это — наш обет

Его зовёт к себе Цзян Фэнмянь. — А-Сянь, твой инструмент прибыл, — сообщает он. До этого Вэй Усянь коротал время, сражаясь с другими учениками; он ждал, пока Цзян Чэн закончит занятия: после они устроили бы новый заход тренировок. Вновь совершенствоваться в ордене Юньмэн Цзян вместе с его адептами — здорово. Стиль заклинательства Вэй Усяня был слиянием техник Юньмэн Цзян, которым он обучался с юности, Гусу Лань, которые приобрёл за годы сражений бок о бок с Лань Чжанем, и демонических заклинаний, которые он придумал сам. Лань Сычжуй однажды заметил, что подобный стиль делает Вэй Усяня опасно непредсказуемым, из-за чего был обозван неблагодарным ребёнком, а Лань Чжань с ним тогда согласился. Вэй Усянь тыльной стороной предплечья утирает лоб, потом трёт ладони о подол безрукавки, не желая испачкать новый инструмент в первую же минуту знакомства с ним. Цзян Фэнмянь был изумлён просьбе, но с радостью её исполнил, высказавшись, что с радостью послушал бы, как Вэй Усянь играет. — Вы заказали его в Гусу? — уточняет Вэй Усянь, перенимая из рук Цзян Фэнмяня свёрток. Сначала он вертит его в руках, а потом с нетерпением, но бережливостью начинает развязывать узел и разматывать нити вокруг свёртка. — Да. Как оказалось, ремесленники в Гусу по части музыкальных инструментов не имеют себе равных, — Цзян Фэнмянь не вставал из-за стола, поэтому наблюдает сейчас за Вэй Усянем снизу вверх, позабыв о важных бумагах перед собой. Его улыбка замирает в ожидании мига, когда подарок дойдёт до получателя. Конечно же, это флейта. Светлого древесного цвета, весит чуть больше, чем Вэй Усяню привычно. Изначально ему хотелось бы флейту более тёмных оттенков, но тогда она каждый раз напоминала бы ему о Чэньцин, даже если бы просто попадалась на глаза. Этот же инструмент наивысшего качества, сделан просто превосходно — Вэй Усянь извиняется перед Чэньцин, но она не сравнится с новой флейтой Вэй Усяня из чистого, неосквернённого материала, не тронутого ни светлой энергией, ни энергией обиды. Короткое мгновение Вэй Усянь наслаждается этим чувством. Чэньцин — его, сделанная его руками, но она всегда будет иметь при себе тёмную, вязкую ауру, она рождена была в гиблом месте, и рождена для тёмного совершенствования. Даже когда Вэй Усянь отказался от тёмного пути, когда вырастил золотое ядро, Чэньцин осталась с ним. Она заботила Лань Чжаня, но он понимал её важность для Вэй Усяня. — Спасибо, дядя Цзян, — произносит Вэй Усянь, проводя пальцами по гладкому дереву. — Она очень красивая. Вэй Усянь склоняется в благодарном поклоне, что позволяет Цзян Фэнмяню похлопать его по плечу. Распрощавшись с ним, Вэй Усянь возвращается в свою комнату за недостающей частью, за последним фрагментом, который завершит картину. В закромах лежит нефритовый амулет: вновь явив его на свет, Вэй Усянь вздыхает от восхищения. Он трясущимися руками продевает шнурок через специальное отверстие во флейте, прикрепляя подвеску. Он не ожидал от Лань Ванцзи такого подарка, а тот купил его прямо у него на глазах, причём Вэй Усянь даже не догадался сразу! Но эта подвеска… прекрасное дополнение к его новому инструменту. Он слишком долго сидит в комнате с флейтой в руках; он погружён в свои мысли. Даже смеётся над собой в какой-то момент: он может выглядеть молодым, но лишь телом. На деле же он старик, и давно уже смирился с этим. Сначала Вэй Усянь отправляется на поиски Цзян Яньли, ведь обещал ей сыграть. Он до сих пор не дописал мелодию для неё, но уже работает над этим. Это будет мелодия о печали, затронувшей его после её безвременной кончины, это краски тёмных оттенков, пропитывающих слух мрачным помешательством… Вэй Усяня, погрязшего в раздумья, останавливает один из слуг в коридоре. Говорит, что к нему пришёл гость. — Гость? — Вэй Усянь удивлён. Мимолётная надежда, что это Лань Ванцзи, разбивается, когда он понимает — Лань Ванцзи здесь незачем находиться. Он обязательно оповестил бы о визите заранее, прислав письмо. Вэй Усянь ждал этого письма с той самой минуты, когда Лань Ванцзи сказал, что напишет. — Хорошо, — хмурится Вэй Усянь, — давайте посмотрим, кто это. Слуга, не озадачившись формальными поклонами, просто кивает и ведёт его в комнату для приёмов. Там уже и Цзян Чэн, и Цзян Фэнмянь. Вэй Усяня поражает недоумение — что же Цзян Чэн здесь делает? Вероятно, это — часть его обучения как наследника ордена. Для таких ситуаций, в которых Цзян Чэну приходится представлять свой орден, у него есть особое выражение лица. Он сосредотачивается: малейшее движение бровей, лёгкий вырез напрягшихся скул, что безуспешно Цзян Чэн пытается скрыть. Вэй Усянь не видел этого лица много лет, почти уже забыл его. Он никогда не говорил Цзян Чэну, что замечал подобные изменения. Сначала думал, что время ещё будет, а потом Цзян Чэн встал во главе ордена, пока вокруг всё полыхало огнём. Но сейчас для подобных тоскливых мыслей о прошлом и будущем у Вэй Усяня нет времени. Напротив Цзян Фэнмяня стоит адепт в форменных одеждах Цишань Вэнь, и хотя солнечные мотивы в узорах обыкновенно вызывают тошноту, в этот раз до Вэй Усяня она не добирается — он узнаёт этого человека. — Вэнь Нин! — восклицает Вэй Усянь. Тот вздрагивает от неожиданности. — Что привело тебя в Пристань Лотоса? Вэнь Нин становится, чтобы официально и вежливо поприветствовать Вэй Усяня, тот же только отмахивается. Вэнь Нин стеснённо ёрзает на месте. Он отвечает слабым голосом, но его заикание почти незаметно: — Моя сестра попросила меня выследить зверя, известного как аоинь. Мы получали сообщения, что одного из них видели на территории Юньмэна, и я прибыл просить главу Цзян о разрешении на охоту. — Поступить так правильнее всего, — поддразнивает его Вэй Усянь, Вэнь Нин слегка смущается. — А вы что скажете, дядя Цзян? А Цзян Фэнмянь, тем временем, изучает Вэй Усяня, ведь он ясно помнит, как резко тот высказывался против Вэней, однако именно этот адепт Вэнь, кажется, его близкий друг. Поэтому Цзян Фэнмянь благосклонно улыбается и указывает ладонью на раскрытую карту: — Область, которую молодой мастер Вэнь желает посетить, находится на самом краю наших территорий. Однако я ценю его уважение к нашим границам и желаю успехов в его начинаниях. Жители Юньмэна будут благодарны, если их избавят от этой чудовищной твари. По землям Юньмэн Цзян бродит слишком много демонических созданий, и объединить усилия по их поимке и устранению — отличная идея. Вэнь Нин кивает, и, очевидно, тонкого намёка Цзян Фэнмяня о гармоничных взаимоотношениях орденов, не понимает. Зато понимает Вэй Усянь, слыша в чужих словах обращение и к себе. Он рассчитывает на то, что его предупреждение об угрозе со стороны Цишань Вэнь воспримут серьёзно. — Эй, Вэнь Нин, а можно я пойду с тобой? Звучит здорово! — и Вэй Усянь действительно счастлив; он осознаёт, что никогда раньше не ходил на ночные охоты с Вэнь Нином, это поражает его. Они охотились вместе как старейшина Илина и его верный Призрачный Генерал, но никогда как товарищи-заклинатели. Ужасно. До того, как Вэнь Нин успевает что-то сказать, вмешивается Цзян Чэн: — Я тоже хотел бы пойти с вами, — и пристально смотрит на Вэй Усяня. Тот склоняет голову, его гложет любопытство — что же с Цзян Чэном такое? Он явно что-то замышляет, и чуть позже Вэй Усянь намеревается спросить его об этом. — Ах! Если молодой господин Вэй и молодой господин Цзян желают… конечно, я не могу им отказать. Но вынужден предупредить, что это ночная охота едва ли сможет их развлечь. — Она не будет скучной! Я хотел бы посмотреть, на что похож этот аоин. — Аоинь, — поправляет Вэй Усяня Цзян Чэн. — Да какая разница! Когда отправляемся? Сегодня или завтра? — Наши планы зависели от ответа главы Цзян. В случае его согласия мы собирались выдвинуться сразу… — отвечает Вэнь Нин, нервно сжав одну руку в другой. Цзян Фэнмянь с одобрением встретил идею Вэй Усяня присоединиться к отряду Вэней. Поэтому уже совсем скоро Вэй Усянь и Цзян Чэн собирают походные сумки, что много времени не занимает — дольше они ждут, пока Цзян Яньли соберёт им провизию в дорогу. Уложив ароматные бумажные свёртки с едой подальше, чтобы не соблазниться раньше положенного, Цзян Чэн намекает, что нужно зайти попрощаться с Цзян Фэнмянем. Потом, спустя две минуты тишины, в одном из безлюдных коридоров, он зовёт: — Эй. — Я тебе что, собака, — хмыкает Вэй Усянь. — Вообще-то, я удивлён, что ты захотел пойти со мной. — Ты постоянно соловьём заливаешься о том, как сильно ненавидишь Вэней, как они опасны, но сейчас ты явно навязываешь одному из них свою дружбу. Я не могу тебя понять, — Цзян Чэн угрюмо поджимает губы. Затем он поднимает руку и тычет пальцем Вэй Усяню в грудь. — Я иду с тобой, чтобы вовремя обеспечить защиту. Кто-то же должен проследить, чтобы ты не учинил какую-нибудь глупость. — Вэнь Нин не такой, как остальные Вэни! Он и его сестра из побочной ветви, которая не подчинялась бы главной, если бы у них был выбор. Вэнь Цин — целительница, вся их семья целители, их не заботит власть, в отличие от Вэнь Жоханя и его отпрысков. — Да ладно, и откуда же ты это знаешь? — Вэнь Нин сам мне это сказал. Конечно же, в этом мире Вэнь Нин ничего подобного Вэй Усяню не говорил, но это и не было необходимостью. Вэй Усянь видел всё собственными глазами. Вэнь Цин держала свою семью как можно дальше от войны, сражений и бойни, пока могла. Что, в конечном итоге, не имело никакого значения. Вэни были изгоями мира заклинателей, псами, которых необходимо было усыпить. Неважно, из какой семьи ты происходил, какой политики придерживался, есть ли на твоих руках кровь; если ты носил имя Вэнь — это и было твоим грехом. Этого было достаточно, чтобы тебе вынесли обвинительный приговор. Цзян Чэн усмехается: — Как быстро он заставил тебя доверять ему. Как давно ты вообще его знаешь? На совете орденов вряд ли у вас получилось пообщаться больше пяти минут. Да и он-то тебе почему верит? — Посмотри на это лицо, Цзян Чэн. Как ему можно не доверять? — Вэй Усянь невинно хлопает ресницами, указывает на свою милую улыбку. Не удивляется, когда Цзян Чэн тянется к нему, чтобы оттаскать за ухо. — Ой! — Ни единого дня в своей жизни ты не был безгрешен, гуй тебя раздери, — заявляет Цзян Чэн. И у Вэй Усяня нет возможности ему возразить, потому что они уже у дверей в главный зал. Постучавшись, они входят и видят Цзян Фэнмяня тихого и вдумчивого. Он смотрит на них серьёзно, они кланяются. — Позаботьтесь друг о друге, — говорит Цзян Фэнмянь. — А-Сянь? — Да? Взгляд у Цзян Фэнмяня пронзительный и глубокий. Он качает головой, так ничего и не сказав. Вэй Усянь улыбается: — Не волнуйтесь, дядя Цзян. Вэнь Нин — мой друг. Мы вернёмся, а затем я сыграю для вас. — Буду ждать с нетерпением, — мягко соглашается Цзян Фэнмянь, ознаменовав тем самым короткое прощение. Цзян Чэн хмуро наблюдает за их молчаливым разговором. Когда выходит из кабинета, тут же обращается к Вэй Усяню: — К чему всё это было? — Просто дядю Цзяна, как и тебя, волнует моя дурашливость, — Вэй Усянь криво ухмыляется. Он понимает, о чём хотел спросить — но не спросил вслух — Цзян Фэнмянь. О том же, о чём спросил и Цзян Чэн. С чего бы Вэй Усянь так доверяет этому Вэню, когда сам он призывал против Вэней восстать? Вэй Усянь понимает, выглядит несмышлёным юнцом, когда горячечно доказывает, будто бы Вэнь Нин — его друг, что он не будет сражаться на стороне Вэнь Жоханя, что он сам будет жертвой войны. Вэй Усянь ничем не может объяснить свою слепую веру в Вэнь Нина и его семью. Как объяснить остальным, что даже в изменённой временной шкале Вэнь Нин всегда будет выбирать путь, которой приведёт к наименьшему числу пострадавших. Цзян Чэна Вэй Усянь не убедил. Их разговор смолкает, потому как Цзян Чэн не собирается обсуждать Вэней перед ними же. Вэй Усяню отрадно видеть Вэнь Нина в виде ответственного и заботливого руководителя. Во время спуска по реке на небольшой, но быстрой джонке, Вэнь Нин представляет сопровождающих его людей. Двое из главной ветви, ещё один — слуга из ветви Вэнь Нина, и последний — его двоюродный брат. Вэй Усянь замирает; должно быть, это — будущий отец Лань Сычжуя. Вэнь Цзябао приветливо улыбается Вэй Усяню, склонив голову. Грудь Вэй Усяня раздирает боль, он борется с ней, чтобы не схватиться за сердце. Лань Сычжуй так похож на своего отца; Вэй Усянь будто видит его самого, Вэнь Юаня — таким, каким он мог бы стать, если бы его отец не погиб, если бы не случилось войны. Эмоции Вэй Усянь вскружили в вихре, захлестнули — до плывущих перед глазами пятен. Многого о родных родителях Лань Сычжуя Вэй Усянь никогда не знал. Когда он вместе с Вэнями жил на Погребальных Холмах, у него не было времени о таком задумываться — поначалу раны были свежи, и ему хотелось избежать ненужной боли. Они боролись со всем миром, чтобы выжить. А потом… всех перебили. Почти никто не выжил — лишь тогда ещё Вэнь Юань по случайности ли, или благодаря благословению богов, сбежал, укрылся, выжил. Отбросил свои немногочисленные воспоминания, прошлое своей семьи, стёр с себя клеймо Вэнь. Ему дали новое имя, новую жизнь, он стал Лань Юанем. Лань Сычжуем. Вэнь Цзябао ещё молод, он всего-то на два-три года старше Вэнь Нина и Вэй Усяня. Скорее всего, у него пока нет ни жены, ни ребёнка. Вэй Усянь отметает печальные мысли, возвращая внимание к Вэнь Нину. О сыне он может скучать в любой другой момент, сейчас же перед ним стоит важная задача. — Сначала доплывём, — объясняет Вэнь Нин, разложив карту местности и показывая маршрут. Вэй Усянь придерживает карту за один край, чтобы она не болталась на ветру, из-за чего получает благодарную улыбку Вэнь Нина. — Моя сестра сказала, что аоинь — достаточно крупная тварь. Если верить книгам и трактатам, которые сестра дала мне для изучения, аоинь — существо не скрытное. Наш план прост: мы пришвартуемся в этом районе. Затем просто зачистим местность. — Звучит легко, — кивает Вэй Усянь. — Ты упомянул о том, что эта тварь нужна твоей сестре. Для чего? — В основном ей нужны рога, но также она предполагает, что у аоинь много целебных свойств… — начинает Вэнь Нин свою обширную лекцию о своём, о целительском. Вэй Усянь откидывается на спинку кресла, слушает и наслаждается происходящим; Вэнь Нину не хватало сноровки, чтобы освоить все искусства целительства, как его сестра, но даже после смерти его обширные знания не раз выручали Вэй Усяня и тех, кто был рядом с ним. А Лань Сычжуй приобрёл несколько новых навыков, хоть и не в совершенстве. К примеру, он может помочь товарищу во время ночной охоты, если тот был ранен, поддерживая его состояние до момента передачи лекарю, но это уже больше, чем мог бы сделать сам Вэй Усянь или Лань Ванцзи. Первую ночь они проводят в гостинице. Те заклинатели, что происходят из главной ветви, держатся особняком, Вэй Усянь понимает природу их поведения — им не хочется держаться рядом с посторонними, и, уж тем более, людьми из побочной ветви. Это никого не обижает, лишь Цзян Чэн сужает глаза в недовольстве таком, что заставило Вэнь Нина постоянно извиняться. И Цзян Чэна Вэй Усянь понимает тоже — тот не привык к столь явному неуважению и некоему пренебрежению. Вторая ночь проходит под открытым небом. Вэй Усянь радуется, что не забыл прихватить с собой одеяло. Он и его спутники сидят у костра, обмениваясь напитками, Вэй Усянь, не колеблясь, восхищается освежающим алкоголем из Цишаня. Заклинатели из главной ветви всё ещё относятся к чужакам холодно, но безропотно сидят рядом, ни на что не жалуясь. Опустошив кувшин, Вэй Усянь жестом подзывает Вэнь Нина. — Товарищеский поединок, м, молодой господин Вэнь? — предлагает он. — Хочу увидеть, как ты фехтуешь. — А? — подскакивает Вэнь Нин. И расплывается в робкой улыбке: — Конечно, молодой господин Вэй, если вы того хотите… Но, честно говоря, мечом я орудую так себе… — Мы же не всерьёз, а лишь для развлечения. Кого волнуют условности?.. Цзян Чэн! И ты с нами. Цзян Чэн закатывает глаза, но, к довольству Вэй Усяня, берёт Саньду в руку. Вэнь Нин принимает условия Вэй Усяня, к ним присоединяется и Вэнь Цзябао, они сражаются по очереди — Юньмэн Цзян против Цишань Вэнь, но не в схватке насмерть, а исключительно с дружественными намерениями и хорошим настроением. После они обмениваются стратегиями и советами, усевшись друг напротив друга. Цзян Чэн рассказывает Вэнь Цзябао о том, что делать, если тебя обезоружили или пытаются обезоружить. И слегка хвастливо намекает, что сам-то он смог обезоружить его чуть ли не дюжину раз. Вэй Усянь помалкивает, потому что сколько раз Цзян Чэну удавалось это сделать, столько же возможностей в контратаке он и упустил. — Итак, старший братец Вэнь, есть ли у тебя дама сердце или ты ещё в поисках? Ты такой красивый и статный мужчина, не удивлюсь, если каждая встречная бросится тебе в ноги, стоит тебе посмотреть в её сторону, — Вэй Усянь игриво поглядывает на Вэнь Цзябао через костёр. Тот бормочет что-то еле слышно, Вэнь Нин прячет улыбку за рукавом, Цзян Чэн — тяжко вздыхает. — На самом деле, у старшего брата действительно есть кое-кто особенный, — Вэнь Нина поднятая тема, кажется, забавляет. — Я бы так не сказал… то есть да, мне кое-кто нравится… то есть она, в общем, очень милая, — язык у Вэнь Цзябао так заплетается, что Вэй Усянь едва сдерживает смех. Вэнь Цзябао почёсывает затылок, а потом с тоской возводит глаза к ночному небу. — Я не уверен, что тоже нравлюсь ей. Я боюсь переступить черту; боюсь всё разрушить. Вдруг наша дружба из-за моих нелепых чувств окончится? — Почему же ты так думаешь? Ты просто пугаешь себя почём зря. Будь смелее и признайся ей! — подсказывает Вэй Усянь с задором. А потом сам берёт паузу. Он же не знает, о ком именно говорит Вэнь Цзябао. Вдруг не о той, что является матерью Лань Сычжуя? Что, если Вэй Усянь подталкивает Вэнь Цзябао к совершенно другой женщине? Что тогда станет с Лань Сычжуем?.. Но если бы Вэй Усянь услышал этот разговор в любой другой момент своей жизни, он дал бы точно такой же совет мужчине, что стесняется своих чувств и запирает их в себе. В прошлой жизни Вэй Усянь никогда не встречал Вэнь Цзябао. История уже давным-давно идёт другими путями. — Молодой мастер Вэй, кажется, хорошо разбирается в подобных вопросах, — говорит Вэнь Нин с лёгкой вопросительной интонацией. Цзян Чэн фыркает: — Не дай ему себя одурачить. Этот придурок чище белого лотоса. — Так и есть, — Вэй Усянь прижимает руку к сердцу. — Я ещё не вкусил плодов любви. Но надеюсь найти однажды самого прекрасного в мире человека и связать себя с ним узами брака. Но пока, увы, я довольствуюсь лишь своей рукой. — За! Мол! Чи! — ревёт Цзян Чэн, и от его грозного рыка почти не слышно смешка Вэнь Нина. А Вэнь Цзябао смеётся заливисто. Этот смех — смех Лань Сычжуя, когда он немного выпьет или находит причину не сдерживаться. Вэй Усянь ворочается, слепо разглядывая тёмное полотно палатки напротив него. Он так сосредоточился на том, чтобы остановить грядущую войну, не дать Пристани Лотоса пасть, но… всё это затронет судьбы тысяч людей. Вэй Усянь не забыл своих детей, но от понимания того, что они ещё даже не родились, а их появление на свет ещё под вопросом, что-то в нём колеблется. У него нет никаких гарантий. Перевернувшись на другой бок, Вэй Усянь осознаёт, что Цзян Чэн тоже не спит и пялится на него. — Как дела? Не можешь уснуть? — интересуется Вэй Усянь. Цзян Чэн качает головой. Говорит: — Просто интересно. — Что же? — Ты. Всё это. Почему мы здесь, — и пока Вэй Усянь быстро моргает, Цзян Чэн продолжает: — Не беспокойся. Я не буду лезть к тебе со своими вопросами. Ты всё равно на них не ответишь. — И что это значит? Цзян Чэн молча перекатывается на спину, закрывая глаза, будто бы собирается спать. Но они оба знают, что ото сна Цзян Чэн слишком далёк. Вэй Усянь тянет к нему руку, чтобы встряхнуть, а Цзян Чэн от неё без проблем отмахивается — Вэй Усяня это не останавливает. Губы Цзян Чэна кривятся в ухмылке: — Перестань ко мне лезть! — Не перестану, пока не пояснишь мне свои слова, — Вэй Усянь безжалостен. Он целится в определённые точки на руках Цзян Чэна. Цзян Чэн рывком поднимается и тыльной стороной ладони прижимает запястье Вэй Усяня к земле. В глазах его сверкают кинжалы. — Ты ненавидишь Вэней? Вэй Усянь отвечает не слишком уверенно: — Большинство из них? — Но почему этот — другой? — Он милый, — Вэй Усянь стряхивает с себя ладонь Цзян Чэна и тоже садится. — Ты же знаешь его. Мы познакомились во время совета орденов, перед соревнованием лучников. Я поболтал с ним, мы подружились. У него доброе сердце. — Знаю? — Цзян Чэн звучит разочарованно. — Я был там с тобой почти всё время и ни разу не видел, чтобы ты с ним разговаривал. И когда мы были порознь, у тебя просто не хватило бы времени на разговор с ним по душам. Ты ведёшь себя так, будто знаешь его много лет, но он не чувствует того же. Да он до сих пор подпрыгивает каждый раз и в панике бегает глазами, когда ты зовёшь его по имени. — Просто Вэнь Нин застенчивый, — говорит Вэй Усянь равнодушно. — Я быстро завожу друзей. И не знаю, что ещё тебе сказать. Да ладно, Цзян Чэн, на что ты действительно злишься? — Я уже сказал тебе причину прямо сейчас, но ты… — Цзян Чэн обрывает себя. Качает головой. — Забудь. Я устал. Вэй Усянь вздыхает. Останавливается, чтобы не бросить ещё одну реплику. Потому что не понимает, о чём они вообще спорят. Что-то разозлило Цзян Чэна, но, чёрт возьми, Вэй Усянь понятия не имеет, что творится у него в голове. Цзян Чэн засыпает первым, а Вэй Усянь ждёт, пока сон его не будет крепким. Глядя на Цзян Чэна, Вэй Усянь думает о том, что не хочет повторять трагедию их прошлого, но они продолжают ссориться по неизвестным ему причинам. Мысли Вэй Усяня путаются, ему едва удаётся уснуть, загруженному размышлениями о том, как сохранить их отношения, а не разрушить вновь. Утром Цзян Чэн угрюмый, но он внимательно слушает указания Вэнь Нина, когда они оказываются рядом с местом, где в последний раз был замечен аоинь. Группа разделяется и прочёсывает местность на мечах. Слуга Вэнь Нина остаётся в пределах деревни, где жили пострадавшие. Деревенские рассказывают им всё, что знают: зверь сожрал молодого парнишку, работавшего в поле, а потом растерзал на части нескольких мужчин, что отправились на его поиски. Семь мертвецов, и ни одного заклинательского ордена поблизости, который разобрался бы с этим. На это Цзян Чэну Вэй Усянь не указывает. Заклинателей очень много, но разных тварей — тысячи. Этой деревне ещё повезло, здесь смертей не так много, вся деревня могла бы оказаться уничтоженной, тварь могла бы преследовать каждого жителя, пока никого не осталось бы. Тем не менее, Вэй Усяню не нравится то, что если бы не мерзкий обманщик и интриган, эта деревня, как и многие другие, могла бы навсегда исчезнуть с лица земли. Сторожевых башен, которые создал Цзинь Гуанъяо, ещё нет рядом. Несмотря на все преступления, совершённые им, идея сторожевых башен имела смысл. Поиск тех, кто окажет обычным людям помощь, сопряжён с опасностью из-за самой дороги до ордена и высокой вероятности того, что просьба будет проигнорирована. Сторожевые башни как минимум предназначались для приёма сообщений, но на самом деле Вэй Усянь не знает, сколько из них получили ответ. Нелегко оказаться застрявшим назад во времени. Вэй Усянь сходит с меча с вымученным вздохом. Цзян Чэн приподнимает бровь, но Вэй Усянь потягивается и делает вид, будто усталость его взялась из-за того, что он весь день летал и расспрашивал жителей деревни. Поиски продолжаются ещё несколько дней, но никаких признаков аоиня. Однажды вечером, в душных сумерках, Цзян Чэн рассуждает о том, как долго им ещё здесь оставаться, и они соглашаются, что Вэй Усянь и Цзян Чэн проведут ещё две ночи тут. Вэй Усяню хотелось бы найти эту тварь, чтобы счесть ночную охоту завершённой, но Цзян Чэн — наследник ордена, ему не подобает проводить две недели подряд, скитаясь по глуши. У него есть обязанности, он должен посещать занятия. Одно дело — проучиться год в другом уважаемом ордене, где даже самая короткая ночная охота имеет огромное значение. Но сейчас… он не может себе позволить себе роскошь бездельничать целыми неделями; Вэй Усянь не думает, что Цзян Чэн сам в восторге от того, что ему придётся вернуться. Вэнь Нин, Вэй Усянь и Цзян Чэн следуют наводке одного из жителей деревни, которого они расспросили прошлой ночью. Они идут пешком к тому месту, где жители в последний раз видели своего пропавшего соотечественника. Здесь роща густая, и с высоты птичьего полёта того, что происходит на земле, не разобрать. Вэнь Нин вполголоса рассказывает о некоторых медицинских процедурах, которым научился у сестры, и прерывает его внезапное шипение Цзян Чэна, приказавшего им остановиться. Вэй Усянь сдерживает шутку на кончике языка, потому что Цзян Чэн был серьёзен. Вэй Усянь вдыхает и ошарашенно раскрывает рот, когда видит то, что до этого заметил Цзян Чэн. Аоинь принимает облик белого быка, и хоть Вэнь Нин сказал, что он большой, он либо не знал, либо забыл уточнить, что большой — в несколько раз больше человека. Жёлтая соломенная грива и бледная шкура практически сияют в лунном свете, но подобная заметность ему не мешает не бояться хищников из-за массивности. Внимание Вэй Усяня приковано к четырём крупным рогам. Они покрыты чем-то склизким и тёмным, блестящим на свету — и Вэй Усянь знает, что это кровь жертвы, недоеденные останки которой лежат где-то рядом; скорее всего это бедняк из деревни, которую они только что покинули. — Зови остальных, — шепчет замершему в страхе Вэнь Нину Вэй Усянь, кладёт руку ему на запястье; тот подпрыгивает, едва сдержав крик. Но шума от движений Вэнь Нина достаточно, чтобы привлечь аоиня, и уже в следующую секунду он бросается на них. Вэй Усянь оттаскивает Вэнь Нина с пути аоиня, бросает оглушающий талисман — который не действует, но хотя бы немного отвлекает тварь, чтобы Вэй Усянь успел обнажить Суйбянь. Аоинь талисман стряхивает с такой лёгкостью, будто это не более чем клочок бумаги, и разгневанно мычит; Цзян Чэн отвлекает аоиня от следующей атаки выпущенной стрелой и попадает в плечевую мышцу. — Наверх! — командует Вэй Усянь. Втроём они берутся за мечи и игнорируют опасный треск ветвей, пытаясь укрыться на высоте. Вэй Усянь вытирает царапину, кровь из которой заливает глаза, смотрит на распустившуюся искрами в небе сигнальную ракету, выпущенную Вэнь Нином. Не столько сигнал, сколько крик о помощи. Аоинь не пытается прятаться, но каждая из трёх стрел Цзян Чэна по нему промахивается, застряв в ветвях. Цзян Чэн чертыхается, проклиная себя за неудачу. Аоинь ходит взад-вперёд, хлещет хвостом себя по бокам, смотрит на них снизу, желание добраться до добычи чуть ли не физически ощутимо, но тварь не в силах сообразить, как это сделать. Аоинь не хочет рисковать, хоть и жаждет отведать заклинательской плоти. Этот взгляд в его глазах. Вэй Усянь проглатывает отвращение. Его здесь не съедят, не перегрызут. Нет, спасибо. — Я не хочу здесь прятаться! — говорит Цзян Чэн, разозлённый собственной беспомощностью. — Нужно его поджечь. Но я не знаю, как мы воспрепятствуем распространению огня, — предлагает Вэй Усянь, сам вслушиваясь, спешат ли к ним на помощь другие заклинатели из Цишань Вэнь. Они не могут оставаться в воздухе бесконечно. Вэй Усянь перебрасывается с Цзян Чэном ещё парочкой идей, прежде чем Вэнь Нин облегчённо стонет, поворачиваясь на звук рассекающих воздух мечей, сигнализирующих о прибытии поддержки. Один из Вэней грязно ругается, разглядев аоинь и сопоставив его размеры. — Хорошо, давайте будем действовать та… — перебивает Вэй Усяня какая-то несусветная срань, выстрелившая с земли и едва не оторвавшая ему половину лица. Они одновременно вскрикивают от страха и удивления. А Вэнь Нин ещё и от боли, потому что один из снарядов вонзился ему в плечо и разорвал верхнюю накидку, от силы удара Вэнь Нина качнуло, и только благодаря подоспевшему вовремя Вэнь Цзябао он не упал. Аоинь швыряется в них комьями грязи с такой силой, что те сшибают и ломают крепкие ветви деревьев, а при попадании в человека наносят немалый урон. — Мы отвлечем его! Стреляйте, пока не сдохнет! — вопит Вэй Усянь, бросившись вниз и воспользовавшись тем, что аоинь отвернулся — в момент полёта Вэй Усянь наносит режущий удар сверху. Для своих габаритов аоинь ослепляюще быстрый, он уходит из-под удара так, что перед лицом Вэй Усяня лишь срезанная шерсть взвивается. Хмурясь, Вэй Усянь надеется, что эта атака пролила хоть каплю крови. Стрела, которой Цзян Чэн поразил аоинь раньше, всё ещё виднеется из плеча твари, покрытого тёмной коркой. Вэй Усянь отскакивает в сторону, когда аоинь уворачивается от меча другого заклинателя. Цзян Чэн опять ругается, потому что промахнулся. — Какого чёрта эта сволочь такая быстрая? — жалуется Цзян Чэн. У Вэй Усяня нет времени думать об этом. Аоинь отражает стрелу рогами, та валится на землю. Кажется, он не забывает, что у него есть враги и в воздухе. Всякий раз, когда выдаётся момент, аоинь вздымает копытами грязь, швыряя грязь и камни в лучников. Шквал стрел внезапно градом появляется будто из ниоткуда. Вэй Усянь удивлённо поднимает голову, недоумевая, как у остальных получилось сквозь густой лес организовать такую атаку. Оказывается, Вэнь Цзябао и ещё один заклинатель срубают ветви, открывая пространство для стрел. Вэй Усянь и Цзян Чэн кивают друг другу и загоняют аоинь так, чтобы лучникам было легче целиться и стрелять. Аоинь, кажется, понимает, что место, в котором он оказывается, представляет опасность. Он ревёт от гнева, особенно когда вся спина его оказывается усеяна стрелами. — Что это за звуки? — вдруг вскидывается Цзян Чэн, запрокидывая голову. Знакомые аккорды разрезают воздух. Вэй Усянь знает их. Это аккорды гуциня. И из тысячи гуциней именно этот он узнает с закрытыми глазами. Вэй Усянь загорается, оглядывается в поисках Лань Ванцзи. — Лань Чжань! Тот появляется в небе, удивлённо смотрит на них, склонив голову, а затем кивает в знак приветствия. Всё его внимание возвращается к аоинь, и он ещё раз проводит по струнам рукой, чтобы оглушить тварь, но и это твари нипочём. Но и от стрел, и от мечей, и от мелодии гуциня аоинь не сможет отмахнуться. Он замедляется, стонет, а потом валится на землю с бурлящим от крови в глоке рёвом. Древки стрел торчат из спины гигантской туши десятками шипов, белая шерсть стала грязной, окрасилась в бурый. Вэй Усянь смотрит на всё это и радуется, что ему не пришлось биться с тварью в одиночку. Тогда он быстро бы расправился с ней, оторвав ей голову, и битва закончилась бы во много раз быстрей. Но тогда он не столкнулся бы с Лань Ванцзи. — Лань Чжань! Не ожидал увидеть тебя здесь! — восторженно зовёт Вэй Усянь. — Нападение на деревню. Попросили о помощи, — отвечает Лань Ванцзи. — Выслеживал зверя. — Прямо на территории нашего ордена, — добавляет Цзян Чэн. — Совершенно не обращая внимания на наше присутствие. Вэй Усянь вздыхает: — Цзян Чэн, не думаю, что мы всё ещё на территории Юньмэн Цзян. Хоть что-нибудь тебе здесь кажется знакомым? Цзян Чэн бросает на него острый взгляд, осматривается. — Я не знаю каждый клочок земли, за который наш орден в ответе, идиот. Никто не сумел бы такое запомнить! — Прошу прощения, — сказал Лань Ванцзи, поклонившись Цзян Чэну. Цзян Чэн краснеет и кашляет: — Ты зашёл так далеко ради благого дела. Всё в порядке, никаких заявлений. А как мы разделим добычу? — Никто не скажет точно, что нанесло ему последний удар, — Вэй Усянь кладёт руку на подбородок, глядит на мёртвого аоинь. Его изрешетило, так что Вэй Усянь может лишь надеется, что мясо не испорчено. Конечно, есть его никто не собирается, но Вэнь Нин ясно дал понять, для чего оно нужно и что каждый кусочек пригодится. В итоге они приходят к некоторому согласию: по одному рогу Гусу Лань и Юньмэн Цзян, два оставшихся — Цишань Вэнь. Вэнь Нин возражал, говоря, что Вэй Усянь и Цзян Чэн тоже заслуживают два, но ни один из них не захотел тащить всё это обратно. Одного трофея достаточно, учитывая, что Вэй Усянь и Цзян Чэн просто хотели побывать на ночной охоте и провести время с Вэнь Нином. Вэй Усянь оставляет задачку делёжки Вэнь Нину и его людям и поворачивается к Лань Ванцзи: — Эй, Лань Чжань? Мы ближе к Юньмэну, чем к Гусу. Как насчёт того, чтобы провести ночь в Пристани Лотоса? — предлагает он, стойко выдерживая свирепый взгляд Цзян Чэна. Лань Ванцзи кажется озадаченным. Он издаёт короткое вопросительное «М?». — Да всё будет хорошо! Ты наверняка выслеживал эту тварь без должного отдыха! Очень на тебя похоже, Лань Чжань, — посмеивается Вэй Усянь. Он узнаёт своего Лань Чжаня, готового бороться с усталостью до последнего. — На мечах до Пристани Лотоса гораздо быстрее, чем до Облачных Глубин. Лань Ванцзи обращается к Цзян Чэну, тот закатывает глаза, но вслух возражений не высказывает. — Спасибо, — произносит Лань Ванцзи спустя время. — Буду премного благодарен. Вэй Усянь улыбается ему. Его план заключается в том, чтобы Лань Ванцзи как следует отдохнул. Он знает язык тела Лань Ванцзи, видит, что тот, бедняга, иссяк. Они оба виноваты в том, что вечно пытаются выйти за свои пределы, хотя с возрастом это почти ушло. Было легче научиться полагаться друг на друга, чем останавливать самих себя. — Вэнь Нин! Вэнь Цзябао! Спасибо, что позволили нам пойти с вами. Было весело, — кричит Вэй Усянь. — Увидимся, ребята! Ему кланяются в благодарность. Вэнь Цзябао даже машет рукой, когда Вэй Усянь, Лань Ванцзи и Цзян Чэн встают на мечи. Вэй Усянь бросает на них последний взгляд, машет в ответ, и сердце его тянется вниз. Он надеется, что для этих двоих жизнь сложится лучше, чем в прошлый раз, что его действия хоть что-нибудь исправят. Это всё, что он может сделать для них на данный момент. Вэй Усянь снова возвращает мысли к Пристани Лотоса, позволяя себе разволноваться. Лань Ванцзи идёт с ними! Прямо сейчас! У Вэй Усяня даже не было возможности написать ему письмо, а теперь он здесь. Вэй Усяню не терпится показать Лань Ванцзи все свои любимые места после того, как они хорошенько отдохнут.