сериала после работы, может, это и положенная порция кофе с сахаром по утрам. а, может, и сигарета в обеденный перерыв. или серёжки, которые надеваешь раз за разом. это константа, приятные мелочи, не исчезающие из жизни, радующие, лишь потому что создаешь их, как правило, только ты. это якорь, держащийся за обычную жизнь. и в такие моменты я ем аналог советских леденцов или пирог, сижу на мягком теплом подоконнике, и страницы под пальцами шуршат от сухого ветра, а книга затягивает так, что мир вокруг просто вдруг ставят на паузу. это обычно продолжается вечером на закате, потому что я не люблю включать лампы. я не хочу включать лампы. то самое время, когда единственная проблема — лишь бы не простыть на этом летнем сквозняке. лишь бы не заболеть, не слечь, не лишиться этой всеведущей лёгкости. и я закидываю свои шоколадки в рот, и я верю в то, что такие маленькие ценности могли бы защитить целый мир от нас, или даже нас от целого мира. ещё я верю в то, что можно изменить жизнь одним мгновением. потому что обычно я, читая книгу, упираюсь руками в стену и подушки — я точно знаю, какие они на ощупь: чуть колючие и шершавые. но, видимо, не сегодня. сегодня ногти впиваются в твёрдую жёсткую древесину, и я чувствую, как пальцы жалобно немеют и синеют. древесина тоже колкая, но слишком больно её терпеть. у меня над головой — целое (огромнейшее) небо бескрайности. такое красивое, головокружительно широкое. у меня под ногами — полноценные два этажа дома. у меня в арсенале — сто девятнадцать сантиметров росту, лёгкий недобор в весе, детские слабые пальцы, сбитое громкое дыхание. а-рит-ми-я какое-то желание выжить, но оно не имеет ни малейшего значения. страх не разъедает кожу и не залезает прямо под неё. он просто есть. страх всего лишь одной вещи - сорваться. куда-то вниз вниз вниз вниз, встретиться лицом с землёй, услышать мерзкий, словно издевающийся, треск костей, выдыхать воздух и его же не вдыхать, лежать на этой промерзлой, холодной земле и остывать, умирать так глупо, нет-нет, только не так глупо, не так бессмысленно, не так до ужаса смешно. но как так получилось. как так получилось. я не знаю. я ничего не знаю, кроме того, что не переживу это падение. я не могу засмеяться — как обычно — потому что в лёгких нет воздуха. я не могу продолжать держаться, потому что древесина впивается в подушечки пальцев. и я не смеюсь, но всё ещё держусь, но только на силе мысли.отпуститься больнее.
намного больнее.
люди называют этоложной надеждой.
люди называют этопоследней минутой.
люди называют этосамым большим желанием.
у меня в арсенале есть: необъятное небо (главное не смотреть наверх), сто девятнадцать сантиметров росту, лёгкий недобор в весе, детские слабые пальцы, сбитое громкое дыхание. у меня в арсенале нет: сил. поэтому я кричу, что есть мощи, кричу, надеясь, что меня спасут, кричу и срываю голос, кричу, лишь бы кто-то хотя бы когда-нибудь, хотя бы сейчас услышал мой зов. никого нет.секунда раз.
секунда два.
секунда три.
рука срывается с подоконника. молитва застывает где-то между пожалуйста и блядь.треск ставней.
Аарон матерится, даже не скрываясь. громко, чётко и быстро. и я мысленно повторяю за ним, как мантру.секунда четыре.
секунда пять.
секунда шесть.
стекла дребезжат, оконная рама бьётся о стену с неистовой силой (и как только не разбилась?), аарон исчезает из окна так же быстро, как и появился. слышатся крики вниз по лестнице. правильно-правильно. мабель — ведьма. ей хватит одного заклинания, чтобы меня достать. правильное решение. правильное решение, аарон, действенное решение.секунда семь.
секунда восемь.
секунда девять.
…как жаль, что я не могу засмеяться. мабель — ведьма. ей хватит одной секунды, чтобы провести по воздуху палочкой и сотворить элементарное заклинание. но ей не хватит одной секунды, чтобы понять суть причины, сориентироваться в пространстве, найти свою палочку и выбежать в сад.десять.
руки соскальзывают с подоконника, и я падаю вниз. высота в два этажа кажется одновременно и слишком маленькой, и слишком большой. сердце стучит-стучит-стучит и наконец з-а-м-и-р-а-е-т. один пожизненный толчок о землю — всё кончается. ровно как и в собственных больных сновидениях слышится треск, хруст, жар, какая-то окончательная молитва. расплывается кровяной лужицей мои мечты и начинается тишина. только гулкий стук в рёбрах, в венах, в моей голове что-то отсчитывает, почему-то остаётся, почему-то и дальше рьяно пульсирует… в моей голове. всё в моей голове. показалось. всё показалось. я ещё не ударилась. стука не произошло. стук произойдёт где-то… где-то где-точерез
секунду.
хрип ужаса сдержать не удаётся, тело сжимается до предела, лёгкие производят рваное дыхание, руки просто закрепляются на уровне груди — всё останавливается и я окончательно достигаю земли и…? …прохожу её насквозь. тону в огранках асфальта и не очень понимаю в каком я агрегатном состоянии. пальцы не хватаются ни за что, но окружены этим чем-то. возможно, тут нечем дышать. возможно, тут нечем нечем. жидкая-газообразная субстанция топит меня в себе и с размаху бьёт в сердце так, что вызывает рефлекторный выдох и выталкивает последний воздух. или же бьёт само сердце изнутри. черно-иссиняя кровь. моя кровь. струиться, сочиться, плещется в этой недоводе. сознание тухнет и возвращает в тот самый момент перед столкновением. однако облако млечной пыли держит меня. босые ноги касаются тёплой земли. воздух пахнет дымом, чернилами и душно-сладковатым лекарственным паром. магия-магия, магия моя, моя, в собственном проявлении. мой воздух. моё дыхание. спокойно шагаю через дорожную полосу, огибаю сад и захожу в собственный дом через парадный вход. (предварительно выпав из окна) мебель при таком виде ошалевше смотрит на меня, на мои руки, смотрит на содранные коленки, смотрит на впадину на щеке, смотрит в глаза и смотрит, как там плещется целая волна чего-то чужеродного. мебель ошалевше смотрит на меня и начинает пиздец смеяться. громко, облегченно и прямо во весь голос. и я так люблю её за всё это. картина маслом (ни единый художник не нарисует) — сгибающаяся пополам мать, аарон, что звеняще молча передает ей свою заначку, с треском проигравши свой немагический спор. ну и я. медленно поднимаюсь по лестнице обратно, закрываю окно, закидываю в рот апельсиновую конфетку, закрываю книгу. руки ещё немного подрагивают, но это, наверное, ничего. чёрная пыль за мной продолжает оставаться, но это, наверное, тоже ничего? пробуждение магии требует исключительных ситуаций. абсолютно исключительных. это немного больно — она вся осела прямо в сердце и теперь максимально ощущается лишней, мешающей, распирающей. мне чертовски жаль аарона. эй, я надеюсь, меня не будут за это винить?***
сегодня я вышла за текстурки мира. в принципе, понравилось. одиннадцать из девяти. не советую. локация не проработана, полный халтур. в плей маркете обязательно поставлю одну звёздочку разработчикам. и одну — только за спецэффекты. они были здоровские. от 24.07.2001.