Сказки-бусины

— Значит, вы говорите, девчонка? С щербатым ртом? Рокэ Алва отпил вина, неторопливым движением опустил бокал на ручку кресла. Ричард кивнул, с трудом удерживаясь от того, чтобы нервно передёрнуть плечами. — Верхом на пегой кобыле, монсеньор. Она хотела, чтобы я сел позади неё… ускакал с ней. Алва коротко усмехнулся. — Напрасно вы так рано вернулись из Надора, Окделл. — Но почему? — Ричард возмущённо вскинул подбородок. — Если бы не я, эти безумные фанатики растерзали бы отца Оноре и братьев! И, мне кажется, моё присутствие не было помехой, когда вы усмиряли бунт. Ричард говорил громко, уверенность в его голосе граничила с надменностью, но глаза всматривались в лицо эра напряжённо, словно он опасался, что Рокэ сейчас рассмеётся и перечислит не меньше полудюжины причин, по которым ему всё же помешал оруженосец, не ко времени вернувшийся на службу. Однако Рокэ лишь покачал головой. Вновь отпив из бокала, он кивком указал Ричарду на нераспечатанную бутылку, и Ричарда занялся ею. Привычным движением вынуть пробку, не давая раскрошиться, аккуратно перелить вино в кувшин — за нехитрыми действиями он, казалось, отвлёкся от муторных мыслей, но на сей раз тишину нарушил Рокэ. — Я тоже не должен был оказаться здесь так скоро. Но я чувствовал, что моё присутствие необходимо, и летел во весь опор. Увы, несмотря на его внешность и характер, Моро всё же не спутник Леворукого, а вполне живой конь из плоти и крови — даже ему требуется отдых. И вот, в одну из ночей на постоялом дворе, ко мне в комнату явилась девушка — белокурая, миловидная, весьма напомнившая мне… Рокэ замолчал, медленно провёл пальцами от переносицы к скулам. На белом лбу отчётливее выступили поперечные морщинки. Ричард ждал, пока эр продолжит рассказ — не дождался и тихо спросил: — Её Величество? Рокэ моргнул, озадаченно уставился на оруженосца — и коротко хохотнул, откидываясь на спинку кресла: — Как ни странно, и её тоже. Суть не в этом. Как только я присмотрелся, у меня возникло ощущение, что моя гостья вовсе не принадлежит этому миру. И она немедля подтвердила мою догадку. Она сказала, что может провести меня своими тропами — и тогда я окажусь в Олларии совсем скоро. В уплату она попросила у меня — как вы думаете, что, юноша? То, чего я дома не знаю. Ричард шумно выдохнул. — Прямо как в сказках, эр… монсеньор. Так странно. — Ваших, надорских? — Да, мне няня много рассказывала таких, где всё начиналось именно с этой просьбы. Рыцарь возвращался в свой замок из похода, или девушка заплутала в лесу, или мельник ехал с ярмарки… Но кончается везде плохо. — Почему я не удивлён, — Рокэ пожал плечами. — Я тоже слышал такие истории, и отдать там обычно приходилось дитя. Но я в силу некоторых обстоятельств был убеждён, что вероятность появления у меня в особняке синеглазого бастарда крайне мала — поэтому согласился без особых раздумий. Ричард с сомнением покачал головой. — А если бы вам прислали что-то ценное? — Ещё одну скверно обточенную железяку, вроде меча Раканов? — Рокэ усмехнулся. — Не думаю, что расставание с чем-то подобным сильно бы меня опечалило. Но, Окделл, ваша импульсивность, как всегда, сыграла против вас. Такой занятной шутки я никак не ожидал. Ричард озадаченно покосился на эра — и замер, пальцы стиснулись в замок. Побелевшие губы судорожно хватанули воздух. — Эр Рокэ, так вы… она… — Зрите в корень, юноша, — Рокэ закинул ногу на ногу, легко качнул носком сапога. — Едва ли можно узнать доподлинно, одно и тоже существо ваша девчонка и моя дева или нет, но, судя по вашему описанию, они явно принадлежат к одному и тому же племени — от которого у живых кровь стынет в жилах. Стало быть, юноша, вы теперь обещаны выходцам, можете начать составлять завещание… Юноша? Рокэ встал из кресла, шагнул к своему оруженосцу. Ричард, цветом лица едва ли отличающийся от тех самых выходцев, будто оцепенел, уронил руки, и его широко распахнутые, потемневшие глаза затопило самое настоящее отчаяние. — Окделл, — Рокэ поморщился, — отомрите уже, не то сейчас превратитесь в изваяние под стать вашим Скалам. В самом деле, иметь дело с нечистью — мало приятного, но вы-то им ничего не обещали! За мои слова вы не ответчик. Кадык на белой шее дёрнулся, Окделл тяжело сглотнул. — Вы мой эр. — Что с того? Для выходцев имеет значение только кровь, им нет дела до премудростей придворной службы. Я в самый первый день объяснил вам, что эта клятва ничего не значит, вы лишь живёте в моём доме и… — Не значит, — шёпотом повторил Ричард. — Я… я пойду, эр Рокэ. Он поклонился — неловко, будто согнувшаяся шарнирная кукла, и медленным шагом направился к двери. Если отчаяние могло поглотить его ещё сильнее — именно это только что и случилось. Рокэ озадаченно нахмурился. Он ведь пытался объяснить мальчишке, как можно обвести нечисть вокруг пальца: отстраниться, сказать, что слово Рокэ Алвы ничего не значит для Ричарда Окделла — и послать к кошкам всех этих тварей. Нет никаких гарантий, что сработает, но всё же — лучше, чем покорно ждать. Ричард положил руку на костяной шар, надавил, приоткрывая дверь в коридор, и повернулся. — Прошу меня простить, монсеньор, я не дождался вашего дозволения. Разрешите мне уйти к себе? Быстро он овладел собой, бледный северный мальчик, герцог из рода Скал. Стоит, чуть отставив ногу, в почти непринуждённой позе, только плечи до сих пор каменные и на виске колотится жилка. Конечно, отпустить его, оставить одного, дать прийти в себя. Одного. Ах ты ж, квальдэто цэра… Зрачки всё такие же огромные, глаза всматриваются напряжённо, и в них немая мольба. Напрасно. Это напрасно, это совершенно ненадёжно, куда вернее — отделаться, отречься от чужих обещаний любым способом, показать, что ты не принадлежишь тому, кто давал слово, что нет над тобой никакой власти… Рокэ срывается с места, быстро идёт через всю комнату — и кладёт ладонь Ричарду на локоть, крепко сжимает. Ричард вздрагивает всем телом, подаётся ближе, смотрит, запрокинув голову, с тревогой, с дикой, безрассудной надеждой. — Я тебя им не отдам, — тихо и твёрдо произносит Рокэ. Ричард вздрагивает всем телом, из горла вырывается шумный вздох. Ричард вжимается лбом в плотную ткань колета Рокэ, горячие пальцы обхватывают ладонь, и Рокэ притягивает его к себе, стискивает поверх ребёр. Рокэ медленно гладит встрёпанный затылок, стараясь дышать размеренно, в такт этим движениям. Ричард обнимает его — по-медвежьи неловко, крепко, сцепляя ладони у него на спине. Что-то острое и колючее, проломившееся под рёбра в тот момент, когда он спешился и увидел русую макушку оруженосца за воротами, понемногу ослабевает, перестаёт давить.