Холодное Свечение

Припять, январь, 1987 год. Венская конференция в МАГАТЭ была запланирована на конец января. С тех самых пор как стало известно о том, что на нее отправляют Валерия, между Борисом и Ульяной началась своеобразная война. Они оба отлично понимали, что нужно как-то исправлять положение, нужно перестраивать реакторы, но способы достижения цели им виделись разные. В глазах Бориса Ульяна тоже выглядела наивным учёным, раз думала, что раскрытие правды в Вене им как-то поможет. Он же придерживался версии, что там нужно говорить то, что хочет слышать СССР, а уже потом они найдут другой способ всё исправить. Валерию был больше по душе вариант Ульяны, хотя отношения с Борисом сделали его более прагматичным. Теперь ему было что терять… Эти недели были для него пыткой. Каждый раз в своей голове он выбирал то один, то другой путь. Даже когда подошел день отъезда, Валерий всё ещё не знал, что скажет на конференции. Лера же в отъезде учёного увидела отличный момент, чтобы поехать ненадолго в Москву и разобраться с терзавшими ее сомнениями насчет себя и своего прошлого. И чтобы не сталкиваться всё это время с Борисом, который опять будет взвинчен из-за переживаний о Валере. ⁃ И ты меня хочешь оставить? Зачем тебе понадобилось в Москву? ⁃ Борис, я не могу тебе сейчас сказать, но это очень важно, поверь мне. ⁃ Это как-то связано с Фоминым? И Шарковым? ⁃ Борис! Хватит! - Даже если и да, почему его это так злило, Лера не понимала. Он вел себя так будто бы ревновал ее. Хотя сам выбрал другого… - Мне просто нужно в Москву! Всего лишь на пару пару-тройку дней. Я так много прошу? Валерий, стоявший неподалеку, смотрел с легким недоумением на обоих. Для него весь этот разговор казался очень странным, одно дело Борис не хотел отпускать его в Вену, но тут Лера… Москва…. Щербина, увидев, что Легасов глубоко погрузился в раздумья насчет того, что между ними сейчас происходило и того, что он вероятно чего-то не знал относительно их вообще, решил больше не разыгрывать этот спектакль и дал добро на поездку Леры. *** Москва, январь, 1987 год. ⁃ Боже, Лера! - Евгения Зимина удивленно воскликнула, увидев дочь на пороге квартиры. - Сколько лет я тебя не видела!… Тебя показывали по новостям в Чернобыле. Я так волновалась! С тобой все хорошо? - Она принялась ее крепко обнимать. ⁃ Привет, мам. Извини меня, пожалуйста. Давно вас не навещала, столько работы, еще эти командировки. Я и сейчас приехала совсем ненадолго. - Лера была рада видеть мать, но слова подбирались с трудом. ⁃ Ты вернешься обратно туда? Лера, это же может быть опасно. Там, наверное, радиация. ⁃ Все в порядке, мам. - После того как почти 12 лет назад Лера ушла из дома, она мало что рассказывала родителям про свою работу. И то, что в Припять ее отправили еще до аварии, Евгения не знала. Как и про настоящую опасность и реальный уровень радиации там. По телевизору передавали лишь крошечную часть того, что происходило на месте катастрофы, всячески приуменьшая масштаб случившегося. И Лере тоже нельзя было ни о чем таком говорить. - Там еще осталось немного дел. Думаю, уже скоро вернусь в Москву. Отец сегодня будет дома? Я хотела с ним поговорить. ⁃ Твой папа завтра улетает в длительную командировку на Урал, а сегодня вечером он пригласил меня в один загородный ресторан. Пойдешь со мной? ⁃ Пойду. ⁃ Тогда собирайся. Машина приедет за нами через 20 минут. Ресторан находился в небольшом старинном особняке не так далеко от Москвы. Место было роскошное: излучина реки, вокруг поля, да леса. И везде снег. Эта зима была непохожа на прошлую: в городе снега не было вообще, из-за температуры выше нуля он попросту таял под ногами людей и колесами машин. Но за пределами города его было много. К особняку, который был больше похож на охотничий домик, вела расчищенная дорожка. Зайдя внутрь, Лера увидела множество чучел животных: зайцы, волки, лисы, рыси и даже бурый медведь. «И правда, видимо раньше это было чьей-то охотничьей резиденцией.» На второй этаж вела резная деревянная лестница, а на стенах висели картины с красивыми пейзажами. ⁃ Бронь на Александра Зимина. Нас уже должны ждать. - Евгения обратилась к сотруднику ресторана. ⁃ Следуйте за мной. - Молодой человек отвел их в самый дальний конец зала, где за столом с шикарным видом на зимний лес уже сидел отец Леры, попивая бокал красного вина. ⁃ Здравствуй, Лера. Не ожидал тебя здесь увидеть. - Александр оторвал взгляд от газеты и посмотрел на дочь. - Какими судьбами? ⁃ Соскучилась, решила навестить семью. - Лера не умела врать, и эта фраза прозвучала как-то сухо. ⁃ Ну что же вы? Столько лет прошло, может хватит? - Евгения чувствовала повисшее в воздухе напряжение, ей уже давно надоели ссоры между ее дочерью и мужем. Ужин тянулся долго, а разговор все не задавался. Лере нужно было пообщаться с отцом насчет того, что с ней происходит, но не при матери. Она не хотела ее пугать и ждала удобного случая. Вскоре он подвернулся. ⁃ Вон за тем столиком сидит моя коллега по работе, пойду с ней немного поболтаю, а вы пока найдите общий язык. Чтоб, когда я вернулась, вы уже были не разлей вода! - Евгения встала из-за стола и ушла в другой конец ресторана. Молчание длилось минуту. ⁃ Не стану обманывать. Я приехала по делу: мне нужно с тобой серьезно поговорить. ⁃ Интересно… О чём же? ⁃ В детстве ты водил меня в лаборатории своей компании. Я даже участвовала там в каких-то экспериментах. ⁃ Решила поностальгировать по ушедшему детству? - Александр выглядел спокойным и отстраненным. ⁃ Нет, просто хочу разобраться, что ты тогда со мной сделал. - Лера пошла ва-банк. Она и так долго тянула с разговором, поэтому сейчас выбрала самый прямой путь. ⁃ Я не понимаю. Что ты несешь? ⁃ Помнишь те пузырьки со странной жидкостью? Ты не давал мне тогда к ним прикасаться. - Заместитель министра увидела небольшой испуг на лице отца. - А теперь… Теперь она течет у меня по венам. ⁃ Не говори ерунды. Ты просто заработалась. Меньше нужно «отдыхать» с начальством. - Очевидно, он тоже не знал о масштабах произошедшего в Чернобыле и думал, что его дочь там просто прохлаждается. ⁃ Не веришь, тогда взгляни сам. - Лера приподняла один из рукавов. Она уже была достаточно зла для того, чтобы это проявилось. Александр посмотрел на ее руку: по всей видимой длине вен исходило слабоватое свечение холодного серебристо-голубого оттенка. Оно было нестабильным и становилось то чуть ярче, то тусклее. Он не хотел верить своим глазам. Лера говорила правду: казалось, вместо крови по ним текла та самая жидкость из его лаборатории. ⁃ Спрячь руку и пошли на улицу. - Александр резко встал из-за стола и направился к выходу. Пока они сидели в ресторане, на улице уже пошел снег. С неба падали большие пушистые хлопья, и деверья приобретали настоящий зимний вид. ⁃ Когда ты родилась, в СССР открылась первая атомная электростанция, и в планах было строительство десятков подобных объектов. На мирный атом возлагались большие надежды, хотя ученые знали, что радиация опасна для человека. И пока одни разрабатывали безопасные конструкции реакторов, задачей других было создание «лекарства» от последствий возможных аварий, «лекарства» от радиации. Лера внимательно слушала отца, пока они медленно прогуливались по огромной территории вокруг охотничьей резиденции. ⁃ Моя компания тогда получила государственный заказ на исследование и разработку такого препарата, так как имела достаточный денежный и интеллектуальный капитал. На его создание ушло несколько лет, но мы добились определенных успехов, и тогда начались клинические испытания. Поскольку программа была засекречена, кандидатов для опытов подбирать было непросто. В основном мы брали одиноких людей, которых, в случае чего, никто бы не стал искать. Многие погибли, особенно те, кто шел в первых рядах. Но мы работали дальше и создавали все более совершенную версию препарата пока наконец не произвели то, что нам показалось идеальным. Лера не хотела верить в то, что сейчас слушает. Ее отец убивал людей…. Такого она себе и представить не могла. ⁃ Это был всего лишь один укол. Совершенно безобидная на вид белесая жидкость…. Которая изменяла ДНК человека. Получивший такую вакцину становился совершенно неуязвимым для радиации любой силы. Ни ожогов, ни лейкемии, ни рака. Можно было подвергнуться любому воздействию и забыть про последствия. Все анализы показывали, что человек абсолютно здоров. Казалось бы, прорыв, сделать всем такую прививку, и можно спокойно жить дальше. Но всё имеет свою цену. Первое - человек терял возможность иметь детей. Не думаю, что тебе будет сейчас интересно слушать длинное научное объяснение взаимосвязей, но это правда. Если захочешь, я привезу тебе архив по этим исследованиям. Заместителя министра это не расстраивало, она не хотела детей. Но тем не менее ей было неприятно, что ее лишили выбора. ⁃ Второе - это… тут сложно дать четкое определение. Какая-то особенность, способность… Если вакцинированный человек впоследствии облучался, он накапливал всю эту радиацию в своем теле. Но она не приносила никакого вреда ни ему, ни окружающим. До тех пор, пока он сам не начинал этого хотеть. Лера думала, что уже не услышит ничего более интересного. Однако она ошибалась. ⁃ Среди наших испытуемых было много заключенных. Понятное дело, это люди с неустойчивой психикой. Когда они получали вакцину, а затем облучались, то превращались в настоящих убийц. Если такого человека разозлить, его вены начинали светиться. Далее он мог взять за руку невакцинированного и направить в него радиацию, тем самым убивая его. Тут стоит заметить, что не только злость обладала подобным влиянием. Любые вспышки негативных эмоций могли приводить к эффекту, который мы тогда называли так - «Холодное свечение». Гнев, ярость, печаль, тоска, боль - как мы потом выяснили, все эти эмоции делали человека потенциально опасным для общества, а порой и для себя тоже. Правительство оказалось недовольно, оно не хотело создавать подобное оружие из людей. Такое и контролировать было бы невозможно. Поэтому программу закрыли, а затем нам приказали свернуть все генетические исследования, и тогда мы стали просто ФармаРос. Все получившие «лекарство» люди были уничтожены. Все, кроме тебя. Они уже долго бродили по заснеженному лесу. Вероятно, Евгения начала волноваться, но рассказ был еще не закончен. ⁃ Мы хотели продолжать исследования дальше и попытаться убрать эти побочные эффекты, но было опасно. Нас тогда часто проверяли. Я думал, что может быть через много-много лет, при новом правительстве мы сможем закончить начатое. И чтобы не идти слишком длинным путем, и не убивать вновь много людей, мне нужно было спрятать один образец с вакциной. Проблема была в том, что она разрушалась через короткое время, если находилась вне живого организма. Мне нужен был кто-то рядом, кто никуда не денется, кто проживет еще много лет. Тот, кто позволит мне в будущем использовать свой биоматериал для продолжения экспериментов… Я выбрал тебя. И молился, чтобы ты никогда не встретилась с радиацией… Лера была напрочь шокирована. Если взять все самые странные моменты из всей ее жизни, они бы не стоили и тысячной доли того, что она только что услышала. ⁃ А что было в тех пузырьках? Та светящаяся жидкость… ⁃ Это то, что течет в жилах человека в тот момент, когда он испытывает отрицательные эмоции. Кровь становится такой, в это время ее даже видно сквозь вены, но потом, находясь в живом организме, она возвращается к первоначальному виду. Однако если ее извлечь и поместить в колбочки, она остается такой навсегда. ⁃ У меня просто нет слов… ⁃ Лера, дочь моя, прости меня за всё это. Я лишил тебя выбора иметь семью, тут уже ничего не поделать. Но главное помни, что второе - это не приговор. Ты сильная. Не давай эмоциям брать верх над собой. Ты можешь их контролировать. Ты можешь контролировать свою «силу»… Всю дорогу обратно они ехали молча. Евгения так и не поняла, что произошло. «Они опять поссорились?» - Думала она, но всё же не лезла к ним с расспросами. Приехав домой, Лера попрощалась с родителями и пошла в свою квартиру. Завтра ей еще нужно было заскочить в Кремль передать бумаги, а уже вечером лететь обратно в Припять. *** Когда Лера вернулась в печально известный город, ее встретил очень радостный Борис. Валерий приехал пару часов назад из Вены, где, к великому счастью руководителя комиссии, всё прошло гладко. Легасов решил послушать Щербину, и не стал рассказывать про истинные причины аварии, а только озвучил официальную версию - во всем виновато руководство станции. Кстати, о них, по окончании основного этапа ликвидации Брюханова, Фомина и Дятлова ждал суд в городе Чернобыль. *** К началу марта 1987 года всё было завершено. Хотя как всё, период полураспада урана-235 составляет 700 млн лет, и прекратится он не при их жизни. Эта авария привела и приведет еще ко многим длительным негативным последствиям. Но тем не менее главная угроза была снята. Работа комиссии подошла к концу, и они уже возвратились в Москву, в Припяти им больше делать нечего. Оставалось только дождаться суда, а после можно было вернуться к обычной нормальной жизни, срок которой уже был отмерян. Борис и Лера пока продолжили работу в министерстве. Она старалась меньше думать о том разговоре с отцом, хотя это было непросто. Валерий снова преподавал в университете. Шарков как-то вызвал его к себе и рассказал, что за отличное выступление в МАГАТЭ ему обещают звание героя Советского Союза и повышение до директора Курчатовского института, хотя для этого еще нужно дать такие же показания в июле. Ульяна вернулась в Беларусь, но часто приезжала в столицу встретиться и поговорить с друзьями. В особенности с Валерием. Она не отступала. Теперь, когда он соврал в Вене, она пыталась убедить его сказать правду на грядущем суде. *** Чернобыль, июль, 1987 год. 7 июля, вторник, обычный теплый и солнечный летний денек. Но не здесь, не в этом пустынном городе. И не для этих людей, что стягивались к находившемуся в центре зданию дома культуры, недавно отремонтированному специально к запланированному мероприятию. Для кого-то из них оно станет переломным этапом, моментом, когда жизнь в одночасье рухнет. Лера, Борис, Валерий и Ульяна уже сидели в зале, мысленно обдумывая свои речи. Помещение постепенно наполнялось участниками сегодняшнего процесса и другими гостями. Пришел судья, прокурор, присяжные, секретари, милиция, журналисты, видеооператоры и даже члены научного сообщества. Из Москвы прилетел и сам Шарков, кого уж точно совсем не рада была видеть Лера. Наконец привели обвиняемых: Брюханова, Дятлова и Фомина разместили за столом в левой части зала суда, они сидели лицом к Чернобыльской комиссии, располагавшейся за таким же столом в правой части. Казалось, все трое смотрели Лере в глаза: те понимали, что она была их приговором. Борис выглядел грозно. Несмотря на то, что последнее время у него начались проблемы со здоровьем в виде мучительного кашля, он был всё также хорош собой. Валерий как обычно погрузился глубоко в свои размышления, а Ульяна с нетерпением ждала начала судебного разбирательства, как единственную надежду. И вот час настал. Первым выступал Борис. Он рассказывал про работу атомного реактора (что узнал от Валерия в день их знакомства), про суть испытания на безопасность, про то, что Брюханов должен был закончить его еще до подписания свидетельства о завершении строительства реактора, а не 2.5 года спустя и наконец про то, что это была уже 4-ая попытка провести испытание. Все 3 были неудачными, а 4-ая стала фатальной… Затем шла Ульяна. Она говорила про то, что узнала от погибших операторов: про то, что испытание должно было проводиться 25 апреля днем, а не в ночь на 26, про звонок Брюханову от электросетей, про их решение наплевать на безопасность и бесполезность результатов и всё-таки провести тест, про то, что его проведение скинули на ночную смену, которая не была к этому готова. Следующей была Лера. Она как единственная из Чернобыльской комиссии присутствовавшая во время самого испытания рассказала про его хронологию и точные действия операторов и заместителя главного инженера: про то, как Акимову и Топтунову пришлось на ходу разбираться с инструкцией, в которой половина строк была зачеркнута, про то, как Дятлов им угрожал лишением работы, если те не будут выполнять его опасные приказы. Во время речи Леры у Бориса начался сильный приступ кашля, и был объявлен перерыв. Выйдя на улицу, она увидела уже сидевших на скамейке Валерия и Бориса, который показывал ему кровь на платке. О чем они говорили, Зимина не знала, но могла догадаться. Им осталось недолго. За последние месяцы в Москве они сблизились еще больше, и ей было тяжело осознавать, что ещё 1-2 года и всё. Она хотела, чтобы те были счастливы… Слезы наворачивались на ее глазах, но нужно было держаться… Когда все вернулись в зал суда, Лера продолжила. Она рассказывала про резкое падение мощности, про то, как Дятлов приказал ее сразу поднять обратно до 700, про совет измерительной системы отключить реактор и то, что заместитель главного инженера решил его проигнорировать, про настояние провести уже бесполезный эксперимент при увеличенной до 200 МВт мощности, про истинные причины такой спешки и то, что после успешного завершения теста Брюханова ждало повышение и переезд в Москву, Фомина повышение до директора станции, а Дятлова до главного инженера, про то, как после остановки насосов мощность начала быстро расти, про то, как Акимов нажал на АЗ-5 и про то, как случился взрыв. Дятлов это отрицал, но ему, конечно, не верили. Слова Леры подтверждали записанные Ульяной показания находившихся там операторов. Последним выступал Валерий. Он максимально доступно рассказал про научно-техническую часть аварии: про строение реактора, про баланс реактивности, про отравление ксеноном, про то, к чему привела длительная работа реактора на низкой мощности, про то, что теперь, когда она упала, повышать ее нужно было постепенно, про то, как пытаясь это сделать быстрее, были полностью вытащены почти все стержни, про то, что при таких условиях авария была неизбежна и про то, что нажатие АЗ-5 не могло резко остановить реакцию, а наоборот ее усилило. Было логично спросить почему. Почему кнопка, которая должна была сработать тормозом, на самом деле оказалось газом. Почему наконечники борных стержней были сделаны из графита, который входил первым и повышал реактивность. ⁃ Почему? По той же причине, почему вокруг наших реакторов нет колпаков как на Западе, почему мы не используем нормальное обогащенное топливо, по той же причине, почему мы единственная нация, которая строит водо-графитовые реакторы с позитивным пустотным коэффициентом…. Так дешевле. Валерий рассказал про фатальный изъян в системе отключения и то, что вина за взрыв не полностью лежит на руководстве. Они не знали…, никто не знал, что такое возможно. От них это скрыли. Теперь учёный выдал всю правду. В Вене он солгал: нужно было хранить тайну. Как и многие другие, Валерий просто выполнял приказы КГБ и ЦК. Но кажется Ульяна его убедила: в стране работает еще 16 подобных реакторов, и если все узнают то, что знали они, их починят. Но это оказалось опасным решением, ведь Валерий, по сути, обвинил Советский Союз во лжи, тайнах и случившейся аварии. Лера, хоть и сомневалась в том, что руководство станции не знало о дефекте, в особенности Фомин, предпочла ничего об этом не говорить на суде. Да и никто из Чернобыльской комиссии не знал об ее подозрениях. ⁃ Каждая наша ложь составляет долг правде. Рано или поздно долг надо оплачивать. Именно так и взрывается ядро реактора РБМК. Из-за лжи… - Такими словами закончил свое выступление Легасов. Вот и всё. Щербина сидел мрачным, он понимал, что Валерий только что подписал себе смертный приговор. Он так долго просил его этого не делать. Но тот сделал. И не только из-за слов Ульяны. Борис знал, что Валерий - ученый, а для них правда важнее всего. И в Вене он солгал только ради Бориса. Свою жизнь профессор бы не стал ставить выше правды, а вот счастье партийца поставил. Но дальше так было нельзя, его решение могло стоить жизней тысяч людей в будущем, если реакторы не перестроят и аварии будут повторяться. Поэтому он рискнул, рискнул их мечтами с Борисом - самым дорогим, что у него теперь было, - чтобы спасти мир. По окончании суда Валерия тотчас увели и посадили в черную машину. Шарков… Теперь учёный принадлежал ему. Борис, Лера и Ульяна стояли в стороне. Зимина и Хомюк видели, что Щербина хочет броситься к своему Валере и вытащить его из коварных лап зампреда КГБ, но в тоже время понимал, что не может, что это выдаст их отношения, и станет еще хуже. Борис лишь провожал взглядом уезжавшую в даль машину. Всё было конечно, вряд ли они теперь когда-нибудь встретятся… Им не суждено прожить оставшиеся годы вместе… Виктор Брюханов, Николай Фомин и Анатолий Дятлов были приговорены к 10 годам лишения свободы. Сразу же после судебного процесса Ульяна уехала в Минск. Борис и Лера вернулись насовсем в Москву. Они долго ждали этого момента, ждали, когда у них снова начнется нормальная жизнь. Но она осталась в прошлом. Чернобыль изменил ее навсегда.