Верь мне, Шастун

      Ещё один день, выматывающий своей однообразностью. Антон опустошен физически и морально. Он, словно призрак, безцветной оболочкой перемещающийся в пространстве, совершенно игнорируя живых существ и врезаясь в них, каждый раз, когда сильно уходил в свои мысли. Единственное, что его отличало от призрака, это то, что он был жив, и теперь, когда он вновь врезался в проходящего зеваку, ему пришлось выслушивать всевозможный набор матов, вальирующийся от «долбоеб с глазками» до «ебанутая пизда с ушами». Удивительно, как люди могут умело играть с гендерными оскарблениями и прикреплять их, как к мужскому полу, так и к женскому полу, совершенно игнорируя окончания. Хотя оно и правильно, ведь не бывает же «пизд с ушами». Да и неправильно звучит, как-то. Вот «Пизда с ушами» сразу ясно, про что идёт речь. А вообще не суть.       Дни казались серыми и давили на того, кого слепил Попов три года назад,буквально из говна и палок, Арсений превратил его в великолепного самца, на которого засматривались все женщины на улице, и даже мужчины. Шастун совсем потерял вкус к жизни и теперь, полностью занял телефонную линию больницы. Удивительно, как его до сих пор никто не послал. Состояние Арсения было всё так же стабильно тяжелое. Антона туда не пускали. Хотя, возможно это и к лучшему, потому что если Антон вновь увидит Попова в таком состоянии, его сердце просто остановится. Стекло кружки, в котором заварен горячий чай, неумолимо обжигает подушечки пальцев, но Антон никак не реагирует на этот раздражитель, поглубже уходя в свои мысли. Он устал. Устал от этой жизни без Арсения. И как он раньше жил без него? Глоток и его, словно перекрывает. Резкое движение руки и пустая кружка летит в сторону, где при контакте со стеной, разбивается на несколько кусочков. Антон запускает руки в кудрявые волосы и сильно сжимает их у корней, сдавленно мыча. Горячие слёзы без препятствий стекают, по ранее проложенным дорожкам. Они здесь уже как свои, как будто должны были быть здесь всегда. Когда Антон в последний раз ел? 5 дней назад. Ещё утром Антон завтракал вместе с Арсением вкуснейшими блинчиками, приготовленными Поповым, а потом... Сил просто не было. Жизнь состоит из белых и чёрных полос и если началась чёрная, нужно обязательно помнить, что за ней следует белая. Это как пешеходная зебра... Тогда, какого чёрта, Антон свернул на асфальт? Шастун слышит телефонный звонок и подрывается с места, чуть не запнувшись о тапочек. —Алло? — резко выдыхает Антон, с силой прижимая телефон к уху. —Приветствую. — грубоватый голос мужчины, совершенно не был похож на мягкий голос врача. — Антон Шастун? —Да. — неуверенно произносит он. —Кто это? —Думаю, это ничего тебе не даст. Как насчёт, Фирса? — голос по ту сторону провода, расплывается в кривой улыбке, вызывающий у Антона холодный пот. Фирса — один из «блатных» в преступном мире. Закон им не писан, поэтому если им не понравится какой-то конкретный человек, они могут беспрепятственно убить его, и полиция даже глазом не моргнёт. Антон, после выпуска с детдома, одно время пытался найти своих родителей. Мать умерла от рака, когда ему было 6, а вот отца жестоко убили, перерезав тому горло и выкинув тело в какой-то заброшенный туалет, когда Антону было 8 лет. Из рассказов знакомых, Антон узнал, что его отец в своё время, перешёл дорогу, некоему «Фирсу», а спустя время его нашли мёртвым. Шастун изучал все порядки в преступном мире и понял, что избежать нападок «блатных», нужно либо выполняя всё то, что они говорят, либо имея связи в этом мире, но так как Антон был круглой сиротой и, совершенно не знал своих родственников, а исходя из того, что Отцу никто не помог. Шастун сделал вывод, что связей в преступной мире, у него никаких нет. —Что вам нужно? — голос предательски дрогнул, выдавая страх обладателя с потрохами. —Да не паникуй, ты. Я так просто позвонил. — Антон не смог сдержать нервный смешок. Спокойный голос не предвещал ничего хорошего. Ну, да. Конечно, просто. Мне ведь каждый день «блатные» звонят просто поговорить. —Как дела? — начал издалека голос, а Антон держался из последних сил, потому что измученные нервы давали о себе знать. —Нормально. — выдавил Шастун, сжимая кулаки. Что-то здесь не так. —Кстати, про тебя слухи ходят... Якобы ты пидораствуешь. Вот интересно. —Слухи. — коротко отозвался Антон, зная, как к этому относится преступный мир. Это не толерантное общество, которое принимало всех и вся. Это чёрт возьми, мир, где могли осудить даже за ухоженные ногти. —Кстати, на днях видел машинка у тебя красивая. На ходу? — Вооот. А я знал, что где-то есть подвох.       У Арсения была машина «Toyota Chaser». В тот день, Арсений заметил, что у неё спущено два колеса, поэтому решил пойти пешком. —Чайзер. Неплохая, кстати, модель. — голос был приторно-сладкий, противный до дрожи в сердце и комка в горле. — За сколько купил? —Это имеет значение? — выпалил Шастун, закусывая щеку с внутренней стороны. —А ты не рыпайся, пока по-доброму говорю. — по окончанию фразы, в голосе показались холодные, угрожающие нотки.— И как продвигается твоя...деятельность? —Хочешь настучать на меня? — рассмеялся Шастун, которого нервная система давно уже послала нахрен. — Да тебя не поймут! —Нет, ну почему же сразу настучать? — Антон почувствовал, как его начало тошнить, а голова начала кружиться и в желудке что-то неприятно закрутило. — Все, будь то, обычные работяги или даже такие воры мелкого ранга, как ты, должны платить налоги. Ты, ведь не хочешь лишиться своей машинки? —А что если, я все ещё не буду платить налоги, даже если вы заберёте машину? — Шатен засунул руку в карман и нервно перекатился с носка на пятку. —Тогда ты в скором времени встретишься со своим отцом. — сердце Шастуна пропустило удар, а во рту появился неприятный вкус железа, видимо парень прокусил щеку изнутри. — Как же его звали? Ах, да. Андрей Шастун... Андрей, Андреюшка, Андрюша... Хороший мужик был, работящий. Только вот не знал, что нельзя к чужим девушкам свои яйца подкатывать. Антон молчал, переваривая полученную информацию. —Такой же лопоухий был и кудрявый, как и ты. — мужчина протянул фразу, так, словно вспоминал хорошие моменты жизни. — Ну, что, Чебурашка, будешь со мной работать? А в ответ тишина. —Вот и славно, через неделю жду тебя со 60 кусками. Да-а-а, а как ты хотел? Ты воруешь уже, как 3 года. Мы берём с каждого по 20 кусков. У тебя, считай, должок. По ту сторону провода раздался мерзкий смех, а потом длинные гудки, оповещающие об окончании разговора. Шастун медленно опускает трубку и выдыхает тихое, ёмкое, наполненное болью, слово: «Пиздец.»