это — наш обет

Лань Чжицян совсем ненамного старше Лань Ванцзи, у него приятный характер, он любим сверстниками и кажется дружелюбным. Все знают, что он отлично владеет музыкальными инструментами. Лань Сичэнь одобряет его, поощряя Лань Ванцзи завести друга. Поэтому Лань Ванцзи с нервозностью, но решимостью просит проходящего мимо адепта позвать этого Лань Чжицяна в музыкальную комнату. Тот приходит, растерянный, колеблется перед ним. Высокий, на целую голову над Лань Ванцзи возвышается, но походка у него неуклюжая, словно он не привык к своим враз удлиннившимся конечностям. Вместе с собой Лань Чжицян приносит и свой гуцинь, кланяется в знак приветствия. — Вы звали меня, второй молодой господин Лань? Ванцзи кивает, жестом приглашая Лань Чжицяна сесть напротив. Лань Чжицян повинуется, старается коленями не задеть стол, на который после кладёт гуцинь. — Я слышал, что ты хорошо играешь. Слова во рту чувствуются неловкостью. Он не привык к светским беседам. Их всех учат быть краткими в своих изречениях. А сейчас требуется противоположное. Как разговаривает Вэй Ин? Как сам Лань Ванцзи говорит с ним? Лань Ванцзи нередко об этом думал, возвращаясь к их разговорам. И вынужден признать, что помнит мало своих реплик, его всегда больше интриговали ответы Вэй Ина. Вэй Ин — прирождённый оратор, способный запросто отбрасывать зашедшие в тупик или неинтересные темы и подхватывать новые, более интересные. Как ему это удаётся, Лань Ванцзи не знает, но хочет, чтобы хоть часть навыков Вэй Ина появилась у него прямо сейчас. — Да, мои учителя довольны моим развитием, — Лань Чжицян прикусывает губу. — Второй молодой господин Лань считает, что мои навыки недостаточно хороши? Если мне требуются дополнительные занятия, этот счёл бы за честь получить их от него. Но я не чувствую, что они настолько ужасны, я не тщеславен, второй молодой господин Лань! Я уже перешагнул первые ступени обучения и не новичок, я… не думаю, что они… ужасны. — Это не дополнительное коррекционное занятие, — Лань Ванцзи в замешательстве, он ещё не достиг того возраста или навыков, чтобы учить музицированию других, хоть его мастерство и растёт. Лань Сичэнь уже размышлял о том, что Лань Ванцзи мог бы преподавать уроки гуциня, когда станет старше. Но до этого ещё очень далеко. — Тогда какое? — спрашивает Лань Чжицян. Лань Ванцзи смотрит на него, предполагая: — Досуговое?.. — это вообще не то слово! Но ближе к сути чем оно Лань Ванцзи ничего не придумал. Лань Чжицзян, кажется, не понимает. Но не поднимается и не уходит. Вместо этого ставит руки над струнами в нужное положение и будто бы ждёт указаний Лань Ванцзи. — Любимая мелодия? — Для чего? — Для игры. На мгновение Лань Чжицян задумывается, а затем начинает перебирать струны. Лань Ванцзи забавляется тем, что за мелодия выбрана — боевая песнь, призванная сковывать лютых мертвецов. Но он сам использовал формулировку, позволяющую выбрать всё, что угодно; у него не было теорий о том, что Лань Чжицян любил играть — он не знает его достаточно хорошо. Если бы это был Вэй Ин, Лань Ванцзи мог бы предположить, какую тот сыграет песню, но в Вэй Ине есть озорство, скорее всего, он выбрал бы популярные городские песни. И у Вэй Ина была привычка сочинять мелодии на ходу, а потом утверждать, что это — классика, которую Лань Ванцзи не знает, потому что ещё не дорос. — Что думает второй молодой господин Лань? — вопрошает Лань Чжицян, закончив. — Хорошо. Какое-то время Лань Чжицян ждёт, глядя на него. Лань Ванцзи опасается, что должен был сказать что-то ещё. Но на деле ему больше нечего сказать. Лань Чжицян играл хорошо. Если бы сыграл, используя духовную энергию, этой песни было бы более, чем достаточно, чтобы остановить лютого мертвеца. — Тогда… возможно, второй молодой господин Лань захочет сыграть по очереди? — спрашивает Лань Чжицян, взмахнув рукой в его сторону. Лань Ванцзи кивает и выбирает сочинение, над которым работал и желал получить отклик о нём. Вэй Ин утверждает, что недостаточно разбирается в мастерстве гуциня, всегда с ухмылкой говорит, что Лань Ванцзи следует сильнее тянуть струны или обращаться с ними осторожнее, как с любовником, отчего Лань Ванцзи каждый раз краснеет. Но советы Вэй Ина, тем не менее, неоднократно оказывались ценными. Он не возражал выслушивать попытки Лань Ванцзи переиграть куплет дюжину раз со сменой нот то тут, то там. Лань Чжицяну тоже нечего сказать, когда заканчивает Лань Ванцзи, но он улыбается. Лань Ванцзи ёрзает на месте. Говорит извиняющимся тоном: — Она не закончена. Я всё ещё работаю над ней. — Второй молодой господин Лань сочинил свою мелодию? — в ответ на это Лань Ванцзи склоняет голову. — Это объясняет, почему раньше я её не слышал. До этого я предположил, что это произведение более высокого уровня, к которому я не готов. Она прекрасна. — У тебя есть какие-нибудь предложения? — Предложения? — переспрашивает Лань Чжицян. Улыбка его ломается. — О, нет. Я никогда не смог бы подвергнуть нечто подобное критике. Я едва ли достиг таких высот, чтобы самому сочинять собственные мелодии, второй молодой господин Лань. — О. Лань Чжицян вежлив. После минутного молчания, прочистив горло, он спрашивает: — Может, тогда я сыграю ещё одну песнь? Лань Ванцзи молчаливо соглашается. Они обмениваются ещё несколькими мелодиями. Всё не так плохо, но определённо не так, как Лань Ванцзи это себе представлял. И он не возражает, когда Лань Чжицян говорит ему, что должен уйти и начать подготавливаться к отъезду домой. — Если ты будешь свободен, не могли бы мы встретиться ещё раз на следующей неделе? — Лань Ванцзи пытается скрыть надежду и отчаяние в голосе. — Ах, мои извинения, второй молодой господин Лань, но на следующей неделе я буду занят, — отвечает Лань Чжицян, кланяясь. Разочарование Лань Ванцзи сдерживает. Распрощавшись, Лань Чжицян уходит. Только убрав свои вещи, Лань Ванцзи понимает, что должен был спросить у Лань Чжицяна, когда тот будет свободен. Он полный дурак и практически видит наяву сочувствующую улыбку Лань Сичэня. А Лань Сичэнь, конечно же, безуспешно прикрывает веселье. Лань Ванцзи терпит его вопросы, понимая, что претерпел неудачу, а Лань Сичэнь милосерден и отпускает его, похвалив за попытку завязать с кем-то дружбу, призывая продолжить. Лань Ванцзи не уверен, что готов пытаться дальше. Знакомство с новым человеком утомительно. Он немного вздрагивает от мысли, что раз заводить друзей так тяжело, то найти романтического партнёра наверняка в тысячу раз сложнее. Ничего из этого он не говорит Лань Сичэню — тот ещё слишком молод, чтобы жениться, но знает, что перед ним может возникнуть такая перспектива вскорости и держит глаза открытыми. Лань Ванцзи в течение следующих нескольких дней время проводит, на занятиях глядя на чистые листы бумаги перед собой, пытаясь выразить все свои мысли Вэй Ину словами, и тренируясь вместе со своим братом. Он выходит с урока каллиграфии, когда замечает Лань Чжицяна с другими учениками. Они сидят под деревом, разговаривают, обмениваются заметками и учатся вместе, наслаждаясь своей дружбой. Лань Ванцзи не собирался подслушивать. Собирался идти дальше. Но он слышит своё имя. Он должен уйти. Подслушивание никому не приносит пользы. Нельзя оставаться. Это против правил. Он с усилием ведёт ногу вперёд, но он не настолько медлителен, чтобы не заметить, как Лань Чжицян начинает говорить. С отвращением к собственной слабости Лань Ванцзи задерживается. — Не знаю я, зачем второй молодой господин Лань меня позвал. Не думаю, что у меня были проблемы? — Лань Чжицян хлопает себя по подбородку, затем пожимает плечами. — Действительно не понимаю, чего он от меня хотел. Он не похож на человека, который зовёт кого-то, чтобы поиздеваться над ним или высмеять его мастерство. Но он, очевидно, намного лучше владеет гуцинем, чем я. В самом деле, будь на его месте кто-то другой, я сказал бы, что он издевается. Но он… не издевался? Не знаю, не могу честно сказать, что это было. Странно. Другие ученики продолжают задавать ему вопросы, Лань Чжицян продолжает отвечать тем же. Он не знал, что Лань Ванцзи только хотел бы быть его другом. Спекуляции становятся дикими, ни в одной из них нет ничего хорошего. Лань Ванцзи, наконец, освобождается: его разум не может прямо сейчас придумать подходящего наказания за подслушивание, поэтому он попросить Лань Сичэня наказать его. Всё, о чём он может думать, это то, каким образом его искреннее желание было так неправильно истолковано, и то, как всё это отражается на нём. Он старается быть хорошим сыном, учеником, тем, кто следует праведному пути. Когда Лань Сичэнь приходит к нему в покои, чтобы попросить о помощи, Лань Ванцзи смотрит на него более чем несчастно. — Что случилось? — Лань Сичэнь вмиг забывает об отчётах. — Заводить друзей сложно. Лань Сичэнь улыбается ему с сожалением. Лань Ванцзи ненавидит эту улыбку, щетинку под ней, но совсем не обижается, когда Лань Сичэнь предлагает сопроводить его на ночной охоте. Лань Ванцзи признателен за возможность ненадолго выбраться из Облачных Глубин. У него есть хороший старший брат.