это — наш обет

Закончив свой рассказ, Вэй Усянь поднимает глаза и видит, что Лань Ванцзи чуть ли не плачет. — Зачем же ты роняешь слёзы? — взволнованно произносит он, вместе с тем вытирая своё лицо, хотя глаза уже высохли. — Ты погиб, — у Лань Ванцзи горло сжимается, он пытается проглотить слёзы прежде, чем они упадут. — Ты защищал свою семью и простых людей, но это погубило тебя. — Эй, не кажется ли тебе, что я не совсем мёртв? Я прямо здесь! — почёсывает щёку Вэй Усянь. — Я и не помню совсем, как умер. Вроде привык уже, ха! Постой-постой, нет, я не это имел в виду! Просто не слушай меня! — Вэй Ин, — произносит Лань Ванцзи с таким волнением, что Вэй Усянь мигом затыкается. Вэй Усянь даёт ему немного времени, чтобы взять себя в руки. Он откидывается назад, не в силах вспомнить, когда встал на колени и чуть ли не ползком по грязи добрался до Лань Ванцзи. Вид обезумевшего от горя Лань Ванцзи — худшее, что Вэй Усянь может вынести, так что он не удивляется, что тело двигалось само по себе. Решив, что Лань Ванцзи уже собрался, Вэй Усянь продолжает: — Ты действительно веришь мне? — и машет рукой. Лань Ванцзи недоуменно прищуривает глаза. — Все эти путешествия во времени… то есть, это невозможно, верно? Но я сделал это. Сошёл с ума. Кто-то слишком часто бил меня по голове. — Вэй Ин, которого я знаю, не лжец, — заявляет Лань Ванцзи. — Теперь я обиделся. Я наивеликий лжец, чтоб ты знал! — Вэй Усянь пытается пошутить и падает плашмя, пока Лань Ванцзи сердито смотрит на него. — Да ладно, Лань Чжань, ты вынужден признать, что это звучит невероятно. — Я… — Лань Ванцзи колеблется. — Я согласен с этим. Но это многое объясняет. Вэй Усянь внимательно изучает его. — Что, например? — Твоё поведение, — складывает на коленях руки Лань Ванцзи. — Причину твоей усталости. Почему ты кажешься более зрелым, чем наши сверстники. Твоя мудрость. Вэй Усянь слабо посмеивается. — Ты не просто так зовёшь меня мудрым и зрелым. Никто и никогда мне этого не говорил, даже когда я стал дряхлым старикашкой! Всегда говорили: «Вэй Усянь, почему ты так себя ведёшь в своём-то возрасте?!» или «Вэй Усянь, хватит ребячится, соответствуй своему морщинистому лицу»! — качает он головой. — Второй молодой господин Лань слишком добр ко мне. Лань Ванцзи равнодушно скользит по нему взглядом. Такое знакомое проявление эмоций, что Вэй Усяню приходится кулаки сжимать, лишь бы не потянуть его за ленту или не подскочить, чтобы поцеловать в щёку. — Вот, почему ты скрываешь свои навыки, — продолжает Лань Ванцзи. — Твоя флейта, твой меч, твоё самосовершенствование. Всё обретает смысл. На мгновение Вэй Усянь зажмуривает глаза. Лань Ванцзи не ошибается — но напрашивается вопрос, когда он это заметил. Ведь Вэй Усянь упорно старался скрывать всё это. Затем он мычит в знак согласия. — Бить детишек невесело, — отмахивается. — Состязания — игрушки молодняка. Я давно не получаю от них удовольствия. Губы Лань Ванцзи дёргаются, будто он собирался улыбнуться. Вэй Усянь знает этот взгляд и не может сдержать ухмылки. Затем он встаёт, прислоняясь спиной к стволу дерева и глядит на ветви. Легко вспомнить, как его дети ползали вокруг, как Вэй Янь застревал наверху несколько раз и рыдал, вызывая помощь, тот ужасный раз, когда Лань Фэйлинь упала здесь, подвернув ногу — к тому времени она уже была на том уровне, чтобы выздороветь за несколько дней, но опыт для родителей всё равно отвратительный. Вэй Усянь вздыхает. Ночь прохладная, но он не чувствует холода из-за жгучей бури эмоций. Лань Чжань бы засуетился из-за него, завернул бы в меховой плащ или одеяло, что нашёл бы быстрее. Уговорил бы вернуться внутрь, где налил бы чашку горячего чая и убедился, что Вэй Усянь не простудился. Этот маленький Лань Ванцзи ничего подобного не говорит и не делает, хотя внимательно наблюдает за ним, будто выжидая, когда Вэй Усянь вздрогнет, чтобы после этого настоять на возвращении в Пристань Лотоса. Губы Вэй Усяня тянутся в улыбке. — Это и правда странно, понимаешь? Снова быть таким молодым. Я не понимаю, почему я сделал половину того, что сделал. Всё, чего мне хочется сейчас — быть с семьёй и защищать её. Сейчас мне слишком скучно. Когда я был молод, мне хотелось побеждать страшных монстров, выполнять геройские задания, ну, и всё в таком духе. Ерунда. — Тебе всё ещё нравятся ночные охоты. — Да, но теперь я не расстроюсь, если вместо чудовища встречу простого призрака. Теперь мне всё равно — маленький лютый мертвец покажется невыносимо скучным, я просто упокою его. И порадуюсь, что подарил простым людям спокойную ночь. — Это не плохо. — Не плохо, — отвечает Вэй Усянь. Он разговаривает с мальчиком, который вырастет и станет Ханьгуан-цзюнем — тем, кто всегда идёт туда, где царит хаос, неважно, сколь то престижно и сколь признания он получит. — Совсем не плохо. Какое-то время они молчат. Вэй Усянь замечает вдруг, что Лань Ванцзи томится от невысказанного вопроса, скривив губы. И ждёт, пока тот решится — ему любопытно, о чём его спросят. Эта ночь мало чем отличается от тех бесчисленных ночей, что они провели здесь в комфортной тишине за чтением; чтобы развеять этот образ Вэй Усяню приходится на секунду зажмуриться. — Ты был… в супружестве с мужчиной? Вэй Усянь колеблется. В своей истории он держал личность своего мужа в секрете, но не пытался скрыть тот факт, что заключил союз с мужчиной. Для Вэй Усяня это перестало иметь значение много десятилетий назад, если вообще когда-либо имело значение. — Да, — наконец говорит он. Но Лань Ванцзи не начинает смотреть на него с отвращением или презрением. Его взгляд такой же, как и всегда — ясный и честный. Вэй Усянь не прячет своего облегчения. — Ты скучаешь по нему? — задаёт вопрос Лань Ванцзи, и, пока Вэй Усянь по-идиотски хлопает глазами, опускает взгляд. — С моей стороны было глупо спрашивать. — Нет, не… да, то есть, конечно, я скучаю по нему. Люблю его. Любил. Я не знаю, конечно же я скучаю… — Ты будешь искать его в этой жизни? Вэй Усянь издаёт непонятный звук — в знак того, что услышал Лань Ванцзи, но сразу не отвечает, корчится, прижав подбородок к подтянутым к груди коленям и размышляя. Ночные насекомые цвиркают и жужжат в повисшем беззвучии. Лань Ванцзи терепливо ждёт. — Я… я не знаю. — Почему бы нет? — хмурится Лань Ванцзи. — Возможно, ему будет лучше без меня, — Вэй Усянь тщательно избегает зрительного контакта. Он не хочет видеть его реакцию, поэтому сосредоточенно играется с травинкой, делая вид, что это важнее. — Мы… мы умерли, Лань Чжань. Солнечные часы овладели мной, поэтому смогли отправить сюда. Но мой… супруг не пострадал от них, его убила тёмная энергия. Если он не встретится со мной и не выберет меня, возможно, в будущем он избежит подобного и сможет жить лучше. И в этот раз умрёт менее болезненно. Думаю, это того стоит. Лань Ванцзи какое-то время молчит. — А если он влюбится в кого-то другого? — Хм? — Смог бы ты жить как прежде, если бы узнал, что это случилось? Вэй Усянь удивлённо вскидывается — серии таких вопросов он не ожидал. Он не сдерживает смешок. — Если так он будет счастливее? Да. Думаю, я был бы рад за него. Он заслуживает лучшего. — Звучит грустно. — М-м, может, да. Может, нет, — Вэй Усянь потягивается и встаёт. — Я больше не хочу об этом говорить. — Хорошо, — Лань Ванцзи тоже поднимается на ноги, выглядит при этом так, словно думает о чём-то ещё. Вэй Усянь ждёт продолжения. — Я считаю, что ты должен найти его. Тебя заботит его судьба. Ты заботишься о нём. Ох, если бы ты только знал. — Ага. Я определённо всё ещё люблю его. Но он не тот. Я другой. Покончим с этим разговором, Лань Чжань. Я ценю то, что ты пытаешься помочь. Но на этом всё, мне тяжело говорить на эту тему, — Вэй Усянь хлопает в ладоши и кланяется ему. — Прости, что рассказал тебе столь трагичную историю. — Надеюсь, ты найдёшь его. Спасибо, что доверил мне правду. — Это я должен благодарить тебя. Не думал, что испытаю такое облегчение, рассказав кому-нибудь, — сердечно прижимает руку к груди Вэй Усянь. — Всё это время я хранил столь тяжёлую тайну, и она снедала меня; я не был таким в детстве, я не хранил таких секретов. Я был до глупого честен и прямолинеен. Думал, что это лучший способ быть собой. — Разве нет? Честность… — Не всегда. Иногда лучше попридержать язык. Мальчишкой я этого не видел. Я долгое время был отрезан от политики ордена, поэтому не силён во всём этом. И поэтому мне нравилось бродить со своей семьёй по свету. Мы держались особняком. — Твоя семья? — мягко переспрашивает Лань Ванцзи. — Мн, — улыбается Вэй Усянь. — Мне жаль. — Ага, знаешь… Я очень сильно скучаю по ним. У нас было трое мальчишек и одна девочка. Я… боюсь, что не встречу их в этой жизни. Но если и их жизнь станет лучше? Что, если моё отсутствие поможет им избежать неприятных моментов, страданий и неудач, с которыми они столкнутся? Столько лет впереди. Так много предстоит сделать, прежде чем их рождение станет возможным. Я не знаю, что иногда делать… это обескураживает и вводит в ступор. — Вэй Ин?.. Ты имеешь в виду, что собираешься попытаться изменить судьбу этого мира? — в глазах Лань Ванцзи нечто вроде благоговения вместе с восхищением. Вэй Усянь не выдержит этих его эмоций, поэтому отводит взгляд. Лань Ванцзи в такие моменты слишком напоминает его мужа. — Думаю, я был бы жалким человеком, если бы не попытался сделать моих близких хоть чуточку счастливее, оградить их от кое-каких… неприятных вещей, с которыми им придётся столкнуться, — Вэй Усянь обхватывает себя одной рукой. — Тем более, если причиной их появления стали мои действия. Лань Ванцзи немного ждёт, но не успевает ответить на это, как Вэй Усянь берёт Суйбянь и указывает рукоятью в сторону Пристани. — Дай мне минутку, а после вернёмся. Уже поздно. Я просто скажу всем, что потерял счёт времени. Лань Ванцзи кивает и отстраняется от Вэй Усяня, поскольку чувствует, что ему нужно уединение. Вэй Усянь взбирается на прежде знакомое дерево; здесь ему больше не к кому обращаться. — Дорогой, — произносит Вэй Усянь, в горле встаёт ком. Он смеживает глаза, пока физическое раздражение не ослабит хватку на его шее. — Я сожалею. Я так виноват. Я должен был умереть вместе с тобой, должен был быть сильнее, но я так горжусь тобой. Ты никогда не сбегал от опасности. Так что я… знаю, и я люблю тебя за это… я знаю, что ты никогда бы не остался в стороне. Может, это было неизбежно, что мы продолжим вот так — разными путями, в разном виде, в разных формах. Вэй Усянь ощущает, что Лань Ванцзи снизу наблюдает за ним. Улыбнувшись дереву, что раньше возвышалось над их домом, Вэй Усянь кладёт руку на кору; она ещё какое-то время пробудет в сохранности от липких рук его детей. Или навсегда — кто знает, куда заведёт его новая жизнь. — Супруг, я даю тебе новый обет: я буду жить новой жизнью. Буду бороться, чтобы сделать этот мир лучше. Я не встану на тёмный путь боле, о чём ты просил меня так давно. Я могу обещать тебе это, поскольку не могу обещать, что буду рядом с тобой. Надеюсь, ты будешь спокоен. Вэй Усянь не разобрался, как работает механика путешествий во времени, кем был разработан этот метод и в чём его суть, точно ли тёмная энергия его подпитала; он надеется, что Лань Чжань не ждёт его, пусть отдыхает спокойно. Они больше не говорят об откровениях Вэй Усяня, когда возвращаются в Пристань. Только утром, когда Вэй Усянь просыпается в пять утра, чтобы проводить Лань Ванцзи, тот снова упоминает его историю. — Если тебе нужна будет помощь, пожалуйста, обращайся. Я приду и помогу, даже если ты не сможешь ничего объяснить. Обещаю. Вэй Усянь моргает, пытаясь осознать его слова. Лань Ванцзи выглядит царственно, укутанный утренним туманом Пристани Лотоса. Вэй Усяню не терпится протянуть руку, обхватить его за шею и притянуть к себе для глубокого поцелуя, но он крепко прижимает руки к бокам. И соглашается: — Лань Чжань, ты и правда слишком хороший человек. Я обязательно вспомню о твоём обещании, если окажусь в трудной ситуации, — оглядывается на лодки, какие-то швартуются, какие-то отправляются в путь. Ещё рано, но Пристань Лотоса уже суетлива. Звуки настолько знакомы, что всего за один день Вэй Усянь перевёл их к другому привычному фоновому шуму. Вообще, ему хотелось бы предупредить Лань Ванцзи. Но с чего начать? Он всё ещё лелеет мечту предотвратить войну. — Лань Чжань? — Да, Вэй Ин? Вэй Усянь обращается будто к озеру. Он говорит в ту сторону. — Что бы ты сделал, если бы на Облачные Глубины напали? Если кто-то придёт, чтобы сжечь всё, что ты любишь? — и собирается с духом, повернув голову. Лань Ванцзи оказывается встревоженным. — Мне не нужно, чтобы ты ответил на этот вопрос. Но, возможно, он заставит тебя о чём-то задуматься. — Понял, — через мгновение произносит Лань Ванцзи, по нему видно, что он явно желает узнать больше, но в итоге лишь склоняет голову в знаке благодарности. — Спасибо. — Береги себя. Вэй Усянь наблюдает за тем, как Лань Ванцзи встаёт на Бичэнь и взмывает в воздух, машет ему рукой, пусть тот и не видит. Сердце сжимается от мысли, что Лань Ванцзи вновь покидает его. Но их дома не существует, на его месте — дикая, необузданная земля. Там ничего нет. Вэй Усянь идёт к Пристани Лотоса; в это время прибывают торговые корабли, что-то в этом зрелище успокаивает его. Не компенсирует боль, оставленную Лань Ванцзи, но наполняет другую его часть, ту, что скорбит о потерянном доме. Уже в Пристани Вэй Усянь решает разбудить учеников и адептов флейтой — он будет мучить их громкими визгами, пока они не встанут с постелей. Он собирается провести с ними тренировку сегодня. Ему многое предстоит сделать, чтобы предотвратить кампанию «Выстрел в солнце». *** Письмо от Не Хуайсана приходит через несколько дней. Как Вэй Усянь и ожидал, Не Хуайсан сбит с толку, но вежлив, и витиеватыми фразами сообщает, что желает приезда Вэй Усяня в Цинхэ Не, дабы провести время вместе. Первый пункт. Когда Вэй Усянь спрашивает Цзян Фэнмяня, дозволяется ли ему провести несколько месяцев в Нечистой Юдоли, он ждёт спокойного одобрения. Но Цзян Фэнмянь сереет лицом, отчего Вэй Усянь понимает, что не всё продумал до конца. — Ты только что вернулся из Гусу Лань, — Цзян Фэнмянь вертит письмо Не Хуайсана в руках. — Глава ордена Не ещё не привык к своей должности и своим обязанностям. Я удивлён, что он согласился на это. — Наверное, очень уж хорошо Не Хуйасан его попросил, мы стали близкими друзьями в Облачных Глубинах. Цзян Фэнмянь смотрит на Вэй Усяня безмятежно и спокойно, но во взгляде его чувствуется, что Вэй Усянь, оказывается, ни черта не понимает его чувств. Сложив письмо, Цзян Фэнмянь возвращает его. — Я подумаю об этом. — Рассмотрите такую возможность? — не мог не спросить Вэй Усянь. — Я просто не понимаю, в чём проблема моего отъезда? — Существует много вопросов, о которых стоит поразмышлять, А-Сянь, — тон Цзян Фэнмяня терпелив и добр, но это Вэй Усяня раздражает. — Пожалуйста, будь уверен, что я со всей серьёзностью отнесусь к твоей просьбе. Вэй Усянь сбит с толку и чуть-чуть бесится, но он понимает, что в ближайшие пару минут Цзян Фэнмянь точно не передумает. Странно чувствовать себя так по отношению к своему дяде. Вэй Усянь даже не отрицает, что в течение следующего часа дуется. Настроение ему поднимает Цзян Яньли, принёсшая ему блюдо с персиками. Конечно же, она услышала о его прошении. На её вопрос, зачем ему в Цинхэ Не, Вэй Усянь только плечами пожимает. Она хлопает его по макушке и оставляет без лишних расспросов, напомнив о том, что после персиков нужно будет помыть руки, а то станешь липким, Вэй Уснь притворяется, что тянется уже заляпанной рукой к её волосам. Цзян Яньли же, посмеявшись над его выходкой, убегает, роняя на ходу, что не хочет пачкаться. По пути на кухню — Вэй Усянь шёл вернуть блюдо — он сталкивается с Цзян Чэном. — И что ты задумал? — спрашивает тот грубо. — Я… не знаю? — Вэй Усянь берёт с блюда ломтик персика и забрасывает его в рот. — Задумал вот вернуть это. А что, ты тоже хочешь персиков? Мне их шицзе принесла! — Твоё письмо Хуайсану, — настойчиво разъясняет Цзян Чэн, а Вэй Усянь охает, будто только сейчас понял, о чём речь. — Ты действительно сам попросил его принять тебя в Цинхэ Не? — Ага, так и было, — Вэй Усянь проходит мимо Цзян Чэна, чуть не задев его плечом, заносит блюдо на кухню и выходит обратно, представ перед выбором. Поиграть на флейте или пофехтовать с другими адептами? Цзян Чэн с насупленным молчанием последовал за ним. Вэй Усянь позволяет это, выбрав всё-таки флейту. Но когда он заходит в свою комнату за ней, Цзян Чэн за его спиной вдруг рукой по дверному проёму хлопает, не давая попасть в коридор. — Почему ты хочешь покинуть Пристань Лотоса? — спрашивает Цзян Чэн обеспокоенно, в голосе его блестят нотки обиды и горести, из-за чего Вэй Усянь начинает паниковать. — Дело не в том, что я хочу покинуть Пристань Лотоса! Это мой дом! Я хочу защитить его, я… — Защитить его?! От чего? Ты думаешь, что мы в опасности? — фыркает Цзян Чэн с лёгким пренебрежением. — Мы один из сильнейших орденов этого времени. Если ты хочешь защитить себя от чего-то, нет более безопасного места, чем Пристань Лотоса! Тут гораздо безопаснее, чем в Нечистой Юдоли! — Я совсем не об этом говорил, — Вэй Усянь устало трёт лицо, пытаясь придумать такое объяснение своему желанию, чтобы до Цзян Чэна дошло, чтобы он понял и принял его. — А о чём тогда? Хотя бы раз скажи мне прямо! Вечно недомолвки, всегда ты говоришь только половину того, о чём думаешь! Ты не доверяешь мне или что? — Конечно же доверяю, ты мой брат, и я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. — Я не настолько слаб, чтобы нуждаться в твоей защите, — сверлить взглядом Цзян Чэн умеет аж до ломоты в костях. — Не думай… — Я не знаю, что ты от меня хочешь. Чтобы я сказал что-то конкретное? Я хочу отправиться в Цинхэ Не, потому что считаю, что это сделает меня сильнее. Я должен стать сильнее, чтобы защитить вас — тебя, шицзе, дядю, Юньмэн Цзян… — Хорошо-хорошо, как тебе будет угодно. В следующий раз тебе приспичит в Ланьлин Цзинь?.. Ладно, милости прошу. Отец всё равно позволит тебе делать всё, что вздумается, — Цзян Чэн опускает руки. — Мне плевать, чем ты занимаешься. — Цзян Чэн! — восклицает Вэй Усянь, но в ярости Цзян Чэн отступает и уходит. Шмыгнув носом, Вэй Усянь прислоняется к стене. Он не знает, почему Цзян Чэн так расстроен. В последнее время его вспышки гнева происходят чаще обычного; Цзян Чэн выходит из себя без малейших провокаций, ведь Вэй Усянь вовсе не пытается его растормошить. Он помнит, что в той жизни часто дразнил брата ради забавы, но сейчас занимается этим реже — те острые ощущения в большинстве своём оставили его, пусть и не полностью. Совсем от подначек Вэй Усянь отказаться не может — не тогда, когда может насладиться возможностью снова сделать это свободно. Вэй Усянь несколько дней с нетерпением выжидает разрешения от Цзян Фэнмяня, как того вдруг вызывают в маленький, подконтрольный Юньмэн Цзян, орден. Вэй Усянь подозревает, что там случилось нечто похожее на Бездонный Омут: Цишань Вэнь опять спихнули на соседей проблему, с которой не смогли справиться. Вэй Усянь краем уха услышал в прошении фразы об огне, что не догорает, и который нельзя потушить; подслушивающие с ним шиди сразу начинают строить предположения, что за твари обладают таким мощным пламенем. Вэй Усянь держит своё мнение при себе — если это Вэни, Цзян Фэнмянь тоже скоро это поймёт. Вэй Усянь слабо надеется, что это событие поможет убедить Цзян Фэнмяня принять против них меры прежде, чем они нападут на Пристань Лотоса. Маловероятно, конечно. Больше о Вэнях Вэй Усянь не думает, пока внезапно его не зовёт к себе Юй Цзыюань. Она ждёт его в рабочем кабинете Цзян Фэнмяня, и туда спешит Вэй Усянь с немалой долей трепета — он всячески пытался держаться от неё подальше, большую часть времени ему это удавалось. Её такой расклад вроде как устраивает. С ним она говорила всего несколько раз — в те моменты, когда он был с Цзян Чэном, но это скорее были не разговоры, а односторонние комментарии касательно тренировок Цзян Чэна. Вэй Усяню непривычно видеть её вновь, вновь ощущать давление, что она вызывает одним лишь присутствием, вновь находится в её власти — а она обладает невероятной властью. Вэй Усянь счастлив видеть её живой, потому что у Цзян Чэна всё ещё есть родители, которые направят его и поддержат, пусть строгий голос и ехидные замечания не перестали нервировать Вэй Усяня. Юй Цзыюань по-хозяйски расположилась на месте Цзян Фэнмяня: сидит, не забывая ни о ровной осанке, ни о слегка вальяжных, присущих только ей, взмахах руками. Она читает что-то ужасно скучное, заставляя Вэй Усяня дожидаться, пока она не закончит. Через долгую палочку благовоний, наконец, она откладывает отчёт. — Вэй Ин. Перед своим отъездом глава Цзян попросил меня передать тебе, что одобрил твоё прошение о посещении Цинхэ Не. Мы чтим вежливость и соблюдаем традиции, поэтому, чтобы дать главе Не время для подготовки обители к приезду гостей, глава Цзян решил, что сначала ты отправишь сообщение о своём прибытии, а выступишь в дорогу только тогда, когда он вернётся. Так ты создашь благочестивый облик в глазах других и сумеешь попрощаться с главой и поблагодарить его. — Спасибо, мадам Юй, — глубоко кланяется Вэй Усянь, разогнувшись, он видит, что она придирчиво его изучает. Хочется сбежать, но его пока не отпустили, так он терпит её жёсткий взгляд. — Ты водил младших адептов на тренировку. — Да, мадам Юй. — Для чего? — Им не хватает боеготовности, — и, поскольку Юй Цзыюань не задаёт ещё один рубящий вопрос, он спешно продолжает: — Я обещаю, на дополнительных тренировках мы не будем бездельничать! Если они хорошо справляются, я отвожу их от души поесть! В целом, они подтягивают боевые навыки, их совершенствование тоже становится лучше… — Вэй Ин. Какая бы глупая идея ни родилась в твоей маленькой головушке, я тебе не верю, в отличие от главы, решившего, что ты исправил своё поведение. То, что какое-то время ты побудешь вдали от А-Чэна и А-Ли пойдёт им на пользу. Так что я — та, кто выступил за то, чтобы отправить тебя в Цинхэ Не. Помни это, — Юй Цзыюань опускает взгляд, возвращаясь к работе и вскрывая следующий отчёт. Вэй Усянь, вопреки самому себе, удивлён её словами. — Смотри, — добавляет она, — не опозорь честь Юньмэн Цзян, пока будешь там. Наконец, Вэй Усяня отпускают, он покидает кабинет, разрываясь в противоречиях. Он не знает, как назвать то, что между ним и Юй Цзыюань. Он не хочет делать из неё врага, но мост между ними поздно чинить; ещё он не хочет её смерти — она её не заслуживат, а ещё он помнит, чем эта смерть обернулась для его близких. Заявление о том, что Цзян Чэну и Цзян Яньли без него будет лучше, жжёт изнутри; но это — правда. Потому и жжёт. Он лучше Юй Цзыюань осознаёт это, молится, чтобы в этом мире всё изменилось. Цзян Чэн избегает его до конца дня, избегал бы дольше, если бы Цзян Яньли не созвала их обоих и не приготовила им суп. Цзян Чэн с большой неохотой разрешает себя уговорить поужинать с Вэй Усянем в одной комнате. — Мы будем скучать по тебе, пока ты будешь в Нечистой Юдоли, А-Сянь, — улыбается им обоим Цзян Яньли. — Правда ведь, А-Чэн? — Да, конечно, — тот бормочет, не отрываясь от своей тарелки. — Я передам Хуайсану ваши тёплые слова, — Вэй Усянь с нетерпением ждёт новой встречи с Не Хуайсаном. В Гусу они неплохо подружились, но расстояние и годы не позволили им развить эту дружбу сильнее и глубже. А в более поздней жизни Вэй Усянь и вовсе был осторожен и обходителен с тем, кто исхищрённо разыграл его воскрешение из мёртвых. Но также за это был благодарен. И ему приятно было видеть, как легкомысленный малец превращается в строгого главного заклинателя. Отвечать на просьбы Не Хуайсана о помощи всегда нужно было обдуманно, но тот так и остался хорошим приятелем и другом. — Как долго ты там пробудешь? — интересуется Цзян Яньли. — Не Хуайсан предложил четыре месяца, — отвечает Вэй Усянь, блаженно щурясь своему супу — он так по нему скучал. — Не удивлюсь, если глава Не вышвырнет меня через день. Я умею быть очень раздражающим. Цзян Яньли не скрывает смеха, даже Цзян Чэн тихонечко фырчит, бормоча что-то о том, что Не Минцзюэ имеет на это полное право. Вэй Усянь, честно говоря, сомневается, что Не Минцзюэ может так поступить. Особенно после того, как узнает о планах Вэй Усяня по уничтожению тирании Вэней. Но шутить об этом весело. — А-Сянь уже не такой ребячливый, как раньше. Не думаю, что глава Не будет искать в нём особые недостатки. — А-Сянь всего лишь ребёнок! И этот ребёнок хочет ещё супчика. — Больше нет. Как так? Ты уже столько съел? — ахает Цзян Яньли, вставая, она собирается перепроверить, не осталось ли ещё супа, и Вэй Усянь восхищён тем, как тактично и с какой хитростью она оставила его с Цзян Чэном наедине. Цзян Чэн тоже это понимает. Виснет неловкая тишина. Вэй Усяню не кажется, что первым разговор начнёт Цзян Чэн, но ему всё равно нужна минутка. Когда становится ясно, что если так продолжится, то и тишина не исчезнет, Вэй Усянь вздыхает и подпирает подбородок руками. — Я буду очень скучать по своему младшему брату. — Кто здесь твой младший брат? Ты ненамного старше, — шипит Цзян Чэн. — Кроме того, никто не заставлял тебя уезжать! Ты сам этого возжелал. — А вдруг я проиграл пари Хуайсану и не хочу в этом признаваться? — полушутливо тянет Вэй Усянь, Цзян Чэн приподнимает бровь, обдумывая это, потом припечатывает: — Врёшь. — Я сказал «вдруг». Но, нет, я действительно не проигрывал. Против Не Хуайсана ставить — себе дороже, — посмеивается Вэй Усянь, но его слова не совсем верны. Против Хуайсана-младенца он поставил бы. Но против главного заклинателя — ни за какие коврижки. Против Хуайсана можно выиграть битву, но не войну. Цзян Чэн снова молчит, но на этот раз недолго — говорит, вздыхая: — Не наделай глупостей. — Ничего не могу обещать! Но я постараюсь изо всех сил. Цзян Чэн закатывает глаза, и Вэй Усянь тянется, чтобы ткнуть его в плечо, ухмыляясь, когда Цзян Чэн от этого дёргается и шлёпает его по руке. Цзян Яньли, почуяв ладное, возвращается, а Цзян Чэн жалуется на то, что его сестрица та ещё хитрюга, на что она хихикает и его обвинений не опровергает. Было бы проще, расскажи им Вэй Усянь. Но ни один из них не поверит. Несмотря на то, что в их мире мёртвые восстают из могил, а люди умеют летать на мечах, в некоторые вещи сложно поверить. Цзян Яньли плохо разбирается в таких вещах, а Цзян Чэн скептичен и верит только тому, что видел сам, своими глазами. Их больше озаботило бы то, что Вэй Усянь не на своём месте, и они попытались помочь бы ему по-другому — пытаясь отправить его в его время. А это невозможно. Он вернётся к своей смерти. И они не могут помочь ему в борьбе против Вэней, не остановят войну, а Цинхэ Не… Вэй Усянь не хочет покидать Пристань Лотоса, но он пойдёт на всё, чтобы защитить её от надвигающегося кошмара. *** Нечистая Юдоль — не то место, с которым Вэй Усянь слишком уж знаком, в отличие от Облачных Глубин или Пристани Лотоса. Любые различия и разночтения ему подметить не по плечу. Время от времени по приказу верховного заклинателя Не или для задушевной беседы он приходил сюда. Но он не мог ворваться сюда, как в Башню Золотого Карпа, с требованием выдать ему племянника — такого же главу ордена. Цзинь Лин быстро выходил к нему с криками, что ему стыдно за Вэй Усяня, и он отказывается считать его дядей. В Цинхэ Не Вэй Усянь отправился с двумя заклинателями, посланными Цзян Фэнмянем, чтобы быть уверенным в благополучном прибытии. Вэй Усянь благодарен им за молчаливую компанию в полёте, по какой он скучал. Они — не его супруг, но это сравнение несправедливо, с его супругом никто не сравнится. Вэй Усянь прощается с сопровождающими, когда у ворот появляется ученик Цинхэ Не. Следуя за ним, Вэй Усянь осматривает достопримечательности. Цинхэ Не времени правления Не Минцзюэ — то, чему ранее ему не доводилось увидеть. Место оживлённое, но полное порядка; улыбка Вэй Усяня тускнеет, когда он слышит оживлённые и очень громкие споры. Он едва ли не забыл о духах сабель, а теперь пришлось некстати вспомнить. Отсутствие у Не Хуайсана навыков обращения с саблей и связи с ней позволило ему бороться с отклонением ци столько, сколько не смог ни один предыдущий глава Не. Не Минцзюэ не такой — он яростно гордится своим боевым мастерством, и он — одна из причин успеха кампании «Выстрел в солнце». У Вэней был грозный враг в лице Не Минцзюэ. У этой задачи нет решения. Не Минцзюэ никогда не откажется от своей сабли, его рано или поздно настигнет отклонение ци — неизбежно и без влияния на него Цзинь Гуанъяо. Не Хуайсан опережает своего брата и выбегает к Вэй Усяню на встречу, размахивая веером. Отбросив посторонние мысли, Вэй Усянь привественно машет ему. — Я попросил всех приглядывать за тобой, — поигрывает бровями Не Хуайсан, веером он прогоняет провожатого ученика и указывает на вход в резиденцию. — Добро пожаловать в Цинхэ Не, Вэй-сюн! Я до сих пор понятия не имею, почему ты захотел приехать и навестить меня, но я так рад, так взволнован! Покуда у нас гость, мой брат не сможет заставить меня тренироваться весь день!.. — Так вот почему ты его пригласил? — распахиваются двери им навстречу, и на пороге появзяется незыблемый и высоченный Не Минцзюэ. Его присутствие тут же наполняет пространство, из-за чего Не Хуайсан с писком сжимается. Он шмыгает Вэй Усяню за спину. — На самом деле, я сам себя пригласил, — упирает руки в боки Вэй Усянь и вскидывает подбородок с озорной улыбкой. Братья Не тут же между собой переглядываются. — У меня была другая причина для визита, прости, Не-сюн, я воспользовался нашей дружбой. — Вэй-сюн? — теряется Не Хуайсан, и его растерянность заставляет Не Минцзюэ нахмуриться и требовать ответа: — Тогда почему ты здесь, Вэй Усянь? — Мне нужна ваша помощь, чтобы победить Цишань Вэнь, — негромко, но твёрдо и непоколебимо заявляет Вэй Усянь, заранее убедившись в отсутствии лишних ушей. — Хм. Интересно, — Не Минцзюэ тут же разворачивается и исчезает внутри резиденции, на ходу бросая: — Проходи, нам есть, о чём потолковать. Не Минцзюэ привёл их в маленькую комнатку, отпустил ждущих перед ней слуг. — Подожди, Вэй-сюн! Да-гэ, мы не можем! Мы не… я ничего не понимаю! — лепечет Не Хуайсан, семенящий за ними следом и спотыкающийся на каждом шагу. — Я всё объясню, Не-сюн, — обещает Вэй Усянь. И им он тоже не может рассказать всю правду. Ни о путешествиях во времени, ни о солнечных часах. Но может поступить иначе, создав историю о том, как подружился с неким Вэнем, недовольным политикой ордена, и получившим расположение Вэнь Жоханя. Этот некий Вэнь отплатил Вэй Усяню за дружбу определённой информацией и кое-какими разведданными. Не Минцзюэ слушает эту простыню, не перебивая, и в глазах появляется сталь, когда Вэй Усянь доходит до части, где Вэни планируют напасть на Облачные Глубины и Пристань Лотоса. Да. Дружба Не Минцзюэ и Лань Сичэня. Закончив рассказ, Вэй Усянь ждёт решения Не Минцзюэ. Тому не нужно приглашение, чтобы с грохотом опустить кулак на стол и забраниться: — Эти клятые Вэни! Эти псы!.. Задумать напасть на Облачные Глубины из зависти? Я снесу голову Вэнь Жоханя с плеч!.. Вэй Усянь не сомневался в этом — в конце концов, Не Минцюэ добился определённого успеха в обезглавливании Вэней. — Мой… друг не знает точных дат, такую информацию ему никто не разглашает. Ему и так приходится следить и за своим положением, и за орденом. Но я думаю, что мы можем полностью предотвратить атаку, если возьмём на себя инициативу. — Так и сделаем, — рычит Не Минцзюэ. — Хуайсан, оставь нас. Займи себя упражнениями с саблей. Она понадобится тебе, если мы собираемся одолеть Вэней. — Вообще-то… глава Не, я надеялся, что Не-сюн сможет нам помочь, — предлагает Вэй Усянь, а Не Хуайсан удивлённо взвизгивает. Не Минцзюэ же выглядит так, словно едва сдержал такой же звук. — Знаете, глава Не, он гораздо умнее, чем кажется. — Ты шутишь, Вэй-сюн! Ты, должно быть, шутишь! Я не умею планировать войны! Иногда я не могу спланировать, как бы улизнуть за книгами!.. — Какими ещё книгами? — спрашивает Не Минцзюэ грозно, но Не Хуайсан просто отмахивается от него, продолжая клянчить: — Право, Вэй-сюн, ты слишком много надежд на меня возлагаешь, я слишком незначителен, чтобы… — Нет, я знаю, каков ты. Кто, если не ты? — Я знаю кое-кого башковитого, — говорит Минцзюэ, быстро вникнув, чем занимается Вэй Усянь. Он подходит к двери и зовёт слугу, и тут же озадачивается их отсутствием на посту. Только вспомнив, что сам их отпустил, он извиняется и куда-то уходит. Не Хуайсан качает головой, слабо дёргая себя за рукав. — Я польщён, Вэй-сюн, правда. Но я бесполезен, у меня нет никаких выдающихся навыков. Ты же знаешь это, да? Мне трижды пришлось учиться в Облачных Глубинах, и то — экзамены я сдал только с твоей подачи! Никогда так много не учился, и кто был хорош — так это ты в качестве учителя. Вот и всё, я ни в чём не мастер. — Я знаю тебя, — повторяет Вэй Усянь, и от его уверенности Не Хуайсан вздрагивает. Вэй Усяню не хочется его пугать, но он правда знает, на что тот способен. Если кто-то и может придумать и составить план, как предотвратить кампанию «Выстрел в солнце», так это… — Мэн Яо, поприветствуй нашего гостя, — басит Не Минцзюэ, и Вэй Усянь поворачивает голову, ошалело глядя на последнего человека, которого ожидал здесь увидеть. Цзинь Гуанъяо — Мэн Яо — вежливо улыбается и кланяется ему. Без ярких, кичливых цветов Цзиней он выглядит блекло, пусть и есть в нём какая-то живость. Словно серость Цинхэ Не не может скрыть его талантов. Вэй Усянь упирается руками в стол, чтобы не упасть. Он… не представлял, что встретит здесь молодого, живого Цзинь Гуанъяо. И на мгновение его ослепило воспоминаниями о последней встрече с ним; опозоренный, разорённый, окровавленный, умирающий на руках у Лань Сичэня из-за уловки Не Хуайсана. — Глава Не говорит, что вы нуждаетесь в моей помощи, молодой господин Вэй? — учтиво произносит Мэн Яо, уверенно держась рядом с Не Минцзюэ. — Мэн Яо — один из самых талантливых совершенствующихся, что я встречал когда-либо, — утверждает Не Минцзюэ, от этого улыбка Мэн Яо на мгновение кривится — ему не удаётся это скрыть. — Хорошо, — каким-то образом Вэй Усянь заставляет себя говорить спокойно. — Нам нужны умные люди. Не Минцюэ на этот раз не отсылает Не Хуайсана, ещё и Вэй Усянь просит его остаться. Не Хуайсан колеблется, но, кажется, мнение Не Минцюэ, что если кто и может спланировать войну, то это Мэн Яо. Из-за настырности Вэй Усяня Не Хуайсан остаётся. Вэй Усянь переводит взгляд с Не Хуайсана на Мэн Яо и обратно. Он и забыл, что сейчас они не враги. И сейчас эти двое собрались вместе для того, чтобы придумать нечто грандиозное и сразиться с Вэнями. Вероятно, только их умы и смогут осуществить мечты Вэй Усяня. — Я расскажу тебе то, что поведал главе Не, — начинает Вэй Усянь.