Рубиновый Рассвет: Дневники Рагнвиндров

Пускай я и отвернулся от Кейи Альбериха, он продолжает оставаться со мной. Мне приходится волочить его за спиной. Он все ещё остаётся моим «братом», хоть я и не хочу его так воспринимать. Я не то чтобы ненавижу его, вовсе нет. Просто Кейя меня разочаровал, а мне не нравится, когда люди, с которыми я провёл добрую часть детства, меня разочаровывают. Мало того что он не пошёл с отцом в тот роковой день, так ещё и не подоспел ко времени. Когда он вернулся, отец уже был болен. Все эти три дня Кейя был дома и не поддерживал меня. Пару раз заходил в комнату к отцу — да и всё. Да как он вообще смеет? Что же ты за джентльмен и герой, раз не можешь хотя бы попробовать спасти человека, который, как и вся страна, которую ты «защищаешь», принял тебя с распростертыми объятиями?! Господи, ну и лицемерная личность. А потом он ещё и остался верен ей… «Организации». И я бы не был так зол, если бы Кейя не был самым любимым и уважаемым бездельником Монда. Самый лучезарный рыцарь. «Харизматичный добрый молодец». «Остроумный и эрудированный аристократ». Да катитесь вы все к чёрту. И честно, я когда-то действительно любил и ценил его. Когда мы были маленькими, я часто учил его особым приёмам, которые помогли мне пойти в рыцари и явно помогли бы ему. Так и произошло. «Сражение» на деревянных мечах. Когда малыш Кейя «атаковал» меня мечом в руку, я якобы потерял хватку и ослаб. Будучи одним из самых ранимых и наивных детей, что я видел, он сразу же полез мне помогать, бросил меч и даже не заметил в панике и боязни навредить мне, что свой деревянный клинок я держал все ещё за спиной. — Господи! Братец! С тобой все хорошо!? — паниковал тогда маленький мальчик, переживая за приемного братца. Тогда я недолго думая выхватил деревянный меч и изобразил, что вонзил его в Кейю. Я застал его врасплох. — Что же, Кейя, пусть это послужит уроком, — усмехнулся я, убирая деревянный тренеровочный меч в сторону. — И пусть ты запомнишь этот урок на всю жизнь! Пока ты держишь в руках меч – победа всегда за тобой, — молвил я тогда. — Ты можешь быть ранен, ты можешь сбить противника с толку. Но помни всегда — победа с тобой, пока с тобой твоё оружие, — уверял я Альбериха, изобразив предупредительный жест пальцем. Это был самый ценный урок, который я в принципе кому-то преподавал за всю свою жизнь. И всё это время он ходил за мной. Такой наивный и такой раздражающий. — Эй, гляди, звезда падает, — как-то сказал мне Кейя, невинно смотря своим глазом на меня, словно малое дитя. — Что ты загадал? — проронил вопрос парень. — Чтобы ты помер и оставил меня в покое, — нагрубил я в ответ, отвернувшись от Альбериха. После этого он ещё засыпал меня вопросами несколько минут, пока мне наконец не надоело, и я не покинул ту выцветше-зелёную небольшую поляну, у которой мы тогда сидели. И вот самое удивительное — он вовсе не стал копить злость или придумывать месть. Он просто пытался постучать ко мне в дверь в тот день, пока я под эти стуки просто пытался заснуть. Через какое-то время он просто перестал, видимо, поняв, что меня стоило оставить в покое. Никакой реакции он от меня, конечно, в тот день не получил. Кейя сказал, что ему сложно простить меня, но это я не собираюсь прощать его. Да, простить его я не мог. Не мог простить его улыбки. Не мог простить то, как он тянулся ко мне. Не мог простить его радости. Не мог простить его дружелюбия. Ему ни разу не приходилось отдавать то, что он имеет. Вернее, даже приходилось, просто он этого не помнит. Он не знает, каково это, да и думаю, что его родной папаша-придурок относился к нему не лучше, чем к жёнушке, которую он убил. Мне тогда казалось, что я должен ударить Альбериха. Казалось, будто я должен заставить его почувствовать сильную боль. Выколоть ему ещё один глаз или сильно ударить его. Я чувствовал, что это моя обязанность — раздавить его голову своими сапогами. Хоть мне и были ясны чувства моего отца почти ко всему, что угодно, в тот момент я понял, что совершенно не разделяю его уважение к рыцарям. Я ненавижу рыцарей. Каждой своей клеткой.