Милосердие

      — В общем, я не понимаю, как я могу тебе с этим помочь. Этот малыш не нуждается в диагностике — в нем просто нечего проверять. Но если тебе нужно моё экспертное заключение, то вот оно: он существует, следовательно, он исправен.       Аманда похлопала рукой по боковой обшивке «Сияющего Сокола», и новый транспортник отозвался тихим звуком — он поглощал удары. Аманда пронзила Призрака и Стража добродушными взглядом. Страж стоял, задумавшись.       — Колись, где ты взял его? — Спросила корабел. У неё было слишком много дел, чтобы слушать рассказы, но чёрт возьми.       — Это подарок Странника, — ответил Призрак, гордо качнувшись. Страж посмотрел на него, склонив голову.       — ...Нашему другу, — добавил уязвлённый Призрак.       Аманда присвистнула.       — Этот друг должно быть выдающийся страж, раз Странник одарил его такой штучкой на Рассвет. Познакомишь?       Экзо ничего не ответил.       — Спасибо, Аманда, — настойчиво ответил за него Призрак.       Аманда хлопнула по кораблю контрольный раз, и забренчала сумкой с инструментами, двигаясь к другому месту работы, где её уже ждали. В «Соколе» ей нечего было отметить, кроме того, что он был двухместный.       — Ладно, это всё конечно интересно, но я лучше займусь тем, у чего есть внутренности, в которых я разбираюсь. Передавай привет своему выдающемуся другу! — она бросила последнюю фразу, махнула рукой и ушла, быстро переключаясь на того, кто орал её имя из другого конца Ангара. Как будто на ударной волне, возникшей от её внезапного крика, Призрак поплыл по воздуху, прибившись ближе к Стражу. И прошептал:       — К слову, Рассвет действительно скоро наступит, и, если уж даже Странник дарит Ворону подарок, может, стоит и тебе?       Экзо, ничего не отвечая, смотрел на разгружающих ящики фреймов. На проходящих мимо людей. На горы. Наконец, он отвернулся и направился к "Соколу", чтобы покинуть Башню. Призрак со вздохом запросил разрешение на вылет.       — Подумай, — сказал он. Экзо уже надел шлем, закрыв и без того невыразительное лицо, и стало ещё менее понятно, как он отнёсся к предложению.                     ***       — Подумать только! — Эва настойчиво толкнула подарочные пакеты для выпечки Стражу, которые он взял только потому, что она больше не намеревалась держать их, и им грозило падение.       — Молодой человек, неужто из-за того, что ты потерял несколько важных людей, ты хочешь лишить подарков в этом году и всех оставшихся?       Призрак не знал, что он может сказать в оправдание, потому что духом был на стороне старушки. Страж молчал. Он стоял, неловко держа пакеты так, как поймал их. Эва сцепила сухие морщинистые пальцы рук между собой и вдохнула перед тем, как обрушить на него аргументы.       — В нашей жизни мы часто теряем близких, — размеренно начала она, — я отлично понимаю: я сама потеряла Карлоса и Марию. После их исчезновения и Красной войны жизнь казалась мне пустым сном... Но поверь старушке: тем ценнее те, кто ещё живы, и тем важнее проводить с ними наше время, даже если это один праздник в году. Порадуй тех, кто остался рядом, не отдаляйся от них.       Страж почти сдался. Пакеты и новогоднюю печь проще было забрать, чем спорить с Эвой. Хотя он не разделял её позиции в области привязанностей, и дело было даже не в личных потерях.       — А если появится кто-то новый — его тоже поздравь, — не сдавалась Эва, — Маленькие радости помогают нам всем оставаться людьми даже в эти тёмные времена.       Видимо, он опять будет поздравлять начальство. При всем глубоком уважении к Икоре и Командеру, слишком высокий уровень этого уважения не позволял нарушать субординацию и называть их друзьями.       — Спасибо, мисс Эва, — Призрак толкнул Стража под плечо, чтобы тот перестал стоять без дела и тоже поблагодарил. Страж отмахнулся.       — К слову, прежде чем мы уйдем... Нет ли у вас новых рецептов?       — Полно, дружок. Кто ваш получатель?       — Это... Довольно противоречивая личность. Молодой Страж.       Губы Эвы сложились в лёгкую улыбку, хотя, все ещё несколько осуждающую.       — Думаю, вам стоит попробовать это, — Эва набросала рецепт в блокноте для покупок, — и вот вам ещё парочка, на всякий случай.       Она положила блокнот на прилавок и увлечённо записывала, пока прямо перед ней разыгрывалась пантомима: Призрак кивал Стражу на женщину, требуя извинений, Страж же однозначно мотал головой в стороны и пытался остановить его жестом.       Как только Эва закончила дело и подняла на них взгляд, они, как по приказу, прекратили и сделали вид, что ничего не было.       — Думаю, вам это пригодится. Возвращайтесь рассказать мне, как всё прошло. Счастливого Рассвета! — пожелала Эва и вырвала листок.       Страж закрыл глаза, чтобы окружающие не видели, как его механические глазные яблоки закатываются вверх от бессилия.       Он взял любезно протянутые старушкой записи, понимая, что теперь уже никуда не денется.       И печку тоже пришлось забрать.                                   ***       Дыру в ЕМЗ, которую и домом-то нельзя было считать, Ворон всё равно видел своим спасением. Мимолётным и почти разрушенным. Но всё же местом, где его никто не беспокоил в самые сокровенные моменты его жизни. Моменты эти можно было сосчитать по пальцам одной руки, поэтому дыра становилась ещё ценнее.       Ворон плавно порхнул по пыльному убитому полу и нырнул в угол комнаты, туда, где на лавке лежал спальный мешок. На него носитель Света и приземлился, достал из-под накидки небольшую коробочку, перетянутую шёлковым бантом. Он ещё не видел, что в ней: только чуял запах, когда нервно проверял, не потерялась ли она по дороге. Коробочку он открыл неспешно. На ней даже было его имя...       — Печенье, — сказал Ворон тоном того, кто уже знал заранее, что под ёлкой.       — Твой первый подарок от кого-то из Башни, — сказал воодушевлённый Глинт.       Ворон попробовал одно на зуб.       — Сухое, — заметил он.       — Оу, — Глинт ненадолго расстроился. Ворон как ни в чем ни бывало положил в рот и доел остаток откушенного бискотти.       — Мне нравится. Всё в порядке.       Послевкусие было приторным. Но начало... горчило. После того, что Ворону пришлось опробовать вместе с эликсни в “Бочонке”, его ни один из этих вкусов по отдельности бы просто не удивил. Но горечь сменялась сладостью, и этот переход ему нравилось ощущать во рту. И ещё его наивная радость от того, что Страж вручил ему рассветный подарок, делала бискотти даже слаще.       Возможно, стоит сохранить до лучших времён, когда он найдет напиток, с которым можно съесть это печенье.              Если эти времена наступят.              И вот он опять думает о побеге. Разве Паук не был к нему добр? Он дал ему имя. Он приютил их с Глинтом. Пока в мире Ворона не возник Осирис, казалось, что этого было достаточно. Старый варлок без жалости начал указывать на жестокость и несправедливость, которой обдавал их Паук, и на то, какой свободной могла бы быть жизнь, покинь Ворон однажды свою ржавую клетку.       Но прутья были слишком крепки, и от этого становилось ещё нестерпимее.              — Какие они на вкус? — внезапно спрашивает Глинт, выдернув Ворона из его мыслей.       Ворон тянется рукой вперед и, мягко подставив ладонь под оболочку призрака, из которой, будто большая опухоль, торчит бомба, притягивает его к себе.       — Сладкие... и горькие.       — Это странно, — говорит Глинт, шевеля корпусом, — Зачем добавлять выпечке горечь?       — Не знаю. Но без неё было бы совсем не то.                            ***       "Это было честью, Страж".              Сегодня у экзо сломался шаблон, давший трещину ещё в начале знакомства. Страж хмурится. Ворон рядом с ним замечает это и подходит, чтобы узнать, в чём дело. Этот человек — Ульдрен Сов? Пару часов назад спас ему жизнь, теперь пытается с наивным видом побитого щенка узнать, чем он может помочь. Это просто не может быть правдой.              "Было".              Страж мотает головой, чтобы Ворон не беспокоился, и ждёт, когда Призрак вызовет им корабль. Когда они вытащили Хоукмун из лап Королевы-ведьмы — они праздновали, несмотря на то, что знали, что скоро их миссия окончится. Сейчас победа в их руках уже второй раз, но перед расставанием усилилась только горечь.       Ворон пытался безрезультатно поднять настроение им обоим, но даже он в конце концов сдался. У пробудившегося остался только сарказм, когда он пытался говорить о хорошем, а Страж... Он как всегда молчал.       В самолёте Ворон осторожно положил ладонь на плечо пилотного кресла напарника, чтобы привлечь его внимание.       — Слушай, Страж, если я могу помочь тебе хоть как-то, перед тем, как ты... покинешь, — Ворон вздохнул, — Берега... я был бы рад это сделать.       Страж обернулся к Ворону, отвлёкшись от револьвера с пиковым тузом на корпусе, который он приводил в порядок. В белом неживом взгляде робота Ворон не смог прочитать ничего для себя, а сам экзо только неторопливо покачал головой. Не следовало беспокоиться о Страже, не стоило спрашивать.       Ворон смутился и отстал от напарника, откидываясь назад в свое кресло. Он горько усмехнулся своим собственным мыслям: тем, что пришли к нему, когда он думал о Страже: будто они сблизились. День расставания случился бы всё равно, и Ворону следовало быть готовым к нему — ведь он знал.       Но вот чего он не знал, так это того, что Страж не просто перезаряжает оружие, а вычисляет вероятности, с которыми ему придётся столкнуться, если он сцепится в схватке со всем арсеналом Паука.       Помочь? Ворон уже спас ему жизнь сегодня. Люди не должны получать пулю в лоб за то, что честно играют. Да, Кейд?