Утро начинается не с кофе...

Его утро начиналось не с кофе. Его утро начиналось с пробежки, а затем недолгой, но изнурительной зарядки, чтобы успокоить и отвлечь вечно беспокойный ум. И лишь после этого он позволял себе выпить чашку кофе и хорошо позавтракать. Отец приучил его не начинать работу на голодный желудок: ведь никогда не знаешь, как тебя затянет процесс. Отец умер, а его заветам Джейс следовал неукоснительно. В детстве Джейс не знал, что чем-то отличается от других детей. Он рано заговорил, рано начал читать, и всегда мог думать о двух, трех или четырех важных вещах сразу. Оттого и обучался быстрее сверстников. Но чем старше становился Джейс, чем больше общался с другими, тем яснее понимал, что такое «подвижное» сознание не норма для человека. А в период полового созревания его начали мучить мигрени, врачи стали пичкать его таблетками, от которых ему все время хотелось спать… И тогда, путем перебора вариантов, он нашел действующее для него успокаивающее средство — физические нагрузки. Так что, да, его утро начиналось не с кофе. Да и вечер заканчивался не ленивым валянием на диване. Если Джейс не уставал во время работы, как портовый грузчик, то ему приходилось «добивать» энергию подниманием тяжестей, пробежкой или еще чем-нибудь, иначе тысяча и одна мысль не дали бы ему заснуть. Второй завет отца — высыпайся — Джейс тоже старался соблюдать по возможности. Но теперь, после того, как он начал работать с Виктором, его распорядок дня катился ко всем чертям. Виктор был во всем превосходным напарником. Он был умным настолько, что они буквально могли заканчивать друг за другом предложения. Он был спокойным, как удав, и не реагировал на хамство Джейса, разве что черным юмором или сарказмом, которые эффективно остужали разбушевавшегося Талиса. Он был стойким и честным, поэтому не шел на поводу у идеи Джейса, если у него было свое видение развития проекта. И у Виктора был один минус, который Джейса просто выводил из себя — его нечеловеческая работоспособность. Что плохого может быть в том, что твой коллега ответственный и трудолюбивый? Да всё! Он вредил режиму Джейса: теперь тот ел, спал и занимался спортом как попало, поэтому порой чувствовал себя старой ржавой развалиной, которую снова стали мучить головные боли. Но хуже то, что Виктор вредил этим сам себе, особенно учитывая его хрупкое здоровье. Виктор не спал ночами, проверяя свои теории, которые «пришли к нему внезапно перед самым концом рабочего дня и до завтра ждать не могут». И на следующий день Виктор был, как лунатик. Нет, делал он все так же качественно, вот только то и дело спотыкался на ровном месте, ронял листы с записями и через боль в ноге их собирал. У Джейса сердце кровью обливалось, когда он наблюдал за напарником в такие моменты. И ведь он даже не мог помочь! Не после того случая… Это было, когда они проработали в своей новой лаборатории почти месяц. И это был первый раз, когда Виктор не спал двое суток подряд, разрабатывая логику построения рун вокруг хекстекового кристалла. На следующий день после второй бессонной ночи, Виктор попросту был так рассеян в бытовом смысле и все еще собран в научном, что возвращаясь от меловой доски к своему столу, он просто сел мимо своего стула. Он с грохотом растянулся на полу, а его витиеватые ругательства на заунском наречии достигли купола высокого потолка их лаборатории. Джейс подорвался со своего места, и буквально через мгновение был рядом с Виктором. Помогая ему сесть, он положил руку ему на спину, ощущая жесткие ребра поддерживающего корсета, но тут же напарник повернулся к нему и одарил таким выразительным взглядом, что Джейсу захотелось провалиться сквозь землю. — Я могу подняться сам, — прорычал сквозь стиснутые зубы Виктор. — Но я могу помочь! Я хочу помочь! — Джейс ненавидел чувствовать себя беспомощным. — В конце концов, мы напарники, разве я не имею права… — Именно потому что мы напарники, я жду от тебя равного к себе отношения, — Виктор поднялся с пола, опираясь на край стола, а побелевшие губы выдали, насколько ему больно. Но он больше ни стона, ни ругательства не проронил. — Я всегда отношусь к тебе, как к равному, — Джейс взял под контроль свои эмоции и осторожно похлопал по плечу Виктора. — За исключением тех моментов, когда ты, очевидно, гениальнее меня. С того раза Джейс больше не помогал и даже не предлагал помощь. Хотя порой ему казалось, что это обижает Виктора, ведь иногда он ловил на себе долгие задумчивые взгляды от напарника, но только в дни, когда тот не высыпался. Но, скорее всего, он это сам себе придумал. В конце концов, Виктор был второй темой, которая прочно засела в его голове, наравне с хекстеком. Он не знал, когда почувствовал это притяжение впервые. Может, когда Виктор удержал его от рокового шага в пустоту. Может, когда они висели под потолком в лаборатории Хеймердингера. Может, в один обычный день, ничем не отличающийся от вчерашнего, сегодняшнего или завтрашнего. Но то, что порой между ними искрило, заметил даже Хеймердингер, который даже после успешного эксперимента над хекстеком не хотел отдавать своего ассистента Талису в напарники. И Джейс не стал ходить вокруг да около: он буквально ввалился в кабинет декана и напрямую задал ему вопрос. — Почему Вы не хотите, чтобы мы с Виктром работали вместе? Вы знаете что-то, чего не знаем мы? — О, да, мой мальчик, я знаю намного больше, чем знаешь ты, чем знает Виктор, чем знаете вы оба вместе взятые, — с усмешкой сказал профессор, не реагируя на эмоции Талиса. — Вопрос в том, почему вы так сильно рветесь работать вместе? — Потому что мы отличная команда. У нас за один вечер получилось сделать то, к чему я шел годами… — Джейс принялся с запалом перечислять достоинства их тандема, но Хеймердингер остановил его жестом руки. — Возможно, ты прав. А возможно, это просто совпадение. Но я уже встречал ученых, похожих на вас с Виктором. Пока вы смотрите в одну сторону, эффективнее вас не будет никого в Пилтовере. Но стоит появиться разным целям, вы станете заклятыми врагами. Я не хочу, чтобы вы разрушили жизни друг друга. Джейс не собирался разрушать жизнь Виктора. И был уверен, что и Виктор не хочет разрушать его жизнь. Но Хеймердингер снова не дал ему ничего сказать. Он посмотрел на Джейса одним из своих фирменных сканирующих взглядов и сказал: — Иногда сильные химические вещества нужно держать как можно дальше друг от друга, чтобы не случилось взрыва. А иногда их нужно объединить, чтобы получить нечто совершенно новое. Берегись взрывов, Джейс, — предупредил парня декан и, наконец, дал свое разрешение на их совместную работу. Взрыв. Боялся ли Джейс взрывов? Если честно, то не очень, скорее боялся последствий. Но у всего есть две стороны. Например, во время взрыва в его квартире погибли люди. Но после него он познакомился с Виктором. Одного не было бы без другого. И если говорить про взрывы, то Талис давно ощущал, что атмосфера между ним и Виктором с каждым днем становилась все напряженнее. И ему отчаянно не хотелось верить в то, что профессор Хеймердингер был прав, и ему не стоило начинать совместное исследование с Виктором. Вот только Джейс не мог понять, почему откровенно поговорить с деканом Академии ему было не страшно, а на разговор с собственным напарником он никак не мог набрать достаточно смелости? В роковой день, в день взрыва между Джейсом и Виктором, который предсказывал Хеймердингер, Джейс пришел в лабораторию гораздо позже обычного. — Ты опоздал, — будничным тоном заявил Виктор, не отрываясь от приваривания металлической дуги к основанию с выгравированными рунами. — Разве у нас есть график работы? Судя по твоему виду, ты вообще не уходил сегодня, то есть со вчера, — фыркнул Джейс, поправляя белый жилет и откидывая чуть отросшие и влажные после душа волосы назад. Сегодня бег не помог привести мысли в порядок. Он думал о хекстеке и о Викторе, о Викторе и о хекстеке, и эти мысли кружили в таком сумасшедшем танце, что Талису казалось, что в его голове играют там-тамы, в надежде окончательно вывести его из себя. — Я имел в виду, что ты опоздал на мой пробный запуск «карусели», — Виктор снял темные очки, защищающие глаза от искр сварки, и повернулся к Джейсу. Каруселью они временно называли установку, в которой активировали хекстек с различными рунами. — Я ждал тебя. Последняя фраза, судя по всему, прозвучала не так, как Виктор планировал, потому что он закашлялся, мотнул головой и снова повернулся к столу с «каруселью». Джейс потер виски. Он успел увидеть, что в его любимых золотых глазах напарника буквально на долю секунды промелькнули боль и обида. Или это только его воображение? Или нет? В дни, когда Джейса мучила мигрень, он не мог до конца доверять своим наблюдениям за Виктором. Что он выдумывал, потому что хотел видеть ответные чувства, а что было истиной, он не знал. — Прости. Я не знал, что ты уже закончил. И как прошел запуск? — Талис подошел вплотную к Виктору и заглянул через его плечо, чтобы рассмотреть работу. Насколько он знал и видел из взаимодействия Виктора с другими людьми, только ему было разрешено так приближаться. — Не без происшествий, — пробормотал Виктор, а Джейс заметил, как напряглись его плечи. — Что случилось, Виктор? — едва ли не потребовал объяснений Джейс и, наплевав на обещание самому себе не жалеть и не трогать Виктора без необходимости, положил руки на плечи парня и развернул к себе лицом. — Небольшой взрыв, если можно так сказать, — вздохнул напарник, не отодвигаясь. — Не как в наш первый раз, сегодня хотя бы окна целы остались. — Ты в порядке? — плевать было Джейсу на окна: это текущая статья расходов во всей Академии. Стекольщики, наверное, по всему Пилтоверу не брали столько заказов, сколько делали работы для лабораторий после неудачных экспериментов. А вот на состояние Виктора было не плевать. Стекло заменить можно, а Виктора нельзя. — Да, в порядке, меня почти не задело, — ответил парень, но тут же зашипел сквозь зубы, когда ладони Джейса от облегчения скользнули вниз по его рукам. Сквозь тонкую ткань рубашки Джейс почувствовал, что на одной руке Виктора были бинты выше локтя, а на другой — на всем предплечье. — Это ты называешь почти не задело? — Талис принялся расстегивать жилетку Виктора, планируя осмотреть его раны, но вместо этого почувствовал жесткий хлопок по руке. — Прекрати, — Виктор хмурился, но смотрел не Джейсу в глаза, как когда он злился, а вниз, на пуговицы своей жилетки, которой тот все еще касался. — Я просто помогу тебе, перебинтую нормально, в конце концов! Виктор, ты такой упертый, с тобой просто невозможно работать! — сорвался Джейс. Он долго молчал и терпел, пока Виктор причинял вред своему здоровью в пассивном режиме: когда не ел и не спал, как всем это необходимо. Но теперь его упрямство под названием «мне не надо жалости и помощи» перешло все допустимые границы. Если прибавить к этому еще и мигрень Талиса, то становится понятным, почему его стопоры сорвало именно теперь. — Виктор! Ты же живой человек!.. И тебе, как и всем, бывает нужна помощь. И забота. И внимание. Это нормально. Это не жалость и не унижение. Я ведь не требую у тебя ничего взамен. Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо, чтобы ты был в порядке! Так что позволь мне просто осмотреть твои раны! — Если со мной невозможно работать, найди себе другого напарника. На все согласного, податливого и безвольного. Я таким не буду, и под твои запросы переделываться не стану! — в тон Джейсу огрызнулся Виктор, не поднимая головы. — Хоть ты и гений, но ты такой идиот! — Джейс с трудом сдержался, чтобы не встряхнуть Виктора, как куклу. Сил бы ему хватило, вот только он не хотел навредить и без того хрупкому организму парня. — Я не прошу тебя меняться, я прошу тебя быть честным со мной. И с собой, если уж на то пошло. Тебе нужна помощь, признай это. И позволь мне позаботиться о тебе! — Да с чего бы это вдруг? Я столько лет справлялся без тебя, думаешь, что теперь что-то поменялось? Думаешь, что ты такой уникальный и незаменимый?! — Нет. Я думаю, что это ты уникальный и незаменимый. На последних словах Джейса Виктор вздрогнул, словно ему дали пощечину. Он медленно поднял взгляд на Джейса, пристально его рассматривая, будто заново изучая. — Я не заберу свои слова обратно, Виктор, — вздохнул Талис и положил раскрытую ладонь на грудь напарника, прямо напротив сердца. — Пожалуйста, позволь мне позаботиться о тебе? — Я просто не хочу, чтобы ты был разочарован. Но кто я такой, чтобы останавливать тебя? — Виктор расстегнул жилетку чуть дрожащими пальцами, тем самым давая разрешение. Джейс хотел спросить, чем он может быть разочарован, но решил, что разговоры могут подождать. А он боялся спугнуть ранимого и открытого Виктора. Осторожно сняв с плеч Виктора жилетку, Талис откинул ее на свободную от инструментов часть стола. Стянул с шеи платок-галстук. Затем отвел красивые изящные пальцы напарника от пуговиц рубашки и расстегнул ее сам. Не забыл про манжеты. И аккуратно, стараясь не потревожить перебинтованные наспех раны, снял с Виктора рубашку. На парне был поддерживающий корсет, закрывающий весь живот до груди. Было видно, что кожа под верхней его частью натерта до раздражения в виде покраснения, сыпи и небольших волдырей, вероятно, из-за того, что Виктор часто работал наклонившись над столом. Конструкция была простой и изяществом не отличалась. И поэтому так не подходила Виктору. А еще были руки, перемотанные бинтом, который в некоторых местах начал пропитываться кровью. — Виктор… — с благоговением произнес Джейс, словно начинал какую-то странную молитву. — Знаю, что это отвратительно. Тебе не нужно ничего говорить, — Виктор стыдливо опустил голову и даже нахохлился, как птица в холодный день, вжав голову в плечи. — Он сделан не под тебя, — вдруг серьезно, по деловому, заявил Джейс, касаясь кончиком указательного пальца застежек на корсете. — Ну и что с того? Какая разница, новый он или чей-то? Изделия для калек всегда такие… Омерзительные. Джейс покачал головой и принялся разматывать бинты, больше не тратя время на болтовню. Судя по виду ран, Виктор даже не озаботился обеззараживанием порезов. Хорошо еще, что швы не придется накладывать: с такими рваными, но неглубокими ранами Талис мог справиться сам. Он усадил Виктора на стул и принялся за дело. И только когда с первой медицинской помощью было закончено, и осталось наложить новые повязки, Джейс заговорил: — Я хотел сказать о том, что корсет, сделанный для тебя, не причинял бы тебе столько боли и неудобств. С твоим ортезом для ноги та же история, что и с корсетом? Он сделан не для тебя? — Э, нет, ортез сделан для меня, — Виктор виновато посмотрел на Джейса и, ожидая его реакцию, тихо добавил: — Шесть лет назад. Если бы они не работали уже столько времени вместе, Джейс бы не выучил столько заунских ругательств. А без них он не смог бы в полной мере выразить то, что он думает по этому поводу. Так что, если бы Джейс столько не работал с Виктором бок о бок, то он бы сейчас промолчал. Но он работал с Виком, он знал ругательства. И он ругался. Долго, громко и вкладывая всю свою злость и раздражение. — Нет, я тебя спрашиваю, какого черта ты так относишься к своему здоровью? — Талис закончил свой эмоциональный монолог вполне членораздельным человеческим вопросом. — Потому что для меня это не важно? — то ли спросил, то ли объяснил Виктор. — Я привык к боли. Так что стало ее чуть больше или чуть меньше, не делает для меня погоды. — А для меня это важно, — грустно вздохнул Джейс. — Прости, — Виктор опустил голову и потер ладони о ткань штанов. — Прости, что со мной невозможно работать. Джейс закатил глаза и снова выругался, но уже про себя. Пан или пропал? Если он не хочет, чтобы когда-нибудь их пути разошлись, чтобы когда-нибудь они стали заклятыми врагами, то он должен сделать Виктора своим надежным союзником. А значит, он должен быть с ним предельно честным, даже в своих сокровенных чувствах. Пан или пропал. Джейс не мог смотреть на то, каким потерянным выглядит Виктор сейчас. Джейс не мог слышать эти слова, полные боли и одиночества. Джейс больше не мог оставаться в стороне, быть только напарником и другом, а потому он решил рискнуть. — Да, Вик, с тобой невозможно работать. Потому что ты занимаешь половину моих мыслей. Ведь я волнуюсь за тебя, ведь я хочу, чтобы с тобой было все хорошо, — Джейс обхватил ладонями лицо Виктора, вынуждая смотреть глаза в глаза. — Ведь я люблю тебя! Виктор мягко посмотрел на Джейса и усмехнулся доброй улыбкой, которая освещала его лицо, когда Талис особо удачно шутил. — А ведь почти поверил, что тебе меня не жалко, — парень покачал головой. — Спасибо за заботу, будем считать, что это твой вклад в благотворительность… Джейс зарычал от безысходности, подхватил Виктора подмышки и резко поставил на ноги. Не дав парню опомниться, Джейс заключил его в объятия, давая поддержку, опору, согревая… Ему было плевать на корсет, ортез или трость Виктора. Ему был важен только сам Виктор и его благополучие. Крепкие надежные руки Джейса, закаленные работой в кузне и укрепленные постоянными физическими упражнениями, бережно легли крест на крест на лопатки Виктора, чтобы касаться его кожи. А затем заскользили вниз, чтобы доказать ему, что в его корсете нет ничего противного, отвратительного или омерзительного. Виктор, судя по его реакции, чувствовал себя в этих объятиях, как тряпичная кукла, боясь пошевелиться. Он опирался лишь немного на здоровую ногу, а в остальном буквально висел на Джейсе, который жарко дышал, собираясь с мыслями. — Мне тебя не жалко. Мне страшно. Я боюсь потерять тебя, ведь я правда люблю тебя, — быстро зашептал Джейс куда-то в шею Виктора. — Я люблю тебя так сильно, что мой мозг не способен перестать думать о тебе. Ты мне нужен не только как напарник в исследованиях, не только как хороший и верный друг, ты мне нужен, как человек, которого я люблю. Джейс на минуту замолчал, давая передышку себе и Виктору, пытаясь подсчитать, сколько раз он уже признался в любви и не переборщил ли? — И я пойму, если ты не разделяешь моих чувств, но не отталкивай меня только если это из-за того, что ты боишься меня разочаровать, — сказал Джейс гораздо спокойнее. Если это будет единственный раз, когда он держит Виктора в нежных объятиях, словно любовника, то он запомнит этот момент, как можно подробнее. Он втянул носом запах Виктора и, прикрыв глаза, продолжил говорить. — Это невозможно. Ты не можешь меня разочаровать. Ведь ты самый лучший человек из всех, что я встречал. Ты протянул мне руку помощи, когда еще меня и не знал. А теперь прими мою руку помощи… Джейс слегка отстранился, только чтобы увидеть лицо Виктора. Тот выглядел потрясенным, но на его лице не было отвращения, лишь сомнения и… Надежда? Джейс снова притянул его к себе, позволив себе короткий, почти невесомый поцелуй в щеку и прошептал: — Виктор. Я люблю тебя. Поверь мне, пожалуйста… Ответа не последовало. Еще три вдоха-выдоха ничего не происходило, а затем Джейс почувствовал, как Вик завозился в его объятиях и обнял обеими руками за шею. Его утро начиналось не с кофе, но начиналось в одиночестве. А Джейс знал, что больше не хочет просыпаться один, слышать многоголосие своих мыслей и ждать прихода в лабораторию, чтобы поделиться новыми идеями с Виктором. Его утро начиналось не с кофе, а он и не хотел кофе. Он хотел Виктора. И готов был свернуть горы, пройти тысячи миль, переплыть океаны, чтобы доказать ему это, чтобы убедить его быть вместе. А оказалось, что Виктору этого не требовалось. А требовалось лишь честное «Я люблю тебя».