***
за день до первой встречи Ваньинь и Сичэня
Ваньинь задумчиво вертит в руке смартфон. Написать Фэнмяню? Или не стоит? Он не выдаст, однозначно, да только есть ли ему хоть какое-то дело до этого? Уголок губ дёргается в горькой усмешке. Наверное, всё-таки есть: он обрадуется, ведь больше ходячее разочарование не будет мозолить глаза, не придётся тратить на неё время, из вежливости улыбаясь и помогая, вместо того чтобы заняться чем-нибудь куда более приятным или полезным. Почувствовав, как задрожали губы, заклинательница раздражённо встряхивает головой и прячет гаджет в карман — от симки избавится уже на воле. Она не будет лишний раз отвлекать Главу Цзян, а лучше попросит Яньли всё ему рассказать, когда понадобится. Собрав в кучу на столе вытащенные со дна чемодана пыльные коробочки из ювелирки, она черкает на вырванном из тетради листке «Подавись!» и выскальзывает из комнаты. Страшно и весело, затаив дыхание, ступать по бесконечной веренице ничем не отличающихся коридоров охотящейся кошкой, шарахаться и забиваться в тёмные углы, увидев в окружающей белизне движущиеся сгустки. Кажется, путь до гостевых комнат занимает несколько часов. Сосчитав двери от поворота, девушка прижимается ухом к нужной и застывает — тихо. Решившись, она медленно вставляет в замок и поворачивает украденный днём ключ, вздрогнув от показавшегося громовым раскатом скрежета, и просачивается в комнату. Воображение с готовностью подбрасывает картины обрушивающегося на спину цзыдяня, приставленного к горлу меча, воплей, что перебудят все Облачные Глубины, ловко бьющих по больному унижений, засады с половиной местной стражи и самим Великим Консерватором… Однако покои встречают гробовой тишиной и недвижимостью, словно проникшая воровка единственный осколок жизни здесь. Сердце ухает куда-то в живот, когда приходится пробираться мимо кресла, на котором прямо сидя спит Мадам Юй. Чудится, что даже сквозь опущенные веки рентгеновский взгляд сканирует А-Инь насквозь, что сейчас его хозяйка схватит за запястье, дробя кости, и с хохотом выплюнет, что догадалась о снотворном. Но та остаётся неподвижной как статуя. Чуть не подавившись кровью из прокушенной щеки, Чэн хватает со стола нефритовый жетон и опрометью бросается прочь. Сердце бешено долбиться о рёбра, заклинательница стрелой пролетает до лестницы, за которой прячется, прижимая к груди пропуск на свободу. Прости, Фэнмянь. Тебе ведь без проблем выдадут новый, правда? Прокравшись по пустым коридорам обратно, Инь с минуту стоит перед дверью шицзэ, но услышав приближающиеся шаги, юркает внутрь. Лежащая в постели девушка приподнимается на локтях, собираясь заговорить, но гостья делает знак молчать и указывает себе за спину. Выжидая, пока патруль достаточно отдалится, Ли обводит Чэн внимательным взглядом, надолго задерживаясь на набитом рюкзаке и перекинутой через руку куртке, и неуловимо напрягается. Как только Ваньинь отнимает палец от губ, шицзэ взволнованно спрашивает: — Милая, для чего столько вещей? Ты куда-то собираешься? Заклинательница сглатывает. — Собираюсь. — Но почем… Она вскидывает ладонь: — Нет-нет, дослушай меня, пожалуйста! Шицзэ застывает на полуслове, вопросительный взгляд всё больше наливается беспокойством. А Инь выпаливает на одном дыхании: — Я ухожу навсегда. У Яньли отвисает челюсть. Несколько секунд она шокировано таращится на сестру, пока та переводит дыхание, а обретя дар речи, сбивчиво спрашивает: — Что… Как?! Почему?! — соскочив с постели, она подбегает к сестричке и хватает её за плечи. — Тише! — шипит А-Чэн. Ли прикрывает рот ладонью, только теперь осознав, что заговорила в полный голос и переходит на отчаянный шёпот: — А-Чэн, прошу, не надо! Вот зачем тебе это? Тут приходит черёд Ваньинь немо смотреть на сестру в полном недоумении. — Мы все любим тебя! И родители тоже, пусть это и не всегда заметно. — у Инь вырывается невесёлый смешок, а Яньли печально вздыхает — Кто ещё в этом мире позаботится о тебе? — Я сама, разумеется! — фыркает заклинательница — Я, во всяком случае, действительно знаю, что мне нужно. Шицзэ качает головой с горьким укором: — Но куда ты пойдёшь? Чем будешь жить? Как себя обеспечишь? У тебя ведь незаконченное образование и нет опыта ни в какой работе! И потом, тебя ведь всё равно узнают! Неужели ты думаешь, что поисков не будет? Небо, да ты даже документами воспользоваться не сможешь: ну как ты пересечёшь границу, не говоря уже о том, чтобы куда-нибудь устроиться? Чэн отзывается, не раздумывая: — В Орден Вэнь: там даже зимой достаточно тепло, чтобы спать на улице и мыться в реках. Буду жить где-нибудь на окраине, чтобы не нарваться ни на кого знакомого. Обрежу и перекрашу волосы, накоплю со временем на цветные линзы, а пока буду прятать необычный цвет глаз под тёмными очками: в Цишань погода как правило солнечная — подозрений не вызову. Денег я, спасибо Фэнмяню, накопила достаточно, чтобы хватило на подделку документов и чтобы первое время не умереть с голоду. А опыт у меня так-то есть — в ночных охотах. Я буду бродячей заклинательницей! — на этих словах глаза девушки загораются особенно ярко — А если денег от заказов не хватит, никто не отменял профессии вроде официантки или кассира, для которых не нужно образование. — Но тебе же в тягость работа с людьми! — вклинивается Ли в пылкую речь младшей. Та на секунду заминается: — Ну… да. — и пожимает плечами, не успевает шицзэ перейти в наступление — Значит пойду в грузчики или уборщицы: уж коробки таскать и полы надраивать я умею, да и физподготовка позволяет. Яньли заламывает руки. — Твой план звучит складно, но пойми, в жизни всегда будет уйма обстоятельств, которые ты физически не можешь учесть, и… — Плевать! — обрывает её Инь — Если всегда бояться каких-то гипотетических обстоятельств, останется только лечь и помереть! Я хотя бы попытаюсь вырваться из этой клетки, а проблемы буду решать по мере их поступления. — А если тебя поймают сегодня?! Заклинательница упрямо дёргает головой: — Не поймают: я за чаем подлила Мадам Юй снотворного и стащила у неё нефритовый жетон. Старшая девушка, беззвучно всхлипнув, сжимает руки А-Чэн в своих и заглядывает ей в глаза: — Сестрёнка, скажи, ты меня любишь? — Люблю. — выдыхает Ваньинь, немного успокаиваясь. — Тогда, прошу, не убегай, хотя бы ради меня! — в уголках её глаз что-то неестественно поблескивает. Оставив на губе кровоточащий укус, заклинательница забирает руки: — Прости, не могу. — и твёрдо добавляет — Решение высечено в камне. А-цзэ утыкается ей в висок, часто заморгав и просит дрожащим голосом: — Обними меня. Сёстры крепко прижимаются друг к другу на несколько долгих минут. — Я избавлюсь от симки и через пару дней позвоню тебе с нового номера — не теряй. А пока расскажи всё Фэнмяню. — шелестит А-Инь на ушко Яньли прежде чем рывком отстраниться. Замерев на миг, она шепчет: — Прощай, шицзэ. И пулей уносится прочь.***
настоящее время
От воспоминаний о той злополучной ночи дыхание делается глубоким и прерывистым, а сердце пускается галопом по рёбрам. Гули, необходимо спрятаться и переждать, пока пройдёт буря. Сад? Хотя нет, на улице сейчас наверняка много посторонних глаз. Так, а в выделенные покои уже можно идти? Чэн вытаскивает телефон — непрочитанное сообщение от Хуаня: «Я сказал ему, что ходят слухи, будто вы любовники, приплёл слова Ванцзи об этом в день, когда мы объявили о помолвке. Он пообещал вести себя осторожно и вряд ли теперь осмелится к тебе приставать. П.С.: Он сказал, что пойдёт к себе, можешь возвращаться в наши комнаты, когда захочешь». Девушка невольно улыбается и быстро набирает: «Спасибо!» От эмоциональных качелей голова идёт кругом до расползающихся перед глазами тёмных пятен… Или это из-за кровопотери? Все повязки уже мокрые насквозь. — Ваньинь, что-то случилось? — прорывается сквозь раздрай тревожный голос, а в следующее мгновение надёжная рука поддерживает под лопатки. — Яньли. — морщится она, восстанавливая равновесие. Девушка забывается на мгновение, разомлев от тепла, но вспомнив, что Хуань тоже потрёпан, отстраняется. — Сядь. — просит Лань и обводит её внимательным взглядом — Мне кажется или крови на твоей одежде прибавилось? — Всё нормально. — отмахивается Чэн. Взгляд падает на расплывающийся фон какого-то медицинского сайта в лежащем рядом телефоне: — Расскажи лучше, что ты читал, пока я не пришла. — Это про синдром Адели. — парень мгновенно сникает. Инь кладёт руку ему на плечо и чуть сжимает — он накрывает её кисть своей. — Хуже всего, что диди словно наркоман, верящий, будто может остановиться в любой момент, но ему это просто не нужно. — Нефрит обречённо качает головой — Я пытаюсь выяснить, можно ли в принципе помочь ему осознать свою болезнь. Ну, при РПП, например, люди могут отдавать себе отчёт в том, что это не норма, но ведь здесь расстройство другого рода… — Конкретно про синдром Адели утверждать не берусь, но вообще при расстройствах, связанных с любовью, люди могут понимать, что они психи. — глухо отзывается Инь. В этот момент до них долетает стук словно пробивающих пол каблуков. — Блядь, Мадам Юй. — кривится заклинательница. Сичэнь косится на незапертую дверь, а потом вдруг со вспыхнувшей на губах загадочной ухмылкой наклоняется к Ваньинь и шепчет одними губами: — Подыграй. А затем, обвив одной рукой талию, а другую запустив в растрёпанное каре, касается дыханием губ, делая вид, что целует. Обомлевшая в первый миг девушка быстро обнимает его за плечи и немного отклоняется назад, чтобы длинные волосы Хуаня прикрыли их лица. Спустя пару секунд дверь врезается в стену. И грохот каблуков резко замирает. А-Инь спиной чувствует шокированный взгляд. Она видит, как заплясали в глазах напротив чёртики и готова поспорить, что у самой тоже. Парень медленно отстраняется, словно только сейчас заметил чужое присутствие. — Мадам Юй? Что-то срочное? Вы… — он опускает глаза, искусно изображая смущение — немного не вовремя. Покусав и облизнув губы, Чэн поворачивается ко входу в комнату и успевает поймать совершенно глупое лицо незваной гостьи. Хах, да она точно толпу чинно вальсирующих лютых мертвецов увидела! Пурпурная Паучиха тем временем выходит из ступора и, оставив вопрос без ответа, подходит к Ваньинь, чтобы протянуть ей бархатную коробочку с отрывистым: — Свадебный подарок. Опустив ресницы, чтобы эта мегера не прицепилась к чуть не совершившим полный оборот глазам, заклинательница берёт коробочку, стараясь не пропустить злость в голос: — Благодарю. Впрочем, эта стерва всё равно находит, к чему придраться: — Ещё небрежнее забрать не могла?! Ты хоть знаешь, сколько это стоит?! Ваньинь так сжимает кулак за спиной, что подушечки пальцев вмиг покрываются липкой влагой. — Мадам Юй, если это всё, прошу оставить нас наедине. — вежливо произносит Нефрит как будто и не заметил накалившейся атмосферы. Та оскорблено фыркает, но всё же выметается. А через минуту Инь, от души замахнувшись, швыряет «подарок» через всю комнату. Плечо пронзает резкая боль. — Тшш, у тебя рана открылась. Позволь. И заклинательница отдаётся заботливым рукам.***
Бег. Бешеный бег сквозь густой туман. Кровь кипит. Сердце заходится от страха и предвкушения. Ветер хлещет в лицо. Словно с каждым прыжком пробиваешь воздушную стену. Белёсые как туман стены сливаются в две сплошные ленты. Тени. Белёсые тени, похожие на сгустки тумана. На такой скорости они неотличимы от общей белой мути. Топот за спиной. Заметили?! Проклятье! А беглянка ещё думала, что не сможет рвануть быстрее. Топот с боков. Топот спереди. Свист летящих мечей над головой. Окружили?! Гули! Заклинательница резко останавливается. Саньду рывком покидает ножны. И всё сливается в сумасшедший звенящий калейдоскоп. Тело прыгает, изгибается, вертится, а мозг даже не успевает осмыслить новый выпад или блок — всё происходит по наитию, на адреналине. Пока Ваньинь не валят на промёрзший асфальт. Рюкзак срывают со спины. Грубо стягивают куртку. А перед лицом опускается на корточки ещё одна тень. Такая же белёсая, но другая. Сердце ёкает от страшной догадки. А-Чэн вскидывает взгляд, молясь, чтоб морок развеялся. Но у этой тени лицо Яньли. — Прости милая. — шепчет это жуткое существо голосом а-цзэ — Я не могла допустить, чтобы ты скиталась по подворотням словно призрак без дома. Всё наладится, вот увидишь. Я поговорю с матушкой — она простит тебя и… Пульс набатом долбит в виски. Лишь сейчас Инь осознаёт наконец, что произошло, набирается смелости признать это. В глазах темнеет. — Не прощу! Отчаянный рывок. Прыжок на меч. Мёртвая петля. Обманный бросок. Штопор. Почти вертикальное ускорение. И густые облака обнимают ледяной влагой. Прочь! Прочь, пока снова не сели на хвост! Яньли, я тебя ненавижу!***
Девушка распахивает глаза, задыхаясь. Волос невесомо касается нежная рука, и с каждым её поглаживанием боль и паника нехотя отползают. Потолок с полом постепенно прекращают меняться местами, и девушка различает склонившееся над ней родное лицо. — Снова кошмар? — Другой на этот раз. — глухо отвечает А-Инь и проводит пальцем по залёгшей между бровей Хуаня складке — Не можешь уснуть? Заклинатель отрешённо кивает. Ваньинь притягивает его к себе и крепко обнимает, зарываясь пальцами в перепутавшиеся шелковые пряди — Сичэнь медленно выдыхает, расслабляясь. — Тебе стало легче, когда мы в прошлый раз легли вместе? — тихо спрашивает он, уткнувшись ей в висок. При одном воспоминании об уютной вчерашней ночи все тревоги делаются такими далёкими, эфемерными. — Легче чем после любых таблеток. — Сделаем это снова? — Давай, конечно! — но внезапная мысль умеряет пыл — А Мэн Яо не будет против? При упоминании своего парня Лань чуть слышно вздыхает, устало потерев виски. — Был бы, если бы знал. Вот только мы делаем это безо всякой романтической подоплёки. А запрещать нам любить друг друга платонически он не в праве. Когда они перебираются на кровать и ложатся в обнимку, Хуань касается лба подруги своим и в дыхание шепчет: — Ты очень смелая, А-Чэн. — и, поймав удивлённый взгляд, поясняет — Я бы на твоём месте не отважился лечь в одну постель с мужчиной. Она ласково проводит пальцами по его щеке. — Просто я знаю, что ты не такой. Что ты не хочешь меня. Это успокаивает. Меня успокаивает… что ты не хочешь меня…