Милосердие

      Страж был вынужден присмотреться к Ворону внимательнее. Ближе, чем ему следовало.       Днями они передвигались по пустошам Спутанных Берегов, разыскивая следы гневорожденных, по возможности — уничтожая презренных. В редкие времена, когда Страж вступал в схватку с сильными противниками, он даже забывал, с кем работает, однако, после того, как битва кончалась, они с Вороном снова брались за совместную разведку. Ворон... был хорош во многом. Но его навыки боя — сырыми, и это резало экзо глаз. Он сам не заметил, как начал давать пробудившемуся уроки по владению Светом, и как тот ловко научился всему, что от него требовалось. Его искреннее желание быть нужным, которое он не пытался скрыть, и беспокойство, которое Страж чуял за версту, были основными причинами, по которым варлок однажды заговорил с ним.              В одну из ночей они развели костер в укрытии под скалами. Страж готовил еду и набирал отчет для Икоры. Ворон пропадал поблизости, очевидно, до последнего надеясь выследить гневорожденных сегодня, а не завтра, когда их станет ещё больше.       Призрак как раз возник у плеча Стража, чтобы спросить, не стоит ли им позвать Ворона в лагерь, пока ещё не погас огонь, когда Глинт, отдыхающий тут же — на спальном мешке своего друга — неожиданно замигал и встрепенулся.       — О нет, — защебетал он, поднимаясь в воздух.       Призрак немедленно повернулся к Глинту.       — Что случилось?       — Ворон — я должен спешить к нему!       Страж отвлекся от своего занятия.       — Где он? — спросил Призрак.       — Я не знаю! Я… Я должен найти его.       После этих слов Глинт сверкнул глазом в последний раз и улетел прочь от лагеря, оставив Стража и Призрака в замешательстве. Они быстро переглянулись. “Как он собирается его искать?” — встревоженно спросил помощник. Страж, не зная ответа на этот вопрос, убрал датапад и схватил с земли оружие, намереваясь следовать за Глинтом. Но, стоило ему вскочить на ноги, как небо над скалами пронзил яркий луч — сразу же превращаясь в изгибающуюся струю сияющего дыма, бьющего с земли. В том, что это Свет, сомнений у поднявших на него взгляды друзей не было. Они смотрели вверх на этот столб, лишенные дара речи.       — Ну, теперь он его точно не пропустит, — сказал ошарашенный Призрак.              Ворон вернулся в лагерь через пол часа. Свет, который исходил от него, к тому моменту уже перестал подниматься. Глинт хорошо его подлатал, и Ворон был в порядке… Но только физически. Он молча возник около костра, стараясь не смотреть на Стража.       — Что приключилось? — спросил Призрак настороженно.       — Я не знаю, — сказал Глинт. И уже шепотом добавил, — Он не говорит.       — Глинт, — устало одернул его Ворон. Маленький призрак замолчал, — Прошу нас извинить.       Ворон набросил на плечи кусок ткани, которым он укрывался в походе, и полез в спальный мешок, опустив взгляд.       — Ворон, что случилось? — настойчиво повторил Призрак.       Ворон не ответил. Страж, который все это время наблюдал за ним, не сводя глаз, поднялся с места.       Ворон напоминал ему кошку, которую он однажды нашел на окраине Города. Напуганную и искалеченную, Страж тащил её до ветеринарной службы при Ферме, хотя она не хотела иметь с ним дела. Обиженная жизнью, она шипела на экзо так, будто он был одним из тех, кто нанес ей увечья. Успокоить её удалось только одним способом...       — Ворон, поешь со мной, — сказал экзо, подходя к костру.       Отвернувшись лицом к темной пустыне, пробудившийся неподвижно лежал в спальном мешке. Он ничего не ответил. Страж слегка постучал ложкой по краю миски, накладывая в нее варево.       — Я впервые готовил для кого-то. Может, оно и несъедобно.       Ворон молчал. Страж наполнил вторую миску супом. Он правда не знал, как это пахнет. Вроде сносно. Экзо не особенно волновался о качестве еды, потому что для его синтетического желудка подходило что угодно, а вкус был вопросом самоубеждения.       Неторопливо двигаясь, Страж подошел ближе и уселся на землю рядом с пробудившимся, опустив на землю и тарелку с ложкой для него — а сам взялся за свои. Он успел насладиться тишиной, поедая суп, прежде чем спальный мешок рядом зашевелился, и Ворон ответил.       — Мне казалось, что ты не умеешь говорить, — тихо произнёс он.       Страж остановился.       — Я умею.       Со стороны Ворона раздался короткая усмешка. У Стража был грозный голос, подходил ему.              Через некоторое время они уже сидели недалеко друг от друга и доедали суп.       — Все же это странное жесткое мясо, — заметил Ворон, — Я… ни в коем случае не хочу сказать, что я ел что-либо лучше. Но откуда оно?       Страж загадочно пожал плечами. Ворону не стоило об этом беспокоиться.       — Что произошло с тобой? — сменил тему экзо после короткого молчания.       Ворон передал пустую миску в протянутую ему ладонь. Страж снова увидел недоверие в его глазах.       — Страж, это ерунда. Я не хочу, — Ворон инстинктивно отдёрнул руку, и вздохнул, когда заметил это, — чтобы ты считал меня сумасшедшим.       Они смотрели, как посуда исчезает в хранилище, расщеплённая Призраком.       — Я не обижу тебя, — сказал экзо.       Ворона будто кольнуло. Он старался это не показать, в итоге отвернулся, спрятавшись за капюшоном. Они молчали ещё недолго.       — Полагаю, — наконец начал Ворон неспешно, — если бы не приёмы, которым ты меня обучил, живым бы я оттуда не ушел... Ты действительно хочешь услышать странную историю?       Он украдкой выглянул из-под плаща, чтобы увидеть реакцию экзо и обнаружил, что тот всё ещё смотрит на него.       Экзо кивнул.                            ***       Какая-то штука, похожа на радиопередатчик, но не радио. Есть открывающееся отделение. Не работает. Антенны нет.       Страж упал на свое сиденье пилота, выпустил Призрака проверить готовность корабля. Пора было отшвартоваться от этих осточертевших Берегов и лететь в Город Грёз. Они с Вороном уже разбередили все владения неустанно подгонявшего их Паука, выкорчёвывая обелиски Зиву Арат из земли и уничтожая лидеров гневорождённых, и, по мнению Ворона, больше врагов здесь не осталось. Кроме естественного населения, которое жило по законам джунглей. Поэтому сегодня впервые Страж взял Ворона на борт — да и сам, впрочем, за долгое время впервые оторвался от земли и уселся в кресло пилота. Последние недели были похожи на времена, когда он выслеживал Презренных Баронов — разве что теперь тот, на кого он охотился раньше, был его напарником и координатором. Весьма дружелюбным. С того момента, как они с Вороном сидели у костра, мужчина стал чаще обращаться к Стражу с обычными разговорами и даже рассказывать истории, чего от него не ожидал никто. Даже призраки, казалось, нашли общий язык.       Страж задумался, включая управление и проверяя датчики.        Вот когда он заметил наконец, что Ворон, сев рядом, уже довольно долго разглядывает "радио", приваренное сверху к приборной панели, он отвлекся от работы.       — Знаешь, что это?       — Гадаю, — честно признался Ворон, — радио?..       Глинт времени даром не терял, произвел сканирование. "Хм", — задумался он, его глаз замигал быстро, будто Рассветная лампочка.       — Я вижу это в упоминаниях техники до Золотого Века. Это устройство для прослушивания ранее записанной звуковой информации с магнитных — магнитных? — носителей. Удивительно, что он “дожил” до этих дней! — звонко отрапортовал призрак.       — Я починил его, — сказал Страж. Варлоки понимали кое-что и в технике тоже. Батареек для магнитофона, однако, ещё с Золотого Века не было, поэтому пришлось менять начинку, запитывать к кораблю и очень осторожно подбирать необходимую мощность, чтобы устройство не сгорело. И всё это — чтобы послушать одну единственную кассету, которую он обнаружил в своих путешествиях по ЕМЗ. Страж также не упомянул, что этот магнитофон он откопал почти там же, где его самого откопал Призрак, и не стал говорить о некотором душевном родстве с этой древностью.       Он жестом пригласил Ворона включить магнитофон, если тому хочется, и занялся заправкой приманки. Он специально не взлетал, оставляя напарнику немного времени на решение. У них впереди одна утомительная — а то и несколько — неделя, полная выслеживаний порождений криптолита — минута на заправку погоды не сделает.       Глинту хватило одного взгляда на своего стража, чтобы понять, чего тот хочет.       — Красная кнопка, затем кнопка с треугольником, — подсказал он.       Ворон нажал. Магнитофон с шипением закрутил кассету почти сразу, и дрожащий звук заполнил кабину корабля. Кассета началась с середины:              "...Звезда любви, звезда волшебная..."              Высокий и протяжный женский голос мягко влился к ним в помещение. Ворон посмотрел на Стража. В его взгляде прямо-таки скользило: "Не знал, что ты романтик". Страж сделал вид, что не заметил. Следующие строки, однако, привлекли внимание пробудившегося, и он, повернувшись к лобовому стеклу, чтобы не испытывать давление белых жутких глаз экзо, начал вслушиваться.              "Звезда моих минувших дней”, — пела женщина.       “Ты будешь вечно неизменная       В душе измученной моей..."              Ворону это пришлось по вкусу, он медленно закрыл глаза. Глинт удобно устроился в его ладонях.              "Ты будешь вечно неизменная       в душе измученной моей".              На последних нотах Страж включил двигатель, и они начали подниматься над Берегами.                     *** — Красивая песня. Но почему она здесь всего одна? У эликсни в "Бочонке" тоже есть проигрыватель, и мне кажется, смысл как раз в том, чтобы выбор музыки был обширен. — Она не для удовольствия. — Для чего тогда? — Страж? — Понял... я зря спросил. — … — Так надо.