это — наш обет

— Вот дерьмо, — бормочет Вэй Усянь, когда появляется Лань Ванцзи. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает тот странным голосом. — Искал, где бы вздремнуть, — зевая, отвечает Вэй Усянь. Поле лиловых цветов напомнило ему цвета Юньмэн Цзян, и ему не потребовалось много времени, чтобы заснуть, утешенному зрелищем перед ним. Затем он вздыхает и встаёт, извиняясь в поклоне. — Я не хотел нарушать правила. Это место хорошо подходит для тихого отдыха. Вэй Усянь прекрасно знает, что именно здесь держали в плену мать Лань Ванцзи. Он рассчитывал, что никто больше сюда не придёт, остальные обходят это место стороной, поэтому и пришёл сюда сам. Если бы он знал, что Лань Ванцзи застанет его тут, не стал бы его беспокоить. В этом возрасте Лань Ванцзи всё ещё приходит сюда раз в месяц, и ждёт, ничего не ожидая; сердце Вэй Усяня разрывается при мысли о том, как долго Лань Чжаню пришлось ждать людей, которые никогда не вернутся. — Тебя не было в тренировочном зале, — говорит Лань Ванцзи, и Вэй Усянь хлопком ладони накрывает кулак, вспоминая, какой сегодня день. — И правда! Моя ошибка, я запутался в днях. Вот почему тебе пришлось меня выискивать. Мне очень жаль, Лань Чжань, я этого не хотел, — отвечает Вэй Усянь. Он встаёт и потягивается, зевнув в последний раз, прежде чем уйти отсюда. Однако Лань Ванцзи остаётся недвижим. — Лань Чжань? — Тебе не интересно, что это за дом? — спрашивает Лань Ванцзи, окинув тоскливым взором дом своей матери. — Не особо, — напускает на себя беззаботный вид Вэй Усянь и машет рукой в сторону Лань Ванцзи и дома за его спиной, не сбавляя темп. — Я хотел найти хорошее место, чтобы вздремнуть, я его нашёл. Меня не интересуют секреты Гусу Лань. Тебе не нужно мне рассказывать. Лань Ванцзи какое-то время изучает его, затем кивает. По дороге на тренировочную площадку они некоторое время молчат. Вэй Усянь спокойно относится к тишине, те, кто знают его, об этом никогда бы не подумали. В отличие от него, Лань Чжань умеет сдерживать свои возбуждённые порывы, поэтому этот маленький Лань Ванцзи заставляет Вэй Усяня чувствовать себя идиллически. — Как тебе флейта? — спрашивает Лань Ванцзи. — Ох, она хороша. Мне нравится! Первый месяц ему было весело, Вэй Усянь играл на ней просто отвратительно, отчего ученики Гусу Лань дрожали и плакали; они слышали, как Вэй Усянь измывался над бедной флейтой. На самом деле он просто не хотел бы, чтобы кто-то счёл его музыкальным гением; Гусу Лань получили бы слишком много удовольствия, пытаясь научить его продвинутым мелодиям. А Вэй Усяню просто-напросто снова нужна была флейта (и возможность играть вместе с Лань Ванцзи). Чэньцин долго была рядом с ним, как и Суйбянь, если не дольше. Вэй Усяню не хватало её мягких трелей. Они с Лань Чжанем собрали и сочинили целую библиотеку дуэтов, они переложили на музыку истории своей жизни, и играли их вместе. По такому времяпрепровождению Вэй Усянь скучал не меньше, особенно когда приходила пора готовиться ко сну. Ведь Лань Чжань любил слушать, как он играет, перед тем, как лечь спать. Лань Ванцзи выглядит так, будто хочет спросить ещё о чём-то, и, хотя Вэй Усянь ожидает этого, тот больше ничего не говорит, поэтому он спрашивает сам: — Что такое? — Брат сказал… — Лань Ванцзи умолкает, мрачно хмурится и качает головой, потом берёт несколько минут, чтобы собраться с мыслями. — Ты раньше уже играл на флейте? — Не помню, — Вэй Усянь постукивает пальцем по подбородку, будто бы вспоминая. В своей первой жизни он испробовал множество разных музыкальных инструментов. Умение играть на музыкальном инструменте было одним из шести высоких искусств, Вэй Усянь получил соответствующее образование. По общему признанию Вэй Усяня и Цзян Чэна, уроки музыки им не давались, запала у них тоже не было. А у Цзян Яньли, как бы ей ни нравилось, не нашлось большого таланта ни к одному из музыкальных инструментов, которые она испробовала. В её комнате лежали цинь и пипа, но она не часто уделяла им время. Чэньцин появилась в жизни Вэй Усяня из-за того, что отчаянно пытался выжить. Улыбнувшись вопреки болезненным воспоминаниям о том, как его сбросили с Чёрной Горы на Погребальные Холмы, Вэй Усянь только пожимает плечами. — Может быть, — добавляет он. — Мы с Цзян Чэном ужасно обращались с инструментами. Изучили основы и сбежали, как непослушные дети, коими мы и были. О, ну, дядя Цзян сказал, что раз нам не нравится, то и мучиться не нужно. Тренироваться с мечом было во сто раз интереснее. Кажется… — Вэй Усянь усмехается, — мадам Юй хотелось, чтобы Цзян Чэн мог сыграть что-нибудь приличное, но не хотелось слышать то, что у него получалось, пока он пытался. Лань Ванцзи, похоже, такой ответ не удовлетворяет, но на подробностях он не настаивает. Он приводит Вэй Усяня на тренировочную площадку, они занимают излюбленное место, поворачиваются друг к другу, готовые к поединку. Лань Ванцзи так прекрасен, когда их мечи скрещиваются, взгляд его полностью сосредоточен на Вэй Усяне, крепко сжимающем Суйбянь, и этого уже достаточно, чтобы сердце Вэй Усяня лихорадочно зашлось. Таким выглядел и его Лань Чжань, когда они вместе играли дуэтом, занимались любовью, делили трапезы на двоих. Может быть, Вэй Усянь — жалкий, но ему всё равно. Он жадно впитывает в себя выражение лица Лань Ванцзи, чтобы после вспоминать его и держаться на нём в самые мрачные моменты, когда Вэй Усянь так тоскует по своему мужу, что едва может сдержать раздирающие грудь рыдания. Вэй Усянь с закрытыми глазами мог бы сразиться с кем-то, кто владел стилем фехтования Гусу Лань, и было забавно увидеть лицо Лань Ванцзи, который осознал это. Не то чтобы Вэй Усянь часто сражался против заклинателей Гусу Лань; но у них с Лань Чжанем, помимо Лань Сычжуя, было трое детей, и не совсем уместным было бы обучать их стилю Юньмэн Цзян. Лань Ванцзи делает выпад Бичэнем, но — ложный, Вэй Усянь фыркает, когда настоящая атака сшибает его с ног. Лань Ванцзи прижимает его к земле, тяжесть Бичэня ведёт Лань Ванцзи вперёд, и если бы Вэй Усянь не сумел бы поставить блок, то вполне мог бы остаться без головы на плечах. Но, даже ощущая холод металла так близко к шее, Вэй Усянь лишь раскрепощённо смеётся, ведь Суйбянь защищает его. — Ох, Лань Чжань… Уже лучше! — произносит Вэй Усянь, вопреки себе широко улыбаясь. — Но… этого пока недостаточно. Он заносит ногу, бьёт Лань Ванцзи пяткой по голени, прямо под коленом, тот отшатывается назад, а Вэй Усянь вскакивает и взмахивает рукой, которой держит Суйбянь, готовый продолжить бой. Лань Ванцзи на мгновение задыхается, но быстро восстанавливает равновесие и ритмы дыхания, успевает защититься от очередного удара Вэй Усяня. Лань Ванцзи редко использует обманки, Вэй Усянь не может удержаться от вырвавшегося смешка. Теперь Вэй Усянь сражается безжалостно, с удвоенной силой теснит Лань Ванцзи и напирает до тех пор, пока Лань Ванцзи не падает на колени, тяжело дышащий, ошеломлённый. Он смотрит вниз, на остриё Суйбяня, упирающегося ему под подбородок, но недостаточно для того, чтобы являть собой опасность. И явно признаёт победу Вэй Усяня. — Я уступаю, — спокойно говорит Лань Ванцзи. — Хороший мальчик! — хвалит его Вэй Усянь и запоминает вид коленопреклонённого Лань Ванцзи, запихивает этот вид поглубже внутрь, чтобы вытащить в более подходящий момент. Он протягивает руку и помогает Лань Ванцзи подняться, хлопает его по спине: — Лань Чжань, ты так быстро учишься, с каждым новым разом находишь, чем меня удивить! В этот раз ты почти меня достал! — Недостаточно, — отрезает Лань Ванцзи и вместе с Вэй Усянем идёт за водой. Вэй Усянь, сделав глоток, удовлетворённо вздыхает. Он ничего не говорит Лань Ванцзи; ему потребуется ещё немало лет, чтобы нагнать многолетний опыт Вэй Усяня. Вэй Усянь садится, чтобы отполировать Суйбянь, он не ожидает, что Лань Ванцзи присоединится к нему; но не разочаровывается, когда тот садится рядом. Они молчат, Вэй Усянь сосредоточивается, шум и гомон других учеников со стороны тренировочной площадки знакомый, успокаивающий. — Крайне тщательно, — комментирует Лань Ванцзи. — А как же иначе? Это мой меч, — Вэй Усянь нежно улыбается Суйбяню. — И это хороший меч, так что я должен о нём позаботиться и относиться к нему с уважением. Лань Ванцзи смотрит на ножны, на которых вытиснено имя меча, его взгляд будто говорит: «Не думаешь, что для этого уже слишком поздно?», но вслух Лань Ванцзи ничего не произносит. Вэй Усянь хмыкает, разглядывая выражение его лица, но снова свою глупую шутку повторять не собирается. Вэй Усянь покидает тренировочную площадку, напевая песенку с навязчивым мотивом, и, к своему удивлению, сталкивается с Цзян Чэном. — Я как раз тебя ищу. Что, тренировочный поединок затянулся? — говорит Цзян Чэн с налётом сарказма. — А-а, я опять заснул, поэтому Лань Чжаню тоже пришлось меня искать, — смешливо отвечает Вэй Усянь. — Какой же ты бесстыдник, — бурчит Цзян Чэн, и Вэй Усянь соглашается с ним, склонив голову. В бесстыдстве вся его сила, к чему тут возникать? — Напомни мне ещё раз, как тебе это удалось?.. — Это была его идея! — Да, и именно эту часть я тщетно пытаюсь понять, — Цзян Чэн качает головой, затем сужает глаза, смерив Вэй Усяня небрежным взглядом. — Я тоже хочу поединок. Сразись со мной. — Да-да, конечно, — говорит Вэй Усянь и берёт паузу. — Ты же знаешь, что мы можем потренироваться и в Юньмэне? Зачем спешить? Раньше мы постоянно сражались, разве нет? — Почему ты произносишь это так? Я хочу увидеть, чему ты научился у Лань Ванцзи. — А, ну я бы не сказал, что это я у него учусь, — Вэй Усянь бормочет едва слышно, чуть ли не про себя, но Цзян Чэн всё равно слышит. — Вэй Ин! Не смей вести себя так, будто тебе есть, чему учить Лань Ванцзи! Разве он не лучше тебя? — Да, лучше нас обоих, — Вэй Усянь не в силах сдержаться от подначки. Он улыбается разгневанному Цзян Чэну. — Мне просто нужно показать тебе это! — Ах ты надменный ублюдок! Иди сюда, я тебя кое-чему научу! — А-а-а, молодой господин Цзян сошёл с ума, помогите мне! — кричит Вэй Усянь, улепётывая от Цзян Чэна. И на протяжении всех этих глупых игр в догонялки Вэй Усянь заливисто смеётся. Если Цзян Чэн его поймает, большее, что он сделает — даст подзатыльник, не так уж и страшно! Вэй Усянь с радостью под него подставится! Зато, по возвращению в свой мир, у него останутся приятные воспоминания; Цзян Чэн, которого он знает, слишком стар для подобных дурачеств, тем более встречи их ужасно редки. Вэй Усянь видит парочку учеников и Не Хуайсана, ныряет за спину последнего и кричит, что ему нужна защита. А Не Хуайсан делает вид, что действительно его защищает. Цзян Чэн же, к счастью, быстро успокаивается, увидев других учащихся, то, что они затевают, ему интересно больше, чем накостылять Вэй Усяню. — Вэй-сюн, Цзян-сюн, мы подумываем о том, чтобы тайком спуститься в Цайи и пообедать, — говорит Не Хуайсан. Вэй Усянь знает, что эта идея Не Хуайсану не принадлежит, в этом возрасте тот скорее согласится с планом, чем примется инициировать. На минутку Вэй Усянь задумывается: он ужасно голоден, готовка Лань Чжаня его развратила, и ему давным-давно не приходилось выживать в Облачных Глубинах. Еда здесь такая же пресная и неаппетитная, какой он её помнит. — Звучит неплохо, но уже поздно. Не думаю, что мы успеем обернуться до комендантского часа, — говорит Вэй Усянь. — Наверное, будет лучше, если мы отправим кого-нибудь одного за едой. На мече будет быстро. — О! Хороший вариант, — говорит один из учеников, и принимается обсуждать с остальными, что же им делать. Большинство из них — выходцы из небольших кланов и орденов, но раз эти небольшие кланы и ордена сумели отправить юных дарований в Гусу Лань на обучение, можно считать их обеспеченными. Значит, и деньги на отменную еду у них есть. Понятное дело, что многие приглашённые ученики скучают по пряной еде. — Нет, не могу поверить, что тебя действительно волнует комендантский час, — Цзян Чэн возмущён. — Так, у меня есть с собой небольшая сумма, на этот раз пойду я, когда вернусь, разделим счёт. Вэй Ин, ты пойдёшь со мной, мне понадобится помощь, чтобы донести всё. — Увидимся, — Вэй Усянь машет Не Хуайсану и остальным, складывает ручную печать, Суйбянь вылетает из ножен и ложится под ноги. Вэй Усянь ступает на него и ухмыляется из-за ощущений, вызванных полётом. Ещё совсем недавно он был слишком стар, чтобы летать, даже Лань Чжань после долгих расспросов нехотя признался, что и ему трудно долго оставаться в воздухе. Терять с трудом освоенные навыки было тяжко, а Вэй Усянь учился летать даже дважды, но… таков жизненный путь. Они ничего не могли сделать, им не с чем было бороться. Цзян Чэн и Вэй Усянь затеяли игру, игру наперегонки, кто первым доберётся до Цайи. С мечей сходят они в самом центре города, игнорируя приличия, которые твердят, что делать это стоит за городскими воротами. Но у них ограничено время, Вэй Усянь не хочет переписывать священные тексты. В первый раз ему хватило. — Чёрт, не разберу, где это мы, — Цзян Чэн оглядывается вокруг, вкладывая Саньду в ножны. Люди смотрят на них или с любопытством, или же с неудовольствием из-за их грубого приземления. Вэй Усянь находит солнечные часы рядом с одним из магазинов. В голове что-то щёлкает, какая-то мысль пролетает слишком быстро, Вэй Усянь не успевает её уловить. — Давай, вся надежда на тебя, — говорит Цзян Чэн. — Куда нам? — Туда, — указывает Вэй Усянь. Эта лавка стоит здесь давно и простоит ещё столько же. Вэй Усянь приходил сюда ещё в прошлой жизни, когда они с Лань Чжанем приезжали в Гусу навестить семью; лавка переходила из рук в руки от одного хозяина к другому, но оставалась неизменной с первой юности Вэй Усяня до его глубокой старости. Она одна из многих зданий в округе. Они спешат сделать заказ, Цзян Чэн диктует его вслух, зачитывая список, но в какой-то момент Вэй Усянь его останавливает. — В Облачных Глубинах запрещён алкоголь, — напоминает он. Цзян Чэн с отвращением смотрит на него и едко повторяет: — В Облачных Глубинах запрещён алкоголь. Что за херня, Вэй Ин? — Послушай, мы возьмём еду, и этого более чем достаточно, — говорит Вэй Усянь. — Многие видели нас и наверняка запомнили. Кто-нибудь может нас досмотреть. С едой проблем не будет, но с алкоголем — точно, особенно если мы так нагло попробуем пронести его прямо сейчас. Цзян Чэн ворчит, но признаёт правоту его точки зрения. Он, в конце концов, произносит: — Я просто поверить не могу, что тебя это заботит. — Дело не только в том, что меня это «заботит», сколько в том, что я слишком стар, чтобы тревожиться лишний раз, — Вэй Усянь слегка пожимает плечами, на что Цзян Чэн следует верной привычке и закатывает глаза: — Ты совсем чуть-чуть старше меня, — говорит он. Он неправильно понимает слова Вэй Усяня, и непохоже, чтобы он хоть немного считает их правдивыми. — Хорошо, возвращаемся. Ничего не урони, иначе… — Скорее, я это всё не уроню, а съем! — хохочет Вэй Усянь, Цзян Чэн даже не успевает закончить свою угрозу, а он уже летит в Облачные Глубины. Наступают сумерки. Вэй Усянь и Цзян Чэн стараются не отвлекаться на споры, чтобы успеть вовремя. И, конечно же, им «везёт» и они натыкаются на патрульного ученика Гусу Лань, который быстрым шагом приближается к ним сразу, как они возвращают мечи в ножны. — Что у вас? — спрашивают их. — Еда, — Вэй Усянь косится на Цзян Чэна, улыбается краешком губ, будто бы говоря: «Я был прав!». Цзян Чэн впивается в него взглядом, но быстро позволяет ученику Гусу Лань обыскать мешок с едой. Тот кивает и, прежде чем их отпустить, любезно напоминает, что вот-вот наступит комендантский час. Когда он скрывается за поворотом, Вэй Усянь радостно восклицает: — Я же говорил! — Да-да, ты всё знаешь, ты самый умный. Заткнись, — говорит Цзян Чэн. — Мы бы могли найти способ! — О, определённо, — отвечает Вэй Усянь. — Ну, он просто заглянул в мешок, но нас самих не досмотрел и в карманы не заглядывал. У тебя был с собой цянькунь? Это самый простой способ. Второй самый простой способ — взять гигантскую бутыль вина и притвориться беременным. Цзян Чэн вздыхает. А в следующую минуту уже набирает в лёгкие воздух для новой порции возмущений: — Мужчины не могут!.. Это не так работает! Вэй Усянь! Вэй Усянь только смеётся. Сегодня на столе у них будет самая настоящая еда! Ну просто праздник!

***

Лань Ванцзи приносит последнюю стопку научных трудов в поддоне, Вэй Усянь глядит на них с невыразимой печалью. — Больше нет? — спрашивает он на всякий случай, хотя уже знает ответ. — Мгм, — подтверждает Лань Ванцзи. Он смотрит на список, полный мудрёных названий, большинство из которых уже вычеркнуты. — Последние, соответствующие запрошенным тобой параметрам. Вэй Усянь осторожно и медленно выдыхает. Затем достаёт снизу стопки несколько листов, сшитых кожаным шнуром, говорит: — Спасибо, Лань Чжань. Он провёл несколько месяцев в обычной библиотеке, ещё несколько — в закрытой секции. И искал. Ему нужно просмотреть ещё несколько текстов. В них может быть ответ, Вэй Усянь пока не теряет надежды. Но с каждым новым просмотренным свитков сердце Вэй Усяня замирает. Очередная цветистая проза об извилистом течении времени. По-прежнему никакой конкретики, ни намёка на то, как управлять самим временем. Вэй Усянь аккуратно закрывает последнюю книгу, кладёт её обратно на поддон, пальцами проводит по шершавой бумаге свёрнутого свитка, лежащего сбоку. В Вэй Усяне была вера, он был полон надежды; не в первый раз обширная библиотека не дала ему ответов. Но где ещё их искать, Вэй Усянь уже не знает. Он смотрит на Лань Ванцзи, который заметил, что он закончил. — Ну вот и всё, — Вэй Усянь заставляет себя широко улыбнуться. Он не будет сейчас плакать. Лань Ванцзи не должен этого видеть. — Ах, как хорошо, что мне больше не придётся со всем этим возиться! Посмотри, как я побледнел за это время! Мне нужен солнечный свет! Лань Ванцзи только кивает и берёт поддон, чтобы привести тексты после работы в порядок и вернуть их на свои места. Вэй Усянь наблюдает за ним и на мгновение горько улыбается. — Спасибо за помощь, Лань Чжань, — произносит Вэй Усянь. — Я знаю, что у тебя были дела поважнее, чем сидеть и бдеть надо мной. Я и правда ценю это. Лань Ванцзи кивает и говорит вдруг: — Ты не нашёл того, что искал. Вэй Усянь выдыхает, недовольный тем, что Лань Ванцзи так просто это понял. — Не нашёл, но ничего страшного, — говорит он с преувеличенным весельем. — Если искомого нет в библиотеке Гусу Лань, то я сомневаюсь, что найду его где-то ещё. Всё в порядке! Отсутствие ответа тоже иногда является ответом. Лань Ванцзи прищуривается, пытаясь распознать в его лжи что-то ещё, но Вэй Усянь стирает все следы с лица ослепительной улыбкой. Нет-нет, он не умирает внутри тайком ото всех, он действительно в порядке. — Дядя поедет в Тайчжоу Хуан, поэтому в четверг у вас не будет занятий после обеда. Тайчжоу Хуан — маленький орден, он обратился в Гусу Лань по личному делу. Пойдём со мной в Цайи, — предлагает Лань Ванцзи и Вэй Усянь останавливается, отматывает время назад, переваривая услышанное, а затем по-глупому приоткрывает рот. Лань Ванцзи моргает, хмурясь, потом поправляется: — Если предварительно ты ничего не планировал, конечно. — Я… ты… ты приглашаешь меня в Цайи? Я правильно понял? — Вэй Усянь ничегошеньки не понимает! В прошлой жизни он столько раз пытался уговорить Лань Чжаня пойти с ним, но здесь Лань Ванцзи приглашает его сам! Какого чёрта?! Что здесь происходит?! Очевидно, Вэй Усяня не должно здесь быть, из-за него всё идёт не так! Он всё сломал! — Нет нужды… — начинает Лань Ванцзи, выражение его лица напряжённое, Вэй Усяню знаком его взгляд: ещё чуть-чуть и Лань Ванцзи снова закроется. Он играет на опережение и восклицает: — Я очень хочу пойти с тобой! Пойдём прямо сейчас! Подожди, нет, мы не сможем… — Вэй Усянь буквально подпрыгивает от волнения, взбудораженный. — Если мы пойдём прямо сейчас, то у нас будет слишком мало времени, мы даже не успеем насладиться… Завтра, давай завтра! — Мы с братом идём завтра на ночную охоту… — Послезавтра? — Урок с дядей… — Лань Чжань, ты дал мне столько надежды, а теперь разбиваешь мне сердце, — драматично заявляет Вэй Усянь. Он падает на пол, прячет глаза ладонями, будто в плаче. — Вставай, — требует Лань Ванцзи, и этот тон кажется таким знакомым. Вэй Усянь тут же усаживается обратно и скрещивает ноги, пристально глядя на Лань Ванцзи. Тот невозмутимо отвечает: — В четверг. Я обязательно оставлю этот день свободным. Для тебя. — Я буду с нетерпением ждать четверга, — говорит Вэй Усянь. В этот раз его улыбка гораздо ярче, Вэй Усянь и не думал, что сможет улыбнуться так в такое время. — Не позволяй никаким другим милым личикам украсть тебя в наш особенный день, хорошо, Лань Чжань? Уши Лань Ванцзи наливаются краснотой, он крепче стискивает поддон с книгами и свитками в руках, прижимает его к груди, пытаясь понять, как ему отреагировать на такое заявление. — Ох, нет! Я просто тебя дразню, конечно же нет. Лань Чжань думает только о самосовершенствовании и о том, как сделать мир лучше! Он выше смертных желаний! — произносит Вэй Усянь полушутливо, ведь этот маленький Лань Ванцзи на самом деле не замечает красоты вокруг себя. Он ещё такой дремучий и глупенький. Голова Лань Чжаня стала забита думами о Вэй Усяне гораздо позже, и так было бы даже предпочтительнее. Но этот Лань Ванцзи… уже?.. Ведь Лань Ванцзи сейчас — набожный и преданный последователь тысяч правил Гусу Лань, он не должен… поощрять похоть и… подобные шутки!.. — Ещё раз спасибо, что помог мне с исследованиями, — говорит Вэй Усянь, когда они покидают библиотеку. Вэй Усянь оборачивается и смотрит на неё, на эту обитель драгоценной информации. Но, увы, в ней не нашлось ни единой зацепки, как ему вернуться домой. Бесплодные попытки. — Нет нужды, — отвечает Лань Ванцзи. — Ты очень любишь библиотеку, да? Так бережно относишься, защищаешь её всеми силами, — Вэй Усянь даже не спрашивает. Он это знает; Лань Ванцзи будет терпеть боль от сломанных костей, ожоги от солнечного пламени, всё — ради каждого фолианта и свитка. — В ней хранятся труды многих и многих поколений, что были до нас, — Лань Ванцзи серьёзен. — Информация. Я хочу внести свой вклад, добавить что-то своё. — Хорошая цель, хорошая задача, — соглашается Вэй Усянь. Он видел, как Лань Чжань усердно работал, переписывая повреждённые тексты, сочинял новые, чтобы пополнить прославленную коллекцию Гусу Лань, разыскивал всё, чем можно было бы эту коллекцию расширить. И когда они уходили из мира совершенствования на долгие годы, Лань Чжань не переставал трудиться, проводя в рабочем кабинете много времени. Даже перед тем, как Вэй Усянь покинул свой мир ради этого визита в прошлое, они занимались этим; несколько древних тлеющих свитков, сочинительство мелодий и заклинательских практик. Второй том по парному совершенствованию… Вместе они написали много текстов, хотя Лань Чжань и выполнял большую часть работы, оба они не отрицали, что Вэй Усянь тоже прикладывал немало усилий. Лань Ванцзи прощается с ним, сославшись на необходимость помочь брату с документами, а Вэй Усянь отправляется в место, которое про себя обзывает «кроличьей поляной». Ещё светло, потому что в этот раз в библиотеке он сидел гораздо меньше, чем обычно — сегодня он всего лишь перебирал небольшой остаток священных текстов. Обычно Вэй Усянь просиживал за исследованиями чуть ли не до поздней ночи, и от этого его останавливал только комендантский час. — Ох, простите. У меня нет с собой никаких угощений, — рассеянно извиняется Вэй Усянь. Кролики обнюхивают его ладони, чтобы убедиться в его словах. Вэй Усянь не принимает близко к сердцу, когда некоторые из них уходят прочь. Вэй Усянь закрывает лицо руками и старается сдержать слёзы. Нет! Ничего, абсолютно никаких намёков, как заклинательство может использоваться для управления потоком времени. Библиотека Гусу Лань не единственная библиотека в мире, но она — одна из лучших! И в ней — ничего полезного! Чьё-то имя вертится у Вэй Усяня на языке, но ускользает от него. — Вот ублюдок!.. — Вэй Усянь останавливается, неуверенный в том, кого именно он проклинает. Но он знает, что человек, который ответственен за его затруднительное положение, существует. Это мог бы быть он сам, но Вэй Усянь так не думает; по крайней мере, чрезвычайно на это надеется. Было бы несправедливым считать себя виновным, пусть он и наделал много глупостей за эти годы. Он хочет вернуть своего мужа. Он хочет своей прежней жизни. Он много работал для этого, чёрт возьми! Если там время идёт по-прежнему, то все будут волноваться из-за его исчезновения. Лань Чжань на клочки растерзает весь мир ради него! Вэй Усяня греет эта мысль, но он не хочет, чтобы Лань Чжань снова страдал и волновался. — Эй, а у тебя довольно хорошая жизнь, верно? — говорит Вэй Усянь кролику, который тычется мордочкой в его колено. Вэй Усянь подхватывает его и устраивает у себя на коленях, посмеиваясь сквозь высохшие слёзы. Он успокаивается, расслабляется. Ему хочется подёргать кролика за уши, но вместо этого он пальцем почёсывает его тёплый, слегка увлажнённый и шершавый носик. — Ну, по крайней мере, и здесь у Лань Чжаня есть свои кролики, хоть с этой частью я не облажался. Вэй Усяню немыслимо отделить от благочестивого образа Ханьгуан-цзюня его маленьких пушистых дружков. Вэй Усянь смотрит, как другие кролики скачут вокруг, Вэй Усянь знает, что каждое утро Лань Ванцзи приходит сюда и кормит их. Кролики слишком привыкли к людям, они с Лань Ванцзи их разбаловали! Вэй Усянь тихо посмеивается про себя. Несмотря на то, что сам он — ужасный человек, его Лань Чжань такой милый. Вэй Усянь утирает щёки. Ах, он не может снова заплакать, даже если вокруг никого нет; никого нет, кто мог бы поддержать его, и как же ему не хватает сейчас объятий Лань Чжаня! Вэй Усянь пытается рыдать как можно тише, чтобы не расстраивать кроликов, но ему это совсем не удаётся. Многие из них разбегаются, заслышав всхлипы. Только тот, что у Вэй Усяня на коленях, чудесным образом остаётся с ним, и Вэй Усянь унимает слёзы, поглаживая трясущейся рукой гладкую шёрстку. Вэй Усянь глубоко вдыхает и приходит в себя. Ему необходимо было высвободить эмоции, он слишком давно их сдерживал. Слишком долго цеплялся за клочок надежды, на который рассчитывал, но он исчерпал свой лимит. — Комендантский час, — полушёпотом произносит Вэй Усянь. Он не знает точно, но чувствует это своими старыми костями. Кролик на его коленях недоволен, Вэй Усянь мягко подталкивает его под хвост. Тот отскакивает и ищет новое место, где бы поспать, а Вэй Усянь машет ему на прощание. Вэй Усянь спешно возвращается в свои покои и готовится ко сну. В кровать он ложится лицом вниз, чтобы Цзян Чэн не умудрился увидеть его всё ещё красные опухшие глаза, когда придёт. А когда тот приходит, то первым делом спрашивает: — Ты уже спишь? — Пытаюсь, — бубнит Вэй Усянь в подушку, чтобы приглушить измученный голос. — Я устал. Очень много учёбы. Цзян Чэн усмехается, кажется, он не заметил ничего подозрительного. Вэй Усянь облегчённо прикрывает глаза, выдыхает немного шумно и поворачивает чуть-чуть голову набок, чтобы свободнее дышать. Он укутывается в одеяло поплотнее. Сердце болит, даже его радостное волнение по поводу того, что в этом мире Лань Чжань приглашает его пойти с ним в Цайи, приглушено горем. Внезапно Цзян Чэн срывает с него одеяло и Вэй Усянь вскрикивает с удивлением и возмущением. Цзян Чэн окидывает его равнодушным взглядом. — Что происходит на самом деле? — Не понимаю, что ты имеешь в виду, — честно отвечает Вэй Усянь, пытаясь отобрать своё одеяло обратно, Цзян Чэн же тянет его на себя, так что для Вэй Усяня оно вне досягаемости. — Ты выглядишь так, будто кто-то умер, — бросает Цзян Чэн. — Или будто я увёл у тебя из-под носа последний кусок мяса из супа а-цзе. — То, что ты так делаешь, обозначает, что ты — придурок, — говорит Вэй Усянь, но Цзян Чэн не ведётся, он рычит: — Отвечай на вопрос! Ты даже не спросил, где я был. Вот я знаю, где был ты. Лань Ванцзи что-то сделал с тобой? — Что, чёрт подери, Лань Чжань вообще мог бы со мной сделать? — Вэй Усянь складывает руки на груди. — Всё хорошо. Я устал и просто хочу спать. Верни мне моё одеяло, мне оно нужнее! — Не верну, пока ты не скажешь мне, что происходит, — упрямится Цзян Чэн. — Что ты скрываешь? Ты ведёшь себя по-другому с тех пор, как мы приехали в Облачные Глубины. Ты вообще Вэй Ин? — Я — это я! Я не одержим, если хочешь — ударь меня Цзыдянем! — Вэй Усяню хочется рассмеяться. Конечно, Цзян Чэн заметил, глупо было рассчитывать, что Вэй Усянь продержится целый год. — Я же сказал, что ничего не происходит, а ты ведёшь себя по-скотски! Почему я не спросил, где ты был? Потому что ты или занимался, или тренировался. Ты не такой раздолбай, как я, поэтому я сомневаюсь, что у тебя бы могли возникнуть какие-то проблемы. Зачем мне беспокоиться о тебе? Ты прилежный, образцовый будущий глава ордена, утром могу тебе поаплодировать. Но прямо сейчас я хочу, чтобы ты вернул мне моё чёртово одеяло! Цзян Чэн держит это чёртово одеяло ещё мгновение, а затем швыряет его Вэй Усяню в лицо. — Отлично. Можешь ничего не рассказывать, — говорит он в итоге. — Нечего рассказывать, — настаивает Вэй Усянь и падает обратно на кровать. — Ну так и где ты был? — Лань Сичэнь показывал, как работает Расспрос. У него был дух, и он допрашивал его. Он позволил всем приглашённым ученикам смотреть, и я бы позвал тебя, но знал, что ты занят в библиотеке с Лань Ванцзи. — Ах да. Как возмутительно, мы читали и учились, какая же я безнравственная тварь, — со смешком говорит Вэй Усянь. Затем он обращает взор к потолку и начинает его рассматривать. — Расспрос — это действительно удивительная и сильная техника. Было бы здорово, если бы ей могли владеть люди, не принадлежащие к ордену Гусу Лань. Но этому навыку не так просто научиться. Лани обладают невероятной музыкальностью, лучшей среди всех других орденов. Поэтому неудивительно, что они смогли создать подобную технику и использовать её для совершенствования. — Это было впечатляюще, — признается Цзян Чэн. — Тем более, Лань Сичэнь находится на более высоком уровне совершенствования, чем большинство, поэтому духи не могут ему лгать. Он действительно подходит для того, чтобы стать следующим главой ордена, — сказав это, Цзян Чэн замолкает. Вэй Усянь переводит взгляд на него, глубоко задумавшись. — И ты тоже, — говорит он. — Станешь великим главой ордена. Я знаю это. И надеюсь только, что произойдёт это не в ближайшее время. Но я знаю, что когда произойдёт, когда ты займёшь эту должность, ты возвысишь Пристань Лотоса, и твои родители будут тобой гордиться. — Заткнись, — Цзян Чэн и отворачивается. — Кто вообще спрашивал твоего мнения? — Твоё грустное личико, — отвечает Вэй Усянь. — Не терпелось на него посмотреть. — Это ты выглядишь так, будто рыдал весь вечер. — Ерунда, я ни дня в жизни не плакал! Я мог бы вскрыть своё брюхо, достать оттуда кишки и запихнуть их обратно без единой слезинки, помяни мои слова! Цзян Чэн смеётся, качнув головой, и называет его за это «тупицей». Вэй Усянь лишь улыбается ему, а затем переворачивается, пытаясь уснуть.