2017 год
Kodaline — All I Want
Ариса сидела на полу своей комнаты, завернувшись в вязаный кардиган, который ей подарила Маки на Новый год. Всего какую-то неделю назад. Она не помнила, как они покинули то самое заброшенное помещение. Очнулась уже на полпути домой в объятиях Риндо, что мерно поглаживал ее по голове и что-то успокаивающе шептал. Ран был за рулем, но время от времени Ариса ловила его взволнованный взгляд в зеркале заднего вида. Чуть позже он сказал ей, что временно приставил к отцу и сестренке Маки охрану. — Теперь, когда один из них мертв, а долг выплачивать больше некому, коллекторы придут за господином Рина. Пока мы не решим вопрос с девочкой, у их дома будет дежурить охрана. А потом… Пусть пеняет на себя. Ему недолго осталось. Новость эта не вызвала в Арисе никаких эмоций. Придя домой, она отослала братьев, а сама пошла в душ, где провела около двух часов, пытаясь осознать произошедшее и смыть с себя запах крови. У человека, которого она убила, было имя — Маруяма Кайоши. Была семья, наверное, какие-то цели, планы. Ариса напоминала себе это раз за разом, чтобы вызвать хоть какие-то эмоции, хоть какое-то подобие сочувствия, но было бесполезно. Ей не было жаль его. Совесть не скребла. Он заслужил. Страшно было лишь от того, с какой легкостью Арисе удалось его убить. Рубикон был пройден. Маки была отомщена, но легче не становилось. Рядом стояла ополовиненная бутылка виски, но Ариса едва ли чувствовала вкус. Опьянение тоже не наступало. Казалось, будто она просто онемела изнутри. Кошка Хоши спала в ногах, согревая теплом — беспечная, свободная, не ведающая о том, что происходит вокруг. Так хотелось вернуться в прошлое хотя бы на день. Почувствовать себя ребенком — невинным и наивным. Обнять маму, скопить карманных денег и купить себе подержанный томик сенен-манги в киоске за углом школы, отыскать в толпе учеников мальчика, который нравился, и случайно столкнуться с ним. Или даже не в такое далекое прошлое, но хотя бы туда, где Маки была жива и где была хоть какая-то надежда. Выпить с подругой виски в лаундже после тяжелой смены, проспать до вечера, а потом всю ночь гулять по клубам и соблазнять незнакомцев до тех пор, пока под утро их не заберет сонный, злой Риндо и, не переставая ворчать, повезет в Макдоналдс или ближайшую изакаю. — Тебе сколько? — Пятнадцать. — Ой, ты всего на два года младше меня. Ну так что тебе уже успела рассказать госпожа Х.? Ариса против воли рассмеялась: — Госпожа Х.? Она тут кто-то типа «Того-Кого-Нельзя-Называть»? Зеленые глаза Юки весело распахнулись. — О боже, ты тоже любишь Гарри Поттера? — Просто обожаю! — подтвердила Ариса, забираясь на барный стул. Переживая тот период, Ариса чувствовала себя на дне и думала, что хуже ее жизнь стать не может. И лишь сейчас, сидя на холодном полу, распивая виски в одиночестве и ощущая себя пустой внутри, она понимала, насколько сильно ошибалась. Может, это просто было расплатой за ее поступки? Но в таком случае, в чем была виновата Маки? Та самая Маки, что пахла вишневым парфюмом, травами и сигаретами. Что успокаивала Арису всю ночь напролет после того, как ее девственность продали какому-то богатому незнакомцу. Маки, чьи зеленые раскосые глаза сводили всех с ума, а манеры и жесты были настолько изящны, что хотелось любоваться ею часами. Я сделаю все для нее, понимаешь? Все, чтобы она ни в чем не нуждалась, чтобы действия отца никак не касались ее. Маки, которая всей душой ненавидела мужчин, но продолжала продавать им свое тело, чтобы оплатить долги отца и уберечь младшую сестренку. Маки, которая готова была пожертвовать последние сбережения, чтобы оплатить операцию мамы Арисы. — Я тебя люблю, Ари, но ты поступаешь по-сучьи с ним. Она всегда смотрела на мир сквозь призму цинизма и прагматичности, но никогда не опускала руки и продолжала верить в лучшее. Волнистые русые волосы Маки выбились из прически, когда она склонилась над Арисой, заботливо проводя пальцами по ее лицу и смахивая горячие дорожки слез. — Все хорошо, ты жива и будешь жить, — принялась мягко приговаривать она. — Ты не одна. Мы с тобой. Я с тобой. Мы будем в порядке, слышишь? Ариса была солнцем. Маки была ее луной. И черт, как же тяжело было думать о ней в прошедшем времени. — У тебя есть я, малышка Ари. Я тебя не оставлю, ты слышишь меня? И этот долдон Риндо тоже никогда тебя не оставит. Мы всегда будем рядом. Всегда. Только не плачь, пожалуйста. У нас все будет хорошо, слышишь? Однажды мы выберемся из этого дерьма, станем независимыми и самодостаточными. Всю неделю будем пахать на честной работе, а на выходных летать в другие страны на пляжи и на шоппинг. Очередная волна воспоминаний о Маки чуть не сбила Арису с ног. Спрятав лицо в поджатых к груди коленях, она отчаянно прошептала: — Почему ты оставила меня? Почему не рассказала обо всем, не обратилась за помощью? Если бы Маки поделилась с ними, они бы с Риндо расшиблись, но сделали все, чтобы помочь ей. Ведь она была всегда рядом, когда они нуждались в ней. — Смешно вам, смешно? — продолжала негодовать Маки под хохот Арисы и Риндо. — А я двое суток нормально не спала! Один на свою задницу проблемы притягивает, вторая в героиню поиграть решила! Никакого инстинкта самосохранения, еще и ржут! Прекратили оба! Рин, у тебя сейчас швы разойдутся! Продолжая предаваться воспоминаниям и терзать себя изнутри, Ариса в какой-то момент окончательно потеряла счет времени. Город успел проводить солнце и укрыться ночным полотном, когда в дверь кто-то позвонил. Хоши испуганно подорвалась на месте и скрылась в неизвестном направлении. Догадываясь, что, скорее всего, это был кто-то из братьев, Ариса нехотя поднялась и пошла открывать. На пороге стоял тот, кого она меньше всего хотела видеть. — Впустишь? — коротко поинтересовался Ран, когда молчание между ними затянулось. Ариса демонстративно отошла в сторону, пропуская его в квартиру. Сил на то, чтобы препираться с ним и прогонять, у нее не было. — Зачем ты здесь? — равнодушно поинтересовалась она, захлопывая дверь. Ран прошел в квартиру, скинул пальто и осмотрелся по сторонам. Выглядел он по-прежнему плохо: исхудавший, невыспавшийся, благо хоть трезвый. — Проведать. Волнуюсь за тебя. Ариса плотнее запахнула кардиган и издевательски усмехнулась: — Боишься, что я тоже убью себя? Ран развернулся, опираясь спиной о кухонный стол, и спокойно ответил: — Нет. Я знаю, что ты так не сделаешь. Ты сильная. Арису вдруг прошибло яростью. — Маки тоже была сильной! — нетерпеливо воскликнула она. — Не смей мне говорить, что она была слабой! Тебе никогда не понять, каково быть женщиной, у которой отнимают право автономии тела! Непроницаемая маска Рана треснула. На лице его отпечатались стыд и вина. — Я не это имел в виду, — неуверенно пробормотал он, отводя в сторону взгляд. Ариса снисходительно покачала головой и тихо выдохнула под нос: — Да, ты всегда имеешь в виду что-то другое. — Но не в ту ночь, когда я говорил тебе о своих чувствах, — осторожно произнес Ран. — О том, как ты дорога мне. Ариса неверяще поджала губы и наградила его красноречивым взглядом, но ничего не ответила. Однако Ран все понял и без этого. — Прости меня за то, что произошло после. Если бы я мог обернуть время вспять и не принимать в тот день таблетки или не писать тебе, то я бы так и сделал. Черт, да я бы столько всего изменил, исправил, забрал бы всю боль, что причинил тебе, но я не могу этого сделать. Все, что мне остается — это вымаливать у тебя прощение. Выпалив все на одном дыхании, Ран замолчал, уступая тишине. Сердце билось столь громко, что он мог слышать его эхо изнутри. Он так боялся потерять ее. Ариса же просто молчала, обезличенным взглядом уставившись куда-то вдаль. И тогда Ран выложил то последнее, что у него оставалось: — Я люблю тебя, — отчаянно прошептал он. — Люблю, Малая. Давно. Ариса наконец отмерла, прикрыв глаза и нетерпеливо качая головой: — Восемь лет! — воскликнула она, всплескивая руками. — Восемь лет, Ран, я смотрела тебе в рот, жаждала твоего внимания, унижалась… А ты говоришь мне об этом только сейчас? Голубые глаза ее походили на грозовые тучи, что метали молнии. Красивые черты исказила ярость. Ран вдруг с ужасом осознал, что она не плакала. Ни сейчас, ни перед коллектором, ни на похоронах, а ведь раньше была той еще плаксой. Ему всегда было тяжело смотреть на ее слезы, но сейчас, когда их не стало, Рана одолел страх. Неужели он окончательно сломил ее? — Тогда было неподходящее время, — ответил Ран и, осознав, насколько по-идиотски это звучит, попытался исправиться: — Я не был тем, кто был тебе нужен. — А сейчас, значит, нужен? — горько усмехнулась Ариса, складывая руки на груди. — Сейчас мы похожи. — Признайся, ты ведь специально сделал меня такой, да? Сломал, а потом собрал заново, чтобы можно было любить без угрызений совести. Ран открыл было рот, чтобы возразить, но не смог произнести ни звука. Слова Арисы снизошли на него, как гром среди ясного неба. Неужели у всех его действий был именно такой мотив? Неужели он настолько желал ее, что неосознанно сотворил это? — Я никогда не хотел причинять тебе боль. Все мои поступки были обоснованы лишь тем, что я пытался тебя уберечь. И да, я проебался с этой миссией, но… Черт, ты нужна мне. Не как партнер, не как доверенное лицо, а именно ты. Ариса. Ран потерянно замолчал, не сводя взгляда с ее безэмоционального лица. Он впервые открылся перед кем-то настолько, чтобы вот так подчистую выложить все свои слабости на стол. Ариса была первой, кому довелось услышать это. Ран чувствовал себя уязвимым. — Скажи что-нибудь, — не выдержал он, когда неопределенное молчание затянулось настолько, что стало давить ему на виски. Ариса растерянно моргнула, словно сбрасывая с себя наваждение, и посмотрела на него. Склонила голову набок, внимательно о чем-то раздумывая, а потом медленной кошачью поступью приблизилась к Рану.Sølv — Codeine
Не успел он понять, что происходит, как она оказалась совсем близко и, вскинув подбородок, изрекла будничным тоном: — Давай займемся сексом. Опешив, Ран не нашел ничего лучше, чем глупо переспросить: — Что? Ариса подалась вперед, уперевшись руками в стол по обе стороны от него, и с вызовом произнесла: — Ну же, Ран, трахни меня. Я что, так многого прошу? Ран ничего не смог поделать с густым жаром, что стремительно опустился вниз, охватывая все огнем. Она смотрела на него снизу вверх одним из своих чувственных взглядов. Длинные ресницы подрагивали, обкусанные пухлые губы притягивали все внимание, не оставляя места ни для единой целомудренной мысли. Черт. Рану в данный момент ничего не хотелось больше, чем взять Арису прямо здесь и сейчас — медленно, ласково, так, чтобы она изнывала от прикосновений и просила о большем. Словно прочитав его мысли, Ариса ловким жестом скинула с себя кардиган, оставаясь в легкой шелковой комбинации, что демонстрировала ее острые ключицы и едва прикрывала аккуратную маленькую грудь. Из-под тонкой ткани весьма отчетливо проступали горошины сосков. Ран тяжело сглотнул, ощущая, как его член потяжелел, начиная причинять дискомфорт. — Я не буду этого делать, — с трудом произнес он, отводя взгляд от груди Арисы. — Ты не в себе. Ариса же, не внимая его словам, подалась еще ближе, привстав на носочки и прижавшись к Рану всем телом. Ее запах — легкий, цветочный, отдающий нотками жасмина и лаванды, окутал его с ног до головы, выбивая все трезвые мысли. Вцепившись руками в края стола, чтобы не дать им волю, Ран судорожно прикрыл глаза, когда ощутил горячее дыхание Арисы на своей шее. — Ты воспользовался мною тогда, — прошептала она пылко. — Так позволь же теперь мне воспользоваться тобой. Я просто хочу забыться. Руки ее медленно и настойчиво потянулись по направлению к его ширинке, но Ран успел вовремя перехватить их и отвести от себя. Взглянув на Арису затуманенным взглядом, он смог прочитать на ее лице отчетливое раздражение, разбавленное презрением. — Знаешь, — медленно протянула она, хитро сверкая расширенными зрачками, — Шина никогда не приходилось уговаривать. Он брал меня и жестко, и нежно — так, как я того захочу. Рану показалось, что его с размаху окунули в яму с кипящей лавой. Нестерпимый жар охватил все его тело, и он, больше не отдавая отчета своим действиям, резко поменялся с Арисой местами, подхватывая ее за узкие бедра и усаживая на стол. Она сорвала с него все предохранители. Ариса тут же обхватила его талию ногами, притягивая ближе. Ран, подобно голодному животному, увидевшему добычу, обхватил ее подбородок и впился жадным поцелуем в губы. Она с неменьшим пылом отвечала ему, потираясь бедрами о его промежность, что характерно выпирала. С трудом оторвавшись от губ Арисы, Ран запустил руку в ее волосы, обхватывая за затылок и запрокидывая голову назад, чтобы открыть доступ к тонкой лебединой шее. Медленно проведя по ней языком снизу вверх, он легонько укусил за подбородок, невольно срываясь на низкий, едва различимый рык. Она была в его руках. Разгоряченная, пылкая… такая красивая. Ран представлял этот момент во снах и самых смелых мыслях сотни раз, но ничего и близко не стояло с тем, что происходило сейчас. Он испортил их первый раз, о чем будет сожалеть всю жизнь. Но сейчас Ран сделает все возможное, чтобы подарить Арисе самые незабываемые ощущения. — Слишком много думаешь, — послышался ее прерывистый шепот. Чуть отстранившись, она взяла его правую руку и поднесла к своему рту. Забыв, как дышать, Ран с упоением наблюдал за тем, как его указательный и средний пальцы исчезали меж ее покрасневших распухших губ. — Блять… — слабо выдохнул он, когда Ариса провела по ним языком, слегка покусывая. Влажное тепло ее рта делало пространство в брюках неимоверно тесным — до боли. Дождавшись, пока Ариса с громким причмокиванием освободит его пальцы, Ран опустил руку вниз, забираясь под подол ее комбинации, что и без того бесстыдно обнажала край белых трусиков. Пробравшись под их резинку, Ран с предельной осторожностью коснулся половых губ Арисы. В ответ на это касание она крепко ухватилась за его плечи и громко выдохнула. Ран же чуть не кончил от того, как жарко и влажно было у нее между ног. Протолкнув пальцы глубже, он начал медленно обводить каждую складочку, не сводя при этом внимательного взгляда с лица Арисы и жадно следя за всеми эмоциями, что проступали на нем. Щеки ее раскраснелись, растрепавшиеся волосы лезли в открытый рот. Прикрыв глаза и сведя брови к переносице, она время от времени проводила языком по пересохшим от частого дыхания губам и жмурилась от ощущений.Jacquees — Persian Rugs
В какой-то момент, когда он коснулся пальцами чуть выше и напористее, Ариса кратко вздрогнула и глубоко втянула в себя воздух, крепче впиваясь в его плечи. — Нашел, — с удовлетворением прошептал Ран, вытаскивая руку из ее трусиков. Ариса восприняла этот жест по-своему и нетерпеливо потянулась к его ширинке, но Ран вновь перехватил ее запястья — на этот раз одной рукой. Подавшись вперед корпусом, он заставил Арису лечь спиной на стол и завел их над головой, ограничивая ее в движениях. — Что ты собираешься делать? — игриво спросила она, стреляя в него лукавым взглядом из-под ресниц. Ран ничего не ответил, лишь коварно ухмыльнулся и наградил ее глубоким поцелуем. С неохотой разорвав его, он принялся опускаться вниз — к шее, ключицам, плечам… Дойдя до груди, он легонько лизнул затвердевший сосок через шелковую ткань, после чего опустился ниже. Высвободив запястья Арисы из хватки, он переместился на ее бедра, разводя их в стороны. Трепетно обвел губами продолговатый шрам на правой ноге, а после задрал столь мешающий ему подол, коснулся губами обнажившегося живота и стянул вниз за резинку белье. Ариса прикрыла руками раскрасневшееся лицо и неосознанно выгнулась в спине. Ран тем временем снимал с нее белье, по пути осыпая ее бедра, колени и щиколотки поцелуями. Закончив, он оставил белье свисать с ее правой лодыжки и подался вперед. Обхватив Арису за бедра, Ран закинул ее ноги себе на плечи и испытывающе медленно приблизился к промежности. Оказавшись на расстоянии пары сантиметров, он хитро взглянул на нее снизу вверх и легонько подул на ее влажные складки. Ариса, ощутив прохладное дуновение, вжалась спиной в стол и взмолилась: — Ран… Пожалуйста… От собственного имени, произносимого ею таким тоном, у Рана потемнело в глазах. Не желая больше оттягивать удовольствие, он жадно подался вперед, накрывая ее клитор ртом. На языке тут же растекся густой, кисловато-солоноватый привкус, который хотелось отведать сполна, до последней капли. Ран кропотливо изучал каждую складку, не переставая при этом мять бедра, талию и ягодицы Арисы широкими ладонями. Влажные причмокивающие звуки попеременно чередовались с тяжелыми вздохами и едва слышными стонами сверху. Движения языка и губ по клитору сменялись мокрыми поцелуями на внутренней стороне бедер, животе, тазобедренных косточках. Рана вело от ее запаха, вкуса, стонов — сильнее, чем от самых мощных таблеток. А когда он ощутил, как на затылок легла ладонь Арисы и вплелась пальцами в его волосы, то снова едва не кончил прямо так, не касаясь себя. Участив подступающие движения, Ран напряг кончик языка и сосредоточился на той точке, что была наиболее чувствительной. Дыхание Арисы стало громче, пальцы оттягивали его волосы, бедра то и дело подрывались вверх, извиваясь в собственном ритме. Прижав их одной рукой к столу и фиксируя, Ран потянулся второй к ее клитору, намереваясь помочь пальцами языку. Целиком забывшись и растворившись в ощущениях, он действовал на инстинкте, с яростным рвением намереваясь довести Арису до оргазма. Ввести в нее два пальца, круговыми движениями большого простимулировать клитор, провести по нему языком и втянуть в себя… Ариса кончила громко. Оргазм подбросил ее тело вверх, голова запрокинулась назад, бедра с силой сжались по обе стороны от Рана, вводя его в не меньший экстаз. Ощущая, как сокращались ее мышцы вокруг его пальцев и под языком, он продолжал стимулировать дальше, желая продлить оргазм еще на несколько секунд. В какой-то момент, окончательно обессилив, Ариса рухнула обратно на стол. Хватка бедер ослабла, грудь тяжело вздымалась от прерывистого дыхания, естественная смазка выделялась так обильно, что стекала по пальцам и подбородку Рана. Осознавая, что его касания к ее излишне чувствительной плоти теперь причиняли лишь дискомфорт, Ран с сожалением выпрямился, утирая рот и подбородок. Собственный стояк причинял дискомфорт, но он старался не думать о нем сейчас. Все его внимание было приковано к Арисе, что лежала на столе, совершенно разбитая и разнеженная оргазмом. Проведя ладонью по взмокшему лбу, она ухватилась за галстук Рана и притянула его к себе. Тот слабовольно повиновался, упираясь обеими руками в стол и нависая над ней. Ариса целовала его медленно, но жадно, вкладывая в поцелуй всю благодарность. — Пошли в спальню? — прошептала она в какой-то момент, отрываясь от губ Рана. Он посмотрел на нее затуманенным взглядом и покорно кивнул, прежде чем подхватить на руки, позволяя обвить себя ногами за талию.The Weeknd — The Hills
Весь путь до спальни они делили меж собой страстные поцелуи, притирались телами и избавлялись от одежды. Дойдя, наконец, до пункта назначения, Ран аккуратно положил уже полностью обнаженную Арису на кровать и принялся поспешно избавляться от брюк и белья, не сводя завороженного взгляда с ее совершенного тела. Покончив с остатками одежды, он забрался на кровать, нависая над Арисой и втягивая ее в очередной страстный поцелуй. В какой-то момент Ран почувствовал, как она уперлась ладонью в его грудь, и, испугавшись, что мог вновь перейти границы, спешно отстранился. Однако у Арисы в планах было совсем другое. Оттолкнув Рана на соседнюю половину кровати, она поспешила властно оседлать его бедра, упираясь руками в широкую грудную клетку. Осознав, что она делала, он окинул ее взглядом, полным восхищения и покорности. Ариса доминировала. И черт, Рану нравилось это. Нравилось впервые в жизни осознанно отпустить контроль и подчиниться ей. Приподнявшись на коленях, она завела руку за спину и наконец взяла в ладонь его изнывающий, истекающий член, что жарко пульсировал. Направив красную головку к своему входу, Ариса принялась медленно насаживаться. Ран обхватил ее бедра, откинул назад голову и сквозь зубы простонал. Его член входил в нее так туго и гладко, без препятствий погружаясь в горячее и невероятно влажное нутро, что не могло не сводить с ума. Невозможно… Рана разрывало от чувств и эмоций. От присутствия Арисы рядом, от ее касаний, запаха, поцелуев… Если бы вдруг прямо сейчас ей взбрело в голову убить его, он бы без единого сомнения позволил. Настолько Ран был в ее власти. Привыкнув к его члену, Ариса начала мерно двигаться. Собравшись с силами, Ран принялся помогать ей, подмахивая бедрами. Постепенно наращивая темп, они все глубже и глубже погружались в пучину наслаждения, теряя связь с реальностью. Комната наполнилась звонкими шлепками, частыми вздохами и редкими стонами. Ариса самозабвенно прыгала на Ране, с каждым разом все жестче и жестче приземляясь и тем самым стимулируя клитор. Ран наблюдал за ней, не отрываясь: за ее подпрыгивающей грудью, влажной от пота шеей, закушенной нижней губой. Движимый желанием поцеловать их, он привстал с места, принимая сидячее положение. Обняв Арису за талию, Ран потянулся к ее губам. Она ответила на поцелуй, не прекращая поступательных движений. Арисе было хорошо. Впервые за долгое время голова ее была пуста от извечных мыслей и сожалений. Полностью растворившись в Ране, она в кои-то веки ощущала себя свободной. Очередной протяжный стон прервал их поцелуй, когда он коснулся пальцами одной руки ее клитора, принимаясь ласкать его в такт фрикциям. Ариса обхватила Рана за шею, пряча его лицо в изгибе своей. Он же осыпал ее градом поцелуев, пылко приговаривая между ними: — Моя хорошая… Моя девочка… Как же хорошо, блять… Как же… Водя одной рукой по ее спине, бедрам, а второй продолжая орудовать меж ног, Ран вскинул голову, вглядываясь в лицо Арисы. Она посмотрела на него затуманенным взором и вдруг обернула обе ладони вокруг его шеи. Провела большим пальцем по татуировке вдоль кадыка, обвела ключицы и совсем несильно сжала, соприкасаясь своим лбом с его. — Моя… Только моя… — шептал Ран, словно в горячке. Оргазм медленно подступал к обоим одновременно, делая тела чувствительными, а души — уязвленными. Ловя дыхание друг друга, они продолжали двигаться почти синхронно, в унисон, когда Ран произнес: — Я люблю те… Ариса тут же поспешила закрыть ему рот ладонью, заглушая остаток фразы. — Замолчи, замолчи, — отчаянно прошептала она, прижимаясь к нему взмокшим лбом. В полусумраке комнаты показалось, будто глаза ее блеснули от слез. Возражение Рана прервал выстрел оргазма, что прошиб его конечности разрядом. Изо рта вырвался лишь приглушенный стон, уши заложило, а перед глазами все поплыло. Периферией сознания он уловил стон Арисы и ее подрагивание в его руках. Сил на то, чтобы что-то говорить, не было. Лишь одна и та же мысль циркулировала вновь и вновь: «Люблю. Бесконечно. Люблю». Когда гул в конечностях начал потихоньку стихать, а сознание проясняться, Ран вдруг почувствовал, как Ариса зашевелилась, намереваясь с него встать, и тут же крепче обхватил ее за талию, не отпуская. — Не уходи, — прошептал он, оставляя поцелуй на ее плече. — Прошу, побудь со мной еще немного. Ариса растерянно опустила глаза на Рана, что теперь уткнулся лбом в ее грудь, и коснулась его волос, принимаясь перебирать пальцами цветные пряди. Комнатный воздух остужал их разгоряченные тела. Ран крепко обнимал ее за талию, словно боялся, что она сейчас исчезнет. — Я устала. Давай спать, — тихо произнесла Ариса, зарылась носом в его волосы, вдыхая аромат столь любимого древесного парфюма, и прикрыла глаза.***
Ран пробудился с ощущением безусловного счастья. Оно воспарило в нем даже прежде, чем он успел вспомнить его причину. Ариса. Целующая его, извивающаяся и стонущая под ним; с розовыми щеками, искусанными губами, растрепанными волосами; мягкая, нежная, обволакивающая… Только его. Он больше никому ее не отдаст, никогда не причинит боль. Он будет… Ран распахнул глаза. Кровать рядом с ним пустовала. Простыни все еще хранили аромат Арисы, но ее самой нигде не было видно. Стараясь не поддаваться панике раньше времени, Ран выбрался из постели, сонно потирая лицо, и отыскал первым делом свое белье. — Ариса? — крикнул он в пустоту, натягивая штаны, что нашел отброшенными в сторону выхода. — Эй, Малая! Выйдя в гостиную, Ран наткнулся на внимательный взгляд кошки Хоши, что самым бесстыжим образом устроилась поверх его рубашки, откинутой в порыве страсти на диван. Тот самый диван, что все еще пестрел бурыми пятнами от крови Рана. — Ну-ка, брысь, наглое создание, — шикнул он на кошку, выдергивая из-под нее рубашку. Хоши недобро сверкнула глазами, дерзко взмахнула хвостом и спряталась под диваном. Ран накинул на себя рубашку и вдруг облегченно выдохнул. Это ведь квартира Арисы, здесь ее вещи, кошка… Куда она денется? Должно быть, просто вышла в магазин или срочно вызвали в клуб — всякое могло случиться. Ран уже собирался заняться поиском телефона, чтобы набрать Арисе, как в дверь кто-то позвонил. Озадаченно нахмурившись, он остановился посреди гостиной, размышляя над тем, кто это мог быть. Кто мог нанести визит Арисе в… Ран бросил беглый взгляд на часы, висящие у входа. Время близилось к полудню. Только он подумал о том, что было бы неплохо пойти за пистолетом, который остался в пиджаке, как в дверь забарабанили. А после послышался глухой голос Риндо: — Ари, ты дома?! Открой дверь! Ари?! Ран ощутил подступающую тревогу. Бросившись к двери, он открыл ее, нос к носу сталкиваясь с братом. Тот пораженно замер с занесенной рукой и окинул Рана недоуменным взглядом. Заспанный вид, расстегнутая рубашка и выпущенный из петель ремень не оставляли сомнений в том, что он здесь делал в такой час. Окинув брата суровым взглядом, Риндо прошел в квартиру, бросая по пути: — Где Ари? — Ее здесь нет, — ответил Ран, захлопывая за ним дверь. — Что случилось? Она не в клубе? Риндо остановился посреди гостиной и запустил пальцы в шевелюру, принимаясь задумчиво почесывать затылок. — Твои люди, которых ты приставил к господину Рина, — произнес он, осматриваясь по сторонам, — не могли дозвониться до тебя и связались со мной. Они видели, как утром к нему домой приехала Ариса, пробыла там где-то полчаса, а потом вышла оттуда с Мадокой и ее вещами. — Господин Рина жив? — Да. Ран облегченно выдохнул, наблюдая за тем, как Риндо направился вдоль студии в сторону кухни. — Так даже лучше. Девчонке не стоит слишком долго оставаться рядом с этим ублюдком. — И где они сейчас? — Не знаю, — пожал плечами Ран, взъерошивая волосы. — Может, на кладбище пошли или еще куда. Скоро вернется и узнаем. — Я так не думаю… — обреченно произнес Риндо. Ран оглянулся в его сторону. Брат стоял у кухонной столешницы, держа в руках какой-то листок. Лица на нем не было. — Рин? — тревожно переспросил Ран, предчувствую что-то неладное, когда Риндо вдруг сорвался с места. Пробежав мимо, он сунул ему в руки листок, а сам направился в спальню. Ран последовал за ним.Ruelle — War of Hearts
Риндо ворвался в комнату и метнулся к шкафам. Дверца за дверцу он распахивал их, демонстрируя пустые полки и вешалки. Рану показалось, будто кто-то нанес ему удар в солнечное сплетение. Дрожащей рукой он поднял листок, исписанный аккуратным почерком Арисы, и с трудом вгляделся в строчки. «Риндо, я понимаю, как тяжело получать второе прощальное письмо за неделю. Прошу, прости меня. И присмотри за Хоши. Ран, не вини себя — это был мой осознанный выбор. Я люблю тебя. Мадока со мной. Я была не права, когда предложила спрятать ее в частной школе сразу после смерти сестры, для нее это было бы слишком. Не знаю, что из этого выйдет, но думаю, все лучше, чем оставлять ее с отцом. Со мной все будет в порядке. Не ищите нас». Дочитав последнюю строчку, Ран сжал письмо в руке. Кулак крупно подрагивал. Все остальное тело тоже охватила дрожь. Ощутив внезапную слабость в ногах, он оперся рукой о стену, пытаясь осознать произошедшее. Она ушла. Оставила их. Риндо сидел на кровати, свесив голову меж плеч. Шкафы были распахнуты и зияли пустотой. Единственное присутствие Арисы оставалось в ее запахе, что легким шлейфом витал в комнате. Рану вдруг показалось, что он не может дышать. Он вспоминает тот день, когда впервые встречает Арису — угловатую, заплаканную, похожую на подбитого котенка. Откровенное платье и яркий макияж совершенно не идут ее подростковому телу и лицу. Взглянув на нее, совсем маленькую, ему на какой-то момент даже становится стыдно: неужели в его клубе торгуют телами настолько молодые девочки? Но потом девочка говорит, что не спит с клиентами, и у Рана чуть отлегает от души. В конце концов, ее никто сюда силой не тащил. Разобравшись с буйным клиентом, Ран отправляет девочку восвояси, борясь с подступающим чувством раздражения. Глупая и наивная — он подозревает, что она принесет еще немало проблем в будущем. В ушах начало гудеть, посторонние звуки затихли. Ран через силу втягивал воздух, ощущая себя беспомощным. Отвратительное чувство. Он не был таким. С усилием выпрямившись, Ран опрокинул так неудачно оказавшийся под рукой торшер, вымещая на нем всю злость и безысходность. Кажется, торшер жалобно треснул, но уши заложило так, что он ничего не слышал. Ран вспоминает тот день, когда впервые посмотрел на Арису иначе. Они с Риндо уже давно дружат, подвергая терпение Рана испытанию. В какой-то момент ему кажется, что брат просто-напросто влюблен в эту девчонку, но, понаблюдав за ними, он понимает, что ошибается. Влюблен Риндо был в барменшу с татуировками — смотрел на нее, как ребенок с диатезом на витрину с конфетами. Эту мелкую же Риндо одаривал теплым, даже каким-то братским взглядом. Странно. Они никогда не заводили друзей, им всегда хватало друг друга. И да, ладно, Ран немножко ревнует. Он не хочет давать девчонке много чести и показывать, что запомнил ее имя, поэтому кратко кличет ее «Малой». Малая все еще раздражает его, но по крайней мере она заставляет Риндо искренне улыбаться. Ран не слепой и видит, что нравится ей. Сложно не заметить, как она каждый раз смущается и краснеет в его присутствии, и как смотрит, когда думает, что он не видит. Ран часто ловил на себе заинтересованные взгляды женщин, но взгляд Малой был другим. Слишком чистый, слишком невинный… В последний раз на него так смотрела она. Та, чье имя он не смеет произносить вот уже сколько лет. Ран не извращенец, чтобы смотреть на малолетнюю подружку брата и вспоминать свою первую мертвую любовь, просто… В их мире она слишком выделяется этими жизнерадостными глазами, заразительным смехом и неиссякаемой энергией. Ран отсчитывает дни до того момента, когда этот огонь в ее глазах погаснет. По его подсчетам это должно произойти через года два-три, но это происходит прямо перед ним, когда они едят рыбу и вяло обсуждают какую-то чепуху, пока Риндо разбирается с клубными делами. Улыбка Малой трескается, когда она получает какой-то звонок, глаза мигом тускнеют. Рана она все еще бесит, но он же не полнейший мудак, чтобы оставить ее одну, когда узнает о матери. Пока они молча едут в больницу, на него вдруг снисходит осознание, что Малая совсем не та, за кого он ее принимал. Она не легкомысленная и не наивная, она также, как и они с Риндо, успела повидать дерьма с раннего возраста, просто у нее были силы оставаться человеком при всем этом. Какая-то струна в давно расстроенной душе Рана дергается. Кажется, он испытывает что-то, издали похожее на уважение. Когда Малая выходит из машины, Ран почему-то изменяет своим принципам и провожает ее небольшим напутствием, похожем на братское. Он помнит день, когда узнает от Риндо, что она начнет торговать своим телом, чтобы оплатить лечение матери. Тот все мечется, пытаясь найти выход из ситуации и накручивает себя, пока Ран испытывает разочарование. Но не в Малой, а в жизни — в очередной раз. Он давно перестал требовать от нее справедливости, но почему-то произошедшее его особенно трогает. Наверное, ему просто хотелось верить, что хотя для кого-то не все было потеряно. Ран осознал, что для него все потеряно. Ариса была последним, что хоть как-то держало его на плаву и придавало сил. От окончательного прыжка в пропасть удерживала лишь бьющаяся в агонии мысль на задворках сознания: «А что подумает она?» Вот только он никогда по-настоящему о ней не думал. Вчерашний секс был криком о помощи, но Ран не расслышал его, предпочел проигнорировать, поддавшись собственным соблазнам и желаниям. Он любил ее эгоистичной любовью — такой, что оставляет после себя лишь кровавые ошметки вокруг. — Блять! — взревел Ран раненным зверем, хватая с тумбы какую-то медную статуэтку и запуская ею в стену. Риндо испуганно воззрился на образовавшуюся вмятину, не понимая, как реагировать. Он никогда не видел Рана таким. Брат никогда не терял контроль над эмоциями.Christina Aguilera — Hurt
Ран вспоминает тот день, когда впервые испытал неловкость перед Арисой. Он чертовски зол — его клуб кишит легавыми, клиенты перепуганы, в рядах доверенных лиц кроется предатель. Ему удается договориться с капитаном отряда не форсировать события и отложить разбирательства на неопределенное время, заплатив немаленькую сумму. Он чертовски зол, пока вдруг не натыкается глазами на Арису среди остальных девочек, которых загреб спецназ. У нее вычурная традиционная прическа и подпорченный слезами грим, а из одежды лишь тонкое кружевное белье. Рану становится не по себе. Ему кажется неправильным смотреть на нее, пока она в таком виде. Черт, это ведь подруга его брата, ей ведь всего семнадцать. На прошлой неделе они с Риндо сотрясали их гостиную смехом и криками, пока как дети малые рубились в приставку, а сегодня она стоит перед ним практически голая. Ран понимает, что это глупо — он ведь всегда знал, чем она занимается. Но все же знать и видеть — совершенно разные вещи. По Арисе понятно, что она тоже до невозможности смущена и напугана, но все же стоит, гордо вскинув подбородок, пытается храбриться. Когда девочки расходятся, Ран ничего не может поделать с собой, но все же останавливает Арису, подстегнутый волнением за нее. Не чужой человек, как-никак. Хочется спросить, в порядке ли она, но с языка срывается лишь издевательское: — Плакала опять? Ариса смешно злится, глядя на него исподлобья. Традиционный макияж и прическа делают ситуацию еще более абсурдной. — Я не…! До конца жизни будете припоминать мне тот случай? Рану нечего ответить, поэтому, стремясь избавиться от дискомфорта, он снимает с себя пиджак и прикрывает плечи Арисы. Она ему коротко поклоняется и благодарит, когда у него против воли вырывается: — Больно не сделали? Почему-то это кажется важным. Рану не хочется, чтобы она пострадала. — Нет, я в порядке, — качает головой Ариса, но он осматривает ее с ног до головы, цепляясь взглядом за красные запястья. В груди нетерпеливо вспыхивает. Ран разгневанно стискивает зубы и тут же, пугаясь своей реакции, коротко бросает: — Ладно, иди. Он злится и не понимает, почему мысль о том, что Малой могут причинить боль, так выбивает его из колеи? Неужели вслед за Риндо прикипел к ней, подпустил ближе, чем остальных, неосознанно перенял на себя ответственность за нее? Ответственность эта вспыхивает острее, когда часом позже он слышит, что к Арисе клеится какой-то тип из университета. Концепт отношений в целом претит Рану, а тут еще при взгляде на краснеющие щеки Малой досадливо думается: «Дура, обожжешься ведь!» Ран пытается донести до нее это, но в своей скупой, резкой манере, чем делает лишь хуже. — Вам не обязательно быть таким мудаком, знаете, — говорит она подрагивающим голосом, плохо скрывая обиду, и Рану хочется вмазать самому себе. Потому что, в попытке оградить ее от боли, он сделал больнее. Однако Ран никогда не признается в этом, не признается, что оплошал, поэтому выпускает еще больше иголок. Всю неделю после этого его едва заметно, но назойливо скребет изнутри чувство вины. Мысль об Арисе снова всплывает в его сознании, когда он проходит мимо бутика Tiffany&Co. Элегантная подвеска в форме балерины тут же приковывает его внимание, и он вдруг с удивлением понимает, что откуда-то помнит про любовь Малой к балету. Она много болтала — Ран зачастую просто пропускал эту болтовню мимо ушей, но, видимо, что-то все же отложилось у него в памяти. Еще он откуда-то помнит, что у нее скоро день рождения — тоже совершенно случайно, мельком попалось на глаза, когда в поисках предателя листал личные дела всех сотрудников. Ран думает, что такой подарок вполне может сойти за извинение. В любом случае, по-другому он не умеет. В ночь восемнадцатилетия Арисы он чувствует себя околдованным и обманутым. Приглушенный свет комнаты и тяжелый аромат эфирных масел делают свое дело, и Рану кажется, что из отражения на него смотрит незнакомая женщина. Та самая экзотическая красавица Мадлен — любимица их клиентов, но вовсе не мелкая девчонка, что дурачится на пару с его младшим братом. Она уверена в себе, цинична и сексуальна. Она опасна. Рана разрывают противоречивые эмоции. Его мужское начало реагирует на нее первородными инстинктами — желает ее всем нутром, жадно оглаживает взглядом волнующие изгибы, окутывает конечности густым жаром… Однако сознание отчаянно противится этим позывам — это ведь Малая. Черт, да она ему как младшая сестра. Рану вновь хочется набить самому себе морду за то, что посмел допустить в ее сторону тень грязной мысли. Выжав из себя скомканное извинение, Ран спешит поскорее сбежать от наваждения, едва не забыв поздравить Арису. Воздух пронзил резкий звук разбитого стекла. Осколки зеркала, в которое секундой ранее прилетел подсвечник, брызгами разлетелись в стороны, и Риндо едва успел отскочить в сторону, чтобы они его не задели. — Какого хрена ты творишь?! — взревел он, теряя терпение. Ран его не слышал, с маниакальным рвением подлетая к стоящему у комода стула. Риндо понадобилась доля секунды, чтобы успеть перехватить брата до того, как стул этот полетел бы в окно и нанес неоправимый ущерб. Замахнувшись, он впечатал кулак в скулу Рана, заставляя того обескураженно налететь спиной на стену. — Успокойся! — закричал Риндо истошно, встряхивая его за плечи. — Мне тоже больно! Я тоже потерял ее… Потерял ее и Маки! Перестань быть чертовым эгоистом! — Отвали! — Ран с силой оттолкнул его от себя, глядя волком исподлобья. — Ты не понимаешь! Я… Блять, я люблю ее. Я люблю ее так сильно, что готов на все… Я готов простить ей слабость, простить предательство… Растерянно отступив на шаг, Риндо с испугом уставился на Рана. Совершенно разбитый, обессиленный и отчаявшийся, он сейчас едва ли походил на себя. Даже когда погибла Каори, Ран не реагировал так. Он горел яростью, местью и жаждой крови, но был собран как никогда. Боль была его топливом, что подстегивала идти вперед, жить назло, взбираться на вершины и разрывать врагов голыми руками. Сейчас же казалось, что боль медленно убивала Рана, травила его изнутри и разрушала по кусочкам. Риндо почувствовал себя абсолютно беспомощным. — Это я виноват во всем… — простонал Ран, запуская пальцы в волосы и оттягивая цветные пряди. — Она никогда не простит меня, я предал ее доверие. Но я так сильно люблю ее, Риндо, я не готов ее потерять…Tom Odell — Another Love
Ран вспоминает тот день, когда Ариса теряет мать. Он редко испытывал сочувствие к кому-либо, но ее боль чувствует, как собственную. Вина за то, что неосознанно сорвался на нее, сожаление, собственные воспоминания, заживо погребенные в недрах его души, пробуждают в Ране иррациональное желание заграбастать Арису в крепкие объятия, стереть пальцами дорожки слез с ее щек и… По внутренностям проходит тревожный трепет, но Ран скидывает это на страх перед высотой, на которой они находятся. Не может же это быть пресловутыми бабочками. Бред какой-то. Глядя на нее, совершенно убитую горем, глотающую слезы, но стойко преодолевающую это, Ран ощущает гордость. Маленькая, но такая храбрая. Настоящий боец. О том, что ей всего девятнадцать, напоминают лишь редкие наивные вопросы и смешно надутые губы. В этот вечер между ними что-то меняется. Стираются границы и формальности, рушатся барьеры — по крайней мере те, которые Ран возвел вокруг себя. Ему хочется находиться рядом с Арисой, хочется разделить с ней боль, укрыть от этого мира. Ее пальцы холодные — хочется согреть. Ран сжимает их, беспокоясь о том, что она может заболеть, и оглаживает задумчивым взглядом ее профиль. Словно почувствовав этот взгляд на себе, Ариса вскидывает голову и смотрит в ответ. У нее всегда были красивые глаза. Ран безмятежно любуется ее лицом, совершенно потерявшись в ощущениях, когда их прерывает сообщение от Итару. Реальность обрушивается сверху потоком стылого дождя. Рану не хочется, чтобы этот золотой мальчик стал новым смыслом жизни для Арисы, вместо этого хочется его прибить, но в то же время он понимает, что так, наверное, будет лучше. Не ему же брать на себя эту роль, хоть и… Вовремя останавливая себя от необратимого, Ран спешит попрощаться с Арисой и покинуть крышу. Оставлять ее одну в таких чувствах тяжело, но он ничего не может поделать с внезапно возникшей потребностью спрятать голову в песок. Уже находясь у выхода, Ран не выдерживает и оборачивается. Ариса по-прежнему сидит, обхватив колени и уставившись пустым взглядом вдаль. Ладонь почему-то до сих пор колит так, будто отчаянно пытается сохранить ощущение ее прикосновения. Ран крепко сжимает пальцы в кулак и вдруг понимает, что любит. Дышать становится одновременно и легче, и тяжелее. Легче от того, что появилась хоть какая-то ясность, хоть какое-то объяснение всем тем назойливым мыслям о ней, что заполонили его голову последнее время. Тяжелее — от всего остального. О чем он думал, черт подери? Как вообще посмел? Ран не может себе этого позволить. В эту ночь он вообще не спит, пытаясь разобраться с тем, как быть. Лишь с рассветом и пятым бокалом виски к нему приходит осознание — никак. У Арисы есть парень, есть шанс на нормальное будущее, Ран не имеет права в него вмешиваться и подвергать ее опасности, выбивая на спине мишень для их врагов. Ему просто нужно изолировать себя от нее, подобно вирусу. Это не будет сложно — Ран так давно не любил, что и вовсе забыл, какого это. Он сможет преодолеть свои чувства и запереть их на десять замков, если так будет лучше для нее. В день похорон Ран понимает, что переоценил свои возможности. Видеть Арису такой разбитой и не иметь возможности подойти к ней, помочь, успокоить, поцеловать — невыносимо. Видеть, как вместо него это делает другой парень — еще хуже. Рану кажется, будто кто-то безжалостно вонзил ему тупой нож меж ребер и продолжает с садистским удовольствием прокручивать лезвие внутри. Но он готов стерпеть все пытки мира ради ее блага — пусть она считает его мудаком, если так будет лучше. Однако борьба его настолько сильна, что не оказывается незамеченной Риндо. — Блять, только не говори мне, что ты на нее запал, — испуганно выдыхает он, с легкостью раскалывая броню Рана. Рану хочется отвесить ему затрещину, потому что, во-первых, Малой лезет не в свое дело. А во-вторых, «запал» — это слишком поверхностное и вульгарное слово для того, что испытывает Ран. Он же не какой-то подросток, черт подери. Но исправлять Риндо не хочется — думать об этом вообще не хочется, так что Ран в ответ лишь огрызается и с усилием заливает в себя алкоголь, пытаясь вытравить им все ненужные мысли. Алкоголь вообще очень даже хороший компаньон в этом — с его помощью удается протянуть остаток вечера, не сорвавшись и не поубивав всех вокруг. Однако боль, которая возникает, когда Ран видит, с каким доверием и надеждой Ариса просит Итару остаться в эту ночь с ней, все равно умудряется пробиться сквозь защитные механизмы. Остается лишь последний способ, чтобы справиться с ней. Ран набирает Нацуми. Работает так себе, но у него больше ничего нет. Со временем становится легче. Ран невзначай интересуется у Риндо состоянием Арисы, наблюдает за ней со стороны. Присутствие этого ее студента рядом бесит, но он готов принять это. Что Ран не готов принять — так это какого-то незнакомца, что орудует языком во рту Арисы в туалете ночного клуба в Синдзюку. Его руки на ее бедрах, его губы на ее шее… Взор Рана застилает красная пелена, и прежде, чем он успевает понять, что делает, парень уже летит в сторону кабинок, выбивая двери. Еще пара угроз — и он вылетает из туалета так, что пятки сверкают, а Ран наконец обращает свой взор на Арису. Видеть ее поникшей и подавленной было тяжело, но он понимал, что этого не миновать, и понимал, что однажды она справится. Но видеть, как она теряет себя, пускается во все тяжкие и готовится перейти черту недопустимого… Это страшно. — Неужели волнуешься? — спрашивает Ариса хитро, дразнясь и пряча наркотики. — Не я. Риндо, — бессовестно врет Ран. Потому что «волнуется» — это еще мягко сказано. Он чуть с ума не сошел от беспокойства, когда ему позвонил Риндо и сказал, что не может найти Арису и Маки. Они подняли на уши весь город, прежде чем нашли их, и все это время Ран не находил себе места. — Впредь, если вам вдруг вновь захочется пуститься во все тяжкие по клубам, отвечайте хотя бы на его звонки. Ариса не воспринимает ни слова всерьез, и это бесит. Ран теряет остатки терпения, когда она вдруг хватает его за воротник и притягивает к себе. — Поцелуй меня, потом отдам, — шепчет она заплетающимся языком, подводя Рана к обрыву. Ее губы находятся на расстоянии выхода — призывно горящие, приоткрытые… И Ран впервые допускает мысль о том, чтобы действительно ее поцеловать. Раньше это всегда казалось невозможным — в первую очередь из-за ограничений, которые он сам на себя и наложил, но сейчас… Она находится так рядом, что он может чувствовать тепло ее дыхания. Дыхания, что пропитано алкоголем. Ран не может так поступить. Не только потому, что это было бы нечестно по отношению к Арисе, но еще и оттого, что знает: однажды вкусив ее близость, он больше никогда не сможет от этого отказаться. Поэтому, сбросив с себя наваждение, Ран ловко изворачивается и выхватывает у нее из-за спины наркотики, равнодушно хмыкая: — Не доросла еще. Дышать становилось все сложнее и сложнее. Голос Риндо доносился приглушенно, как из-под толщи воды: — Ран, слышишь меня?.. с тобой… Ран! Легкие жгло. Ран не успевал дышать — кислород заканчивался быстрее, чем он вдыхал снова. В ушах повис звон, перед глазами плыли черные точки, конечности онемели. Совершенно неожиданная, нелепая, но оттого не менее пугающая мысль возникла исходе сознания — Рану вдруг подумалось о том, что Ариса может что-то сделать с собой. Сначала казавшаяся бредовой, мысль эта с каждой секундой становилась все более и более реальной. Не в силах больше держать себя на ногах, Ран упал коленями в пол, оглушённый осознанием, что, возможно, в этот самый момент Арисы могло уже не быть в живых. Падение казалось бесконечным, похожим на покачивание на волнах. Реальность теряла свои очертания. Неужели он умирает?Red — Pieces
Ран вспоминает тот день, когда Ариса и Риндо чуть не умирают. Звонок Коконоя, по которому тот сообщает, что Риндо был тяжело ранен и сейчас на пути в больницу, совершенно выбивает Рана из колеи. Отчего-то его первый порыв — это позвонить Арисе и попросить приехать, потому что ее присутствие кажется сейчас таким необходимым… Но Ран тут же отметает эту идею, испугавшись собственных мыслей. Это всего лишь помутнение рассудка, все дело в страхе. Страх парализует его настолько, что какое-то время он растерянно смотрит в одну точку, но совершенно не понимая, что же ему делать. Ему никогда не было страшно умереть, но потерять Риндо — это подобно аду. Ран не может представить себе жизнь без младшего брата — они единственные, кто есть друг у друга, — и он правда не знает, что будет делать, если врачам все же не удастся… Даже думать об этом невозможно. Тишина приемной давит, больничный запах вызывает тошноту и желание сбежать, но Ран не может позволить себе это. Ожидание и неизвестность сводят его с ума, ощущение беспомощности выкручивает все внутренности. Черт. Ему нужен кто-то. Кто-то рядом, потому что выдерживать давление неизвестности в одиночку подобно пыткам… Ему нужна Ариса. Последнее время они практически не общались — а если и общались, то это больше походило на ссоры и склоки. С одной стороны Ран испытывал облегчение: чем реже Ариса появлялась в поле его зрения, тем легче было сдерживать себя и мысли о ней. А с другой, ему ее не хватало. Все что он мог — это наблюдать со стороны за тем, как она продолжала рушить свою жизнь нездоровыми привычками, и не мочь ничего сделать. Однако сейчас Ран все отдал бы за то, чтобы ощутить ее присутствие, пусть даже холодное и отчужденное. Пальцы сами набирают нужный номер. Ее голос на секунду привносит спокойствие в его наполненную смутой душу, а когда она приезжает в больницу, то Ран и вовсе чувствует, как страх постепенно расступается перед ее светом и теплом. На место его приходит трезвость ума и нечто, похожее на надежду. Риндо выкарабкается — там за дверьми операционной за его жизнь борются лучшие хирурги Токио. Все будет в порядке. Они справятся. Спустя время Ариса загорается какой-то идеей. Рану не хочется ее отпускать, но он понимает, что если есть хоть малейший шанс найти того, по чьей вине пострадал Риндо, то им нужно воспользоваться. Ариса уходит, а чуть позже сообщает ему о том, что предателем может быть Нацуми. Ран все понимает еще до того, как отправляет фото выписок по счету Коконою. Она организовывала поездку Риндо и была одной из пяти людей, кто знал о маршруте и времени отбытия. В 2012 она была той, кто позвонил ему и сообщил о планируемом налете. Они с братом тогда лишь восхитились ее сообразительностью и быстрой реакцией, но теперь Ран все понимает… Понимает, что Ариса находится сейчас под одной крышей с предателем, а ни его, ни Риндо нет рядом, чтобы защитить ее. И без того тяжелый страх присаживается на грудь еще плотнее, перекрывая доступ к воздуху. Ран опирается рукой на стену, второй ослабляя узел галстука. Зачем он позволил ей ехать одной, зачем вообще отпустил ее? Ему нужно сейчас же ехать в клуб, пока не стало слишком поздно, но Риндо все еще находится в реанимации и… Сорвавшись с места, Ран раздает команды прямо на ходу: — Какучо, со мной в клуб, срочно! Осаму, приставь к палате Риндо больше охраны и не смейте отходить от него, понял меня? Всю дорогу Ран медленно сходит с ума, а когда они наконец добираются до клуба и слышат душераздирающий крик Арисы, у него останавливается сердце. Не успел. Ноги сами несут его на звук, крик все еще звенит эхом в ушах. Он врывается в ее комнату и застывает на пороге. Нацуми испуганным зверем оборачивается к ним и он успевает уловить проблеск ужаса в ее глазах. Дуло пистолета приставлено к голове Арисы. Ран тянется к своему оружию прежде, чем успевает подумать о чем-либо, и стреляет в Нацуми, но в самый последний момент его спутанные мысли озаряет проблеск осознанности, и он успевает сменить траекторию выстрела ниже, в результате чего пуля прилетает ей не в лоб, как он изначально задумывал, а в плечо. Она нужна им живой. Пока. Нацуми падает, к Арисе поспевает Какучо, но Ран уже сам спешит к ней, отталкивая его в сторону: — Не трогай ее, я сам! — кричит он не своим голосом. Она лежит на полу — бледная, в луже крови, кажущаяся такой маленькой. Ее веки прикрыты, и он не может видеть ее голубых глаз. Горло Рана сковывает от страха. — Эй, Ариса! Ариса, не смей закрывать глаза! Малая, слышишь меня? Тебе нельзя отключаться! Удары по щекам делают свое дело, и она наконец приоткрывает глаза. — Давно же ты не называл меня Малой, — хрипит едва различимо. Живая. Рану хочется плакать от облегчения. Он плохо помнит дни, что шли позже. Помнит лишь нездоровое бодрствование, хождение между палатами Риндо и Арисы и ощущение собственной ничтожности. Это он был тем, кто не разглядел, что делил постель с предателем. Это из-за него пострадали его самые близкие люди, это он не смог их защитить. Ран плохо помнит эти дни, но отчетливо помнит момент, когда принимает решение относительно Арисы. Стоя у ее больничной койки, дрожащей ладонью проводя по ее волосам, он вглядывается в бледное лицо и не может не думать. Они все уходят от него: мама, Каори, Ариса… А ведь он старался держаться подальше от нее, закрывался, но этого было недостаточно. Неужели ей нужно умереть, чтобы он наконец понял, что рушит ей жизнь одним своим присутствием? Чтобы ему хватило сил окончательно отпустить ее. Ариса его возненавидит. Ран понимает, что это к лучшему, и рад бы принять этот факт с бóльшим достоинством, но он не может. Ему хочется, чтобы она продолжала его любить. Продолжала видеть в нем героя, свою первую любовь, защитника… Ему хотелось бы жениться на ней однажды. Стать обычными людьми, оставить всю грязь и кровь в прошлом, переехать загород в уютный домик, где они могли бы начать все с чистого листа. Возможно, он хотел бы от нее ребенка, но совершенно в другой жизни, где у них нет врагов, где мир — совершенно чистое и безопасное место. Но этому не бывать. Такие, как они, обречены. Ран еще раз проводит пальцами по лбу Арисы, отводя в сторону упавшие пряди, когда ее ресницы вдруг кратко вздрагивают. Он тут же одергивает руку, отступает от больничной койки и спешит покинуть палату. — Она сейчас очнется, — кидает он мимолетом ждущей в коридоре Маки и скрывается в уборной, чтобы собраться с силами перед важным решением. Ран не знал, сколько прошло времени, прежде чем он очнулся и нашел себя в крепкой хватке Риндо посреди разгромленной комнаты. — Дыши, нии-чан, дыши, слышишь меня? — приговаривал Риндо отчаянно, раскачиваясь из стороны в сторону. Связь с реальностью потихоньку восстанавливалась. В ушах все еще звенело, но перед глазами начало проясняться. Ран судорожно втянул воздух, с облегчением осознавая, что снова может дышать. Проведя ледяными ладонями по разгоряченному лицу, он отчаянно запустил их в волосы. Стало стыдно. Вместо того, чтобы предпринять хоть какие-то действия, Ран впал сначала в неконтролируемую агрессию, а потом и вовсе поддался истерике, лишь напугав брата. Преодолевая трудности, залечивая раны, он думал, что они делают его сильнее, но нет. Они ломали его — один за другим — и в итоге от Рана не осталось ничего. В итоге он самолично пустил жизнь под откос, втянув в поступь хаоса тех, кто был ему дорог. Стоило позволить тогда Арисе остаться в той крошечной квартирке над рестораном морепродуктов, а не тянуть обратно в это криминальное болото. Но вместо этого Ран поступил как слабовольное ничтожество — не сумев пережить разлуку, изнывая от тоски по ее присутствию, он вновь пришел к ней, умоляя вернуться. Ему казалось, что он дарит ей шанс на лучшую жизнь, раз уж она не стремилась к чему-то большему сама, но это было лишь жалким оправданием. Ран сделал это из эгоистичных соображений, потому что жизнь без Арисы больше не казалась ему возможной. Предательство, страх за жизнь близких, невозможность нормально функционировать без наркотиков и алкоголя — все это втягивало Рана в пучину отчаяния, и он отчего-то думал, что присутствие Арисы поможет ему выбраться из этого. Надеялся найти в ней спасение, но этого не произошло. Все его необдуманные действия привели их туда, где они находились сейчас. — Я все испортил, Риндо, — прошептал Ран отчаянно в крепкое плечо брата. Сейчас он походил лишь на былую тень себя — словно заброшенный обветшалый маяк посреди бушующего шторма. — Это моя вина. Тяжело вздохнув, Риндо отстранился, взял изнуренное лицо Рана в ладони и твердо заглянул ему в глаза. — Ты слишком многое берешь на себя, как и всегда, — невесело усмехнулся он, соприкасаясь с ним лбами. — Сам ведь говорил: Ари сильная, она справится. Мне тоже будет ее не хватать, но нам надо дать ей время, а потом мы найдем ее, обещаю. Веришь мне? Ран вгляделся в лицо Риндо, где боль оттенялась решимостью, и вдруг понял, что ему не нужно тащить все на себе в одиночку. У него был брат. И он ему верил.***
Seafret — Atlantis
Ариса вынырнула из полудремы от прилетевшего в бок тычка. Мадока смотрела на нее снизу вверх с соседнего сидения, указывая пальцем куда-то в сторону. — Мы приехали, смотрите! Протерев глаза, Ариса обернулась в сторону окна и едва смогла сдержать пораженный вздох. Город медленно вырастал над кромкой горизонта, пестрея крышами соборов и роскошными фасадами домов. Небо только-только освещалось солнечными лучами, растекаясь рассветными красками. Арису закрутило в целом калейдоскопе эмоций — радость, сожаление, страх и вина заставили ее глаза увлажниться, а сердце болезненно сжаться. Сбегая из Токио, она дала себе обещание ни секунды не сожалеть о сделанном выборе. Это было необходимо, иначе бы Ариса в итоге просто сошла с ума. В какой-то момент она перестала понимать, кем она являлась и кем становилась. Не могла различить, где заканчивались обстоятельства и начинался ее осознанный выбор. Не знала, зачем жила и на какие ориентиры равнялась. Могла ли любить? Принимать любовь? Заслуживала ли ее, заслуживала ли жизнь? Ариса понимала, что, находясь в центре событий, цепляясь за людей и прошлое, не сможет разобраться в себе, а лишь погрязнет еще глубже. Поэтому она, устав бороться, оставила всех позади и сбежала. И все же, была одна невинная душа, которую Ариса не могла бросить. Мадока закрыла альбом для рисования, спрятав его в рюкзаке вместе с фломастерами, и едва слышно спросила: — Ариса-сан, а моя сестра будет ждать нас там? Ариса с силой закусила нижнюю губу, лишь бы не дать волю эмоциям, и постаралась бодро улыбнуться: — Нет, солнце, к сожалению, Маки там не будет. — А где она тогда? Я соскучилась по ней. Глаза защипало. Ариса сморгнула слезы и продолжила чуть дрогнувшим голосом: — Твоей сестре пришлось уехать, но она просила передать, что очень любит тебя. — Она оставила нас? Я слышала, как папа говорил это. — Нет, нет, это вовсе не так. Она никогда не оставит нас, Маки всегда будет рядом, будет наблюдать за нами. Твоя сестра сейчас находится в волшебном месте, вместе с вашей мамой. Обещаю, чуть позже я расскажу тебе о нем подробнее, договорились? — Мадока посмотрела на Арису честными глазами, готовыми вот-вот наполниться слезами, и послушно кивнула. — Вот и отлично, а теперь давай одеваться. Не забудь ничего из своих вещей. — Хорошо. Поезд, на который они пересели после прямого рейса в Лондоне, постепенно замедлял движение, переходя на редкие покачивания. Для того, чтобы замести следы, этого было недостаточно, но по крайней мере отследить его получится не так быстро, как самолет, тем более, что на руках у них были фальшивые документы. Хотя Ариса была уверена, что для братьев Хайтани это не проблема. Оставалось лишь надеяться, что они смогут уважить ее последнюю просьбу. Мысль о Ране и Риндо больно кольнула ее в районе солнечного сплетения. Ариса уже скучала по ним, но о принятом решении не сожалела ни секунду. Так было нужно. Раздался скрип рельсов. Из динамиков послышался хриплый голос диспетчера: — Уважаемые пассажиры! Мы рады сообщить, что поезд, следующий по маршруту Лондон — Париж, прибывает на станцию Гар дю Нор! Просим вас подготовить свои вещи, проверить багаж и быть готовыми к выходу. Мы надеемся, что ваше путешествие было комфортным и запоминающимся. Благодарим вас за выбор наших поездов. Приятного времяпрепровождения в столице любви и искусства! Спасибо за путешествие с нами!