Милосердие

      В Зале Мудрости среди проводов, труб и мусора копошились прислужники, а над их головами летал колдун, шипя приказы и раздавая оплеухи. К его злым словам примешивались шёпоты красных призраков, зависающих над залом. Все вместе они будто тихо вторили улью. Но колдун этого совершенно не замечал и летал сквозь них, распыляя красные невесомые тела в воздухе. Один из молодых прислужников, чертивший символы на полу, вдруг вызвал в колдуне особое раздражение — колдун подлетел к незадачливому насекомому и занес руку для наказания — и вдруг замер. Прислужники продолжали работать, боясь останавливаться, но, чем дольше длилась пауза, тем больше из них поднимали головы и поворачивали их туда, куда смотрел и колдун. Незаметно поворачиваться начали и невесомые призраки...       Из коридора доносился гулкий ритмичный шум. Колдун рявкнул на прислужника, которого собирался ударить, и рывком выбросил его вперёд, чтобы тот проверил, что там. Прислужник открыл пасть, беззвучно ругаясь в ответ, но продолжил нехотя ковылять по ступеням, держа оружие наготове, по направлению, куда его дернула указующая рука начальства. За его спиной, перебирая когтистыми пальцами, напряглись и остальные, вглядываясь в темноту коридора.        В темноте раздался щелчок, после которого шум прекратился. В следующую секунду щит колдуна раскололся от заряженной Светом пули, издав импульсный взрыв, и пустотная граната, прилетевшая следом, попала прямо в его беззащитное тело. Ещё один выстрел — голова молодого прислужника взорвалась с хрустом. Грязный зал наполнился громкими звуками: колдуна рвало на куски, которые тут же поглощала пустота — и он оглушающе визжал, объявляя тревогу, пока не растворился окончательно. Все оставшиеся прислужники открыли огонь в сторону выстрелов.       На зов колдуна, будто из-под земли, возникли новые бойцы улья: из-за каждой стенки, из-за каждого камня. Но ничего, кроме удовольствия от битвы, они не принесли. Их тела рвались одно за другим. Страж, выпрыгнувший из темноты, белый, как привидение, стрелял, не давая второго шанса. Поле боя было его настоящим домом — единственным местом, где он чувствовал легкость.       В динамиках его шлема Призрак связывался с Осирисом. Под звуки их напряжённого общения Страж пробирался вперед. Он специально наделал шума, идя напролом: в лучшем случае улей бы отвлекся от старого варлока, бросая все свои силы Стражу навстречу.              Так и получилось, и вскоре, когда нога Стража хрустнула черепом очередного прислужника, размазывая его содержимое по полу, встречать гостя вышел сам Церемониймейстер Зиву Арат. Первый разрывной патрон прилетел в его голову — и не нанёс вреда. Щит, окружающий громадину, хорошо защищал, но, когда Страж, объятый светом и с дробовиком в крепких руках, ринулся навстречу, чтобы проверить его прочность, Церемониймейстер вдруг пустился в бега. Он уводил Стража вглубь залов, пока, наконец, тот не обнаружил, что впереди только узкий коридор, который всем телом загораживал беглец. Страж сделал уверенный шаг вперёд, но Церемониймейстер пропал, а на месте его исчезновения появился знакомого вида разрыв пространства.       — Это определенно ловушка, — сказал Призрак. Страж об этом догадывался и сам, но Призрак все равно заботливо озвучивал для него очевидные вещи. Страж ценил это. Но не обязан был отступать, поэтому, не останавливаясь, на полной скорости прыгнул в портал.                     ***       Причинность, бывает, преподносит сюрпризы: порой такие, которые даже в бреду не заподозришь. И часто — когда не ждешь.       Это лицо было намертво вбито в память экзо двумя патронами. Страж уже видел его: у своих ног, корчащееся, на извивающемся теле — и он смотрел на него свысока, впервые в жизни испытывая сомнения. Тогда он обуздал их. Но теперь тот же взгляд пронзает его, будто в отместку. И пыль с воспоминаний сдувается одним только именем.       Ульдрен Сов.       Страж дёргает пальцем. Всегда важно знать, когда стрелять, и сейчас самый подходящий момент, чтобы сделать это. Ради Кейда. Но почему-то в этот раз его всегда машинально работающее тело дает осечку.       Вместо него Призрак восклицает: "Не может быть!"       Ульдрен морщится, как будто слова ранили его. Страж смотрит в его лицо, и Ульдрен отводит взгляд.                     ***       Страж угрюмо щёлкал выключателями на панели.       Времени подумать не так много до их прибытия на Спутанные Берега. Осирис не задавал вопросов. Для него будто ничего не произошло, что не удивительно: он был далек и от Кейда, и от проблем Авангарда многие годы, а восстание из мёртвых самого ненавистного человека Вселенной — не большее, что могло его волновать.       — Как думаешь, о чем размышляет сейчас Осирис? Один, на своем корабле, — начал разговор Призрак, не желая сразу касаться наиболее волнующей их обоих темы.       “О работе”, — подумал Страж, и пожал плечами после некоторой паузы, чтобы не смущать своего помощника.       — Сагира была хорошим призраком, — печально сказал тот.       Страж подбадривающе коснулся костяшкой пальца вексообразной оболочки. Если даже его собственник-призрак признал это...       — Как думаешь, почему Уль... — Призрак стряхнул с себя оговорку, покачнувшись, — Ворон работает на Паука? Думаешь, он вспомнил прошлое?       Страж отрицательно склонил голову. Зло всегда тянется ко злу. Даже если Ворон ничего не помнит, унаследовав свой прошлый характер, он может доставить проблем. Но разве Ульдрен Сов, возглавивший армию мертвецов, пропитанных тьмой, и чуть не разрушивший Город Грёз, стал бы выслуживаться перед Пауком? Не сходится. Думать об этом было некогда и незачем — Страж собирался снова пустить в ход пушку при нужных обстоятельствах — ведь она его никогда не подводила.              Он откинулся на спинку пилотского кресла и закрыл глаза. Он легко припоминал — как вчера — свои первые дни. Когда он восстал из мертвых, он сразу ринулся в бой… После, призрак летал вокруг и спрашивал, как им стоит назвать друг друга — такова была традиция — но в его голове почти не были различимы вопросы Призрака. Зато он отчетливо слышал далекие слова, текучие, как воспоминание, концентрирующиеся где-то в затылке, и разливающиеся по всей голове.“Приноси       пользу       как раньше.”       “Как я могу принести пользу?” — спросил он озадаченного компаньона.       И тот объяснил ему. Оказалось, задача вполне проста: прыгать, бегать, стрелять, и — как уже потом выяснилось — не задавать лишних вопросов. Этого было достаточно, и, после усвоения инструкции, он больше не вступал в обсуждения и почти не разговаривал. Желаниям призрака, которые тот лелеял сотни лет в поисках своего предначертанного стража, в тот момент не было дано сбыться. Никто не придумал ему имя, и никому он не дал названия.       Затем они отправились в Последний Город, и там, после оглушительных успехов, их безымянные титулы стали именами собственными— и гордый призрак стал Призраком, а его героический страж — Стражем. В общем… пушка его никогда не подводила.       Его разум был холоден, а оружие — раскалено.              ...              Но Кейд-6 был совсем не такой. У него дымились и дуло револьвера, и его пятки, когда он по зову сердца сбегал от обязанностей Авангарда.       Страж смотрел на него, как на нечто невозможное наяву. Они оба были машинами, но Кейд казался живее, чем многие люди, виденные варлоком за годы работы: в его контактах вместе с электрическими импульсами передавалось нечто неведомое Стражу. Он был полон уверенного абсурда и наслаждался этим. Поломка, скорее всего.       “Ты вечно угрюмый ходишь, тебе не хватает душевности. Найди себе цель в жизни, не будь ты просто роботом”, — дружески обращался к нему Кейд-6, в лучших наставнических настроениях. Страж молчал. Ему нечего было сказать: Кейд-6 с его сломанными программными алгоритмами мог нести все, что вздумается. Однако, по какой-то причине Страж слушал это спокойно, и иногда даже запоминал. Тоже поломка, скорее всего.       И вот Кейд-6 был убит.       Глаза друга погасли и механическое искорёженное лицо замерло навсегда. Икора Рей и Коммандер Завала обменивались набором данных. Страж находился с ними в полумраке комнаты и впервые за долгое время чувствовал, но не мог понять, что. Что делать, чтобы понять? Что бы сделал Кейд?       Страж взял пушку и…              “Бум”.              Паук радостно откинулся обратно на свой трон из проводов и металла, не сводя с безмолвного Стража взгляда. Его нижняя пара рук соединилась фалангами, и он выжидательно замолчал, смакуя момент. То, что он не видел головы экзо под шлемом, было для Стража только мелкой каплей удачи в бочке с неблагоприятной ситуацией, в которую обернулись дела за последние пару часов. Но Пауку хватило и возможности лично выместить всю свою иронию на Страже, чем он упивался с явным удовольствием.              Когда они вышли из тронного зала четырехрукого торговца в коридор, Страж занял позицию в угловом помещении, заваленном утеплительными мешками, где их не смогли бы видеть, и вызвал Призрака. Он не прислонился к стене, но ему казалось, что он испытывает потребность в данном действии, а это уже было далеко от нормы.       — Просканируй меня на ошибки.       — И это первое, что ты говоришь мне за неделю? — хмыкнул Призрак.       Пока он летал вокруг, вспыхивая лучом, как маленький маяк, Страж думал, взвешивая в руке “Пиковый Туз”. Он что, действительно станет работать с Ульдреном Сов? Последним, с кем он имел дело, был Кейд-6. И теперь, получается, отомстив за него, Страж создал себе нового напарника. Вот это ирония.       — Технически ты в порядке, — по тону Призрака можно было сказать, что он поджал губы, если бы они у него были. Страж посмотрел на него.       — Слушай, — смягчился Призрак, — я могу только догадываться, что ты чувствуешь, и я горжусь тем, что ты пытаешься разобраться. Ситуация не из простых, но раз так произошло, то на это есть воля Странника.       — Помни, что ты все же человек, — Призрак надеялся, что слова Элси хоть немного помогут, — испытывать плохие чувства — не ошибка.       Страж кивнул, чтобы успокоить Призрака. Проблема не в том, что Стража одолевали плохие чувства. Его напрягало то, что, после разговора с Пауком, он увидел в Вороне пленника, а не злодея. И, косвенно виновный в его судьбе, жалел его.       “Пушка здесь уже не поможет”, — понял он. Но что поможет?       Страж убрал “Туз” в кобуру на бедре. Сомнения…       Лучше разобраться с ними сейчас. Он повернул дальше — в коридоры базы Паука, где его ждал новый носитель Света. Пробудившийся ютился под трубами и свисающими с потолка проводами, как побитый зверь, которого выкинули в чулан. Везде лежал мусор и детали механизмов, а по центру помещение отапливала и загрязняла дымом печка. Прямо за ней Страж заметил матрас, наброшенный на низкий стол. А на обрывке ткани, накинутой на плечи Ворона, красовался такой же, как на ящиках с товарами в углу, знак собственности Паука. Экзо нахмурился.       — ...Ловушка на столе, — указал ему Ворон, чтобы начать разговор.       — А ты рукастый, — заметил Призрак, просканировав устройство, когда экзо взял её в руки. Мужчина лишь слабо и смущенно кивнул, и перешел к рассказу, касающемуся дела.       Ворон говорил, то и дело вздыхая и тяжело умолкая, как будто вес слов был для него физической силой. С этой тяжестью Страж был знаком. Слушая собеседника, он решал, что ему делать дальше: пристрелить пробудившегося прямо здесь было бы логично. Но... не правильно.       Кто же знал, что, спустя годы, Кейд-6 с его поломанными искусственными мозгами, окажется прав? Револьвер не мог решить проблему, которую Страж создал себе им же, но по какой-то причине её мог решить смысл, который в Эйса заложил мёртвый друг.       Ради тебя, Кейд.       — Не пойми неправильно, но… — Ворон опустил голову, чтобы снова поднять её вверх и на выдохе произнести, — это здорово работать бок о бок с другим носителем Света.       Доверие — еще один способ защитить себя от сомнений. А в данной ситуации еще и вероятное решение. Страж протянул Ворону ладонь для рукопожатия, неожиданно для него… и себя.