Глава 1: Чёрная полоса
на протяжение всей главы рекомендуется песня: snowfall – Øneheart, Reidenshi
Мне слабо помнятся наши первые общие воспоминания. Помимо первой встречи, я мало что запомнила из того периода: то, как встречала порой тебя в коридорах, бессонные ночи, ежедневные тренировки и редкие перерывы между ними. Дни слились в один бесконечный мучительный цикл и я перестала бороться вовсе.
Ночь окутала город своей сумрачной вуалью. Часовая стрелка показывала три часа ночи, а минутная догоняла отметку VI. В высоком стеклянном здании потухли все огни, и лишь отблески фонарей и автомобилей скользили вдоль его очертаний. Оно казалось пустым, безлюдным. В коридорах не слышно было шагов, никто не заводил разговор в маленьких залах и не смотрел новости по плоскому телевизору. В одной из комнат на верхнем этаже беспокойно спала девочка. Тело вздрагивало, шуршало одеяло. Дыхание стало тяжёлым и обрело едва слышимую хрипотцу. Воздух поступал через рот, который постепенно переставал был влажным. Веки дрожали, брови нахмурились, рука сжала край подушки. Сердце стало учащённо биться, когда во сне промелькнул его силуэт. Столь любимый и желанный, он оказался невероятно близко к ней. Девочка протянула руку, делая шаг в его сторону. Но ладонь прошла сквозь тело, которое растворилось подобно дыму. Ноги спутались меж собой и больше не ощущали опоры. Теперь только бескрайняя непроглядная бездна, на дно которой падает хрупкое тело. Глаза не видели ничего кроме тьмы, что постепенно сгущалась и словно сдавливала собой её грудную клетку. Вдалеке появился крохотная точка света, подобная едва заметной звезде в городском освещение. Она манила к себе, словно протягивала руку, спасая от мрачного места.Сны — лишь воплощение мечтаний. И никогда не смогут стать реальностью.
Мияко проснулась в холодном поту, вздрогнув всем телом. Она жадно вдыхала воздух, словно на него стоял жёсткий лимит. Дрожь не унималась, и девочке пришлось лишь сильнее укутаться в одеяло. Казалось, что в комнате температура снизилась до минуса, а её владелица надела летнюю пижаму. — Нечестно… — прошептала она в подушку, оставляя на ней мокрый след от слёз.Мне было горестно. Жизнь перестала иметь смысл и я постепенно начала отрекаться от своей цели. Каждую ночь я смотрела на ночной небосвод и мечтала вернуть былые времена. Я осознавала, что жить прошлым — это плохой вариант, но настоящее не приносило мне наслаждения.
***
три года назад
— Сегодня мы выявим твой предел, Мияко. Начало ноября выдалось, на удивление, чересчур пасмурным. Серые облака беспрерывно роняли капли на город уже несколько часов. Префектуру окутал холод, напоминающий о скором приближение зимы. Прохожие кутались в тёплые пальто и куртки, прятали от колючего ветра свои лица в шерстяных шарфах, и ускоряли свой шаг, в надежде поскорее отыскать некое убежище. Но насколько бы сильное удовольствие ни приносила картинка за окном, Мияко не могла почувствовать всю прелесть дней осенних. В душе поселилась отвращение к делам, что происходят уже месяц, к окружающей обстановке и людям вокруг. Неужели они действительно надеяться, что она сможет стать героем? — Для начала, попробуй поднять этот предмет, — мужчина напротив отвлёк от мыслей и указал на маленький волейбольный мяч. Мияко протянула руку вперёд и из неё показалась тёмные сгустки дыма. Они медленно приблизились к предмету, поднимая его на метр выше, и окутали полностью, превратив его разноцветную окраску в сплошной чёрный цвет. — Прекрасно, — мужчина отошёл немного дальше, открывая взору баскетбольный мяч, — теперь попробуй поднять его. Девочка чувствовала усталость, какой не было никогда ранее. Хотелось убежать в комнату, которую любезно ей выделили, закрыться в ней на несколько суток и безостановочно спать. Но каждый раз её пробуждал раздражающий звон будильника, и оповещал о наступление утра. Время текло слишком долго, словно секунды превратились в минуты, а минуты — в часы. Дни больше не имели прежнего смысла, они постепенно сливались в один бесконечный цикл, который давил на Мияко своей обыденностью. Её душа рвалась к обсерватории, рвалась к неизведанному космосу и далёким звёздам. Ей снились моменты былого счастья, когда они с папой разглядывали планеты через огромный телескоп, когда сидели на верхнем этаже здания и встречали рассвет с кружками горячего шоколада. И дни имели смысл, ведь рано или поздно входная дверь открывалась, и в ней виднелся силуэт отца. От нежданно пришедших воспоминаний рука девочки дрогнула и баскетбольный мяч громко лопнул. Резкий звук ударил по барабанным перепонкам и тело Мияко дёрнулось. Мужчина успокаивающе улыбнулся, и попытался подбодрить будущего героя. — Всё в порядке, не переживай. Такое иногда случается, когда задумываешься о чём-то и теряешь суть происходящего, — мужчина снял с себя пиджак и повесил его себе на руку, — что ж, продолжим, теперь уже, со стулом. Что скажешь? Сможешь? Он казался Мияко очень странным. Обращался к ней только используя суффикс «-сан»*, всегда носил с собой лимонные леденцы, которые давал за каждое достижение, и был в целом очень добр. Ей казалось, что в Комитете подобных ему людей либо не должно быть, либо их количество в крайнем дефиците. Вспоминая первые дни, к ней обращались крайне серьёзно, не показывая улыбок и не используя успокаивающие фразы, наподобие "всё в порядке" . Безусловно, причина того, почему её забрал Комитет ей была ясна. Способных детей крайне мало, особенно в её возрасте. Но для семилетнего ребёнка тренировки были чересчур частыми и не имели достаточно долгих перерывов, чтобы восстановиться и начать заново. Выходных дней теперь не существовало, они были заняты, как и будни, тренировками и совмещены с изучением школьной программы. Но помимо этого, скоро Мияко должна была начать ознакомление с правами героев. Мозг буквально плавился от огромного множества полученной информации за прошедший месяц. Стул был поднят с лёгкостью и мужчина ободряюще улыбнулся. Но никакая другая улыбка не была сравнена с той, которую ей дарил отец. Тренировка продлилась ещё час, пока она не дошла до железной коробки, доверху наполненной гантелями в три килограмма. — Значит, теперь это твой предел, — он посмотрел на наручные часы, после чего подошёл ближе к девочке, — попробуй, для начала поднять несколько гантель сразу. Вместо трёх самых верхних, она подняла все лежащие внутри предметы в воздух. Следующей задачей стало покрутить каждой из них в разном направление, словно жанглируя ими. Помимо их значительного веса, нужна была особая концентрация к каждой из девяти, а с ней всегда возникали проблемы. Тело Мияко было слабее, чем у других детей её возраста. Помимо недобора в весе, её часто мучили болезни, антитела к которым организм никак не мог создать. С годами ситуация ухудшалась, поэтому был лишь вопрос времени тот момент, когда Мияко могли положить в больницу. Но перед глазами вновь появлялся его силуэт и душа вновь рвалась в бой. Медленно каждая гантеля принялась двигаться в разном порядке. Мужчина позади тихо похлопал, и положил руку на плечо Мияко. — Молодец, ты удивительно быстро учишься. Аккуратно сложив все девять предметов, она устало выдохнула. Сегодня был последний день практики на неделе, и впереди предстояли несколько часов на выходных, где изучали школьную программу и различные законы. Ей был предложен ужин, от которого девочка вежливо отказалась. Она направилась в выделенную ей комнату, которая временно защищала её от людей вокруг и слишком трудных задач. Зайдя в неё, Мияко выдохнула и села на кровать. В затылке покалывало от слишком долгого пользования причудой, голова шла кругом. Грудная клетка словно сдавливала лёгкие, было трудно дышать. Но Мияко привыкла испытывать такое, привыкла молча терпеть любую боль и сохранять спокойное выражение лица. Ведь если она пожалуется на какой-либо недуг, или расплачется от нахлынувшей боли, то её могут наругать за неподобающее поведение.Но папа говорил, что она сильная, значит, справится.
Не поужинав, она легла спать в два часа ночи, надеясь, что завтрашний день принесёт меньшее количество разочарования и боли.***
настоящее время
Ночь спрятала город под своей тёмной вуалью. Уличные фонари старались как можно ярче осветить дорогу, прогоняя тьму. Под ногами прохожих приглушённо хрустел снег, который по сей час медленно оседал на землю. На улицах царила праздничная атмосфера, предвещая скорое наступление Нового Года. Магазины украсили расписными фонарями и маленькими фигурками героев в красно-белых костюмах, на стеклах квартир виднелись вырезанные из бумаги снежинки. Витрины теперь содержали в себе огромное множество новогодних игрушек и декораций, немного пугая своим разнообразием. Стволы деревьев окутали яркие гирлянды, буквально прогнав ночь с улиц. Мияко сидела на широком подоконнике, рассматривая разноцветные огни. В отличие от других жителей, завтрашний праздник не предвещал ей светлых эмоций, наоборот, усиливал все негативные. Засматриваясь на проходящие по тротуару пары или молодые семьи, она испытывала лишь горечь, что не сможет справить праздник также, как они. В её комнате не было украшений, она выглядела столь обыденно и неинтересно, что становилось тошно находиться в ней. Её глаза уже выучили каждую неровность обоев у кровати, поэтому, решив разнообразить повседневную рутину, она принялась разглядывать яркие огни района. Мысли каждый раз возвращали её во времена, когда она гостила в обсерватории. И Мияко точно знала, какая у них сейчас обстановка: главный холл увешен голубыми гирляндами, но лампочки у них не имели ту же яркость, что на улицах. Посередине, возле огромных фигур планет, стояла мотибана*. На её ивовых ветках висели маленькие моти в виде цветов, которые держала тонкая атласная ленточка. Но была в ней одна особенность: на веточках висело определённое количество моти в виде рыб, которые, после празднества, съедали сотрудники обсерватории. И было весьма неожиданно увидеть ещё несколько десертов, рядом с которыми располагалась табличка " Андо Мияко " . В кабинете каждого работника стояла настольная кадомацу*, напоминающая им о своих родных домах. Они верили, что если украсить всю обсерваторию, то следующий год выдастся удачным. Ей хотелось попросить Комитет подарить несколько выходных, на которых девочка могла съездить в Иокогаму и навестить папиных коллег. Но, к сожалению, это было невозможно — тренировки присутствовали даже в праздничные дни. И от каждого их упоминания начинала болеть голова, поэтому Мияко решила постараться отдохнуть следующие два дня, когда как раз и наступает Новый Год. Завтрашний день являлся свободным. Она могла выбраться из здания и прогуляться вдоль украшенных улочек, купить декорацию для комнаты или подарок для напарника. Но порой она уставала даже дышать, что уж тут говорить про настолько насыщенный день. С мальчиком она пересекалась весьма редко: они могли встретиться в коридоре, поприветствовав друг друга, могли сидеть рядом на завтраке и обеде. Их комнаты располагались не так уж и далеко, и не были редкостью моменты, когда один другого мог видеть по утрам. Но несмотря на их статус, они не разговаривали и не имели даже представления о том, чем увлекается их напарник. И если для Мияко это не являлось проблемой, Кейго же расстраивал этот факт. Часовая стрелка пробила пять часов утра. Небо всё ещё находилось в заточении у богини Нюкты*. Голова стала чересчур тяжёлой, а веки желали соприкоснуться друг с другом. Мияко приняла решение отправиться спать, надеясь, что завтрашний день пройдёт лучше, чем прошедший. Надеясь, как и всегда.***
Благодаря наставнику она смогла выбраться из удушающей обстановки. В одиннадцать часов дня он постучал в её дверь, приглашая на прогулку. Мияко это показалось весьма странным, но в то же время характерным для него. Погода стала немного холоднее, и девочка сильнее укуталась в своей вязанный шарф. Наставник, осознав, что одежда его подопечной слишком лёгкая, решил на время зайти в ближайшее кафе и угостить её десертами. Помещение оказалось весьма уютным и тёплым. Звучала спокойная музыка, посетителей находилось малое количество, что не могло не радовать девочку. Они сели за столик у окна, располагаясь на удобных креслах. Вскоре к ним подошёл официант, но тут же удалился, оставив им два красиво оформленных меню. — Нам с тобой нужно позавтракать, — мужчина проходился взглядом, запоминая желанные ему блюда, — давай закажем сначала что-то сытное, а потом десерт. Что скажешь? Мияко нервно сглотнула. Перед ней располагался выбор из многочисленных деликатесов, название которых она даже не знала. Помимо внушительной цены, они, как она могла догадаться, имели приличное количество калорий. От мысли об этом заболело в животе. Глаза принялись выбирать наилучший, по её мнению, вариант, но толком ничего не могли найти. Благо у напитков такой проблемы не возникло — она сразу же нашла подходящий в виде чёрного чая с ягодами. Негативные мысли вновь заполнили разум и в нос пробрались ароматы, доносящиеся с кухни. Избыток корицы и чего-то чересчур сладкого отбивали всякое желание находиться в данном помещение. Хотелось поскорее выбраться наружу, вдохнуть холодного зимнего воздуха и, по возможности, вернуться в комнату. Но Мияко ненавидела вносить изменения в чьи-либо планы, особенно тех, кто брал на себя бòльшую ответственность. В данном случае, её наставник, который посвящал всего себя её тренировкам. — Тебе помочь с выбором? Голос мужчины вернул её в реальность. Но на его вопрос Мияко отрицательно покачала головой. Помимо того, что он помогает ей в освоение причуды, он будет ещё помогать ей в выборе обычного завтрака? Мысли вновь принялись вбирать в себя весь негатив, заставляя нервничать и кусать внутреннюю сторону щёк. — Ты хочешь что-нибудь более сытное? Или хочешь оставить место для десерта? — Я не особо голодна. Может мне просто заказать… чай? — Это не дело, — наставник покачал головой, а после отложил меню в сторону, — могу я посоветовать кое-что? Он чуть опустил её листок и указал пальцем на несколько блюд. Глаза сразу же переместились в место, где расположена цена. Губы поджались от увиденных цифр. — Если ты нервничаешь из-за цены, то прошу тебя, не смотри туда, — он поднял руку, подзывая официанта к их столу, — открою тебе маленький секрет: я зарабатываю весьма неплохо, — и улыбнулся ей. Принесённые деликатесы заставили юную Мияко нервничать сильнее. С первого взгляда пришло осознание, что желудок не выдержит такого количества калорий. В последний раз она употребляла столько, когда отец пригласил в ресторан на её день рождение. Но с того момента прошло около четырёх лет, и организм девочки давно позабыл о такой еде. Сглотнув мерзкий ком в горле, она принялась по маленьким порциям есть. Принесённое блюдо не имело ни притягательного аромата, ни изысканного вкуса. Каждый раз сглатывая пищу она всё больше корила себя за содеянное. Было неприятно ощущать как насыщается живот, как кусочки еды пережёвываются зубами. Быть может, дело было в слишком раннем завтраке, а может в давно нарушенном приёме пищи. Переосилив себя, Мияко покончила с Баварским завтраком, начав запивать его огромным количество ещё горячего чая. Она чувствовала, как с каждым глотком её язык и гортань обжигает напиток, но не останавливалась, допивая до последней капли. — Тебе подлить? , — мужчина поднёс чайник к её чашке и тут же поспешил добавить, — нам скоро принесут десерты. Я постарался выбрать наиболее аппетитные. Живот скрутило от услышанных слов. Нет, она не хотела большего, тем более сладкого. Девочка стремилась сейчас как можно скорее вымыть изо рта все мерзкие остатки пожаренного белка и мяса. Вкус соуса ещё чувствовался на языке, отчего начинало тошнить. Поданный десерт в виде дораяки* заставил нервно сглотнуть. Оладьи смотрелись слишком калорийно, что уже навевало небольшую панику. Мияко пыталась придумать возможные пути отступления, но не за что было уцепиться мыслям. Очень медленно разрезав еду на более мелкие части, она взглянула на наставника, который наливал себе чай. Глаза принялись разглядывать начинку, которая уже тошнотворно представлялась во рту. С горем пополам, она положила первый кусочек в рот, принимаясь его пережёвывать. От избытка бобовой пасты начало мутить, и девочка постаралась быстрее запить невыносимо сладкий десерт. После окончания приёма пищи, она вышла с мужчиной из кафе с чувством огромного насыщения. Живот стал слишком тяжёлым, ноги отвыкли от подобного веса и превратились в вату. Во рту, к её сожалению, вкус последнего блюда всё ещё сохранился, и желание почистить зубы росло с каждой секундой. Погода на улицах города стояла сказочная. За то время, что они пребывали в кафе, тротуары усыпало несколько сантиметров снега, что оставлял свои частички в виде снежинок на пальто Мияко. Крупные хлопья падали с небес прохожим под ноги, облепляя и их одежду. Девочка натянула шапку и спрятала лицо в шарфе, который от дыхания его владелицы сделался невероятно тёплым. Их прогулка по парку позволила перестать чувствовать тяжесть в животе, что не могло не радовать. Но атмосфера сегодняшнего праздника так и не передалась ей, хоть и в начале теплилась надежда на это. Возвращаясь в комнату с чувством разочарования в себе, Мияко принялась снимать шарф и шапку уже в коридоре, надеясь не принести с собой остатки снега на ботинках и одежде. — С наступающим. Голос отвлёк её и заставил обернуться к его обладателю. Мальчик, стоящий в красном свитере, выглядывал из своей комнаты. Позади него виднелось отражение ярких огней гирлянды, которые переливались из цвета в цвет. На лице растянулась радостная улыбка, от которой, почему-то, на душе стало приятно. — Тебя тоже, с наступающим. Мияко кивнула ему и поспешила закрыть дверь, когда вновь послышался его голос. — Сегодня вечером мы хотим пойти в храм. Может, пойдёшь с нами? В канун Нового Года в храмах было слишком много людей. Их радостные лица, смех и разговоры отдавались неприятным покалыванием в грудной клетке. К тому же, девочка не верила в богов, понимая, что сверхъестественных существ в этом мире не существует и молиться ей будет некому. Есть лишь наука и множественные доказательства об опровержение фактов наличия божеств и других выдуманных людьми духов. — Я не люблю ходить в храмы, — она старалась не поворачиваться к напарнику лицом, вглядываясь в стоящие рядом ботинки, — так что, идите без меня. Хорошо вам провести время. И скрылась в помещение, оставляя мальчика со смежными чувствами.***
— Вы знаете почему Мияко не пошла? Они вошли внутрь храма, проходя мимо огромных колонн. Во внутреннем дворе росло множество маленьких деревьев, чьи голые стебли окутал пушистый снег. Неподалёку стоял невысокий домик, под крышей которого располагались каменные статуи. Подле них — несколько зажённых свечей, чей свет отражался жёлтым оттенком на деревянных половицах. Украшал место скромный букет, состоящий из нескольких белоснежных лилий. Множество жителей Фукуоки собрались около храма Tochoji Temple*, в предвкушение ожидая исполнения давней традиции. Их радостные эмоции, громкие разговоры и смех наполняли теплом сердце мальчика, заставляя его улыбаться. Ему нравилась подобная атмосфера, где окружающие люди словно никогда не знали ненастий. — Мияко своеобразная девочка, — мужчина, что шёл около Кейго, коснулся его крыльев, пропуская вперёд себя, — и часто её интересы не совпадают с общепринятыми. Мы не можем заставить её делать то, чего она не хочет. — Разве Вы не видели её состояние? , — мальчик повернул голову, замедляя свой шаг. — Ты о чём? — Ну… Она же всегда грустная какая-то ходит, — в мыслях начали проявляться все прошедшие моменты встреч, когда он замечал её мимику, — это ведь ненормально. За несколько лет он осознал, что Мияко не будет тем человеком, который начнёт разговор первым. Не будет тем, кто показывает свою улыбку этому миру, тем, кто радуется новому дню и с нетерпением ждёт наступление следующего. Она отрешена от окружающих, всё время пребывает в своём воображаемом мире, где, как казалось Кейго, жизнь приобретает бòльший смысл. Она молчалива, её окружает холодная аура меланхолии, от которой становится дискомфортно. Её шаги никогда невозможно услышать, девочка, подобно призраку, бродит по коридорам высотного здания. За завтраком и обедом её тарелка всегда полна лишь наполовину, но под конец трапезы размер практически не исчезает. И отвращение, что проявляется в виде плотно сомкнутых губ и чуть сведённых бровей. Все прошлые попытки наладить общение ни к чему не привели. Мияко всё также холодна к нему, и лишь кивает в знак приветствия, когда они встречаются в коридоре. Но печалит не то, что девочка отвергает его попытки завести дружбу, а все негативные чувства, которые она может испытывать. Кейго лишь может вообразить, о чём она думает на самом деле, какие эмоции она ощущала каждый день. И ему искренне хотелось помочь Мияко справиться с этим, пускай пока что он и сам не знает как. — Она тебе рассказывала? О своём состояние. — Нет, но это же со стороны заметно, разве нет? , — он негодовал по поводу того, что никто в Комитете не смог заметить явного, — Вы сможете как-то решить эту проблему? Мужчина с Кейго вошли в холл, где им предстала статуя Будды. Здесь было немного теплее, нежели снаружи, и от такой резкой смены температур у мальчика распушились крылья. Несколько посетителей стояли перед ними, звоня по очереди в позолоченный колокол. — Я поговорю, для начала, с самой Мияко. А потом уже, мы примем решение, — наставник подошёл ближе и голос его стал отчего-то более тихим, — скорее всего, она начнёт ходить к психологу. — Это плохо? — Нет, но если её направят к психотерапевту, то проблемы у неё серьёзнее, чем мы думали. Они сложили руки у грудной клетки и прикрыли глаза. Но мальчику было затруднительно благодарить богов, все мысли были заполнены его понурой напарницей. Сосредоточиться он так и не смог, однако, на ум пришла неплохая идея. Её внешний вид вызывал жалость. Худоба и чересчур видные кости ключиц, бледная кожа и слишком тонкие мышцы ног. Даже с виду он понял, насколько сильную усталость она может испытывать. Сердце болезненно сжималось при одном только взгляде на неё.Желаю, чтобы Мияко приняла мою помощь.
Он ухватился пальцами за язычок колокола и стукнул об тулово*. Его громкий звон заполнил помещение, эхом распространяясь на внутренний двор. Мальчик вышел из храма с чувством, что сделал нечто правильное. И не было плохого предчувствия, его переполняла надежда на осуществление желания в следующем году.