Моя дорогая принцесса Шалетт

Оказавшись на террасе среди высоких кустарников, герцог вдохнул полной грудью в попытке избавиться от напряжения после встречи с Энджилом. Сдержаться оказалось трудно, хоть Кафман и был знаком с хитрой белой лисицей. - Вы видите выгоду в том, что командир присоединиться к нашему ужину? – уловил он мысли принцессы. - Это весьма неудобный дар, - пробормотала она. – Слышать мысли других постоянно и не иметь возможности вести разговор. - Так ясно я слышу только ваше сердце, потому что вы для меня особенный человек, - напомнил он, видя, как Шалетт пытается избегать его взгляда. – Почему вы хотите встретиться с командиром ещё раз? - Чтобы спросить, в каком состоянии он нашёл вас с императрицей Навье на острове, - Шалетт не стала ничего скрывать, потому что это было бесполезно. - Он тоже жил в моём доме, пока императрица гостила в Лирте, - Кафман неожиданно для себя нашёл интересный факт, с помощью которого мог бы смягчить гнев, тревогу и сомнения своей невесты. - Отлично, тогда я спрошу его ещё и об этом, - её взгляд наполнился очаровательным лукавством. Точно таким же, как в тот день, когда Шалетт прибыла в Сео и объявила, что станет частью императорской семьи, а императрица восприняла всё так, будто у её мужа скоро появится наложница. – Думаю, господин Лисяо с удовольствием пощебечет со мной на эту тему. - Приукрасит всё и переврёт, - мрачно добавил Кафман, понимая, что его надежда только что умерла. Энджил был не тем человеком, который мог без выгоды для себя встать на его сторону. А выгоду командир видел в весьма странный вещах, которые чаще тешили специфические чувства внутри него, а не приносили объективные положительные результаты. – Шалетт, - немного устало обратился он к ней, вставая напротив. – Скажи, как мне унять твой гнев? - Простите? - Я вижу, ты злишься на меня. - Вы предали меня. - Я был верен тебе. - Нет, ты не понимаешь меня. В напряжённом разговоре Кафман внезапно испытал каплю облегчения, потому что она обратилась к нему на «ты». - Тебя не было полгода, - её взгляд стал строже и острее. – Ты отпустил меня, отправившись с императрицей в Лирт. Ты должен был вернуться ко мне сразу после окончания переговоров. - Я… - Только представь, что я испытала, когда узнала о крушении корабля! Мужчина, который признался мне в своих чувствах и подарил надежду на любовь и семейное счастье… я думала, что ты погиб, - блики в её глазах дрогнули. – Каждый день я хоронила тебя и каждую ночь верила в чудо, что ты жив, молясь на луну, молясь на солнце. Когда мне сообщили, что тебя спасли, и ты здоров, я была счастлива. Искренне. Это было самым большим облегчением в моей жизни. Но затем… длилось оно недолго. - Шалетт… - Даже не смей… - резко остановила она его, упрямо вскидывая голову. – Что, по-твоему, должна чувствовать женщина, чей жених приглашает на несколько ночей в свой дом другую? И он же делает всё, чтобы её планы увенчались успехом. Чтобы её страна процветала. А потом исчезает на… Я не такая дура, чтобы слепо верить каждому твоему слову. Я не хочу тебе верить. «Лжец». Шалетт поджала губы, потому что боль, пережитая за последние полгода, вернулась с новой силой. Что-то сдавило горло, в груди потяжелело, а по спине прокатилась ледяная волна. Шалетт больше не могла говорить. Не могла видеть лицо Кафмана, ликом которого тайно любовалась, ругая саму себя за собственные слабости. Хотелось упасть на колени и припасть к почве, чтобы хотя бы земля приняла в себя накопившееся в сердце принцессы горе. Приняла её всю и избавила от боли. Шалетт не оставалось ничего, как отвернуться и пойти прочь. Неважно, куда и зачем. Просто уйти. Избавить себя от необходимости испытывать страдания и сумбур в чувствах и мыслях. Этот ужасный мужчина манил её и мучил своим существованием. Она так больше не могла. Шалетт подхватила юбку своего длинного платья и ринулась в неизвестном никому направлении. Ей пришлось опустить взгляд вниз, потому что глаза уже щипало. Слёзы могли нарушить её лёгкий макияж, прочертив в белилах мокрые дорожки. Насколько секунд Кафман растерянно стоял на террасе, видя, как принцесса удаляется от него быстрыми шагами. Он слышал не только слова, которые она произнесла вслух. Он слышал её сердце, голос перенесённых мук, боли и страданий. И его поражало то, какой сильной была Шалетт, выдержавшая слухи о его смерти, ропот знати из-за свадьбы, которая не состоится, новости о его неверности, сплетни и злые разговоры о её уязвлённой чести и времени, бегущем вперёд, но в тот же момент против неё. Он не знал, что был так ужасен по отношению к ней. Не знал, что она не могла кому-то пожаловаться, просто попросить поддержки или хотя бы каплю понимания. Её брат страдал в собственном браке. Её мать умерла, ненавидя своего мужа. Её отец желал избавиться от неё и забыть навсегда. Её друг детства собирался увезти её за собой, чтобы… - Шалетт! Шалетт! Герцог пустился бегом через террасу и быстро оказался в саду. - Шалетт! Он выкрикивал её имя, пытаясь остановить. Но она лишь сильнее подхватила пышные юбки и принялась убегать от него. Шалетт больше не могла сдерживать эмоции и нуждалась в короткой паузе. Её самообладание разрушалось на глазах. Маска спокойствия и благородства вновь раскалывалась. Кафман не собирался давать ей передышку. Не желал, чтобы она вновь спрятала свои настоящие чувства, такие важные для него. Он быстро настиг её и перехватил за руку. Чтобы принцесса не запуталась в платье и не упала, ему пришлось обнять её за талию. Заключив Шалетт в объятья, он прижал её голову к своей груди, будто хотел поделиться с ней стуком своего сердца. Будто желал, чтобы она услышала, что кричало ей его сердце. - Шалетт… - Отпусти… отпусти меня… Вопреки своим словам она не сопротивлялась, прячась в его объятьях. Шалетт редко плакала в своей жизни, отличаясь спокойствием и даже холодностью. Но не сейчас. Её измученное сердце больше не могло страдать в тишине и одиночестве. Оно забирало её голос, чтобы излить себя хотя бы в паре слов. - Прости меня, умоляю, - Кафман склонился к ней и прижался губами к её мягким волосам на виске. – Пожалуйста, прошу, прости меня. Я виноват перед тобой. Я очень виноват. Потому что я был глуп… и сейчас я всё ещё глуп… - Ты дурак… - Я дурак… - Просто идиот… - И идиот… - Самый ужасный… ты самый ужасный, - она сдавленно всхлипнула, стыдясь своих слёз. - Я самый ужасный… я… настоящее чудовище… потому что глупый… и дурак… я ужасен. Я плохой человек… - Но я люблю тебя… Кафман опешил, но в ту же секунду прижал Шалетт крепче к себе. - Это я люблю тебя. Так давно люблю тебя.