О том, почему же у майар болят головы

— Мелькор, объясни мне, почему?! — именно с такими словами Аулэ возник на пороге покоев тёмного вала. — Ни «здравствуй», ни «как дела». — лениво и с явственной скукой в голосе отозвался старший из айнур, которого не задела даже резкость любовника, хотя его появление в Утумно и было неожиданным даже для хозяина крепости. — Когда я отправил с тобой своего майа, я не говорил, что ты можешь убить его! — мастер сжал кулаки. — Ты ему даже фэа умудрился искалечить так, что даже этот… Ла… Ла… Да раукар с ним, даже он не может сказать точно, исцелит ли его! — Незачем было предавать меня и противостоять моим решениям и планам. — Мелькор откровенно зевнул. Конечно, в ярости кузнец был вполне себе хорош, но тёмный не чувствовал почему-то сейчас желания обратить гнев в похоть. Какое-то время назад ему стало казаться, что Аулэ ему и вовсе поднадоел уже. — Ты скрыл от всех эрухини! Даже от меня. Издеваешься над ними, а за попытку прекратить эту дрянь едва не лишил существования моего ученика! — рыкнул мастер. Тёмный подумал, что вообще-то пожалуй нет, вот этот тёмный новый вала ему приесться не успел и нравится. Даже сел менее вальяжно и улыбнулся пришедшему. — О, а мне надо было прийти с новостью на поклон в Аман? Избавь от этого. — он встал, подошёл ближе к союзнику и партнёру. — Скажи мне лучше, что ты тут делаешь один. Вала из аратар замялся на какие-то секунды: в его голове боролись гнев и страсть, которую парой взглядов да несколькими касаниями уже напомнил и пробудил Мелькор. — Я покинул Валинор. И сам Эру отпустил наши с Кементари клятвы, потому что нить моей судьбы отныне сплетена не с её. — наконец, он решил, что его волнует больше. — Действительно? — Мелькор довольно и гордо засиял, но свет его был мрачен. — В таком случае, добро пожаловать в Утумно! И если нити наши соединены… Он не договорил, настойчиво подталкивая Аулэ к постели и уже прижимаясь своими холодными губами к горячим чужим. И в этот раз огонь владыки мастеров изменился окончательно: стал он тёмным и раскалённым, ибо принял вала новую судьбу и новый путь. Тот, на котором были они рука об руку с Мелькором — поддержкой друг другу, опорой и бесконечной страстной жаждой. Прошло уже немало времени. Валар своим вновь обретённым и теперь полным союзом увлеклись безмерно: кряду несколько дней только изредка Мелькор приказывал подать ещё вина, а после прогоняли они всех прочь. Было ясно вполне, что связывает двух королей Эа и сплетни, приукрашенные и изменённые, быстро поползли по крепости. В комнату майа Оссэ приносил их постоянно приходивший менять перевязки Лангон. Вот и в этот раз явился он с новой. — Живой, рыбка? — он уже привычно смочил заготовленную ткань в воде, принялся пропитывать ту, которая скрывала тело Гортхаура, чтобы снять её было не опасно и просто. — Ой, что в крепости делается! Твой друг явно пропускает интересное, да и ты в общем-то. — Опять какая-то твоя болтовня? — чуть поморщился Оссэ. — Да я тебя умоляю! Это так же верно, как то, что Утумно — не избушка в лесу. — заулыбался герольд. — Сегодня сниму все слои. Уже должна была начать нарастать кожа, хватит его компостировать. — А если эффект пройдёт? — Тут же заволновался водяной. — Погоди, лучше ещё, наверное… — Так, я тут его пытался водой спасти или ты? Вот и молчи, маленький мой. — сладко улыбнулся какой-никакой, а всё лекарь. — О чём я там говорил… О! Так вот: пошли болтать, что вала Аулэ-то у нас насовсем! Я был не неправ, когда подумал, что он не посмотреть на твоего любовничка явился и пропасть. — А зачем ещё? Тут место не светлым аратар… — непонимающе посмотрел на болтливого целителя Оссэ. — О, ну да, он теперь светлый, верно! — фыркнул Лангон, вытащил из ножен на наручи узкий кинжал и принялся резать мокрую перевязку на груди Майрона. — Такой светлый, что они с владыкой один другого ярче! — Не пойму я, что ты несёшь за бред… — О-оо Илуватар, Гортхаур, видно, идиотов любит! Кошмарный вкус. Да спят они даже вместе, дурачок, что ещё не ясно? — Но ведь валиэ Кементари… — Кто-то уже доносил, мол, они с мастером мастеров расстались. — пожал плечами Лангон. Осторожно снял последнюю перевязку с груди Майрона и довольно улыбнулся. Под ней была новая кожа. Тонкая, почти прозрачная с виду и очень-очень бледная, но всё-таки кожа, а не голые мышцы с костями. — У тебя получилось! — Оссэ, почти не задумавшись, сгрёб герольда в объятия. Тот едва успел отвести в сторону руку с оружием. — Спасибо! — Фу, силы вселенские. — сероволосый отодвинулся, но не выглядел действительно как тот, кто испытывал отвращение. Скорее, веселье снова. — Ну вот, теперь я буду пахнуть водорослями. Рыбка, аккуратнее, я тебя и кинжалом мог… — Хорошо-хорошо! — водяной почти светился от счастья. — Но правда, спасибо тебе! Огромное. Я теперь перед тобой в долгу за нас обоих… — О, а вот это не бесполезно. — хохотнул глашатай Утумно. — Но на потом. А благодарить будешь себя. — Почему? — Тело поправляется. Но вытащить его из забытья будет твоим делом и я не могу тут помочь ничем… Разве что предложить связать ваши фэа. Но об этом и так все айнур знают. — Мы и без этого уже связаны. — Оссэ улыбнулся. — Давно. Ещё когда только подружились, позволили этому быть. Лангон выразительно закатил глаза. Когда он ушёл, сказав, что с порошком трав, разваренным в вине за неимением чего-то получше, Оссэ потом сам разберётся — просто выпить дать надо — водяной осторожно взял белую прозрачную руку друга и закрыл глаза. — Майрон, послушай меня, умоляю. — заговорил он не вслух, но стараясь нащупать за пределами физического отголоски знакомого ему огня ученика Аулэ. — Вернись, Майрон. Пожалуйста. Шли часы. Он мыслями находился в какой-то мутной пелене пустоты, где не было ничего и вдруг показался он! — Майрон! — то был просто силуэт в огне, но Оссэ узнал его за мгновение. — Оссэ? — силуэт стал чётче или чуть-чуть понятнее. — Да, это я! Я за тобой пришёл, Майрон. — Чего ради мне возвращаться? Мне неприятно в теле, тут лучше. Может, я найду дорогу за пределы Эа… — Майрон! А я? — А что ты? — огонь вдруг совсем погас, оставив его одного, но голос майа порядка звучал дальше. — Тебе это не надо. Твои помыслы не во мне, твои желания не для меня, друг мой. — Это правда? — болезненно и виновато спросил водяной. — Ты… Ты действительно… — Всегда. Но я не стал бы тебе мешать, как и ей, Оссэ, я рад, что мы и друзьями зовёмся. — Вот что, Майрон. — Оссэ посерьёзнел. — Правда, возвращайся. Тут ещё и господин Аулэ, он волнуется… — Мастер? Зачем? — огонь любопытно разгорелся вновь. — Я… Мне сказал тот майа, Лангон… Что Мелькор — новая нить его судьбы, а твой учитель — нить судьбы Мелькора. — Быть не может! — возмущённо воскликнул Майрон. — Это бред! Мастер лишь ради своих задумок работал с ним! — Я тоже не верю, но это ведь слухи, сам знаешь, какие странные бывают. Так ты вернёшься? — Да. Да, вернусь. Водяной вернулся в тело за мгновение до того, как ресницы Майрона чуть-чуть пошевелились. Он не выпустил руки друга и тот, поборовшись сам с собой, открыл наконец-то вскоре глаза. — Майрон! Ох, Эру, наконец-то… — Оссэ не выдержал и осторожно обнял очнувшегося товарища, ткнувшись лицом ему в просвечивающую насквозь грудь. — Оссэ? Ты стал похож на эрухини… Только чешуя на месте. — слабо прошептал огненный майа. — Мне понравились их хроа и я чуть-чуть уподобил им моё… — тут же владыка штормов спохватился. — Точно! Вот, на. — он постарался приподнять Майрона, который сам с трудом удержался в сидячем положении и поднёс ему большую пиалу с напитком, который оставил Лангон. — Выпей пожалуйста. Майрон чуть-чуть посмотрел на свои слегка прозрачные руки, потом снова на друга и тихонько, не без горечи, рассмеялся. — Чем я стал… Давай, выпью. Ты будешь со мной? — Но я ведь не… — Оссэ заметил умоляющий взгляд друга и кивнул, поняв, чего тот хочет или боится. Ободрительно улыбнулся. — Конечно, Майрон! Конечно. И я буду.