это — наш обет

Пэн Чэн удивилась, увидев их всех снова. Она настолько взволнована, что даже не спросила, хотят ли они пройти внутрь и угоститься чаем, о манерах она вспоминает лишь тогда, когда Лань Ванцзи просит у неё стул для Вэй Усяня. Вэй Усянь смотрит на мужа с влюблённой улыбкой, ведь его ноги от целого дня ходьбы и беготни гудят и ноют. Пэн Чэн извиняется за столь грубое поведение, проводит их внутрь дома: его она содержит в хорошем состоянии, Вэй Усянь обращает внимание на скромность, простоту обстановки, но прочность возведённых стен. С благодарностью усаживается и слушает попытки Дэн Чжоусяна допросить Пэн Чэн. В этот раз у него глаза горят, он полон решимости выяснить, что стало с его братом. — Есть ли что-нибудь ещё, чем вы могли бы дополнить свой рассказ? — Я рассказала вам всё, что сочла полезным, — Пэн Чэн прикусывает губу. Она молодая и красивая женщина, Вэй Усяню понятны мотивы Ван Цзяня заполучить её. Но какой бы приятной личностью она ни была, всё сокрыто было горем и жаждой ответов. — Мы ни в чём вас не обвиняем, — мягко произносит Вэй Усянь, — однако я считаю, что чем больше деталей, тем лучше. Это всё. Они опускает взгляд вниз и складывает руки вместе. Медленно кивает: — Что бы вы хотели узнать? — Расскажите больше о Ван Цзяне, — говорит Дэн Чжоусян. Какое-то время Пэн Чэн собирается с мыслями. — Мой деверь никогда не был хорошим человеком. Его отец хорошо его знал, поэтому наследником семьи выбрал моего мужа. Это вызвало распри. Конечно, вызвало… мы маленькая семья. И все странные вещи, происходящие в округе — в нашей деревни и соседней, что за рекой, — наша забота. И здесь нет никого, кого мы могли бы назвать своим врагом. Поэтому, когда мой муж заболел, деверь оказался первым подозреваемым, только доказательств его причастности ни у кого нет. — А раньше ваш муж болел? — Нет. Именно поэтому мы заподозрили, что кто-то играет нечестно, — она утирает глаза. — Я не могу сказать ничего наверняка. Знаю точно лишь то, что моему свёкру не нравилось заклинательство, которое деверь постигал в свободное время. Не знаю, было ли оно тёмным, запрещённым или опасным… Мне тогда казалось, что это просто ещё одна причина свёкра быть против него. Для меня же один его характер был достаточной причиной, чтобы выбор следующего главы семьи пал на моего мужа. Пусть оба сына и росли вместе и воспитывались одинаково, деверь всегда был странным. — Из-за самосовершенствования? — спрашивает Гэн Яньбо. Пэн Чэн кивает, но объясниться яснее и дать больше информации не может. Вежливым покашливанием Вэй Усянь прерывает разговор. Они пришли сюда не за этим, вряд ли она знает о заклинательстве что-то ещё. Дэн Чжоусян неудовлетворённо вздыхает, но, похоже, соглашается с мыслями Вэй Усяня, потому что задаёт следующий вопрос в ином ключе. — Ван Цзянь сказал, что вы должны были стать его женой. — Не понимаю, — смотрит на него в замешательстве Пэн Чэн. — Мы никогда не были помолвлены, мне всегда нравился А-Мэн, и мне всё равно было, второй он сын или первый. Я люблю своего мужа! — И у вас нет предположений, почему он так сказал? — Нет, — твёрдо, лицо Пэн Чэн полно уверенности. — Я не выйду за него замуж, никогда не вышла бы. Мой муж — А-Мэн. Меня не волнует даже, если придётся покинуть эту семью и город. Я этого не сделаю. — Мы ничего подобного вам не предлагаем, — успокаивает её Гэн Яньбо. — Лишь выясняем, что именно происходит. Если Ван Цзянь является причиной болезни вашего мужа, то мы обязательно привлечём его к ответственности за это. Пожалуйста, верьте нам. — А если у вас идеи, куда Ван Цзянь мог пойти, чтобы спрятаться и выжидать? — добавляет Дэн Чжоусян. Пэн Чэн даёт утвердительный ответ: — Я могу проводить вас туда. Это маленькая семейная святыня. В детстве мы играли там все вместе, и А-Мэн сказал мне, что я могу приходить туда, когда мне грустно. Недавно я была там, молилась за здоровье мужа, но ничего странного не заметила. Хотя я и не искала… Пэн Чэн просит дать ей немного времени, остальные собираются снаружи и ждут её. Вэй Усянь распрямляет спину и плечи, любуясь домом. Он украшен небольшими декоративными элементами, из-за которых выглядит элегантно. Вполне мог бы быть обителью заклинательского ордена, едва-едва зародившегося и скромного. — Не нужно ли тебе вздремнуть, Лань Чжань? Вот мне бы не помешало, — поддевает Вэй Усянь. Это приключение слишком большое для пары стариков вроде них с Лань Ванцзи. Тот смотрит с равнодушием. Дэн Чжоусян болтать не в настроении, так что на стороне чесать языками оказывается Гэн Яньбо. — Что вы думаете, старшие? — спрашивает он под ободряющим взглядом Вэй Усяня. — Честно? Думаю, что Ван Цязнь виновен в покушении на своего брата, он это как-то подстроил, — Лань Ванцзи кивает в согласии с Вэй Усянем. — Он думает, что брат украл его жизнь. Но похоже на то, что их отец сделал лучший выбор для будущего их семьи. Их совершенствование недостаточно хорошее, чтобы превратиться в нечто особенное, но в нём — путь к стабильности. Понятно, почему они не обратились за помощью в Куньшань Дэн. Это — внутренняя проблема, они хотели справиться с ней самостоятельно. Вэй Усянь делает паузу. — Лань Чжань? — Мн. Вэй Усянь обращается к Гэн Яньбо: — Ты кое-что упустил в прошлый раз. Что-то важное. — Почему же вы ничего не сказали? — разочарованно хмурит брови Гэн Яньбо. — А как ещё можно научиться? — Вэй Усянь пожимает плечами. — Мы позволим госпоже Ван показать нам дорогу. После я хочу, чтобы вы вдвоём вернулись в дом Ван Цзяня, и на этот раз посмотрите повнимательнее. Вэй Усянь отправляет Пэн Чэн обратно домой к мужу, благодаря за то, что проводила. Что-то ему подсказывает, что Ван Цзянь не прочь пойти и закончить начатое, но уже не скрываясь, а просто перерезав глотку своему брату открыто. Пэн Чэн словно улавливает его молчаливое беспокойство, так что коротко прощается, пожелав всего наилучшего, и спешит домой. Семейная святыня оказывается небольшим ухоженным храмом. Лань Ванцзи заставляет всех остановиться и сделать подношение. Гэн Яньбо покорно встаёт на колени, а потом вдруг указывает вниз перед собой: — Думаю, Ван Цзянь был здесь. Вспомните, Пэн Чэн сказала, что приходила недавно, не так ли? Но никаких следов недавнего присутствия, ни подношений, ни благовоний. Ван Цзянь, видимо, из тех, кто во злобе уничтожил все её следы. — Хорошо подмечено, — говорит Лань Ванцзи. Вэй Усянь улыбается радостно сияющему Гэн Яньбо — никто не может устоять перед похвалой его Лань Чжаня. После внимательного осмотра святилища, их группа снова навещает дом Ван Цзяня. Всем было понятно, что там до сих пор пусто. Вэй Усянь предупреждает молодняк, чтобы ничего не трогали. И ожидает, пока до них дойдёт собственная ошибка. Доходит не сразу, но Дэн Чжоусян в конце концов понимает и указывает на изготовленные солнечные часы, с ужасом восклицая: — Это… Это тёмная энергия! Все эти камни пульсируют с нею в такт! Как мы могли такое упустить? — Потому что это дерьмовая работа, — постукивает по нетронутому камню Вэй Усянь. — Некачественная. Энергия реагирует только в определённые промежутки времени. Я полагаю, что такую вещицу можно сделать намеренно, но то, как колеблется энергия, заставляет меня думать, что здесь есть место случайности. — Некачественная работа, — соглашается с ним Лань Ванцзи. — В резьбе или в заклинательсте? — Везде. — Оу, — ухмыляется Вэй Усянь. — Итак, мальчики, каковы ваши дальнейшие действия? Дэн Чжосян и Гэн Яньбо переглядываются. — Старший Вэй, я не… — Мы здесь помогаем вам, а не отбираем ваш хлеб, — приходится напомнить. — Кроме того, как и чему вы научитесь, если мы с Ханьгуан-цзюнем выполним за вас всю грязную работу? Молодняк упирается взглядами в Лань Ванцзи, тот только подтверждает слова Вэй Усяня. — Хм-м… мне думается, что надо выяснить, не продавал ли он их, — говорит Гэн Яньбо и морщится. — Не хотел бы я думать над тем, продал ли вообще, и если да, то насколько хаотичные вызвал последствия. — Тёмная энергия обиды, заключённая в часах… — Вэй Усянь барабанит пальцами по руке, размышляя вслух. — Как думаете, что она будет делать? — Старший Вэй? — Творец — человек, ощущающий, что у него украли его жизнь, — Вэй Усянь берёт одни из недоделанных солнечных часов и вертит их в руках. Маленькая лачуга, в которой Ван Цзянь живёт и работает, по сравнению с главным домом, где он вырос, — ничто. Её разрушил бы не то что шторм, а даже сильный ветер. — Здесь есть какая-то нить, но я не могу её уловить. Думаю, мне недостаёт практики. Скажи, Гэн Яньбо, если бы ты думал, что твой брат украл у тебя жизнь, как бы ты попытался вернуть её? Гэн Яньбо неразумеюще моргает. У него нет братьев и сестёр, так что в попытке представить ситуацию, его мозг поломался. Закатив игриво глаза, Вэй Усянь развернулся к Дэн Чжоусяну. Тот закипел от одного лишь предположения. — Меня бы это не волновало, старший Вэй, — сказал он. — Притворись, что не владеешь никакой моралью, — Вэй Усянь хмыкает и бросает ему часы, не отравленные тёмной энергий. Насупленный Дэн Чжосян ловит их и смотрит на неоформленный кусок камня. — Я… лишь предполагаю. Если бы я ревновал… — Дэн Чжоусян недолго размышляет. — Старшие, может ли тёмная энергия изменить жизнь? — И как бы это работало? — Я… я не знаю. Больше ничего не приходит на ум. — И всё равно неплохо. Направление, достойное тщательного расследования! И где нам искать зацепки? — Ну-у… если бы люди умели менять уже прожитый жизненный путь, они как-то обмолвились бы этом своему клану. При условии, что это возможно с помощью энергии, пришлось бы обращаться за помощью к заклинателям. Но Пэн Чэн не сказала, будто бы видела что-то странное, о таком она уж точно нам поведала, верно? — Наверняка она так бы и сделала, знай больше, — говорит Вэй Усянь. — И Ван Цзянь думает, что может поменяться с братом судьбой. Если такое происходило когда-либо… Думаете, люди поменялись бы и никому ничего не сказали? — Возможно, им никто не поверил бы, м-м… — затянул Вэй Усянь, постукивая по подбородку. — Но я согласен с твоим первым предположением. Здесь много солнечных часов, и если бы так же много людей обменялись жизнями, я думаю, Пэн Чэн услышала бы об этом хоть краем уха, упомянула бы… Несколько человек могли пасть жертвами поделки Ван Цзяня, но это, — Вэй Усянь рукой обвёл заваленный часами двор, — слишком много? Сомнительно, что у кого-нибудь была возможность заставить всех замолчать. Нет. Думаю, у этих часов другая задача. Не уверен, какая. Есть мысли, Ханьгуан-цзюнь? — Да, — он тоже держит в руках солнечные часы-пустышку, хмурится. — Отследить продажи и узнать, не постигло ли покупателя бедствие. — Хорошая идея, но… эй, я думал, что мы не собираемся помогать младшим! Что случилось с нашим договором позволить им разобраться во всём самостоятельно? — Забыл. Вэй Усянь на ответ Лань Ванцзи смеётся и гладит его по руке. Как можно на него злиться за старые, давно укоренившиеся привычки; в конце концов, они много лет проводили ночные охоты вдвоём. — Отдохнём этим вечером, а уже завтра продолжим, — решает Вэй Усянь. Упрямец Лань Ванцзи не признается в этом, но он устал, и Вэй Усянь это видит. — Так что завтра вам придётся весь день посвятить поискам, ребятки. В этой деревушке гостиницы нет, так что за ночлегом они отправляются в соседний городок, ненамного больший, там для них нашлось всего две комнаты. Немаловажный факт — вряд ли юные заклинатели хотели бы слышать, как старики занимаются кое-чем. Вэй Усянь размеренно гладит по голове Лань Ванцзи, лежащего на его груди, обнажённой, счастливой, вывернутой наизнанку. — Не нравится мне это дело. Я чую тьму. — Тёмная энергия слишком сильна, — сухо подмечает Лань Ванцзи. Губы Вэй Усяня изгибаются в улыбке, но это длится всего мгновение. — Полагаю, это так. Не думаю, что брат Дэн Чжоусяна жив. — Мн. — Сычжуй не мог этого знать, но это безрассудство — отсылать на поиски двух молодых людей. Придётся поругать его за это, когда возвратимся. Два исчезнувших без вести заклинателя — уже ужасно, но потерять четырёх? Нет, нет, неприемлемо. — Забираешь мою долю? Вэй Усянь фыркает: — Мы делим её на двоих! Но не можем же ругать по очереди! Сычжуй хороший мальчик, я даже не могу вспомнить, когда в последний раз он делал что-то настолько глупое. — Подрался с главой ордена Цзинь, — подкинул Лань Ванцзи бесстрастно. — Это было больше года назад, мой сопляк-племянник заслужил в полной мере! О, и просто Сычжуй выбрал не слишком удачные место и время, вот с этим я согласен. Ему следовало обождать, а не затевать разборки прямо во время соревнований, в Башне Золотого Карпа. И почему только они снова разругались? — Глава ордена Цзинь, согласно твоим словам, «полный, абсолютный кретин», — повторяет Лань Ванцзи. Вэй Усянь, усмехаясь, вспоминает, как Лань Сычжуй и Цзинь Лин несколько недель потратили на бессмысленные споры по поводу инцидента, случившегося на соревнованиях. Две семьи — из Куньшань Дэн и Ланьлин Цзинь — поссорились из-за чудовища, которое они обе, по их собственным утверждениям, сразили. И никак не могли поделить трофей. Неясно, что им было нужно больше — добыча или возможность хвастать о ней, вот и разгорелись бесконечные диспуты. Решать их пришлось путём впечатляюще громкой дуэли. И как только эти двое выплеснули друг на друга разочарование в масштабной схватке, то смогли прийти к удовлетворяющему обоих исходу. Вэй Усянь легонько подталкивает Лань Ванцзи в плечо, тот поднимает голову и перекатывается на спину, позволяя ему свернуться на сгибе своей руки. Оба вздыхают, устраиваясь поудобнее. — Предположим… мне просто неохота иметь дело с тёмной энергией. Тем более, когда её столько, — говорит Вэй Усянь перед тем, как Лань Ванцзи притягивает его ближе. — Нет, я в полном порядке. Я, наверное, лучшая кандидатура для таких случаев. Но это… создание новых разрушительных артефактов, работающих с помощью тёмной энергии… — Вэй Ин — другой, — твёрдо отвечает Лань Ванцзи. — Я знаю. Знаю, Лань Чжань, — Вэй Усянь оставляет на его груди невесомый поцелуй. — Не о том беспокоюсь, мне просто не нравится. — Мн, — Лань Ванцзи приподнимает Вэй Усяня за подбородок, чтобы встретиться с ним взглядом. — Можем вернуться домой. На секунду Вэй Усянь задумывается, потом качает головой и наклоняется, чтобы поцеловать Лань Ванцзи в губы, отчасти из-за благодарности, возникшей от предложения, но в основном — потому что любит. — Я в порядке, — снова, — просто мысли вслух. Теперь черёд Лань Ванцзи гладить его по голове и убеждаться, что всё так, как утверждает Вэй Усянь. Всё так. Но видеть, как кто-то другой манипулирует тёмной энергией в своих злонамеренных целях, всегда вызывает у него чувство дискомфорта. Благо, что у Вэй Усяня есть супруг, который поддерживает его, отгоняет от него все заботы. Вскоре Лань Ванцзи встаёт, Вэй Усянь поднимается следом за ним, деланно жалуясь, что у него от буйных постельных игрищ отваливается спина. После купаний, Лань Ванцзи снимает верхнюю простыню с кровати, обратно они укладываются в чистую постель. К ранним подъёмам Лань Ванцзи молодняк не привык, так что встречают его, ушедшего стучать в двери, мутные заспанные глаза. Вэй Усянь сонно плетётся за Лань Ванцзи, и только для того, чтобы увидеть растерянного и испуганного Гэн Яньбо, поражённого тем, что какие-то старики уже одеты и готовы к новому дню. — Сычжуй их портит, — заключает Лань Ванцзи. Вэй Усянь едва не воет — в несусветную рань даже работники постоялого двора едва проснулись, так что он похлопывает Лань Ванцзи по руке, предполагая, что раз уж они встали, а заняться ещё нечем, можно приятно провести время. Повторно просыпается Вэй Усянь ближе к разумным восьми часам, когда молодняк наконец-то соизволил оторвать голову от подушек. Вэй Усянь подмигивает мальчикам, Гэн Яньбо от этого краснеет, а Дэн Чжоусян в лёгком замешательстве. На завтрак у них самые худые оладьи с зелёным луком, что Вэй Усянь когда-либо пробовал, но они хотя бы были съедобны. — Старший Вэй, Ханьгуан-цзюнь, нам нужно осмотреться, а вам… отдохнуть, — предлагает Гэн Яньбо. — В твоих глазах я что, похож на старую развалину? — притворно возмущается Вэй Усянь. — Наглость! Я доложу об этом главе твоего ордена! — Где будете искать? — пресёк бездарную актёрскую игру Вэй Усяня Лань Ванцзи, вернув разговор в нужное русло. К еде он не приступил, так что позволил себе пару слов. Дэн Чжоусян объясняет свой план, заключающийся в расспросах местных. Сначала главное определить маршруты Ван Цзяня, для этого нужно заглянуть на маленький рынок и приобрести карту города, а начать оттуда же — с рассадника сплетен и слухов. Лань Ванцзи план одобряет и жестом требует тишины, устанавливая начало трапезы. Дэн Чжоусян и Гэн Яньбо переглядываются — у них-то наверняка нет никаких запретов на разговоры во время еды, Лань Сычжуй сам следует своим внутренним правилам, не принуждая других. А вот Вэй Усянь с другой стороны полностью свободен и заговаривает мальчиков. Отвлекает от текущего дела, расспрашивает обо всём: от их самосовершенствования до личной жизни. К тому времени, как Лань Ванцзи заканчивает есть, недовольный скудной едой, но слишком вежливый, чтобы пенять этим, мальчики от Вэй Усяня готовы бежать. — Посмотри, как они убегают, Ханьгуан-цзюнь, — веселится Вэй Усянь, дожёвывая посредственную оладью. — Ах, скучаю по временам, когда мог так же резво носиться. Городок и впрямь малюсенький, к полудню уже не остаётся места, куда они не успели бы заглянуть. Возвратившись на постоялый двор, устраиваются снаружи: Вэй Усянь играет на флейте, заручившись благословением хозяйки, а Лань Ванцзи читает книгу, принесённую с собой. Иногда он читает отрывки Вэй Усяню вслух, тот от декламаций всегда в восторге. Иногда работники постоялого двора заглядывают к ним, без украдки, и наслаждаются стихосложением или музицированем, в зависимости от того, чья очередь выступать. — Нужно выбить у владелицы скидку, мы развлекаем так много её работников, — шутит Вэй Усянь, не обращаясь конкретно к девушкам, задержавшимся рядом слишком уж надолго. Те, услышав это, засмущались и исчезли до того, как нарвались на неприятности в виде той самой владелицы. Мальчики заявляются к обеду, который оказывается намного лучше завтрака. — Ван Цзянь продавал своё барахло в другие города, поэтому Пэн Чэн и её свёкор ничего не слышали. Эти солнечные часы как-то убивают людей, как — непонятно, от них остаётся только шелуха. Думаю, большинство трупов просто засохли и рассыпались в прах, поэтому их не нашли, объявив, что люди пропали, — на лице Дэн Чжоусяня отразилась ярость. — Мой брат всего лишь хотел быть заклинателем, творить добро в этом мире, а теперь его нет. Возможно, даже его тела не осталось, оплакивать нечего! Разве ж это справедливо?! Он замолчал, другие не говорят тоже. Дэн Чжоусян борется со слезами, не замечая, как обеспокоен Гэн Яньбо. Вэй Усянь позволяет им собраться с мыслями. Сложно принять, что ты так легко потерял своего брата вот таким образом. Сделав глубокий вдох, Дэн Чжоусян продолжает, дрожь из его голоса исчезла: — Одной девочке было всего пятнадцать, а выглядела она как пожилая женщина. Из неё вытянули всю жизнь. Мы встретили её случайно, и до конца дня она не дотянет. — Вытянули жизнь?.. Скорее отняли её время, — Вэй Усянь уставился на свою тарелку, пододвигая к себе лапшу и размышляя. — Использование солнечных часов для отнятия жизни и энергии у людей. Хотел бы я знать больше, но, увы, придётся лично изучать их, хотя совершенно не горю желанием даже приближаться к ним. — Что же дальше? — вопрошает Гэн Яньбо, на что Вэй Усянь только пожимает плечами. — Старший Вэй! — Советчик Вэй! — пропевает Вэй Усянь, прислоняясь к Лань Ванцзи. — Скажи, Ханьгуан-цзюнь. — Мн. Пришли помочь. Гэн Яньбо недоверчиво отзывается на это дёрнувшейся бровью, а вот Дэн Чжоусян хлопает ладонью по столу: — Верно. Мы пойдём по его следу. Мы знаем, где он останавливается обычно и куда идёт. Мы найдём его. Я собираюсь вонзить ему в сердце меч моего брата и отомстить. — Такой кровожадный, — комментирует Вэй Усянь, присвистывая. — И с чего начнём? Он позволяет мальчикам обсуждать и спорить на этот счёт, испытывает облегчение, когда для начала выбор падает на храм. А после ужина им всем предстоит ночная охота. Вэй Усянь держит Лань Ванцзи за руку, одни размеренные шаги его мужа утешают его. Тропинка узка для двоих, но вместе им гораздо удобнее, чем порознь. Мальчишки на несколько шагов впереди, сосредоточенные на своей задаче. — Сычжуй хорошо обучил их. Если бы целью «прогулки» не была бы поимка тёмного заклинателя и исследование его злодеяний, Вэй Усянь искренне бы наслаждался ей. Дул прохладный сумеречный ветерок, а дорога была легка для коленей. — Мн, — кивает Лань Ванцзи. — Но нужно больше практики. — И это то, чем они занимаются прямо сейчас, не так ли? Нет лучшего способа набраться опыта и попрактиковать знания, чем ночная охота, — у Вэй Усяня возник соблазн всех предупредить, но Дэн Чжоусян и Гэн Яньбо, похоже, и без его помощи поняли — напряжённые, опасающиеся. Ветер нёс кровь. Мальчики обнажают мечи, но не успевает Вэй Усянь что-либо сказать, Дэн Чжоусян бросается вперёд, Гэн Яньбо кричит на него — уже без толку. — Ладно, да, им нужно больше практики, — скрипит Вэй Усянь с досадой. Дэн Чжоусян исчезает в храме, и когда остальные его догоняют, он стоит у входа, не отрывая взгляда, полного ужаса, от того, что внутри. Ван Цзянь сидит на полу, вокруг него десятки солнечных часов, пульсирующих тёмной энергией. Давящая атмосфера поражает, Вэй Усянь вздрагивает; холодное, приторное прикосновение — то, по чему он не скучал. Оно пытается забраться ему под кожу, отчего Вэй Усянь отшатывается к Лань Ванцзи. — Ах, заклинатели, — посмеивается Ван Цзянь. Его голос кажется далёким, звучит словно с вершины горы. Вэй Усянь поднимает руку, останавливая мальчиков. Ван Цзянь с трудом оборачивается к ним, отчего зрители поражённо задыхаются, увидев его иссохшие ноги. Он их будто не замечает, они его не заботят. Всё его внимание сосредоточено на солнечных часах, которые он с благоговением держит в руках. — Слишком поздно. Я ухожу в новую жизнь. Жизнь, которую я должен был иметь. — Ты используешь для этого солнечные часы, — тон Дэн Чжоусяна нестабильный, срывающийся, — и ты использовал их для того, чтобы убить моего брата! Ван Цзянь ему не отвечает; рука сжимает солнечные часы. Вэй Усянь кричит, хватая Дэн Чжоусяна за шкрику и отталкивая в сторону. Суйбянь принимает на себя большую часть удара. Странное давление приходится Вэй Усяню на правую руку, тянущееся, толкающее, — он шатается, спотыкается и падает в объятия Лань Ванцзи. — Не позволяй ему ударить себя! — Вэй Усянь пытается кричать, но он дезориентирован. На мгновение кажется, что они ещё входят в храм, но внимание силою воли переключается на то, что происходит перед ними прямо сейчас. Вэй Усянь собирается прояснить ситуацию. Ван Цзянь не может двигаться и стоять на ногах, но тёмной энергии, хлещущей из солнечных часов, достаточно, чтобы защитить его. Всё, что молодые совершенствующиеся могут тут сделать — отбиваться от неё. В пределах храма это смертельно и опасно, даже если Ван Цзянь на деле не может ей управлять. — Вы зря тратите моё время и энергию, — голодные глаза Ван Цзяня устремляются к Дэн Чжоусяну. Вэй Усянь двигается, избегая тёмной энергии отработанными движениями, он чувствует её, не может контролировать, но может оттолкнуть. Лань Ванцзи прямо за ним, пользуется тем, что Вэй Усянь расчищает путь. Шанс Лань Ванцзи использует сразу, когда он предоставляется. Взметнувшись благородной птицей, Лань Ванцзи оказывается подле Ван Цзяня и наносит ему удар в грудь. Тот не в силах был избежать ранения, сейчас глотает ртом воздух от боли и открывшейся раны, наконец-то начинает паниковать. Он тянет руку к Дэн Чжоусяну, Вэй Усянь отбивает и этот удар. — Я так не думаю, — рычит он на Ван Цзяня. — Эти мальчики не для тебя. И не думаешь ли ты, что пора отказаться от своей затеи? Ты никогда не получишь той жизни, о какой желаешь! — Здесь — не получу, — соглашается Ван Цзянь. Отвлёкшийся ранее на Лань Ванцзи и Вэй Усяня Гэн Яньбо теперь рискует, врываясь в бой и блокируя хлысты тёмной энергии мечом. Одним плавным движением он пинает Ван Цзяня, отчего часы из его рук вылетает, а тот, кашляя и содрогаясь, карабкается за ними. Ему удаётся накрыть их окровавленной рукой, он победно хохочет, но ничего боле не происходит. Ликующее выражение лица его сменяется озадаченным. — Нет, нет… — бормочет он, — почему вы не работаете? Её… её должно быть достаточно, — и это то, что он повторяет снова и снова, пока Дэн Чжоусян вонзает меч ему так, как и хотел. Даже когда кровь заполняет все внутренности Ван Цзяня, а сам он падает, задыхаясь, руки его сжимают солнечные часы, а не рану. Вэй Усянь с сожалением смотрит, как тёмная энергия обращается против Ван Цзяня, он пытается что-то сказать, но слова прерываются болезненными звуками, издаваемыми не ртом, а хлюпающей глоткой. Судорога сводит тело Ван Цзяня жгутом, его жизненный силы истощаются, пока он выброшенной на берег рыбой бьётся о пол, и вот уже на его месте остаётся лишь неприглядная оболочка. Его окровавленные пальцы до последнего сжимали кровавые солнечные часы. — Умер? — шепчет Дэн Чжоусян. Гэн Яньбо тычет мечом в иссохший труп, Ван Цзянь ожидаемо не дёргается. — Видимо, да. Вэй Усянь не может сдержать смех, но это всего лишь один лающий хрип. — Безопасно ли прикасаться к этой штуковине? Я хочу уничтожить её! — остриём меча указывает на солнечные часы Дэн Чжоусян. — Не уверен, — Вэй Усянь пытается незаметно поправить руку в испачканном рукаве. — Но если он мёртв, то всё, что нам нужно сделать, это уничтожить остальные поделки Ван Цзяня, тогда дело будет сделано. Оставьте это мне. Однако нести их придётся вам, я же не желаю ни одной лишней минуты проводить в этом месте. Мальчики послушны и торопятся сделать то, о чём Вэй Усянь попросил. Тот вместе с Лань Ванцзи наблюдает, как тело Ванцзяня увядает, но пока прахом не обращается. — Думаешь, что ему удалось? — Сомнительно. — Надеюсь, что нет. Чтобы не оставаться наедине со своими мыслями, Вэй Усянь болтает и радуется, что уже скоро вернётся Куньшань Дэн. Дэн Чжоусян должен рассказать своей семье, что произошло и почему она не увидит останков сына. Понимание этого делает вид Дэн Чжоусяна суровым, но он находит убежище в рассказах и шутках Вэй Усяня, отчаянно пытаясь ненадолго забыть о своём бремени вестника плохих новостей. Лань Сычжуй приветствует их по возвращении. Он выражает соболезнования о смерти двух заклинателей, но находит время, чтобы похвалить Дэн Чжоусяна и Гэн Яньбо за хорошо выполненную работу. Вэй Усянь улыбается и толкает Лань Ванцзи локтём, глядя, как два маленьких мальчика впитывают внимание и сверкают от благой руки. — Ты хорошо потрудился, воспитав его таким, — всё, что он говорит. — Вэй Ин тоже преуспел. На это только усмехается. Когда официальная часть подходит к концу, просит, чтобы солнечные часы отнесли в их комнату. Лань Сычжуй убеждает, что позаботится о том, чтобы всем приготовили еду и подогрели воду. — Ничего, если мы просто так оставим их здесь? — сомневается Гэн Яньбо, кладя часы туда, куда просит Вэй Усянь. — Да, я изучу их прежде, чем уничтожу, только и всего. Так буду уверен, что всё сделал правильно, — отвечает Вэй Усянь. Лань Ванцзи сохраняет безмолвие, ожидая, пока Гэн Яньбо не уйдёт. — Твоя рука. Он не мог не заметить, даже если бы взором не узрел, то проницательностью отметил бы. Вэй Усянь закатывает глаза, когда Лань Ванцзи хватает его за руку. Серая проклятая метка, пока ещё бледная — рука Вэй Усяня отмирает, но так как он уже стар, заметно не слишком сильно — уж точно не так, как у Ван Цзяня. Вэй Усянь метку скрывать не собирался, просто тоже хотел, чтобы они остались наедине. — Прости, Лань Чжань. На сдержанном лице Лань Ванцзи противоборствуют эмоции, а он им вовсю сопротивляется, но всё же отпускает руку Вэй Усяня со вздохом. Он понимает, он сделал бы то же самое. Они нужны были там, чтобы защитить младших. — Ты можешь это остановить? — Не знаю, — Вэй Усянь мягок. — Прости, Лань Чжань, мне жаль, но я не мог допустить, чтобы они пострадали. У них столько лет жизни впереди, а я прожил хорошую жизнь. Уж ты-то об этом позаботился. Лань Ванцзи кивает, но лицо его печально и решительно. — Мы найдём способ. — Ага, — Вэй Усянь трясёт рукавом, — но сначала разберёмся с этой мелочью. Те, что был у Ван Цзяня, станут настоящей морокой. Они просто пропитались тёмной энергией. — Сначала ужин. Отдых. — Ты так меня балуешь, Лань Чжань. — Ты устал, тебе нужен отдых. Вэй Усянь не может сдержать нежной улыбки, да и не хочет, хочет только позволить Лань Ванцзи суетливо носиться с ним. Возможность расслабиться обоим пойдёт на пользу. Так что к чистке камней, из которых были вылеплены уродские кривые солнечные часы, Вэй Усянь приступает только после ванны, ужина и хорошего сна. Лань Ванцзи помогает, его гуцинь работает тщательнее Чэньцин. Из-за ослабшей руки и происхождения Чэньцин, рождённой быть инструментом по управлению тёмной энергией, польза от флейты значительно уменьшается. Так что Вэй Усянь быстро переключается на талисманы, они не так эффективны, но исследовать нужно ещё несколько солнечных часов. Всё чаще объявляются перерывы — онемение по руке Вэй Усяня распространяется, но оба они не хотят надолго откладывать работу, так что проще взять перерыв, чем полноценный отдых. Тем более, у них остаётся затаённая надежда, что проклятие спадёт, когда они уничтожат все солнечные часы. Лань Ванцзи уничтожает предпоследние, когда его дыхание настолько тяжело, что его можно услышать невооружённым ухом. Их остатки — груда камней, — отправляются к целой кучке, лежащей на зачарованной ткани. А на последние они оба смотрят напряжённо. — Каковы шансы, что это сработает? — Я предположил бы, что один к одному. Я уже не тот юноша, каким был раньше, Лань Чжань. Я больше не могу добиваться невозможного. — Для старика один к одному — неплохо, — говорит Лань Ванцзи, отчего Вэй Усянь давится смехом. Он потягивается и указывает на кровать. Необходим ещё перерыв. Лань Ванцзи кивает и идёт за ним. Они лежат в тишине и спокойствии, со стороны улицы ничего не доносится, не мешает им наслаждаться простыми объятиями. Лань Ванцзи подставляет Вэй Усяню своё плечо, тот опускает голову, потом чувствует вдруг поцелуй на лбу, отчего мычит довольно, а потом прячет лицо. Безмятежность окутывает их ненадолго, но на полпути между сном и осознанностью Вэй Усянь шевелится и меняет положение и приподнимает взгляд. — Лань Чжань… Я тут подумал, — продолжает, когда Лань Ванцзи тихонечко гудит, показав, что слушает: — Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал. — Что угодно. — Ай-я! Разве ты не научился не соглашаться, пока не услышишь условий? — Вэй Усянь дёрнул Лань Ванцзи за кончик ленты. — Вот так у нас и появилось аж четверо детей. — Неправда, — говорит Лань Ванцзи, улыбаясь краешком губ. — Что бы ни… ай, перестань меня отвлекать, я пытаюсь быть серьёзным! — от этого улыбка Лань Ванцзи исчезает. Вэй Усянь тут же жалеет о сказанном. Он протягивает руку к ладони Лань Ванцзи и крепко её сжимает. — Я хочу, чтобы ты пообещал, что если здесь что-то пойдёт не так, ты всё равно будешь жить. — Вэй Ин!.. — начинает Лань Ванцзи, Вэй Усянь перебивает его: — Просто послушай. Выслушай меня, Лань Чжань. Я не понимаю ту чушь, что задумал провернуть Ван Цзянь с помощью этих солнечных часов. Будь у меня ещё дюжина лет, может, я разобрался бы, но мы никогда раньше не сталкивались ни с чем подобным. Смешение непонятного заклинательства с тёмной энергией делает меня осторожным, всего лишь. Поэтому, если что-то случится, если мы запутаемся в этом всём, я хочу знать, что я — это я, а ты — это ты. Имеет ли это смысл? Лань Ванцзи заправляет выбившуюся прядь седых волос за ухо Вэй Усяня. — Мгм. Если мы заблудимся во времени, у нас должно быть что-то вроде якоря. — Да! В яблочко! Если мы попадём в какое-то другое время, то вернёмся домой. Вместе. Даже если дома уже нет или уже слишком поздно, мы оставим какой-нибудь знак, что другой был там. Лань Ванцзи целует его иссохшую руку. — Да. Это — наш обет, — говорит он. Вэй Усянь тянется к его губам, раздражаясь, что его онемевшая рука не может чувствовать кончиками пальцев щеку Лань Ванцзи. Он оседает обратно. — Спой мне нашу песню, Лань Чжань? Ещё раз. Я хочу услышать, — не говорит «на всякий случай», но Лань Ванцзи понимает. Вэй Усянь растворяется в строках первого куплета, закрывая глаза и вспоминая ушедшие дни. В первый раз, когда он услышал эту песню, он не знал о её важности, ценности. В действительности он тогда был последним идиотом! И до сих пор понятия не имеет, что же Лань Ванцзи в нём нашёл. Песня кончается, и Лань Ванцзи начинает её заново, Вэй Усянь присоединяется к нему, его пальцы желают обхватить Чэньцин, но правая рука не справится с игрой. Она отнялась полностью. Они вместе замолкают, довольные, пока Вэй Усянь не хлопает Лань Ванцзи по плечу. — Ладно, покончим с этим и спать. Работать столько над тёмной энергией утомляет мои дряхлые кости. Теоретически, в солнечных часах теперь только остаточная тёмная энергия, они не должны защищать себя. Если прикинуть, у них обоих достаточно духовной энергии, чтобы подчинить часы и уничтожить их — с другими это сработало. Но Вэй Усянь подозревает, что это не так; это те часы, за которые до последнего цеплялся Ван Цзянь, вероятно, это лучший из всех созданных им артефакт. Камень отполирован, все линии точны, словно создатель вложил в своё творение всё до последнего. Ван Цзянь даже сказал прямо, что всё остальное — проверка его сил или просто вместилище тёмной энергии. — Лань Чжань, готов? Лань Ванцзи склоняет голову, передаёт ему Суйбянь, а сам готовит Бичэнь. При первом ударе по струнам Ванцзи солнечные часы начинают вибрировать, так что гуцинь быстро оказывается в стороне. Бичэнь и Суйбянь вонзаются в солнечные часы, энергия обиды вырывается из них как дым из костра, Вэй Усянь сморгнул его, влив в Суйбянь ещё больше духовной энергии. Ему нужно услышать треск камня, чтобы понять, что всё кончилось. Последняя часть, и на это всё — окончательно. Его рука холодеет, Вэй Усяню она не подчиняется, что не означает, будто он не чувствует боли. Он стискивает зубы, борясь с болезненным покалыванием, пронзающем его проклятую руку. Он не сдастся. Этот крик, не похожий на человеческий; больше звук, когда сильный порывистый ветер дует в ухо во время полёта. — Лань Чжань! — говорит Вэй Усянь едва слышно — и всё из-за поднявшегося шума. Он поднимает взгляд и видит, как изо рта Лань Ванцзи течёт кровь. — Лань Чжань! Лань Ванцзи качает головой, стряхивая с себя морок, погружая Бичэнь глубже, борясь с тёмной энергией солнечных часов. Они договорились говорить тихо, чтобы никого не разбудить, но Вэй Усянь кричит вовсю, толчками вливая всё своё самосовершенствование в Суйбянь. Он и Лань Ванцзи встречаются глазами. У Вэй Усяня перехватывает дыхание, он пуст, его энергия кончилась. Он хочет что-то сказать, что-то сделать, но всё, что у него получается, это терпеть боль от охватившей его руку тёмной энергии, тянущейся к нему от часов. Холодное, маслянистое ощущение ползёт вверх, угрожая добраться до его сердце. Пусть оно сожрёт Вэй Усяня. Лучше его, чем Лань Ванцзи. Но Лань Ванцзи не допустит этого, он знает все приёмы Вэй Усяня. Лань Ванцзи падает, выпуская Бичэнь из рук. Вэй Усянь видит своё имя на губах Лань Ванцзи, последнее «Вэй Ин». Он улыбается сквозь слёзы. Не отпускает рукоять Суйбяня, иначе тёмная энергия поглотит его. Вэй Усянь плачет. Но скоро он присоединится к своему мужу. Любимому. Другу. Последняя ночная охота, защита ордена их сына. Не его идеальная смерть, только жаловаться Вэй Усянь не будет. В таком исходе есть что-то уместное. Вэй Усянь ничего не скрывает. Суйбянь угрожает сломаться, Вэй Усянь молит, чтобы он продержался ещё один момент. Ему нужно, чтобы его конечности поработали ещё хоть момент! Ровно столько, чтобы сломать проклятые солнечные часы и положить этому конец. Издалека он слышит треск камня, треск металла, и он соскальзывает в оцепенение забвения.