Милосердие

      Робот поднялся со своего места, всё еще не убеждённый, что проснулся. Рядом с ухом звучал неразборчивый шёпот, и то, что выскользнуло из его рук во сне, снова силуэтом мелькнуло впереди — и в сторону, — и он обернулся в последней попытке опознать утраченное. Но позади ничего не оказалось. Экзо несколько секунд смотрел на пустую бетонную стену, а затем опустил взгляд вниз, и обнаружил на кровати у стены пробудившегося.       Ворон лежал на матрасе лицом вверх, как и упал на него ранее из сидячего положения — и дышал прерывисто и еле слышно. Глинт терпеливо покоился на его груди, напевая тихонько знакомую мелодию. Страж слышал её от маленького призрака ночами во время Охоты, когда сторожил лагерь и напарника, тревожно спящего в походном мешке. Не пошевелившись, Глинт обменялся со Стражем только коротким взглядом и вернулся к своему занятию. Так они оба какое-то время смотрели на Ворона. На его лице было мучительное выражение.       Страж наконец отделил реальность от сна. Он долго стоял, уставившись в точку между сдвинутых бровей Ворона, и пытался понять, почему от горького выражения лица и поющего колыбельную призрака ему неспокойно.       "Ты очень крепко спал, — сообщил ему голос компаньона по динамику, — Ворон начал кричать и, согласно словам Глинта, с ним это происходит постоянно, если ему не петь. Иногда он ругается, не просыпаясь”.       Стражу это не понравилось. Значит, со Спутанных Берегов Ворону не стало лучше. Это… напрягало.              На ногах у Ворона до сих пор были сапоги. Кратеры и борозды заброшенных районов, по которым Страж и Ворон добирались до дома, оставили на них достаточно грязи, чтобы запачкать пол квартиры. Ворон возлежал в обуви на кровати, как будто совсем не мог позаботиться о себе.       Глинт от неожиданности взмыл вверх, когда Страж начал отстёгивать от бедра Ворона его чешуйчатые сапоги.       — Зачем ты это делаешь? — шёпотом, но настойчиво, спросил он. Страж не ответил. Он сунул пальцы под край обуви на бедре Ворона и без особого удивления наткнулся там на запасной метательный нож. Отложив оружие и стараясь не разбудить, он принялся снимать сапог с охотника, пока его собственный призрак — он мог поклясться — поглощённо следил за этим. Глинт не получил ответа на свой вопрос и был на грани того, чтобы разбудить Ворона.       Но что экзо мог ответить маленькому призраку? Сначала Стражу пришло на ум отмахнуться: сапоги несут в дом грязь, и лежать в них на кровати непозволительно — но он тут же понял, что будет ложью, скажи он это. По правде, его не волновало состояние этой квартиры ещё с момента, как он поселился здесь, но, по какой-то причине, видеть Ворона, небрежно ей распоряжающегося, живущего как попало, пробуждало в Страже желание это изменить.       Вопрос Глинта и необходимость дать четкий ответ требовали от него анализировать причину своего поведения, но ему не хотелось это делать. Не хотелось признавать, что его побуждение иррационально, и что Ворон ему на самом деле... — тут уклончивый разум экзо нашёл средний арифметический ответ, достойный героя.              — Ему стоит по-человечески отдохнуть, — нехотя сказал Страж. Глинт удивленно моргнул. Ворон во сне попробовал пошевелиться и неразборчиво промычал что-то, но Страж проигнорировал это, схватился за подошву пальцами и одним движением сдернул второй сапог. Это было ошибкой.       Последствие пришло не сразу. Сначала мужчина нахмурился сильнее, затем его дыхание сбилось. А потом он издал первый приглушенный стон. Дальше всё развивалось, будто ураган.       Ворон раскачивался, как лодка в шторм. Он пинался, и махал руками, промахиваясь по противнику. Одним из нечётких движений он впечатал свой кулак в ладонь севшего рядом Стража, который и остановил его. Страж, защищаясь, схватил Ворона за запястье. Силы во сне у пробудившегося было много, и он не поддался, когда экзо попытался пригнуть его конечность к постели. Но экзо был сильнее. В отместку Ворон сильно вцепился пальцами другой руки в твердый локоть обидчика и издал отчаянный стон. Там, где сейчас находилось его сознание, он проигрывал.       “Ему страшно, — сказал Призрак — Не дави так”.       Экзо перевел взгляд на свою механическую руку, беспощадно сдавившую руку Ворона. Ворон попытался пнуть его, но только стукнул коленом экзо под лопатку, и больше не попадал. Его ноги били по матрасу.       “Тише”, — сказал Страж, стараясь звучать мягче, насколько позволял войсбанк. Он разжал пальцы.       Ворон в ответ попытался ударить его снова. У него не вышло. Пойманный в очередной раз за руку, он замер и тяжело дышал в ожидании того, что враг ударит его первым. Этого, конечно, не произошло.       “Тише, — повторил экзо, — Я не враг”.       Страж погладил запястье пробудившегося большим пальцем, не отпуская, и ощутил, как хватка на его локте слабеет. Ворон, должно быть, сломал об него кости, если бы и дальше держался за металлический локоть со всей силы.       “Продолжай в том же духе,” — сказал Призрак.       “Всё в порядке, — сказал экзо, замечая за собой непривычную щедрость на слова поддержки. Благодаря большому количеству сенсоров, он почувствовал даже по запястью, как напряжено было тело Ворона, — Здесь нет врагов”.       Ворон с криком замахнулся, и попал Стражу, который не стал уклоняться, кулаком в грудь. Экзо молчал, аккуратно и крепко держа Ворона, всматриваясь в то, как он морщится. Кулак давил на его корпус. Свободную руку экзо положил сверху на него.       — Я уже говорил, что не обижу тебя. Никто, — он коснулся руки мягко, — не сделает тебе больно, — вдруг он перевел свой страшный взгляд на маленького призрака, все ещё находящегося рядом, — Глинт.       Страж смотрел выжидательно, и Глинта вдруг озарило. “Оу,” — чирикнул он и подлетел поближе. Призрак запел мелодию, которой он успокаивал Ворона каждую ночь. Негромко. Мирно.              Ворон долго мучался во сне и продолжал пинаться и замахиваться, и каждый раз Страж позволял ему это, отвечая словами поддержки. Призрак оказался прав, потому что это действительно помогло, и вскоре Ворон остановился. Но он всё ещё изредка стонал от боли, которую испытывал во сне, и Страж терпеливо находился рядом — он держал его руку в своей ладони, чтобы пробудившийся чувствовал присутствие друга. Наконец, поющий Глинт устроился на груди Ворона, когда тот перестал вертеться, и так — вместе — они добились тишины.              Когда Страж попытался уйти, Ворон снова напрягся. Пробудившийся сжал его руку, почти незаметно, но экзо заметил — благодаря сенсорам, конечно. Лёгкое касание показалось ему прочнее хватки, и он не смог сдвинуться дальше.       — Я здесь, — уверил его Страж, усилием воли забирая руку.       Он погладил мужчину по голове, откидывая его челку со лба. Брови были расслабленные.        Экзо отнёс обувь ко входу, но так как дело было не в ней, всё же вернулся к Ворону и, взяв того рукой под колени, развернул его в удобную позу для сна, чтобы охотник мог полностью поместиться на койку. Ворон почти сразу поменял положение, повернувшись на бок, осторожно прихватив Глинта с собой.       “Ого,” — сказал негромко Глинт после некоторой паузы.       Страж ушёл на балкон, оставив призрака и его подопечного в спокойствии.              

      ***

Город вдалеке просторно доживал ночь, окутанный туманами и пылью. Страж наблюдал за ним и думал о своём, облокотившись на железные перила, пока время вокруг текло неспешно и долго. В местах, где нет войны, жизнь всегда замедляется для стражей.              Собираясь под утро уйти с балкона, он встретился лицом к лицу со своим Призраком. Тот вел себя заинтересованно — впрочем, как и всегда.       — Он спит без задних ног, — покачиваясь в воздухе, как поплавок на воде, сообщил Призрак.       "Пускай, — подумал Страж, — здесь можно."